У рифов Армагеддона

I КЕВ «Неустрашимый», У Армагеддонского Рифа

Мерлин смотрел сквозь гамачные сетки, как южная оконечность острова Опал медленно проходила вдоль левого борта.

Шхуна «Лазутчица» возглавляла строй черисийских кораблей, двигаясь с дерзкой грацией, а её более тяжёлые товарищи грузно следовали в её кильватере. Летнее солнце ярко сияло с голубого неба, отполированного горсткой погожих кучевых облаков, а потоки чаек, буревестников и морских виверн, которые гнездились в утёсах Скального Крюка, кружились и ныряли в воду. Ласковый прибой накатывал на Песчаный Островок, видимый за левой скулой, и низкая линия утёсов показывала путь к Лысой Каменной Голове, по правому борту.

«Ничего», — подумал он, — «не могло бы представлять больший контраст их прибытию в Скальный Плёс».

— Я не могу сказать, что мне жаль уходить, — заметил Кайлеб рядом с ним, и Мерлин повернул голову, чтобы посмотреть на принца.

Кайлеб, одетый в куртку и штаны, а не доспехи и шлем, которые он носил той полной насилия ночью, рукой взъерошил волосы на непокрытой голове и тоже посмотрел на остров Опал.

— Ты же понимаешь, что это будет одним из величайших морских сражений в истории мира, правда? — насмешливо спросил Мерлин.

— И справедливо, я полагаю. — Кайлеб пожал плечами. — С другой стороны, у меня были некоторые… нечестные преимущества.

Он улыбнулся, и Мерлин улыбнулся в ответ.

— Мне всё-таки жаль Тирска, — сказал Мерлин через мгновение, и его улыбка пропала. — Ты был прав, когда сказал, что он заслуживает лучшего мотива для службы.

— Он с большей вероятностью найдёт какой-нибудь из них, если найдёт лучшего короля, — задумчиво сказал Кайлеб. — Поверь мне. Это то, в чём я немного разбираюсь.

— Да, разбираешься.

Мерлин повернул глаза к лесистым склонам острова. С графом Тирском и его выжившими всё должно было быть в порядке до тех пор, пока кто-то не отправит корабли, необходимые чтобы забрать их домой. На Опале было в изобилии пресной воды, они уже соорудили достаточно укрытий, в том числе и для лета, и выгрузили достаточно провизии, чтобы продержаться в течение по крайней мере шести месяцев, даже если они не смогут ничего добавить к ней, охотясь или рыбача. А Кайлеб чуть-чуть смилостивился и оставил небольшой запас захваченных фитильных мушкетов и арбалетов на пляже, когда его корабли поднимали якоря сегодня утром.

«Конечно, то, что случится с Тирском, когда он вернётся домой, может быть чем-то совершенно другим», — мрачно подумал Мерлин. — «Он старший доларский адмирал, который возвращается домой после наихудшей морской катастрофы в истории Долара, а то, что я видел о короле Ранилде, предполагает, что он будет искать козлов отпущения, а не объяснений».

Он подумал об этом ещё мгновение, затем отложил вопрос о будущем графа Тирска в сторону и высунулся через гамачные сетки, чтобы посмотреть назад на линию парусов, следующих за «Неустрашимым».

Последние густые, тёмные столбы дыма от более чем пятидесяти пылающих кораблей по-прежнему тянулись по небу, следуя за флотом галеонов, выходящим с якорной стоянки. Линия кораблей выглядела внушительной и гордой после двух пятидневок ремонтных работ, с мётлами привязанными к верхушкам грот-брам-стеньг. Кайлеб громко рассмеялся, когда Мерлин предложил этот знак и объяснил символику, стоящую за ней[14], но потом он пришёл в себя, поняв, насколько уместно это было. Его галеоны, несомненно, очистили море от своих врагов.

Губы Мерлина дрогнули в улыбке от воспоминаний, но затем она исчезла, потому что три паруса отсутствовали, и он почувствовал новый укол скорби из-за шхуны «Виверна».

Он не знал, что с ней случилось. Она была там, оседлавшая ярость бури, во время одного прохода СНАРКа; при следующем она просто исчезла. Он не только не смог найти никого из оставшихся в живых из её команды в девяноста человек, но даже никаких обломков.

Затем был «Дракон», так позорно потерянный на заключительном этапе сражения при Скальном Плёсе. И КЕВ «Молния», один из переоборудованных купцов, из колонны сэра Доминика Стейнейра, получивший больше повреждений в битве у Каменного Пика, чем Мерлин сначала подумал. Она добралась до места встречи с подветренной стороны острова Сэмюэл вместе с остальными кораблями Стейнейра, но затем медленно ушла ко дну в течение той долгой, бурной ночи. Хорошей новостью было то, что они, по крайней мере, смогли безопасно снять с неё почти всех людей, прежде чем она наконец опустилась на дно.

Ремонт «Тайфуна» занял две полные пятидневки, как и предсказывал Кайлеб, но у него теперь была совершенно новая грот-мачта, и остаток флота с пользой использовал время, потребовавшееся для замены старой мачты. Они пополнили свои запасы воды на острове Опал, провизии из захваченных запасов, а также их пороховые погреба и запасы ядер с «Путешественника» и «Летней Луны», а все остальные галеоны смогли починить свои собственные полученные в бою повреждения, в то время как капитан Стивирт работал над своими. Выжившие с «Дракона» и «Молнии» были распределены по всему остальному флоту, возмещая худшие из потерь в их командах, так что, по крайней мере, все выжившие галеоны были готовы к бою.

— Хотел бы я, чтобы мы могли поскорее уйти отсюда, — пробормотал Кайлеб. Принц разговаривал сам с собой, но слух Мерлина был более острым, чем у большинства, и он снова посмотрел на Кайлеба.

— Ты был тем, кто сказал, что нам нужно исправить наши повреждения, — заметил он. — Ты был прав. И Доминик согласился с тобой.

— Но не ты, — сказал Кайлеб, полностью повернувшись к нему лицом, пока нежный, лёгкий ветерок лохматил ему волосы.

— Я, так же, и не возражал, — ответил Мерлин и пожал плечами. — Ты был прав, когда заметил, что не было безупречного решения. Кто-то должен был выбрать, и так случилось, что ты здесь кронпринц.

— Я знаю, — вздохнул Кайлеб. Мгновение он выглядел в два раза старше своих лет, затем встряхнулся и выдавил из себя кривую улыбку. — Знаешь, обычно быть кронпринцем — очень хорошая работа. Но бывают времена, когда это действительно не так уж и весело.

— Я заметил это. Но, думаю, важно то, что тебе нужно помнить, что ты тот, кто должен принимать решения, и у тебя обычно не будет много времени, чтобы посидеть и обдумать их. По большому счёту, люди, которые будут ставить их под сомнение и критиковать тебя после того, как это произойдёт, будут делать это из какого-нибудь красивого и безопасного места, со всеми преимуществами ретроспективного анализа и имея время, чтобы подумать о том, что ты сделал неправильно.

— Это примерно то, что сказал отец, раз или два, — сказал Кайлеб.

— Ну, он прав. А хорошая новость, знаешь ли, заключается в том, что, когда ты делаешь правильный выбор, подобно решению идти прямо в Скальный Плёс, ты заодно получаешь за это и все почести. — Мерлин ухмыльнулся. — Просто подумай — ты теперь признанный военный гений!

— Ага, конечно. — Кайлеб закатил глаза. — И я уже слышу, как отец укорачивает меня до прежних размеров, когда я слишком вырасту от гордости за это!

II Бухта Эрейстор, Княжество Изумруд

— Что случилось такого важного, что вы должны были вытащить меня из постели посреди ночи? — раздражённо потребовал объяснений герцог Чёрной Воды, завязывая пояс лёгкого халата и сердито глядя на Томиса Бармина, барона Белого За́мка.

Барон поднялся со стула в главной каюте «Корисанда», когда герцог протиснулся в неё из своей спальной каюты. Чёрная Вода был в постели менее трёх часов, прошедших со времени ещё одного прошедшего в спорах совещания — или, возможно, тут был более уместен термин «ожесточённые прения» — с его вынужденными союзниками.

Он был в не особенно хорошем настроении.

— Я приношу извинения за то, что побеспокоил вас, Ваша Светлость, — сказал Белый За́мок, почтительно поклонившись. — Я думаю, однако, что вы согласитесь, что это кое-что такое, о чём вам нужно знать прямо сейчас.

— Ради вашей же пользы, я надеюсь, вы правы, — прорычал Чёрная Вода, и резко махнул барону в сторону его стула.

Герцог щёлкнул пальцами, и его слуга появился как по волшебству, неся коньячный декантер и бокалы на серебряном подносе. Он налил два стакана, вручил их каждому аристократу, а затем без промедления исчез.

— Хорошо, — сказал Чёрная Вода, немного менее раздражённо, опустив свой полупустой бокал мгновением позже. — Расскажите мне, что тут такого важного.

— Конечно, Ваша Светлость. — Белый За́мок наклонился вперёд на своём стуле, сжимая собственный нетронутый бокал обеими руками. — Как вы, конечно же, знаете, я уже более четырёх лет являюсь послом князя в Изумруде. В течение этого времени, по большому счёту, он очень тщательно держал меня подальше от операций графа Кориса здесь, в княжестве.

Он помолчал, и Чёрная Вода поморщился, нетерпеливо махнув ему, чтобы он продолжал, но Белый За́мок заметил, что в глазах герцога начала сиять искра интереса.

— Это только что изменилось, — сказал он в ответ на жест герцога. — Я встречался сегодня вечером — менее двух часов назад, по сути — с человеком, которого я никогда раньше не встречал, но у которого были все правильные пароли для…

— Правильные пароли? — прервал его Чёрная Вода.

— Да, Ваша Светлость. — Если Белый За́мок и был раздражён этой заминкой, он постарался не показывать это. — Когда меня впервые отправили в Изумруд, мои инструкции включали запечатанный конверт, который можно было открыть только при некоторых определённых условиях. В этом конверте была серия паролей, которые будут использоваться особо доверенными агентами графа Кориса.

Теперь Чёрная Вода слушал очень внимательно, слегка наклонившись вперёд и поставив один локоть на стол рядом с собой.

— Этот человек, который правильно идентифицировал себя, поселился в Теллесберге более двенадцати лет назад, Ваша Светлость. Он был помещён в полную изоляцию, полностью отделён от любых других агентов, действовавших в Черис. Никто из других агентов графа Кориса не знал его, а он не знал никого из них. Его работой — его единственной работой — было быть хорошим, лояльным черисийцем, счастливо устроившимся на работу на королевской верфи или рядом с ней, до тех пор, пока не начнётся война между Лигой Корисанда и Черис. По-видимому, граф Корис предполагал, что в случае войны он потеряет доступ, по крайней мере, к части любой созданной им шпионской сети, и этот человек был частью его страховки.

Он снова замолчал, и Чёрная Вода кивнул.

— Продолжайте, барон, — сказал он. — Уверяю вас, вы завладели моим вниманием.

— Я подумал, что смогу это сделать, Ваша Светлость. — Белый За́мок, наконец, позволил себе маленькую улыбку. Затем его выражение опять стало серьёзным.

— По-видимому, Волна Грома и его люди знали намного больше, чем кто-либо из нас представлял насчёт «официальных» шпионов графа Кориса в Черис. И, складывается впечатление, что Волна Грома — и Хааральд — так же узнал, что происходит, намного раньше, чем мы думали, что они это узнали.

— Почему?

— Потому что, Ваша Светлость, они очень, очень тихо арестовали практически всех иностранных шпионов в Теллесберге и, по-видимому, повсюду во всём королевстве, явно ещё в начале октября.

— Октября?

— Да, Ваша Светлость. Очевидно, они, должно быть, поняли, по крайней мере, часть того, что им предстоит, намного раньше, чем мы предполагали, что они поймут. И я думаю, что это, вероятно, объясняет молчание других агентов графа Кориса, о которых вы упомянули.

— Но они пропустили этого человека, потому что другие агенты Кориса даже не знали о нём, — медленно сказал Чёрная Вода.

— Это определённо то, что кажется произошло, Ваша Светлость.

— Но, — взгляд Чёрной Воды заострился, — я склонен предположить, что он не пришёл к вам, просто чтобы рассказать, что все наши шпионы были арестованы три месяца назад. Итак, барон, что привело его к вашей двери в это конкретное время?

— На самом деле, Ваша Светлость, он пытался добраться до меня уже более двух месяцев, но это было нелегко. Черисийцы закрыли на железный замок движение через Глотку и вокруг острова Замка́, и у них появились лёгкие подразделения, патрулирующие Черисийское Море к северу от Бухты Каменной Банки. Ему пришлось путешествовать по суше, чтобы обойти Глотку, а затем найти контрабандиста, готового отвезти его в Изумруд. Фактически, ему потребовалось три попытки чтобы перебраться, потому что упомянутый контрабандист дважды поворачивал назад, увидев черисийскую шхуну. Но вы совершенно правы, что он пришёл не из прихоти. Фактически, он пришёл, чтобы рассказать нам, что вся черисийская группировка галеонов покинула Черис под личным командованием кронпринца Кайлеба в октябре.

— Что? — Чёрная Вода удивлённо моргнул, а затем почти вытаращился на посла. — Это же смешно! Наши разведчики видели их марсели позади галер Хааральда!

— Нет, согласно информации этого человека, Ваша Светлость, — неуверенно сказал Белый За́мок. — Он был корабельным снабженцем, обеспечивающим корабли на Королевской Верфи в Теллесберге уже более пяти лет. И, согласно тому, что он выудил из «друзей», с которыми он завёл отношения в их флоте, тридцать черисийских галеонов напряжённо работали, чтобы отплыть от острова Замка́ за пятидневку до того, как вы добрались до Эрейсторской Бухты. И, — сказал барон, — также, согласно тому, что он узнал, черисийцы до сих пор не ввели в строй свои резервные галеры. Но, кроме этого, король Хааральд зафрахтовал два или три десятка торговых галеонов для неуказанных целей. Хотя он не смог абсолютно точно подтвердить это, он заметил, что по меньшей мере дюжина торговых судов, которые простаивали из-за войны, оставили Теллесберг, неся королевское знамя. Похоже, никто не знает точно, где они находятся.

Челюсти Чёрной Воды сжалась. Было ли это действительно возможным…?

— Вы говорите, он сказал, что они отплыли в октябре. Он не знает, куда?

— Нет, — признался Белый За́мок.

— Ну, не могли же они отплыть, не имея определённой точки назначения в виду, — медленно сказал Чёрная Вода, думая вслух. — Хотелось бы знать…

Он сердито посмотрел в пол, потирая подбородок, потом покачал головой и снова взглянул на Белого За́мка.

— Мы все предполагали, что Хааральд не узнает, что произошло почти до того момента, когда мы приплывём. Но если он так рано послал эти галеоны в море, он, должно быть, кое-что знал, и он, вероятно, знал это почти сразу же, как мы это делали. Но он не смог бы узнать об этом от шпионов в Корисанде, потому что ни у кого не было времени, чтобы послать ему сообщение из Менчира так быстро. И он не смог бы узнать об этом так рано от шпионов в Изумруде, потому что Нарман узнал об этом поздно, благодаря тем потерянным сообщениям. Что означает, что он мог узнать только из Таро.

Посол на мгновение нахмурился, очевидно, обдумывая анализ Чёрной Воды, после чего кивнул.

— Я думаю, вы правы, Ваша Светлость. Но как много кто-нибудь в Таро знал?

— Я не могу ответить на этот вопрос, — признался Чёрная Вода. — Очевидно, что Горжа должен был знать, по крайней мере, суть того, что мы собирались делать, потому что он должен был координировать то, что он должен был делать с этим. Но я понятия не имею, насколько полностью он может быть информирован о наших планах. И, — его рот сжался, — это не имеет большого значения. Не в том случае, если галеоны отплыли так давно, а Хааральд использовал паруса зафрахтованных купцов, чтобы обмануть наших разведчиков — и меня — заставив всех думать, что они всё ещё с ним.

— Ваша Светлость? — Белый За́мок выглядел смущённым, и Чёрная Вода внезапно рассмеялся.

— Он отправил свои галеоны куда-то, куда его галеры, по своим мореходным качествам, не имели возможности пойти, милорд, — сказал он. — И если бы он узнал, что происходит от агентов в Таро, я могу подумать только об одной вещи, которая заставила их уйти так скоро и помешала им вернуться к настоящему времени

Герцог покачал головой, с ошеломлённым, почти испуганным выражением.

— Он решил рискнуть и поставить на «всё или ничего», как при игре в кости, — сказал он. — Он послал свои галеоны — и своего сына — на перехват таросцев и доларцев. У него нет их там, они не защищают Бухту Каменной Банки. Они ушли с Кайлебом куда-то в Море Правосудия или в Море Паркера, в зависимости от того, насколько точна информация их шпионов, надеясь найти герцога Мэликая и остановить его прежде, чем он сюда доберётся.

— Это же бе… — начал Белый За́мок, а затем остановился. Кашлянув, он продолжил. — Я имею в виду, что это поражает меня, так как для него очень рискованно поступать так, Ваша Светлость.

— Для него безумие поступать так, — категорично сказал Чёрная Вода. — В то же время, это единственный возможный ответ, где его галеоны действительно были всё это время. И…

Его голос снова затих, а выражение лица потемнело.

— Ваша Светлость? — тихонько сказал Белый За́мок через несколько мгновений.

— Мне просто пришло в голову, что у него мог бы быть лишь один способ собрать всё это вместе с большой степенью уверенности. — Губы Чёрной Воды дрогнули в чем-то более жёстком, чем улыбка. — Если бы его шпионы в Таро были достаточно хороши или если бы кто-то достаточно высокопоставленный намеренно передавал ему информацию, он мог бы узнать у таросцев, где они должны были найти доларцев.

— Ваша Светлость, вы предполагаете, что Горжа сам мог передать информацию в Черис? — спросил Белый За́мок очень тщательно подбирая слова.

— Я не знаю. — Чёрная Вода пожал плечами. — На первый взгляд, я не вижу никаких причин для того, чтобы он это сделал — не рискуя, конечно, разозлить викария Замсина или Великого Инквизитора! Но это не значит, что кто-то ещё высокопоставленный из его двора не мог бы сделать это.

Герцог снова посмотрел на пол каюты в течение нескольких секунд, а затем встряхнулся всем телом.

— Мы никогда не узнаем ответа на ваш вопрос, милорд. Но если отчёт вашего человека является точным, важно то, что на текущий момент всего лишь около восьмидесяти галер стоят между нами и контролем над Бухтой Каменной Банки. И если мы сможем победить эти галеры и взять Бухту Каменной Банки под контроль, мы одновременно сможем противостоять его галеонам, если и когда они наконец вернутся, и привезти войска, чтобы осадить Ключи со стороны земли.

— Эти цифры предполагают, что их резервный флот действительно не был введён в строй, Ваша Светлость, — заметил Белый За́мок, и герцог фыркнул.

— Если я готов поверить, что этот ваш шпион действительно знает своё дело, и рискнуть довериться тому, что он говорит о галеонах, я могу также поверить ему и про галеры! — пожал плечами Чёрная Вода. — И, честно говоря, мы не видели никаких признаков черисийских резервных галер. Я всё время предполагал, что требования к экипажам у их галеонов заодно лишат их возможности укомплектовать галеры. Так что я сильно склонен поверить, что он прав насчёт этого.

— И что вы намерены делать с этим, если я могу спросить, Ваша Светлость? — спросил Белый За́мок. Герцог приподнял бровь в его сторону и теперь настала очередь барона пожать плечами. — Я посол князя Гектора, Ваша Светлость. Если то, что вы решите сделать, потребует поддержки князя Нармана, то я могу быть в состоянии помочь подтолкнуть его сделать то, что вам нужно.

— Это правда, — признался Чёрная Вода. — Что касается того, что я намереваюсь делать, думаю, это будет зависеть от того, на что я смогу уговорить моих доблестных союзников.

III КЕВ «Неустрашимый», Котёл

Кронпринц Кайлеб сел в коробчатой койке, подвешенной к низким балкам подволока его спальной каюты, оттого что кто-то резко постучал в её дверь.

— Что? — сказал он, протирая глаза, прежде чем взглянул через открытые кормовые окна на тёплую, ясную ночь. Луна ещё не взошла, а это означало, что он был в постели всего лишь около часа.

— Я сожалею, что разбудил тебя, Кайлеб, — сказал глубокий голос, — но нам нужно поговорить.

— Мерлин? — Кайлеб перекинул свои ноги через бортик койки и встал. В голосе Мерлина была нотка, которой он никогда раньше не слышал, и двумя шагами пересёкши каюту он распахнул дверь. — Что такое? Что случилось?

— Могу я войти?

— Что? — Кайлеб вздрогнул, затем криво усмехнулся, поняв, что он открыл дверь, не потрудившись одеться. Фактически, он был совершенно голым, как он обычно спал в такие тёплые ночи, и он с фырканьем отступил назад, несмотря на напряжённость в голосе Мерлина.

— Конечно, ты можешь войти, — сказал он.

— Спасибо.

Мерлин прошёл мимо сержанта Фейркастера, стоявшего на карауле за дверью Кайлеба, наклонив голову, чтобы избежать подпалубных потолочных балок, и тихонько закрыл за собой дверь.

— Что такое? — спросил Кайлеб, отворачиваясь, чтобы взять тунику, которую он сбросил, когда он, ложился спать, и надеть её через голову.

— У меня… было видение, — сказал Мерлин, и Кайлеб быстро повернулся на его голос, резко махнув в сторону кресла.

— Какое ещё видение?

— Видение герцога Чёрной Воды в заливе Эрейстор, — сказал Мерлин почти безжизненным голосом, когда сел в указанное кресло. — Кажется, мы с Бинжамином пропустили как минимум одного из шпионов Гектора, и он только что сообщил Чёрной Воде, что…

— … вот как-то так всё и обстоит, — мрачно закончил Мерлин через несколько минут.

Кайлеб сидел на краю своей койки, его лицо было почти совершенно бесстрастно, потому что он сосредоточился на том, что Мерлин только что ему сказал.

— Как ты думаешь, что он собирается делать? — спросил наконец принц, и Мерлин покачал головой.

— Я думаю, что он был прав, когда сказал Белому За́мку, что всё зависит от того насколько он сможет убедить своих союзников действовать, Кайлеб. Всё, что я могу сказать тебе прямо сейчас — это то, что Корисанду наконец удалось отправить практически весь их резерв. У Изумруда в строю тоже около шестидесяти его галер, и, несмотря на всё, что смогли сделать Шарлиен, Сандирс и Шарпфилд, они были вынуждены отправить ещё двадцать своих галер в плаванье к Эрейстору. Даже с теми потерями, что Брайан и твой отец причинили им, это доводит их количество до ста восьмидесяти против восьмидесяти у твоего отца. Даже семидесяти шести, учитывая, что четыре он потерял на рифах у мыса Короны в последнюю пятидневку.

— Более, чем два к одному, — пробормотал Кайлеб.

— И, — добавил Мерлин, — учитывая, что Чёрная Вода знает — или сильно подозревает — что мы находимся где-то в другом месте, у него почти наверняка будет искушение попытаться ударить прежде, чем мы успеем вернуться. Если только он сможет уговорить на это своих «союзников».

— Пятнадцать дней, если ветер не изменится, — пробормотал Кайлеб. — Три пятидневки. — Он внезапно ударил правым кулаком по левой ладони. — Чёрт! Я должен был идти домой без ремонта!

— Вспомни, что я говорил про суждения задним числом, — сказал ему Мерлин. Молодой кронпринц посмотрел на него, и он слегка пожал плечами. — Ты принял решение. Ты не знал, что это произойдёт. Сейчас тебе нужно сосредоточиться на том, что мы будем делать дальше, а не на том, что мы уже сделали.

— То, что я уже сделал, ты имеешь в виду, — горько сказал Кайлеб. Затем он распрямил плечи и глубоко вдохнул. — Но кто бы это ни сделал, ты прав. Проблема в том, что, похоже, мы не можем многое сделать.

Мерлин пытался придумать что сказать, но особо не преуспел. Выжившие галеоны уже шли с максимальной скоростью, выжимая все соки, учитывая, что они почти прошли Котёл на устойчивом ветре с востока на северо-восток почти на десяти узлах. Они могли бы выжать ещё немного больше скорости из некоторых кораблей, но переоборудованные торговцы имели типичные вместительные корпуса из-за их купеческого происхождения. Они в большинстве своём были короче и бочкообразнее, чем военные галеоны — особенно построенные по проекту Оливира, такие как «Неустрашимый». Они уже поставили практически все паруса, которые у них были, просто чтобы не отставать от своих специально созданных спутников. Если же флот хотел плыть быстрее, это могло произойти только за счёт оставления позади его более медленных кораблей. Во всяком случае, вероятно, он мог бы выиграть не более чем день или два от всего времени перехода.

— Если бы только об этом знал отец, — глухо сказал Кайлеб сам себе, легко, но ритмично постукивая кулаком по ладони. — Если бы только…

Его руки внезапно перестали двигаться, а голова приподнялась, вцепляясь взглядом в Мерлина в тускло свете, освещавшем спальную каюту.

— Ты можешь рассказать ему? — тихо спросил он, и Мерлин застыл.

Он поглядел на молодого человека, сидящего на койке, и его мысли, казалось, стали предельно ясными.

— Кайлеб, я… — начал он, после чего умолк.

Насколько Кайлеб действительно готов был принять его? Принц уже принял как должное гораздо больше, чем Мерлин когда-либо добровольно показал бы ему, но где были пределы гибкости Кайлеба? Он мог бы полушутя ссылаться на Мерлина как на своего «волшебника», и мог принять сверхчеловеческую силу и видения Мерлина. Он даже мог признать неизбежное столкновение между его королевством и коррумпированными людьми, стоящими у власти в Храме. Но он продолжал быть сэйфхолдийцем, ребёнком Церкви Господа Ожидающего, и именно поэтому он был так зол на коррупцию, которая её поразила. И ещё он с рождения был воспитан в вере, которая полагала, что Пэй Шань-вэй была матерью всего зла и что ангелы, которые впали во зло вместе с нею, стали демонами, которые решили соблазнить человечество следовать к проклятию вслед за жаждой запретных знаний Шань-вэй.

— Ты действительно хочешь, чтобы я ответил на этот вопрос? — спросил он после показавшегося очень долгим мгновения. Кайлеб начал отвечать, но Мерлин поднял одну руку. — Сначала подумай, Кайлеб! Если ты спросишь, а я отвечу на него, ты никогда не сможешь отменить это.

Кайлеб смотрел на него на протяжении наверно трёх ударов сердца, после чего кивнул.

— Я хочу, чтобы ты ответил этот вопрос, — сказал он ровно.

— Хорошо, — так же ровно ответил Мерлин. — Тогда мой ответ — да. — Выражение лица Кайлеба начало расцветать, и он было открыл рот, но Мерлин покачал головой. — Я могу рассказать ему этой же ночью, хотя он в четырёх тысячах миль отсюда, — продолжил он, — но только физически отправившись к нему.

Рот Кайлеба захлопнулся.

В спальной каюте снова повисла тишина. Тугая, звенящая тишина, усиленная, но не сломанная, фоновым звуком воды, струящейся вокруг корпуса, бульканьем кильватерной струи под открытыми кормовыми окнами, скрипом такелажа и корпусных балок, а также случайным шумом от руля.

— Ты можешь отправиться к нему? — спросил наконец Кайлеб.

— Да, — вздохнул Мерлин.

— Мерлин, — сказал Кайлеб, пристально глядя на него, — ты ведь демон, в конце концов?

— Нет. — Ответный взгляд Мерлина был таким же пристальным. — Я не демон, Кайлеб. Но я и не ангел. Я говорил тебе это раньше, в Королевской Гавани. Я… — Он покачал головой. — Когда я сказал тебе тогда, что я не могу объяснить это тебе, я имел в виду, что я буквально не могу. Если бы я попытался, это потребовало бы… понятий и знания, которых у тебя просто нет.

Кайлеб смотрел на него в течение пятнадцати бесконечных напряжённых секунд, его глаза были сузившимися, и когда он снова заговорил, его голос был очень мягким.

— Может ли это знание нарушать «Запреты»? — спросил он.

— Да, — просто сказал Мерлин, и, если бы он продолжал быть созданием из плоти и крови, он бы сейчас задержал дыхание.

Кайлеб Армак сидел очень, очень неподвижно, глядя на существо, которое стало его другом. Он сидел так длительное время, после чего дёрнулся.

— Как же ты можешь говорить, что ты стоишь за Свет, когда само твоё существование нарушает «Запреты»?

— Кайлеб, — сказал Мерлин, — я уже говорил тебе, что я никогда не лгал тебе, даже когда я не мог рассказать тебе всю правду. Сейчас я тоже не буду врать тебе. И хотя всё ещё есть вещи, которые я просто не могу объяснить, я могу сказать тебе следующее: сами «Запреты» — это ложь.

Кайлеб резко вдохнул, а его голова откинулась назад так, словно Мерлин только что ударил его.

— «Запреты» были переданы Самим Господом! — сказал он, более резким голосом, но Мерлин покачал головой.

— Нет, не были, Кайлеб, — сказал он. — Они были переданы людям Чжо-чжэн, а Цэнь Чжо-чжэн была архангелом не больше, чем я.

Кайлеб снова вздрогнул, а его лицо побледнело. Глаза Мерлина — его искусственные глаза — могли видеть это ясно, несмотря на тусклый свет.

— Как «Запреты» могут быть ложью? — хрипло спросил принц. — Ты говоришь, что Господь солгал?

— Нет, — опять сказал Мерлин. — Господь не лгал. Лгала Чжо-чжэн, когда утверждала, что говорила от Его имени.

— Но…

Кайлеб оборвал себя, глядя на Мерлина, и Мерлин вытянул вперёд свою правую руку, подняв ладонь вверх.

— Кайлеб, ты знаешь, что люди, которые сейчас управляют Храмом, погрязли в коррупции. Они лгут. Они принимают взятки. Они используют «Запреты», чтобы вымогать деньги у людей, которые пытаются внедрять новые идеи, или у людей, которые хотят, чтобы новые идеи были запрещены. Ты сам сказал мне, стоя на вершине цитадели с Рейджисом, что викарии больше озабочены своей светской властью, чем спасением душ. Они желают уничтожить всё ваше королевство — сжечь города, убить и терроризировать ваших подданных — несмотря на то, что вы вообще ничего не сделали неправильно! Разве это так непостижимо для тебя, что другие люди тоже использовали Бога, и извратили Его замысел, для своих целей?

— Мы не говорим о «людях» — сказал Кайлеб. — Мы говорим о самих архангелах!

— Да, говорим, — признал Мерлин. — Но существа, которые называли себя архангелами, не были ими, Кайлеб. Они были людьми.

— Нет! — сказал Кайлеб, но уверенность в его голосе дрогнула, и Мерлин почувствовал небольшое мерцание надежды.

— Если ты хочешь, я могу показать тебе доказательство этого, — мягко сказал он. — Не сегодня ночью, не здесь, но я могу показать его тебе. Ты видел вещи — кое-что из этих вещей — что я могу делать. Мужчины и женщины, которые утверждали, что они архангелы, могли делать то же самое, и они использовали эту способность, чтобы притворяться, что они были божественными существами. Я могу доказать это тебе, если ты готов позволить мне это. Проблема, Кайлеб, однако заключается в том, что, если твоя вера в ложь, которой ты учился всю свою жизнь, слишком сильна, ты не поверишь никаким доказательствам, которые я мог бы тебе показать.

Кайлеб сидел неподвижно, с плотно сжатым ртом и сгорбленными плечами, словно отражая удар. А потом, медленно — очень медленно — его плечи немного расслабились.

— Если ты действительно демон, несмотря на то что ты говоришь, — сказал он наконец, — тогда ты уже искушал меня проклятием, так ведь? — Он действительно сумел искривить улыбку. — Я знаю уже несколько месяцев, что ты был больше, чем обычным смертным, и я использовал тебя — и твои… способности — для моих собственных целей и против князей Церкви. И это определение ереси и вероотступничества, ведь так?

— Я полагаю, что так, — сказал Мерлин, голос его был настолько нейтральным, насколько он смог это сделать. — По крайней мере, в глазах нынешнего руководства Храма.

— Но тебе не нужно было бы говорить, что ты можешь предупредить отца, и тем более ты не должен был спасать тех детей в Королевской Гавани. Или спасать Рейджиса от Кельвина. Или направлять меня к галерам Мэликая, или к Скальному Плёсу.

— Я полагаю, что нет. Но, Кайлеб, если бы я был демоном, пришедшим чтобы искушать тебя на вечные муки, я бы сделал это, обратившись к твоему желанию, твоей потребности защищать людей и королевство, которое ты любишь. Ты не Гектор, и даже не Нарман. Я не смог бы обратиться к твоей жадности, к твоей жажде власти, поэтому я бы искушал тебя через добродетель твоего собственного сердца, твоим страхом за то, что так глубоко тебя волнует.

— И, вероятно, скажешь мне, что ты сделал бы именно это, полагая, что я поверю, что это доказывает, что ты этого не сделал, — сказал Кайлеб, кивая с той же кривоватой улыбкой. — Но ты упускаешь смысл сказанного мной. Возможно, ты — демон, или то, что Писание называет демоном, во всяком случае. И, возможно, ты соблазнил меня — в конце концов, ты всегда говорил отцу и мне, что ты использовал нас для своих целей. Но если ты соблазняешь меня проклятием моей души, Мерлин Атравес, так тому и быть, потому что ты никогда не просил меня сделать ничего такого, что не смог бы попросить справедливый и любящий Бог. И если Бог из Писания не является справедливым и любящим Богом, тогда он тоже не мой.

Мерлин откинулся на спинку стула, глядя на молодого человека перед собой. Молодой человек, как он понял, был ещё более необычным, чем надеялся Мерлин.

— Кайлеб, — сказал он наконец, — я сомневаюсь, что я, на твоём месте, смог бы выйти за пределы всего, чему меня учили так, как ты только что это сделал.

— Я не знаю, что я действительно сделал, — ответил принц, пожав плечами. — Ты говоришь, что можешь доказать то, что ты сказал, и когда-нибудь я потребую у тебя этого, но на данный момент я должен принимать решения, выбирать. Я могу сделать их только на основе того, во что я верю, а я верю ты хороший человек, кем бы ты ни был. И я верю, что ты можешь предупредить моего отца.

— И как ты думаешь, твой отец отреагирует, если я вдруг просто появлюсь на борту его флагмана в четырёх тысячах миль отсюда? — с оттенком иронии спросил Мерлин.

— Я не знаю, — сказал Кайлеб, после чего внезапно ухмыльнулся, — но я бы дорого дал, чтобы увидеть его выражение, когда ты это сделаешь!

IV Котёл

Мерлин Атравес лежал вытянувшись, взлетая вверх и вниз на волнах, так как он плавал на спине, наблюдая за луной.

Где-то за пальцами его ног, невидимые с его нынешней позиции на уровне воды, КЕВ «Неустрашимый» и его товарищи продолжали свой путь, не подозревая, что один из членов его экипажа пропал. Мерлин надеялся, что это таким и останется.

«Это», — философски подумал он, глядя на звёзды, — «вероятно… наименее мудрая вещь, из того, что я уже делал. В любом случае, кроме кракенов, конечно. Независимо от того, насколько хорошо Кайлеб принял это, нет ведь никакого способа сказать, как будет реагировать Хааральд».

Тем не менее, навскидку, он не мог придумать альтернативный план действий, который дал бы лучший шанс на выживание Хааральда.

Выражаясь хладнокровным языком, теперь, когда у него был шанс подумать о этих вещах немного больше, вероятно, для долговременного выживания Черис не имело значения, что случилось бы с королём Хааральдом и его галерами. То, что Кайлеб и сэр Доминик Стейнейр уже сделали с одним флотом галер, обещало, что могут сделать то же самое с другим, если бы им пришлось. Особенно с флотом, который собирался понести свои собственные — серьёзные — потери, если бы он напал на дом Королевского Черисийского Флота. Поэтому, даже если бы Чёрная Вода и преуспел в получении контроля над Черисийским Морем и Бухтой Каменной Банки, это было бы лишь временное достижение, которое длилось бы до момента, когда Кайлеб вернулся домой и отбил их обратно. И как бы ужасно смерть Хааральда не повредила управлению Черис, Мерлин чувствовал себя уверенным в том, что Кайлеб готов принять корону, особенно с Серой Гаванью и Волной Грома, в качестве советников.

Но хотя Черис мог пережить смерть короля Хааральда, Мерлин обнаружил, что сам он не был готов сделать это. Или увидеть, как Кайлеб вынужден это делать. По крайней мере, не сделав всё возможное, чтобы это предотвратить.

Это было странно, подумал он, когда поднялся достаточно высоко на волне, чтобы взглянуть на огни одного из галеонов вдалеке, но, когда он сначала намеревался преобразовать Черис в инструмент, который ему нужен, ему не приходило в голову, насколько он может сблизится с самими черисийцами, как с людьми, личностями, которые станут ему небезразличны. Хааральд Армак был не просто королём Черис, он был также другом Мерлина Атравеса, и отцом другого, ещё более близкого друга, а человек, который когда-то был Нимуэ Албан, потерял слишком много друзей.

«Это ли настоящая причина, по которой я позволил Кайлебу «уговорить меня» рассказать ему, что я мог бы сделать это? Или», — нахмурился он, когда ему в голову пришла другая мысль, — «это было потому, что я так одинок? Потому что мне нужно, чтобы кто-то знал, что я пытаюсь сделать? Как далеко я на самом деле от дома? Эти люди могут быть моими друзьями, но никто из них не знает, кто — или что — я в действительности. Есть ли у меня есть какая-то подсознательная потребность знать, что кто-то, кто считает меня другом, знает правду — или столько правды, сколько он может понять, во всяком случае — обо мне»?

Похоже, он имел такую потребность. И, возможно, это потребность была опасной щелью в его доспехах. Независимо от того, как мог бы отреагировать Кайлеб, или тот же Хааральд, подавляющее большинство сэйфхолдийцев, даже в Черис, действительно посчитали бы его самим порождением Ада, если бы раскрылась лишь десятую часть правды о нём. И если бы это случилось, всё, что когда-либо было связано с ним, было бы запятнано, отвергнуто с ужасом. Так что, в конечном счёте, если он разрешил потребности в дружбе заманить его в раскрытие правды тому, кто не готов принять её, или просто кому-то, кто мог непреднамеренно дать секрету утечь, всё что он сделал до сих пор — и все люди, которые умерли на этом пути, и которые ещё умрут — было бы напрасным.

Всё это было правдой. Он знал это, но не был готов психоанализировать самого себя, пытаясь разобраться в своей мотивации, даже если предположить, что ПИКА мог быть объектом психоанализа. Потому что, в конце концов, это не имело значения. Какими бы ни были причины для этого, это было то, что он должен был сделать. Что-то, чего он не мог не сделать.

Он поднялся на гребень ещё одной волны. На этот раз в поле зрения уже не было никаких огней, и он сделал мысленный кивок удовлетворения, когда проверил наложенные зрительные данные, передающиеся с незаметного разведывательного скиммера, парящего над ним. Флот двигался неплохо, постепенно удаляясь от него, пока он плавал один в необъятности моря.

Вытащить кого-то из переполненного, многолюдного парусного судна так, чтобы никто не узнал об этом, как он обнаружил, было лишь чуть менее сложной задачей чем он ожидал, по сравнению с тем, чтобы проникнуть кому-нибудь на переполненную, многолюдную галеру, так чтобы никого там не потревожить. Тот факт, что поднялась полная луна, только делал эту задачу ещё более затруднительной.

К счастью, он и Кайлеб уже выстроили эшелонированную защиту, даже если они никогда не планировали использовать её именно для этой цели. Арнальд Фалкан и другие члены подразделения морской пехоты, бывшие телохранителями Кайлеба, все знали «правду» о «сейджине Мерлине». Каждый из них знал, что у Мерлина были видения, и что ему необходимо уединяться и медитировать, для того чтобы увидеть их. И каждый из них знал, что сокрытие факта его видений от кого-либо, кроме самого близкого круга короля Хааральда или Кайлеба, было абсолютно необходимо.

К тому же, Мерлину, как офицеру Королевской Гвардии и личному охраннику Кайлеба, была предоставлена собственная небольшая уединённая каюта. Она было прямо на корме, чуть ниже помещений Кайлеба. Она даже имела своё собственное кормовое окно, а Фалкан и другие часовые из морских пехотинцев, охранявшие Кайлеба, имели достаточно возможностей, чтобы перехватить любого, кто мог бы нарушить уединение сейджина во время его медитаций.

Они также вполне привыкли оставлять Мерлина с его медитациями. Всё это означало, что ему было достаточно просто пролезть через это окно и спуститься на руках по верёвке в воду. Оказавшись в воде, он погрузился под воду и плыл на протяжении большей части полумили, после чего всплыл и подождал, пока флот проплыл мимо него.

Луна была на противоположной стороне от него, и он, вероятно, был достаточно далеко, когда всплыл на поверхность, чтобы никто ничего не заметил, но он не испытывал особого желания рисковать. Ночь была такой же ясной, какой только может быть тропическая ночь, с пылающей фосфоресценцией, разливающейся назад вдоль бортов кораблей, плывущих по серебряной лунной тропе, с их парусами, похожими на полированное олово, и их портами и лючками, внутри которых светились лампы и фонари. Шансы на то, что кто-то случайно посмотрит в правильном направлении, чтобы увидеть что-то столь маленькое, как человеческая фигура, плывущая в небеса, были, несомненно, ничтожными, но у него было много времени. Безусловно, достаточно, чтобы избежать таких шансов.

Или, поправил он себя с оттенком иронии, по крайней мере, чтобы их было больше.

Он проверил визуальные данные в последний раз, а затем активировал свой встроенный коммуникатор.

— Сыч, — сказал он, говоря для разнообразия вслух, всё ещё размышляя о чужих небесах Сэйфхолда.

— Да, лейтенант-коммандер?

— Поднимай меня вверх уже.

— Да, лейтенант-коммандер.

V КЕВ «Королевская Черис», Черисийское море

Король Хааральд VII помахал своему камердинеру в сторону двери.

— Вы уверены, что вам больше ничего не понадобится от меня сегодня вечером, Сир?

— Лачлин, ты уже три раза спросил меня об этом, — с выражением признательности сказал Хааральд. — Я ещё не настолько слаб, что не мог влезть в постель один, даже в море. Так что иди. Иди! Сам поспи немного.

— Хорошо, Сир. Если вы настаиваете, — сказал Лачлин Жессип с небольшой улыбкой и подчинился приказу.

Хааральд с усмешкой покачал головой, затем пересёк большую каюту, открыл застеклённую квадратиками стекла дверь и вышел на кормовой балкон «Королевской Черис».

Он стоял там, глядя на запад, словно наблюдение того, как заходящая луна скользит по остатку своего пути над горизонтом, могло бы каким-то образом приблизить его к его сыну.

Было даже труднее разлучиться с Кайлебом, чем он ожидал. Это не было похоже на год, который Кайлеб провёл на борту корабля в качестве гардемарина. Тогда всё, о чём он действительно должен был беспокоиться, были риски болезней, несчастных случаев, или кораблекрушения. Теперь же он сознательно отправил своего старшего сына на битву с чрезвычайно превосходящим по численности врагом на расстояние семи тысяч миль. Если всё пошло хорошо, то битва, на которую Кайлеб был отправлен сражаться, давно закончилась, но победил ли его сын или проиграл? И, в каждом из этих случаев, выжил ли он?

Не в первый раз за долгие, трудные годы своего царствования Хааральд Армак обнаружил, что понимание того, что он принял правильное решение, может быть очень слабым утешением.

— Ваше Величество.

Хааральд непроизвольно дёрнулся, затем крутанулся на месте, в то время как одна рука потянулась к рукояти кинжала, которого он не носил. Он полуприсел, несмотря на своё больное колено, распахнув свои глаза от недоверия, потому что он увидел высокого, широкоплечего человека, стоящего в тени в дальнем конце кормового балкона.

Неподвижный от недоверия и шока, парализованный как статуя, он уставился на человека, которого просто не могло там быть.

— Я прошу прощения за то, что потревожил вас, Ваше Величество, — спокойно и тихо сказал Мерлин Атравес, — но Кайлеб послал меня с сообщением.

Династия Армаков, по мнению Мерлина, должно быть имела какой-то генетический дефект. Это было единственное объяснение, о котором он мог подумать, потому что что-то было явно плохо с их реакциями «бей или беги»[15].

Король Хааральд должен был отреагировать, по крайней мере, криком, призывая охранников, при условии, что он просто не запрётся в каюте, или не отскочит по кормовому балкону, чтобы избежать этого привидения. На самом деле, Мерлин специально привёз с собой оглушающий пистолет с целью справиться с любой такой вполне разумной реакцией, хотя он не задумывался, как он будет впоследствии объяснять его эффект разгневанному монарху.

Но вместо того, чтобы сделать что-либо из этих вещей, Хааральд просто стоял там почти ровно десять секунд по внутреннему хронометру Мерлина, затем выпрямился и склонил голову в сторону.

— Ладно, сейджин Мерлин, — сказал он с потрясающим спокойствием, — если уж Кайлеб послал вас с сообщением, по крайней мере, теперь я знаю, что он всё ещё жив, так ведь?

И улыбнулся.

Теперь, двадцатью минутами спустя, оба они всё ещё стояли вместе на кормовом балконе, единственном месте на флагманском корабле, где они могли надеяться найти настоящую конфиденциальность. Шум от ветра и моря, когда «Королевская Черис» и её эскадра медленно двигались вместе с остальной частью флота, прекрасно скрывал их голоса.

— Итак, Кайлеб послал вас рассказать мне, что Чёрная Вода разгадал наш маленький маскарад, верно, мастер Трейнир? — спросил Хааральд, и Мерлин усмехнулся, покачав головой, потому что он вспомнил первый раз, когда Хааральд назвал его так.

— Да, Ваше Величество. — Мерлин слегка наклонил голову, затем мягко фыркнул. — И, если вы позволите мне сказать это, Ваше Величество, вы восприняли моё… прибытие более спокойно, чем я предполагал.

— За последний год, Мерлин, я привык ожидать от вас неожиданного. И не думайте, что я не заметил, насколько аккуратно вы ответили на вопросы отца Пейтира, когда он принёс с собой свой камень правды. Или то, как Кайлеб наблюдал за вами, пока вы это делали. Или любые другие… странные дела, которые вы совершили за эти месяцы. Все интересные фрагменты и кусочки знаний, полученных от вас. Тот факт, что, несмотря на ваше, на тот момент довольно бойкое, объяснение, на самом деле не было никакого способа, которым вы смогли бы добраться до особняка Кельвина так быстро, как это сделали.

Король махнул одной рукой в странно мягком отметающем жесте.

— Я довольно давно решил, — спокойно сказал он, — что вы являетесь чем-то большим, чем вы решили показать, даже для меня или, возможно, даже для Кайлеба. И да, — улыбнулся он, — я знаю, насколько вы стали близки с моим сыном. Но, как я полагаю, я уже как-то раньше говорил вам, человек — любой человек, независимо от его… способностей — должен быть оценён по его действиям. Я судил вас на основании ваших, и, как и мой сын, я вам доверяю. Если я ошибаюсь поступая так, я, конечно же, заплачу за это на том свете. К сожалению, я должен принимать мои решения на этом, верно?

— Ваш сын очень похож на вас, Ваше Величество. — Мерлин снова склонил голову, на этот раз в знак уважения. — И я могу придумать несколько больших комплиментов, которые я мог бы высказать ему.

— В таком случае, раз мы оба сказали друг другу, какие мы великолепные люди, — сказал Хааральд с улыбкой, — я полагаю, мы должны решить, что делать с вашей последней информацией.

— Пока неизвестно, что Чёрная Вода сможет сделать на основании отчёта своего шпиона, — ответил Мерлин. — Однако из того, что я видел о нём, я ожидаю, что он склонит других адмиралов к своей точке зрения. Он более сильная личность, чем я ожидал, и тот факт, что все его «союзники» знают, что он пользуется поддержкой «Группы Четырёх», даёт ему мощный рычаг воздействия всякий раз, когда он хочет использовать его.

— В этом случае он, безусловно, попытается форсировать атаку, и как можно быстрее. — Хааральд посмотрел на звёздное небо, с которого скрылась луна, пока он и Мерлин говорили. Он нахмурился, поглаживая бороду.

— Он не может знать, сколько у него осталось времени до возвращения Кайлеба, — продолжил король, явно думая вслух. — Поэтому он, вероятно, попытается продавить атаку прямо в Бухте Каменной Банки. Он ожидает, что мы будем стоять и сражаться, или отступим за Остров Замка́ и Ключи. В любом случае он получит контроль над Бухтой и Черисийским морем, по крайней мере до тех пор, пока Кайлеб не вернётся домой.

— По существу, это именно то, что мы с Кайлебом решили, каким будет наиболее вероятный курс его действий, — согласился Мерлин.

— И каким было предложение Кайлеба? — Хааральд посмотрел на Мерлина.

— Он предлагает вам пойти дальше и уступить бухту. — Мерлин пожал плечами. — Пока вы всё ещё контролируете Глотку, и даже если вы потеряете один или оба Ключа, они не смогут провести серьёзную атаку ни на одну из ваших жизненно важных зон. А Кайлеб будет отсутствовать всего пятнадцать дней. Если они будут достаточно глубоко в заливе, когда он прибудет, они будут пойманы в ловушку между вашими силами и его.

— Я вижу, что мой сын обеспокоен выживанием своего престарелого отца, — сухо сказал Хааральд.

— Простите, Ваше Величество?

— Я и без того понял, что Чёрная Вода, несмотря на то что ему могли навязать союзников, которые не являются готовыми к взаимодействию настолько, насколько можно представить, не является дураком, Мерлин. Он знает, что Кайлеб собирается вернуться домой. Если он отправит свой флот в Бухту Каменной Банки, то он не собирается посылать его настолько глубоко, чтобы он не смог вывести его оттуда по-быстрому. Но он не будет и пренебрегать элементарной предосторожностью патрулирования подходов. Независимо от того, придёт ли Кайлеб с юга, из Изумрудного Плёса, или с севера, из Залива Даркоса, он будет замечен задолго до того, как он сможет поймать Чёрную Воду в бухте. Таким образом, стратегия Кайлеба действительно будет заключаться в том, чтобы удерживать меня в безопасности за островом Замка́, хотя почти наверняка это даст Чёрной Воде время, чтобы вернуться в Эрейсторскую Бухту, или даже отступить мимо Изумруда к Зебедайе или Корисанду, чтобы избежать его, когда он прибудет. И, конечно же, моим собственным силам нужно было бы столько времени, чтобы убрать помехи между островом Замка́ и Ключами, что мы никогда не сможем остановить Чёрную Воду, прежде чем он убежит.

— Если бы мы подошли под покровом ночи, — начал Мерлин, — тогда…

— Тогда, если бы всё прошло отлично, вы могли бы провернуть это, — прервал его Хааральд. — Но, как заметил Рейджис, если что-то может пойти не так в плане битвы, оно пойдёт. Если мы хотим прикончить флот Гектора, прятаться за островом Замка́ — это неправильный путь чтобы сделать это.

— Для меня это звучит так, словно вы планируете сделать что-то ещё, Ваше Величество, — заметил Мерлин с лёгким чувством страха.

— Планирую, конечно. — Хааральд показал зубы. — Я не собираюсь позволять, чтобы меня загнали в Глотку, и я не намерен давать Чёрной Воде ту битву, которую он хочет. Однако я намерен размахивать возможностью этой битвы перед ним.

— Как, Ваше Величество?

— Я собираюсь перенести свою основную оперативную базу на юг от Бухты Каменной Банки в Залив Даркоса. База Даркос не так удобна, как основная база флота на острове Замка́, но она послужит достаточно хорошо и долго. Когда Чёрная Вода распорядится начать своё наступление, я буду «танцевать» и петушиться некоторое время, а потом отойду южнее, подальше от бухты. Он достаточно умён, чтобы понимать, что мой флот — это его истинная цель. Как только флот уйдёт с его пути, он сможет делать практически всё, что захочет, но до тех пор, пока флот существует, его возможности ограничены, мягко говоря. Так что, если я не ошибаюсь, он будет настолько счастлив, что отвлёк меня от такого хорошо укреплённого убежища, как остров Замка́ и Глотка, что он последует за мной.

— Вы планируете заманить его на юг Черисийского моря, — сказал Мерлин. — Прочь от его кратчайшей линии отступления.

— Точно, — кивнул Хааральд. — Я уверен, что он прикроет свою спину дозорными кораблями, но ему будет нужно много больше. Если я смогу вытащить его достаточно далеко на юг, удерживая его внимание достаточно сосредоточенным на мне — а тот факт, что мой штандарт будет развеваться над этим кораблём, безусловно, поможет это сделать — то, когда Кайлеб спустится с севера позади него, вы будете между ним и отступлением.

— Кайлебу это не понравится, Ваше Величество.

— К несчастью, — спокойно сказал Хааральд. — так уж получилось, что я король, а он кронпринц. И это значит, что мы сделаем это по-моему.

— Но, если вы переместите свой флот на юг, — сказал Мерлин, ища контраргументы, — вы оставите незащищённой Глотку. Северный канал достаточно широк, чтобы прямо через него могли прошмыгнуть их галеры, если вы не остановите их.

— Уже нет. — Хааральд усмехнулся. — Я вижу, что вам не удалось уследить за всем, сейджин Мерлин.

— Ваше Величество?

— Барон Подводной Горы и сэр Дастин были заняты в ваше отсутствие. Это была идея Подводной Горы. Они вдвоём организовали то, что Подводная Гора называет «плавучими батареями»[16]. Это в основном просто плоты — большие, но только плоты — со сплошными возвышающимися барбетами около пяти футов толщиной и оружейными портами. Они построили пятнадцать таких, каждая с тридцатью карронадами и половиной батальона морских пехотинцев, чтобы отбивать абордажников, заякоренные канатами прямо в Северном Канале, точно между береговыми батареями острова Замка́ и Северного Ключа.

Король пожал плечами.

— Я не верю, что кто-то может пройти мимо них, хотите сказать?

— Нет, но…

— Тогда мы сделаем это по-моему, не так ли? — спросил Хааральд непреклонно.

Мерлин долго смотрел на него, потом тяжело кивнул.

— Да, Ваше Величество.

— Единственная вещь, которую я хотел бы, чтобы мы могли сделать, — задумчиво сказал Хааральд, — это найти для меня и Кайлеба какой-то способ координировать наши передвижения. Если то, что я задумал, сработает, Чёрная Вода будет непосредственно между галеонами Кайлеба и моими галерами, когда вы окажетесь в его тылу. Это означает, что он увидит вас, узнает, что вы там, до того, как это пойму я. Если бы был какой-то путь — избегая, конечно, такого вашего довольно драматичного личного посещения — чтобы вы дали мне знать, когда Кайлеб собирается вступить с ним в контакт, это было бы огромной помощью.

Он снова поднял голову, глядя на Мерлина с выражением, какое может быть у питающего надежды маленького мальчика, так что Мерлин усмехнулся.

— На самом деле, Ваше Величество, я сам тоже немного подумал о такой возможности. Вот.

Он протянул маленький предмет. Хааральд посмотрел на него на мгновение, затем немного нерешительно взял его, и Мерлин с трудом удержался, чтобы снова не усмехнуться. По-видимому, даже невозмутимость Армаков имела свои пределы.

— Это пейджер, Ваше Величество.

— «Пейджер»? — Хааральд тщательно повторил странное слово.

— Да, Ваше Величество.

Мерлин обдумывал предоставление королю полнофункционального коммуникатора, но решил отказаться от этого. Учитывая, насколько хорошо Хааральд справился с его появлением на кормовом балконе «Королевской Черис», его беспокойство о том, что король мог бы найти голоса, выходящие из крошечной коробочки, большим, чем он был готов принять, вероятно, было неуместным. К сожалению, прежде чем покинуть скиммер, вместо этого он выбрал пейджер.

— Он настроен вибрировать, когда мне это нужно, — сказал он. — Могу я продемонстрировать?

— Конечно, — сказал Хааральд.

— Тогда положите его на ладонь, пожалуйста, Ваше Величество. Нет, плоской стороной вниз. Вот так правильно. Сейчас…

Мерлин использовал свой внутренний коммуникатор, чтобы вызвать пейджер, и рука короля дёрнулась, когда вибрация резко отдалась от ладони в его руку. Он посмотрел на Мерлина, и его глаза распахнулись — с большим удовольствием от сюрприза, как понял Мерлин.

— Вы почувствовали это, Ваше Величество?

— Конечно почувствовал!

— Что ж, тогда я хотел бы, чтобы вы носили его где-нибудь под одеждой, — сказал Мерлин. — Я подумал, что вы можете использовать этот браслет — он регулируемый, Ваше Величество, вот так, — показал он, — чтобы носить его на своём предплечье под вашей курткой. Если вы будете носить его, то я смогу сообщить вам, когда мы увидим корабли Чёрной Воды. Я подумал, что я могу заставить его вибрировать один раз, когда мы впервые увидим один из его разведывательных кораблей, затем дважды, когда увидим его основную группу, и трижды, когда мы будем готовы вступить в бой.

— Это звучит так, как будто это должно хорошо работать, — сказал Хааральд, глядя на пейджер, прикреплённый ремешком к внутренней стороне его левого предплечья.

— В следующий раз, — сказал Мерлин сухо, — я постараюсь предоставить что-то немного более… экзотическое, Ваше Величество.

Хааральд резко поднял глаза, после чего рассмеялся.

— Согласен, сейджин Мерлин. Согласен.

Он бросил на пейджер ещё один взгляд, после чего расправил над ним рукав своей куртки.

— Я полагаю, теперь вам пора возвращаться к Кайлебу, Мерлин. — Он протянул и положил руки на плечи Мерлина. — Скажите ему, что я горжусь им, очень горжусь. И что я люблю его.

— Я скажу, Ваше Величество. Не то чтобы ему нужно было об этом рассказывать.

— Возможно, нет, но иногда так же важно сказать это, как и услышать. И, — Хааральд посмотрел прямо в сапфировые глаза Мерлина, — вы сами, примите мою благодарность. Благодарность короля за то, что вы помогаете ему защищать его людей, и отца, который знает, что вы сделаете всё возможное, чтобы защитить его сына.

— Конечно, приму, Ваше Величество. — Мерлин снова поклонился, чуть глубже, чем обычно, затем выпрямился. — И теперь, как вы сказали, мне пора вернуться к Кайлебу.

Он взобрался на поручень кормового балкона, глядя на воду под ним.

— Вам действительно нужно уходить таким способом? — спросил Хааральд.

— Простите, Ваше Величество?

Мерлин удивлённо оглянулся через плечо, потому что тон короля был почти задумчивым.

— Я просто подумал, что было бы чудесно увидеть кого-то летящего, — сказал Хааральд, несомненно вкрадчивым голосом.

— Я бы хотел показать вам это, Ваше Величество, — сказал Мерлин, и, к его удивлению, он был искренен в каждом слове. — К сожалению, я боюсь, что ваши офицеры и матросы не совсем готовы к летающему сейджину. Может быть, в следующий раз, но если одному из них случится посмотреть в совершенно неправильном направлении в самый неподходящий момент сегодня ночью…

Он пожал плечами, и Хааральд кивнул.

— Я знаю, и вы правы, — сказал король. — Но в следующий раз, когда больше не будет никаких проблем, я собираюсь настоять на этом вашем «может быть»!

— Когда-нибудь, я уверен, вы сможете, Ваше Величество, — со смехом сказал Мерлин и упал в ночь с тихим всплеском.

VI Галера «Корисанд», Бухта Эрейстор

Герцог Чёрной Воды сидел в кресле во главе стола в кают-компании «Корисанда» и его лицо было бесстрастным, когда он слушал голос сэра Кевина Мирджина. После тщательного обдумывания, он решил позволить своему флаг-капитану представить новую информацию своим союзникам, а не делать это самому. Он не мог изменить того факта, что она исходила от одного из шпионов князя Гектора, но он мог хотя бы попытаться свести к минимуму ощущение, что он лично держал их за горло.

Не то чтобы он ожидал кого-нибудь этим обмануть.

Он рассматривал лица двух своих адмиралов. Шарпфилд выглядел скептически, но Шарпфилд всегда выглядел скептически. Несмотря на все усилия, ни один из шпионов Чёрной Воды не смог перехватить ни одно из посланий королевы Шарлиен командиру её флота, но внутри себя герцог был в уверен в том, что если бы он смог найти их, то он придумал бы, как прочитать любое из них. И, честно говоря, он не винил Шарлиен. На её месте, он сделал бы всё, что, по его мнению, могло бы сойти ему с рук, чтобы свести к минимуму свои риски и потери на службе одному из своих злейших врагов. Не то чтобы понимание её мотивов делало их последствия более приятными.

Тем не менее, Шарпфилд был также намного более опытным морским командиром, чем граф Мандир князя Нармана. И, как бы неохотно его королева была вынуждена поддерживать всю эту кампанию, Шарпфилд был слишком умён, чтобы открыто делать что-либо, что возмутило бы «Группу Четырёх».

Мандир — это другой вопрос. В отличие от Шарлиен, у Нармана были все основания хотеть, чтобы эта компания завершилась успешно. Ну, возможно, увидеть, как она избежит неудачи, что, впрочем, было совсем не то же самое. После того, как Чёрная Вода встретил князя Изумруда, он пришёл к выводу, что его собственный правитель недооценивает его. Нарман был кем угодно, но не дураком, которого предупреждённый Чёрная Вода ожидал увидеть, и, герцог был точно в этом уверен, он принял все необходимые меры, чтобы защитить себя от последствий победы князя Гектора. Сработают или нет эти приготовления, разумеется, было отдельным вопросом. Но, в любом случае, он был совершенно уверен, что Нарман предпочтёт рискнуть против победившего Гектора, чем против победившего — и взбешённого — Хааральда.

Это, безусловно, могло быть так, судя по тому, как военно-морской флот Нармана реагировал на приказы Чёрной Воды, во всяком случае, за последние два месяца с момента уничтожения эскадры барона Крепости Тенлира. Мандир принудил и заставил своих капитанов и их экипажи к энергичному — если не сказать дико вдохновлённому — участию в безжалостных тренировках Чёрной Воды.

В сотрудничестве Шарпфилда энтузиазма было меньше, чем у Мандира, но, для начала, его капитаны и подготовлены были лучше. Чёрная Вода принял во внимание собственный опыт Шарпфилда, и обратился к нему за советом в планировании учений флота, которые, на самом деле, казалось заставили старшего чизхольмского офицера активно участвовать в процессе. Герцог был так же достаточно осторожен, чтобы оставаться достаточно близко к порту базирования в течении этих двух месяцев, не желая давать черисийцам возможность заманить в ловушку ещё один отряд, пока он не сделает команды более сплочёнными, и его усилия принесли свои плоды.

Конечно, оставались ещё слабые места. Чёрная Вода подозревал, что они были бы в любой коалиции, особенно такой разношёрстой, даже если бы все её члены с самого начала горели желанием вступить в неё.

Худшей проблемой было то, что все части флота были по-прежнему организованы на национальной основе. В действительности, Чёрная Вода предпочёл бы разбить все три союзных флота и реорганизовать все подразделения в комбинированные эскадры. Но даже Мандир не хотел соглашаться на это.

Даже не достигнув этой конкретной невозможной цели, герцог был доволен своей командой, насколько он имел право ожидать этого в этом менее-чем-совершенном мире. В любом случае, он думал, что лучше уже не сделать, так что, по крайней мере, он мог рассчитывать на то, что они сделают довольно много, когда он попросит их об этом в море. Проблема заключалась в том, чтобы убедить своих коллег-адмиралов, что необходимо сделать то, что он хотел, до тех пор, пока они ещё не вышли в море.

— Спасибо, сэр Кевин, — сказал Чёрная Вода, когда флаг-капитан завершил свой доклад. Затем он посмотрел на другой конец стола на Шарпфилда и Мандира.

— Я считаю, что эта информация придаёт нашей ситуации другой характер, — сказал он. — Ясно, что Хааральду известно намного больше о наших планах — и наших возможностях — чем любой из нас считал возможным. Я уверен, мы все хотели бы знать, как эта информация попала ему в руки. Однако, что действительно важно для наших целей в эту минуту, так это то, что мы будем делать сейчас, когда знаем, что он, по-видимому, сделал основываясь на своих знаниях.

— При всём моём уважении, Ваша Светлость, — сказал Шарпфилд, — действительно ли мы знаем, что он сделал? У нас имеется единственный отчёт от кого-то из шпионов князя Гектора. Даже допуская, что этот человек абсолютно честен, и что информация, о которой он сообщил, верна, в меру его собственных знаний, он может ошибаться по некоторым — или всем — пунктам своего доклада. Но даже если каждое его слово абсолютно точно, у нас нет способа узнать, что будет делать Хааральд.

Чизхольмский адмирал покачал головой, чуть фыркнув.

— Лично я думаю, что Хааральд должен был сойти с ума, чтобы попытаться сделать что-то такое идиотское, а я не могу припомнить, когда Хааральд Черисийский в последний раз делал глупости. Его шансы найти Мэликая и Белого Брода в море, знает он или нет их первоначальное предполагаемое место встречи, должны быть минимальны. И даже если Кайлеб их нашёл, его галеоны будут уступать в численности вроде как шесть-к-одному, когда они вступят в бой.

Он снова покачал головой.

— Я просто не могу представить, как Хааральд согласится на что-то подобное с такими шансами для большей части своего флота — и жизни своего сына — когда ему придётся стрелять почти полностью вслепую.

— Тогда как, по-вашему, он поступит, милорд? — любезно спросил Чёрная Вода.

— Не имею ни малейшего представления, — сказал откровенно граф Шарпфилд. — Я полагаю есть отдалённая возможность, что он пытался изобразить некий сложный двойной блеф. Если бы он нарочно отправил свои галеоны раньше, рассчитывая на то, что у нас есть шпионы в Черис, которые сообщат нам об этом, он мог бы желать, чтобы мы поверили, что марсели, которые мы увидели, принадлежали торговцам, в то время как на самом деле, это были паруса боевых галеонов. С другой стороны, должен признать, что подобная попытка не кажется мне более умной, чем отправка всех его галеонов в середину моря Паркера!

— Ну, он явно что-то сделал со всем этим, — сказал Мандир, — и я, например, склонен доверять сведениям вашего человека, Ваша Светлость. — Он склонил голову в сторону Чёрной Воды. — Я полагаюсь на большой опыт мореплавания графа Шарпфилда, и соглашусь, что это кажется удивительно безрассудным риском со стороны Хааральда. Тем не менее, если бы он знал наши планы лучше, чем мы думаем, он должен был бы знать, какие силы собраны против него. Возможно, он подсчитал, что он не сможет победить наши объединённые силы, после того как они соединяться вместе, и решил, что у него есть шанс — пусть даже и очень маленький — воспрепятствовать нам объединить наши корабли, что лучше, чем уверенность в том, что мы уничтожим его флот после того, как объединимся.

— Это, безусловно, возможно, — немного неохотно признал Шарпфилд. — Просто это кажется таким… непохожим на Хааральда. Он очень похож на своего отца. Я встречался со старым королём, когда я был капитаном. Отец королевы выбрал мой корабль для перевозки дипломатической миссии к нему, и моим впечатлением от него было, что он всегда готов был идти на риск, даже на достаточно большой, но только тогда, когда возможный результат перевешивал риск, а шансы были в его пользу. Всё, что я когда-либо слышал о Хааральде, говорит, что он думает точно так же, а это не то — не может быть им — в данном случае, независимо от того, что демонстрирует этот отчёт.

— При нормальных обстоятельствах, я бы склонен согласиться с вами, милорд. — сказал Чёрная Вода. — В этом же случае, однако, я считаю, что мы, по крайней мере, должны предварительно принять, что информация правдива. И если это так, то я думаю, мы должны исходить из того, что Кайлеб сможет перехватить герцога Мэликая, или наоборот, не сможет. Если он смог это сделать, то они вступили в бой, и один из них победил. Если победил Кайлеб — или он вообще просто не смог установить контакт — он должен вернуться где-то в ближайшие две или четыре пятидневки. Если победил герцог Мэликай, он должен прибыть сюда примерно в этом же временном промежутке. Если же он проскочил мимо Кайлеба, вообще не вступая в бой, то он должен появиться здесь в течении следующих двух пятидневок. Что мы должны решить, так это, что делать, когда вернётся один из них.

— Меня сильно прельщает предложить, что мы ничего не должны делать для начала генерального сражения до прибытия герцога Мэликая, — сказал Шарпфилд. — Это предусматривалось исходным планом компании, и предполагает некоторую защиту от возможности того, что Хааральд действительно попытается сделать какое-то сложное отвлечение внимания с передвижениями своих галеонов. И, — добавил он, глядя Чёрной Воде прямо в глаза, — если герцог Мэликай и барон Белого Брода не придут, это будет достаточно точным указанием, на то, что произойдёт с нашими галерами в битве против его новых галеонов.

— Я не согласен, сэр Льюк, — сказал Мандир вежливым тоном. — Я считаю, что мы должны сделать всё возможное, чтобы спровоцировать, пусть даже и силой, генеральное сражение как можно скорее. Если герцог Мэликай победил Кайлеба, то после его прибытия мы будем в ещё лучшем положении чтобы действовать, если тем временем мы сможем победить Хааральда. Если он проиграл, но всё же смог нанести Кайлебу тяжёлые повреждения, то важно, чтобы мы смогли нейтрализовать галеры Хааральда до того, как они смогут оказать поддержку и прикрыть Кайлеба при его возвращении. Ну а если Кайлеб победил, не понеся значительных потерь, то тем более важно подумать о том, чтобы нам не пришлось беспокоиться о галерах Хааральда, в то время как мы будем противостоять ему.

— Я согласен с графом Мандиром, милорд, — сказал Чёрная Вода Шарпфилду. — Признаюсь, мне было бы гораздо комфортнее, если бы у нас было независимое подтверждение этого единственного донесения. Тем не менее, мне кажется, мы должны, по крайней мере, попробовать увидеть, находятся ли галеоны Хааральда вместе с остальным его флотом.

— Если окажется, что это так, то наши сведения были, очевидно, не верны. Если же выяснится, что это не так, то, думаю, предложение графа Мандира будет очень целесообразным. Хотя первоначальный план компании действительно требовал от нас ожидать прибытия эскадр таросцев и доларцев, так же правда и то, что мы должны были ждать их для достижения решающего преимущества над черисийцами. Если всё, с чем мы столкнёмся, это восемьдесят галер из флота мирного времени Хааральда, то тогда сейчас у нас имеется решающее преимущество.

На мгновение наступила тишина, а затем, словно почти против своей воли, Шарпфилд медленно кивнул.

VII У Головы Тритона, Черисийское море

— Они идут на юг, Ваше Величество.

Капитан Тривитин посмотрел на короля Хааральда несколько странно. С тем видом, как отметил про себя Хааральд, каким обычно смотрят на сумасшедших, пророков… или сейджинов.

— Это действительно они, Динзил? — ответил он мягко, отрываясь от обеда.

— Да, это они, и их довольно много, — сказал его флаг-капитан. — Похоже это практически весь их флот, согласно докладу с «Молнии».

— Понятно.

Хааральд поднял свой бокал, отпил, а затем вытер губы белоснежной салфеткой.

— Ну, Динзил, — сказал он, — если они, похоже, так рвутся в бой, то я думаю, у них есть на это причина. У нас же, со своей стороны, такой причины нет.

— Нет, Ваше Величество, срочной причины нет, — согласился Тривитин. Акцент на прилагательном был лёгким, но безошибочным, и Хааральд улыбнулся.

— Динзил, Динзил! — Король покачал головой. — Я знаю, что сдавать позицию этим… людям — это не по нутру. И я знаю, что Брайан пнул их задницы в последний раз, когда они зашли так далеко на юг. Но мы оба знаем, что их бы здесь не было, если бы Чёрная Вода не чувствовал себя достаточно уверенно, что мы поступим с ними так снова. Но что бы они там не хотели, мы хотим продолжать тянуть время до возвращения Кайлеба.

— Вы правы, Ваше Величество, — признал Тривитин.

Хааральд заметил, что он не указал, что никто в черисийском флоте не знал, возвращается ли Кайлеб или нет. Король почувствовал внезапное, сильное искушение рассказать своему флаг-капитану то, что знал сам, но он подавил его в себе достаточно легко.

— Передай приказ Брайану, — приказал он вместо этого. — Скажи ему, чтобы он привёл в исполнение те планы, которые мы обсуждали вчера.

— Ну, это неожиданно, — прокомментировал герцог Чёрной Воды и сэр Кевин Мирджин усмехнулся рядом с ним.

— Я не знал, что у вас есть дар преуменьшения, Ваша Светлость, — сказал флаг-капитан, когда Чёрная Вода посмотрел на него, и герцог улыбнулся. Но потом улыбка исчезла, сменившись задумчивым хмурым взглядом, когда он просмотрел доклад.

— Юг, — пробормотал он, почёсывая кончик носа, пока свежий северо-восточный бриз трепал ему волосы. — Почему на юг?

— Это кажется странным, Ваша Светлость, — заметил Мирджин. — Я ожидал бы, что он отступит обратно в сторону Бухты Каменной Банки, если он хочет избежать боя.

— Как и я, — согласился Чёрная Вода.

Он покачал головой и, сложил руки за спиной, стоя около правого фальшборта на юте «Корисанда», а затем несколько секунд раскачивался вверх и вниз на кончиках ног.

— Независимо от того, что он задумал, Ваша Светлость, — предположил Мирджин, — похоже, он хочет избежать генерального сражения.

— Что, похоже, подтверждает сообщение о том, что его галеоны находятся где-то в другом месте. — кивнул Чёрная Вода. — Если всё, что у него есть это восемьдесят галер, то он, конечно, не хочет биться с нашими объединёнными силами. Но вот его отступление от Бухты Каменной Банки… Вот что меня беспокоит.

— Вы думаете, он пытается вовлечь нас в какую-то засаду, Ваша Светлость?

— В засаду для чего? — спросил Чёрная Вода. Разочарование в его вопросе не было направлено на его флаг-капитана, как Мирджин прекрасно понимал, и герцог широко взмахнул рукой в сторону длинных колонн союзных галер, неуклонно продвигавшихся на юго-запад.

— Если наша информация верна, у него нет ничего, чем бы он мог «засадить» нам! А если наша информация не верна, какой смысл в движении к Заливу Даркоса перед сражением?

— Может быть, он просто пытается избежать быть пойманным в ловушку внутри Бухты, Ваша Светлость, — предположил Мирджин, немного подумав. Чёрная Вода посмотрел на него, приподняв одну бровь, и флаг-капитан пожал плечами.

— Мы всегда предполагали, что черисийцы будут сражаться, стараясь удержать контроль над бухтой, Ваша Светлость. Что, если мы ошибаемся? Что, если Хааральд сдаст нам бухту, если это потребуется для того, чтобы мы не смогли прижать его?

— Теоретически, если бы он это сделал, это дало бы нам возможность отправить рейдовую группу мимо Острова Замка́, — задумчиво сказал Чёрная Вода. — Будет ли он так рисковать?

— Это зависит от того, насколько велик риск, не так ли, Ваша Светлость? Если у нас будет хотя бы несколько галер, разгуливающих по Бухте Хауэлл, мы могли бы нанести много вреда. Но если у него есть несколько галер, ожидающих там, или на другой стороне Острова Замка́, прикрывая Серверный Канал, нам потребуется привлечь гораздо больше сил, если мы надеемся на успешный прорыв.

— Что могло бы дать ему возможность зайти с тыла наших основных сил, после того как мы ослабим их, выделив достаточно большую эскадру для этой работы, — сказал Чёрная Вода, медленно кивая.

— И это тоже, Ваша Светлость, — сказал Мирджин. — Если он ждёт возвращения своих галеонов, где бы они не находились, он будет пытаться избежать боя до последней возможности, пока они не прибудут сюда. И он вряд ли захочет застрять в таком мешке, как Бухта Каменной Банки, если его сыну понадобится его помощь в Черисийском Море.

— Я думаю о том же, — ещё больше нахмурился Чёрная Вода.

— Если он ждёт возвращения Кайлеба, — продолжил он через несколько секунд, — то, возможно, тот факт, что он отступает на юг, указывает на направление, с которого по его расчётам появится Кайлеб. Последнее, что он хотел бы сделать, это чтобы наш флот был между ним и Кайлебом, что дало бы нам отличный шанс разбить обе его группировки по отдельности.

— Если только он не думает об атаке с двух сторон, — отметил Мирджин, и Чёрная Вода резко рассмеялся.

— Шарпфилд ненавидит ваши узкие, похожие на кишки, проливы, Кевин, но у него есть своё мнение насчёт Хааральда и тех рисков, на которые он может пойти. Попытаться зажать нас между двух разделённых флотов, каждый из которых слабее чем мы? Когда он даже не может быть уверенным, что второй флот вообще приплывёт? — Чёрная Вода покачал головой. — Ни один из них даже не узнает, что мы сцепились с другим, до тех пор, пока битва не закончится! — Он покачал головой снова, ещё сильнее. — Нет, такой вид заумного плана может прийти в голову кому-то вроде Мейгвайра. Хааральд же слишком хороший моряк, чтобы сделать такую чушь.

— Я не сказал, что это возможно, Ваша Светлость, — отметил Мирджин, — я просто предполагаю, что это один из вариантов.

— Я знаю. — Чёрная Вода протянул руку и похлопал своего флаг-капитана по плечу в редком публичном проявлении теплоты. — И я думаю, что у тебя правильная точка зрения насчёт того, почему он хочет держаться вне Бухты Каменной Банки, особенно, если он ждёт возвращения Кайлеба.

— Как вы думаете, насколько южнее он отойдёт, прежде чем остановится и примет бой? — спросил Мирджин.

— Наверное, не дальше, чем Пролив Даркос, — ответил Чёрная Вода. — Опорная база в Даркосе не такой хороший вариант, как база на Острове Замка, но это же просто на время. Проход между Островом Даркосом и Коронным Мысом меньше тридцати миль в ширину, во время прилива. При отливе он сильно сужается, а ширина безопасного канала ещё уже. Он может отступить в пролив, и нам будет чертовски сложно, если мы попытаемся последовать за ним.

— Но мы всегда можем пройти сквозь Серебряный пролив и оказаться у него сзади, — отметил Мирджин.

— Не без разделения наших сил, — возразил Чёрная Вода. — Нам придётся оставить кого-то, кто будет удерживать его от простого ухода снова на север, что дало бы ему возможность победить часть наших выделенных сил. Или, по крайней мере, он так думает.

— А что вы думаете, Ваша Светлость? — спросил Мирджин, проницательно глядя на него.

— Я думаю, что, если он настолько глуп, чтобы дать поймать себя в проливе Даркос, я разделю мои силы и пойду вперёд, — ответил Чёрная Вода. — Если мы загоним его обратно в узости, то сможем позволить себе уменьшить наши силы к северу от пролива, потому что у нас будет такой же узкий фронт для защиты, как и у него. Что означает, что мы, вероятно, сможем сдержать любую его попытку прорваться обратно в Залив, используя при этом не больше четверти или трети всех наших сил, пока остальные будут заходить ему в тыл.

— Вы действительно думаете, что он будет таким глупым, Ваша Светлость?

— Нет, скорее всего не будет. Но я всегда могу надеяться. А пока что, лучше пройти шестьсот миль до острова Даркос. При нашей нынешней скорости это почти пятидневка. И каким бы осторожным он не был, я думаю мы можем рассчитывать на то, что он сделает всё возможное, чтобы сделать нашу жизнь безрадостной в этот период. Следующие несколько дней должны быть интересными.

VIII КЕВ «Королевская Черис», Залив Даркоса

Хааральд Черисийский стоял на юте своего флагмана, глядя на восточный горизонт, где в темноте казалось вспыхивала и мигала летняя молния.

Конечно, это была не молния, и его челюсти сжались, когда он задумался над тем, как много его подданных там умирало.

«Не так много, если всё идёт согласно плану», — сказал он сам себе. — «Но, конечно, всё никогда не идёт «согласно плану», правда же?»

«Не так много, если всё идёт согласно плану», — сказал он сам себе. — «Но ведь оно никогда не идёт «согласно плану», правда?»

— Коммодор Нилц знает своё дело, Ваше Величество, — пробормотал капитан Тривитин, и Хааральд повернулся, чтобы посмотреть на флаг-капитана.

— Я выгляжу так озабоченно? — спросил он криво, и Тривитин пожал плечами.

— Нет, на самом деле. Но, думаю, я знаю вас лучше, чем большинство, Ваше Величество.

— Неверное, так и есть, — согласился Хааральд с усмешкой. — Тем не менее, ты прав. И кто-то должен был это сделать.

— Именно, Ваше Величество, — согласился Тривитин.

Флаг-капитан слегка поклонился и отвернулся, позволив своему королю вернуться к своим мыслям. Что, как обнаружил Хааральд, после вмешательства Тривитина стало немного легче.

Король глубоко вздохнул и заставил себя вспомнить последние одиннадцать дней.

Чёрная Вода был решительно настроен на то, чтобы прижать и уничтожить его флот раз и навсегда. Честно говоря, Хааральд был немного удивлён упорством корисандийца и степенью плотного контроля, который он, казалось, был способен поддерживать над своим смешанным флотом. После того, как Хааральд использовал покров ночи, чтобы проскользнуть всем своим флотом по правому флангу Чёрной Воды и отступить от герцога на север, Чёрная Вода просто развернулся и начал следовать за ним обратно в Бухту Каменной Банки.

Он отказался разделять свои подразделения, в попытке создать более широкую сеть, хотя Хааральд более чем надеялся на это. Вместо того, чтобы жертвовать отдельными эскадрами в схватках с черисийцами, Чёрная Вода, тем не менее, сохранил их концентрацию — за исключением разведывательных кораблей — и продолжил упорно преследовать его. Совершенно ясно, что он хотел решительной битвы, но, в равной степени было ясно, что он не готов был стремиться к разгрому по частям в своих попытках получить её.

И несмотря на все манёвры Хааральда, все уловки и хитрости, которые он мог пустить в ход, корисандийцы постепенно сокращали расстояние между двумя их флотами.

Каждая из галер Хааральда по-отдельности была больше своих противников и лучше приспособлена к плаванию в открытом море. Но это также означало, что они были, по крайней мере, чуть медленнее под вёслами даже в их лучшие времена, а ведь они находились в море уже в течение почти трёх месяцев, за исключением кратких возвратов в порт на поочерёдной основе для пополнения запасов воды в резервуарах. Их днища обросли, что делало их ещё медленнее.

Под парусами это не было такой уж проблемой, потому что они так же несли более крупные и мощные паруса. Но работа вёслами против ветра проблемой была. Вот почему на закате флот Чёрной Воды был менее чем в двадцати пяти милях к югу от флагмана Хааральда.

— Я снова должен отвернуть на юг от него, так я смогу плыть по ветру, — снова повторил сам себе Хааральд, наблюдая, как всполохи пушек становятся интенсивнее. Но, по крайней мере, это должно быть в последний раз.

Он хотел спуститься вниз, в укрытие своей каюты, подальше от этих беззвучных молний, но не мог. Коммодор Коди Нилц был там со своей эскадрой, нападая на оперативную группу, во много раз превосходящую его собственную, исключительно для того, чтобы убедить Чёрную Воду, что Хааральд пытался прорваться мимо него на восток, а не на запад.

Всё что мог сделать король, который отправил их туда, это стоять тут и наблюдать.

IX Галера «Корисанд», Залив Даркоса

Герцог Чёрной Воды вышел на палубу после короткого завтрака и кисло посмотрел через фальшборт.

При нормальных обстоятельствах, признался он сам себе, всё то, что он видел, вызвало бы у него большое удовольствие. Две большие галеры лежали слева по борту «Корисанда». Ближайший корабль нёс чёрно-золотые цвета Черис под бело-оранжевыми цветами Корисанда; другой нёс цвета Черис под серебряным думвалом на королевском синем[17] флаге Чизхольма. Они были двумя первыми важными призами, которые захватил флот Чёрной Воды, и из предварительных донесений уже было очевидно, что установка их вооружения имела некоторые существенные отличия.

«Существенные» или нет», — подумал он мрачно, — «они явно работают достаточно хорошо, не так ли?»

Захват этих двух кораблей — и уничтожение третьего — стоил ему четырёх своих галер. Фактически, это стоило ему шести, но ущерб, нанесённый двум из них, был поправим. Из четырёх других, одна была полностью потоплена, а остальные три были превращены в такие разбитые вдребезги обломки, что он сам приказал сжечь их, после того, как с них сняли выживших из их экипажей.

И после всего того, почти две трети черисийских сил смогли всё-таки выйти из боя и отступить.

«Потери два-к-одному», — подумал он. — «И мы, вероятно, никогда не узнаем, почему загорелся и взорвался третий, что означает, что мы не сможем это снова повторить».

Его не очень волновали последствия. Конечно, у него было более чем вдвое больше галер, чем у Хааральда, но имея примерно дюжину потрёпанных кораблей, оставшихся после того, как они прикончили последний черисийский, можно было не надеяться на восхищение князя Гектора.

— Доброе утро, Ваша Светлость.

— Доброе утро, Кевин. — Он повернулся к своему флаг-капитану, чьи штаны были мокрыми значительно выше пояса. — Нашёл себе приключение этим утром? — мягко спросил он, изогнув одну бровь.

— Я ошибся во время прыжка на трап входного порта, Ваша Светлость.

Мирджин шутливо поморщился, а Чёрная Вода фыркнул, хотя в этом не было совершенно ничего смешного. Неверный расчёт времени при переходе с маленькой лодки на похожий на лестницу штормтрап из реек, расположенный на борту галеры и предназначенный для восхождения на палубу, мог иметь фатальные последствия. Не один человек был покалечен об борт своего корабля, когда непредвиденная волна бросала на него лодку, которую он только что покинул. Другие бывали смыты прямо с этих палок, затянуты волной под днище и тонули. Чёрную Воду почти постигла такая судьба, когда он был намного моложе.

— Я рад, видеть, что ты не очень пострадал, — сказал он своему флаг-капитану, а затем кивнул в сторону двух призовых судов. — Что ты о них думаешь?

— Я… впечатлён, Ваша Светлость, — рассудительно сказал Мирджин. — И теперь я понимаю, что произошло с бароном Крепости Тенлира намного лучше. Они больше, чем наши корабли, чего я и ожидал, конечно. Но вот их пушки. — Флаг-капитан покачал головой, его лицо выражало в равное степени смесь восторга и сожаления. — Я не знаю, почему до этого никто не додумался раньше, Ваша Светлость. Пушки, размещённые на борту этих кораблей, намного короче, чем наши, и легче — много легче. Они похоже на спиленные «кракены», установленные так словно это «соколы». И все их пушки имеют эти… эти поворотные штуки по бокам ствола, почти как шкивы в блоках. — Руки Мирджина двигались, словно пытаясь перевернуть что-то невидимое в воздухе перед ним. — Фактически, они позволяют им двигать стволом вверх и вниз. И их порох тоже как-то отличается.

— Отличается? Как отличается?

— Это как… зёрна, Ваша Светлость. Песчинки. Или скорее походит на соль грубого помола.

— Хммм. — Чёрная Вода нахмурился, пытаясь представить себе то, что описывал Мирджин.

— Я так же узнал, как им удаётся стрелять так быстро, Ваша Светлость, — сказал ему Мирджин, и взгляд герцога заострился.

— Другое дело, я не понимаю, почему никто другой не додумался до этого, — сказал флаг-капитан. — Они просто сшили полотняные мешки для своих пушечных зарядов. А потом они забивают заряд в ствол одним толчком, вместо того чтобы использовать ковши. И ещё у них есть нечто… закреплённое на стволе. Оно подобно маленькому молоточку с кусочком кремня на пружине. Они отводят молоточек назад, и когда они готовы стрелять, спускают пружину, и он высекает искры на запальник, вместо того чтобы использовать фитили или раскалённое железо.

Чёрная Вода поморщился. Он всегда знал, что черисийцы были раздражающе инновационными. В конце концов, в этом и заключалась большая часть претензий Великого Инквизитора к королевству. Но после объяснений Мирджина, которые были далеко не идеальны, он, наконец, начал понимать, как так получилось, что восемь галер смогли нанести такой огромный урон, прежде чем их отогнали.

«Нет», — он сказал себе жёстко. — «Не «отогнали»; остальные пять сами отступили после того, как они сделали то, зачем пришли».

— Это всё очень интересно, Кевин. Я обдумаю это, и я был бы признателен, если ты бы смог нарисовать некоторые вещи, о которых ты рассказал мне, чтобы я мог посмотреть на них за обедом. Но на данный момент, что мы знаем об остальных кораблях Хааральда?

— Ровно то, что вы заподозрили на рассвете, Ваша Светлость, — ответил Мирджин, и теперь была его очередь морщиться. — Вы были правы. Это был отвлекающий манёвр, и пока мы все смотрели на восток, Хааральд проскользнул мимо нас на западе. Его основные силы находятся примерно в двадцати милях к югу от наших и увеличивают отрыв, медленно, но верно, пока дует такой ветер.

— Шань-вэй вселилась в этого человека, — сказал Чёрная Вода гораздо мягче, чем он думал на самом деле, и покачал головой в восхищении. — Теперь нам придётся снова гнаться за ним до самого острова Даркос.

— А мы действительно хотим сделать это, Ваша Светлость? — осторожно спросил Мирджин, и Чёрная Вода резко посмотрел на него. — Я, Ваша Светлость, думаю о том, что вы сказали, когда мы начали их преследовать, и если они ждут, что Кайлеб вернётся с юга, а они смогут заставить нас долго гоняться за ними, то мы можем не наверстать упущенное, до тех пор, пока он не вернётся сюда.

— Или до прихода сюда герцога Мэликая, — сказал Чёрная Вода. — Предполагалось, что он должен был подходить с того же направлении, если ты помнишь.

— При всём уважении, Ваша Светлость, герцог Мэликай опаздывает уже почти на месяц. Он, конечно, всё ещё может быть в пути, но, если им удалось поставить столько же пушек, как на тех галеонах, о которых я говорил, и о которых доложили наши шпионы, и, если им действительно удалось перехватить Мэликая, тогда герцог понесёт весомые потери. Эти галеры, — он помахал в сторону двух призовых кораблей, — несут только по шесть орудий с каждого борта. По словам же наших шпионов, их галеоны несут по крайней мере по двадцать.

— Я знаю.

На мгновение выражение Чёрной Воды отразило мрачность, которую он не позволил бы никому увидеть. Затем он глубоко вздохнул и встряхнулся.

— Я знаю, — повторил он. — Но мы смогли захватить или потопить треть их галер прошлой ночью, а герцог Мэликай превосходил Кайлеба даже больше, чем мы превосходили колонну, которая напала на нас. Наверное, ты прав, они могут сделать галеоны с такой огневой мощью, но они всё равно понесут потери, и, для начала, у них не так много галеонов.

— Со всем моим уважением, Ваша Светлость, я определённо надеюсь, что вы правы насчёт этого, — сказал Мирджин с кривой улыбкой.

— Как и я, — признался Чёрная Вода. — Тем не менее, как бы не выглядели их галеоны, у них не может быть много этих новых пушек в большом количестве на их галерах. Если бы это было так, они бы послали больше их прошлой ночью. И, если уж на то пошло, если бы все их галеры были оснащены ими, они бы вообще не думали убегать от нас.

Он фыркнул с мрачным юмором и сердито посмотрел на призы, а затем покачал головой.

— Я ожидаю, что они сосредоточили свои усилия на том, чтобы поместить все свои имеющиеся новые пушки на галеонах, — сказал он. — А это значит, что, если мы когда-нибудь сможем поймать этого ублюдка Хааральда и вступить с ним в бой, у нас будет возможность разбить его. И если у них есть галеоны, возвращающиеся из моря Паркера, то нам лучше разобраться с Хааральдом прежде, чем они доберутся сюда.

— Честно говоря, Ваша Светлость, — медленно сказал Мирджин, с встревоженным выражением, — я не совсем уверен, но похоже галера, как вид, скоро станет полностью устаревшей.

— Я думаю, что скорее всего, ты прав насчёт этого, — сказал Чёрная Вода мрачно. — Плохая новость в том, что у нас нет собственных галеонов. Но то, что у черисийцев их не так много — это хорошая новость, и мы сможем начать их строить практически в одинаковых начальных условиях, особенно теперь, когда мы выяснили, как они устанавливают свои пушки.

— Именно, Ваша Светлость. — Флаг-капитан кивнул. — И мне интересно, если это правда, есть ли смысл ввязываться в бой с Хааральдом.

Чёрная Вода резко посмотрел на него, и Мирджин пожал плечами.

— Даже если мы полностью уничтожим флот Хааральда, мы всего лишь захватим — или потопим — корабли, которые никому не будут нужны через год или два, — отметил Мирджин.

— О. Я понимаю, о чём ты думаешь, — сказал Чёрная Вода, но при этом снова покачал своей головой.

— Я вижу две причины пойти и разбить Хааральда, — сказал он. — Во-первых, мы не знаем, что же случилось с Кайлебом. Возможно, он был разбит Мэликаем и Белым Бродом, несмотря на все наши мрачные предчувствия. Даже если он победил, он, скорее всего, понёс потери… вполне возможно, достаточно большие, что даже со всеми замечательными новыми пушками, которые у него имеются на оставшихся кораблях, мы всё ещё можем победить его.

— Но, во-вторых, даже если Кайлеб возвращается с флотом, с которым мы не можем позволить себе столкнуться в бою — по крайней мере, пока мы не построим свой флот подобный этому — нам всё равно нужно уничтожить этот флот. Их король на борту одной из этих галер, Кевин. Если мы убьём его, или даже просто захватим, последствия будут невероятными. И даже если мы этого не сделаем, на борту этих кораблей тысячи подготовленных офицеров и матросов. Это те люди, которыми они наполнят команды тех галеонов, которые построят. Нам нужно убить их как можно больше, пока наши корабли всё ещё находятся с ними в равном положении, чтобы лишить их всех этих опытных людей.

Мирджин посмотрел на него несколько секунд, затем медленно кивнул с выражением глубокого уважения.

— Я не задумываюсь так далеко вперёд, Ваша Светлость. Возможно, — тонко улыбнулся он, — поэтому вы адмирал, а я нет.

— Ну, — сказал Чёрная Вода с ответной, слегка мрачной улыбкой, — по крайней мере, это одна из причин. Возможно.

— И конечно, остаётся под вопросом, что делать, если Кайлеб вернётся в самый неподходящий момент, Ваша Светлость, — заметил Мирджин.

— У нас есть пикет из кораблей на севере, — парировал Чёрная Вода, — а Хааральд к югу от нас. Если Кайлеб вернётся с юга, тогда мы развернёмся и поплывём на север. И хотя я понимаю, что их новое парусное вооружение делает их галеоны более мореходными, я сильно сомневаюсь, что они смогут плыть прямо против ветра, в то время как мы сможем грести.

— А если мы ошибаемся, и он появится с севера, Ваша Светлость?

— Тогда наши пикеты предупредят нас что он там, задолго до того, как Хааральд сможет как-то об этом узнать, — ответил Чёрная Вода. — В таком случае, мы держим курс на Серебряный пролив и убегаем туда. Вероятно, у нас будет достаточно предупреждений, чтобы обойти Хааральда, прежде чем он поймёт, что происходит, если мы перестанем преследовать его и просто сосредоточимся на бегстве. А если Хааральд действительно встанет у нас на пути, — герцог пожал плечами, — мы прорываемся сквозь него и по пути наносим ему столько повреждений сколько сможем.

X Залив Даркоса

— Вы едва притронулись к вашему ужину, — заметил Лачлин Жессип.

Король Хааральд оторвался от своего созерцания кормовых окон при протесте своего камердинера.

— С ним что-то не так, Ваше Величество? — уточнил Жессип с определённо уязвлённым чувством собственного достоинства, когда он собрал посуду на поднос, и Хааральд с улыбкой покачал головой.

— Нет, с ним всё было в порядке, — терпеливо сказал он, не обращая внимания на усмешку на лице сержанта Хаарпера, так как охранник смотрел из двери кают-компании, которую он открыл для Жессипа. — И нет, у меня нет претензий к коку. И нет, я не болен. И нет, ты не можешь принести мне перекусить позже вечером.

Жессип внимательно посмотрел на него скорбными, замученными глазами, как могли делать лишь самые верные и доверенные слуги, и король вздохнул.

— Но, — сказал он, — я обещаю съесть просто огромный завтрак. Ну вот. Теперь ты доволен?

— Я уверен, — сказал Жессип с огромным достоинством, — что я не в том положении, чтобы вытягивать из вас обещания, Ваше Величество.

Он поднял поднос, слегка задрав свой нос и вышел из каюты. Хаарпер придержал для него дверь, и его усмешка стала даже больше, когда уходящий камердинер прошёл мимо него.

— Ты знаешь, Гордж, — сухо сказал король, — пугающая штука в том, что он действительно думает так, как говорит.

— Да, Ваше Величество, он так думает, — согласился гвардеец. — Всё равно, где-то внутри, он знает лучше.

— Да, он знает. — Хааральд тепло улыбнулся и покачал головой. — Спокойной ночи, Гордж.

— Спокойной ночи, Ваше Величество. — Стражник коснулся своего левого плеча в салюте, после чего закрыл дверь.

Хааральд смотрел на закрытую дверь почти в течение минуты, затем встал, его улыбка исчезла, и он вышел на кормовой балкон «Королевской Черис».

Он посмотрел в небо, где на востоке бледно сиял обрезанный ноготь молодой луны. Музыкальное журчание кильватерного следа галеры прилетало к нему снизу, сочетаясь с ритмичным звуком воды, струящейся по бокам корпуса его флагмана. Звёзды ярко пылали высоко над головой, а попутный ветер слегка посвежел и изменил направление немного ближе к западу.

Это была прекрасная ночь, хотя и немного темноватая, и он смотрел на ходовые огни других кораблей из колонны «Королевской Черис». Каждый человек на борту этих галер слушался его приказов. И, как он знал, они охотно исполняли эти приказы, в общем и целом, доверяя ему принимать правильные решения. Но за ходовыми огнями, которые он мог видеть, были огни флота, которого он видеть не мог, но который уже снова подкрадывался ближе.

Скоро, очень скоро, он должен был решить, нужно ли отступить к югу от острова Даркос или попытаться снова пробиться сквозь фланг Чёрной Воды. Он не хотел идти на юг дальше, чем был вынужден — если уж на то пошло, там не будет другой базы, такой же хорошей, как Крепость Даркос, как только он спустится в Среднее Море. Но Чёрная Вода наступал ему на пятки, и его шансы на одурачивание кого-то, столь же проницательного, как корисандийский герцог, становились всё более ничтожными каждый раз, когда ему нужно было сделать очередную попытку.

«Однако, на самом деле беспокоишься ты совсем не поэтому», — сказал он себе, глядя в ночь. — «Беспокоишься ты потому, что согласно оценке Кайлеба и Мерлина, и даже учитывая, насколько далеко на юге мы сейчас находимся, они должны были установить контакт с дозорными кораблями Чёрной Воды не позднее, чем позавчера».

Он улыбнулся без особого настроения и, наклонившись, опёрся руками на поручни балкона, чтобы снять часть веса со своего правого колена.

Он был уверен, что остальная часть флота уже должна была начать задумываться о том, что он имел в виду, со всеми этими неуклюжими приседаниями и кружением по Черисийскому морю и Заливу Даркоса. Со своей стороны, он бы тоже хотел иметь возможность рассказать им об этом. Вот только как именно он должен был сообщить своим, даже наиболее доверенным, офицерам, что он решил построить свою стратегию — и, если уж на то пошло, свою надежду на само выживание всего своего королевства, жизнь всех их семей и очень возможно, их бессмертные души — на услугах того, кто мог оказаться демоном?

Он тихонько засмеялся, качая головой и вспоминая выражение Мерлина на этом самом балконе. Кем бы ни был Мерлин, он явно не был всезнающим созданием. На самом деле, это была одна из причин, по которой Хааральд решил ему доверять, хотя он никогда не говорил этого сейджину — или кем он там был на самом деле.

Мерлина можно было удивить. Это, несомненно, означало, что он мог и ошибаться. Но вот чего Мерлин не мог сделать — это скрыть то, что он чувствовал. Возможно, сейджин этого не понимал. Или, может быть, он не мог скрыть это от своих друзей. Но Хааральд давно уже понял, что Мерлин был очень одиноким человеком. Человеком, который был ранен, но отказался сдаться боли. И каково бы ни было его происхождение, какими бы ни были его силы, он действительно был привержен цели, которую он объяснил Хааральду при их первой встрече.

«Я понимаю, что, возможно, он действительно демон, Господи», — подумал Хааральд Армак, глядя на чистую, нетронутую красоту бывшую блестящим творением рук божества, которому он поклонялся. — «Если он такой и есть, и если я не должен был слушать его, то я извиняюсь и прошу Твоего прощения. Но я не думаю, что он такой. А если он не такой, то, возможно, Ты действительно послал его, кем бы он ни был. Конечно, он не очень похож на архангела, каким я всегда ожидал его увидеть». — Король иронично усмехнулся в темноте. — «С другой стороны, я полагаю, Ты мог бы послать того, кого хочешь, чтобы научить этих продажных ублюдков в Храме ошибочности их путей. И если будет на то Твоя воля и я доживу, чтобы увидеть это — я умру счастливым человеком. А если это не так, то полагаю, что есть худшие причины, по которым человек может умереть».

Это была не та молитва, которую одобрил бы Совет Викариев, и не только из-за содержания. Но она была просто прекрасна для короля Хааральда VII Черисийского.

«Это было странно», — подумал он. Несмотря на свою озабоченность задержкой Кайлеба, несмотря на то что «Группа Четырёх» постановила уничтожить Черис, несмотря даже на тот факт, что он полностью понимал, что фиаско этой стремительной атаки только побудит «Группу Четырёх» попробовать снова, ещё большими силами, он почувствовал глубокое чувство удовлетворения. Он был далёк от слепоты к реалиям того, что должно было случиться. Если Черис проиграет эту войну, последствия для всех, о ком волновался и кого любил Хааральд, будут катастрофическими. Но даже если Черис выиграет эту войну, то только для того, чтобы встретиться с другой, а потом ещё одной, вслед за этой.

Хааральд сомневался, что он сможет дожить до конца этого титанического конфликта, о котором он молился ночью, и который только начинался. Но, возможно, Кайлеб сможет. Или Жан и Жанейт. Или его внуки. И, по крайней мере, он отстаивал свою позицию. По крайней мере, он предоставил возможность того, что те внуки, которых он ещё не встречал, будут жить в мире, в котором злые и корыстные люди, скрывающие свою алчность и продажность за лицом самого Бога, не смогут диктовать свои убеждения, используя их веру в Бога для их собственных мерзких целей.

«Бедный Мерлин», — подумал он. — «Так что боюсь, я увижу, куда его намерения должны в конечном итоге привести! Интересно, начал ли он понимать, что я был на шаг впереди него почти всё это время?»

«Вероятно, пришло время сесть и обсудить с Мерлином всё целиком, открыто и откровенно», — решил он. — «В конце концов, больше нет смысла притворяться. И как только он сможет перестать тратить время на все эти дипломатические двусмысленности, он смог бы, вероятно…»

Размышления короля Хааральда оборвались, когда «пейджер», прикреплённый ремешком к его предплечью, внезапно завибрировал.

Принц Кайлеб и Мерлин склонились над штурманским столом. Принц ещё больше нахмурился, когда увидел медные монеты, которые Мерлин использовал в качестве отметок на карте.

— Итак, их главные силы — вот здесь, — сказал Кайлеб, постукивая по приблизительно прямоугольной области на карте, обозначенной размещёнными на каждом углу монетами.

— Да. — Мерлин распрямился, сложив руки и глядя на сосредоточенное лицо принца.

Несмотря на напряжённость момента, Мерлин почувствовал соблазн улыбнуться от почти рассеянного тона Кайлеба. Разочарование принца, вызванное неблагоприятными ветрами, задерживающими их передвижение, было ощутимо для всех вокруг него. Теперь же это разочарование трансформировалось во что-то другое, и он был настолько сосредоточен на этой непосредственной задаче, что ему даже не приходило в голову беспокоиться о том, где — и как — Мерлин получил свою информацию. Так же, как он не побеспокоился о том, как именно Мерлин проинформировал короля Хааральда о их прибытии.

— А эти, — рука Кайлеба прошлась над дугой из более мелких монет, разбросанных к северу от главного флота герцога Чёрной Воды, — являются его дозорными кораблями.

— Да, — снова сказал Мерлин, и принц выпрямился, продолжая хмуриться.

— Если их позиции точны, он позволил своим дозорам уйти слишком далеко за корму, — сказал он. — И к тому же разойтись слишком далеко друг от друга.

— Верно, — согласился Мерлин. — С другой стороны, это ясная ночь. Любые выстрелы из пушек будут видны издалека.

— Конечно. Но, — Кайлеб посмотрел на него с дьявольской улыбкой, — это ведь совсем не означает, что обязательно будет какая-то пушечная стрельба, верно?

— Что ты задумал? — спросил Мерлин.

— Ну, — Кайлеб скрестил руки и выпрямился, встав ровно, — он использует лёгкие единицы. Во всех отношениях, они в основном не более, чем посыльные суда. В лучшем случае на них есть несколько «волков».

Мерлин кивнул. «Волк» был общим термином для любого сэйфхолдийского морского орудия калибром в два дюйма или менее. Такие мелкие огневые средства, подобные тем, что были на боевых марсах «Неустрашимого», предназначались почти исключительно в качестве противопехотного оружия — по существу, они были огромными одноразовыми дробовиками — хотя они также могли эффективно использоваться против лодок и катеров.

— Я думаю, — продолжил Кайлеб, — что, если пикет вот здесь… — Он высвободил правую руку, чтобы дотянуться и постучать по одной из монет указательным пальцем. — пострадает от какой-нибудь шалости где-нибудь около «часа Лангхорна», это оставило бы промежуток между этими двумя. — Он постучал ещё по двум монетами. — Кроме того, я держу пари, что это ретранслирующий корабль для них обоих, поэтому, даже если бы они нас увидели, они не смогли бы сообщить об этом Чёрной Воде. Это означает, что мы сможем приблизиться к главному флоту на расстояние менее десяти миль от его основной группировки, а может быть, даже и меньше, между заходом луны и рассветом.

Мерлин рассмотрел карту, затем медленно кивнул.

— И как же ты собираешься устроить это так, чтобы они пострадали от этой шалости? — спросил он вежливо.

— Я рад, что ты спросил об этом, — сказал Кайлеб, широко улыбнувшись.

«Мне правда нужно рассказать этому парню о рисках, допустимых для командующего флотом», — сказал себе Мерлин три часа спустя, стоя на юте шхуны «Чайка».

«Чайка» была одной из больших шхун, сопровождающих галеоны Кайлеба. Она несла двенадцать карронад, по шесть на каждый борт. В отличие от «Неустрашимого», стволы карронад шхуны были калибром всего пяти с половиной дюймов, а пушечные ядра, которыми они стреляли, весили чуть больше, чем двадцать три фунта. Что было намного слабее, чем орудия её более крупных товарищей, но намного, намного тяжелее, чем всё, что когда-либо прежде устанавливалось на суда её габаритов.

Однако в данный момент вес её бортового залпа не имел никакого значения. Гладкопалубная шхуна, едва достигавшая девяноста футов в длину, была переполнена морскими пехотинцами. Кайлеб сумел разместить на ней дополнительно восемьдесят человек, плюс Мерлина, самого Кайлеба и его телохранителей из морской пехоты.

— Это не совсем то, чем ты должен заниматься, — тихо сказал Мерлин на ухо принцу. Оба они стояли рядом с рулевым, опирающимся на румпель.

— Нет? — ответил Кайлеб, точно так же тихо, и его зубы вспыхнули белым в тусклом свете заходящей луны, потому что он улыбнулся.

— Нет, — ответил Мерлин так убедительно, как только мог. — Дать себя убить, делая что-то незначительное было бы глупостью, а не доблестью.

— Отец всегда говорил мне, что «доблестный» и «глупый» обычно означает одно и то же, — сказал Кайлеб.

— Твой отец — умный человек, — ответил Мерлин.

— Да, он такой, — согласился Кайлеб. — Но, как это всегда и бывает, я думаю, что должен быть здесь. Если, конечно, ты не готов объяснить капитану откуда ты знаешь, куда нужно идти?

Мерлин открыл рот, чтобы ответить. И сразу закрыл его, сердито смотря на принца. К настоящему времени каждый человек во всём галеонном флоте был твёрдо убеждён, что Кайлеб мог найти путь к противнику буквально по запаху. Они были полностью готовы следовать его «инстинктам» куда бы то ни было, и совсем не удивлялись, когда они находили корабли противника там, куда он их привёл, что аккуратно отвлекало любое внимание от содействия Мерлина. В долгосрочной перспективе, это конечно было хорошо, но в краткосрочной перспективе Мерлин был не очень доволен тем, что Кайлеб рисковал собой в таком безрассудном трюке, как этот.

«Да ладно», — сказал он самому себе. — «Это ведь вообще не «трюк», верно? Потому что Кайлеб прав — если мы это сделаем, то Чёрная Вода будет действительно неприятно удивлён с восходом солнца».

Без сомнения, так бы и было, но Мерлин мог бы рассказать слишком много примеров из истории Старой Земли о важных мужчинах и женщинах, которые дали себя убить, делая важные, но не существенные вещи.

— Хорошо, — пробормотал Мерлин в ухо принца, — если ты тот, кто даёт все объяснения капитану, то тебе лучше сказать ему, чтобы он изменил курс на пол румба на правый борт.

— Так точно, сэр, — сказал Кайлеб с ироничной улыбкой и перешёл туда, где стоял капитан шхуны, наблюдая за парусами своего корабля.

Лёгкая галера «Дух» медленно двигалась при почти полном безветрии вдоль ещё одного отрезка её бесконечного патруля. Изумрудская команда «Духа» не пылала особой любовью к герцогу Чёрной Воды. Они не очень заботились о приказах, которые подчиняли их собственный флот командованию корисандийца. И они особенно не заботились о приказах, которые держали их в море в течение последних трёх с половиной пятидневок.

Каждый из семидесяти пяти человек, входящих в команду галеры, знал, что они здесь, в основном, на вторых ролях. О… всегда было возможно, что загадочно отсутствующие черисийские галеоны могут попытаться подкрасться к объединённому флоту с севера. Однако это было маловероятно. Особенно учитывая то, как настойчиво черисийские галеры стремились на юг. Члены экипажа «Духа» не возражали против того, чтобы кто-то наблюдал за спиной основного флота; они просто не понимали, почему именно они должны застрять на этой работе.

Его капитан приказал взять один риф на парусе сразу после заката. Не потому, что ветер достаточно посвежел, чтобы создать какую-либо угрозу, но потому, что ему пришлось уменьшать паруса, если он хотел сохранить указанную ему позицию с наветренной стороны от более крупных и медленных галер главного флота. Кроме того, он отправился на боковую после ужина, оставив палубу на своего второго лейтенанта, и большинство команды его корабля усердно трудилась над тем, чтобы смочь выспаться прежде, чем настанет ещё один скучный день несения дозора.

— Там, — прошептал Кайлеб на ухо капитана «Чайки» и указал на подветренную сторону.

Шхуна шла галсом правого борта, широко захватывая ветер, проходящий через её правый борт. И почти точно там, где предсказывал принц, виднелись ходовые огни небольшого судна.

Луна скрылась, и шхуна, погасив все свои огни, скользила под стакселем и одним фоком, незаметно подкрадываясь ближе к галере.

Сторожевое судно было даже меньше «Чайки», длиной чуть более шестидесяти футов, от силы. Её кормовые фонари ясно выдавали её местоположение, и капитан шхуны кивнул своему кронпринцу.

— Теперь я вижу её, Ваше Высочество, — прошептал он, и губы Кайлеба дрогнули, когда он услышал в голосе мужчины почти благоговение.

— Подойдите к её борту, точно так, как мы планировали, — сказал он, тщательно скрывая веселье в своём голосе.

— Так точно, Ваше Высочество.

Капитан коснулся своего плеча в салюте, Кайлеб кивнул и затем отступил назад, встав рядом с Мерлином и Арнальдом Фалканом.

— И когда он положит нас рядом с ней — сказал Мерлин достаточно громко, чтобы убедиться, что Фалкан может это услышать, — вы останетесь здесь, на борту «Чайки», Ваше Высочество.

— Конечно, — ответил Кайлеб довольно рассеянным тоном, наблюдая, как «Чайка» слегка изменила курс, всё ближе приближаясь к ничего не подозревающей галере, до которой оставалось теперь немного больше, чем пара сотен ярдов.

— Я серьёзно, Кайлеб! — строго сказал Мерлин. — Мы не собираемся объяснять твоему отцу, как нам удалось позволить тебе погибнуть, захватывая эту симпатичную маленькую галеру, понимаешь?

— Конечно, — повторил Кайлеб, и Мерлин посмотрел на Фалкана.

Лейтенант морской пехоты оглянулся и покачал головой, затем дёрнул ей, чтобы указать на сержанта Фейркастера. Крепкий, мощно сложенный унтер-офицер стоял прямо за кронпринцем, и он выглядел вполне готовым к тому, чтобы слегка тюкнуть наследника престола по голове, если это было тем, что требовалось, чтобы удержать его на борту «Чайки».

«Что», — подумал Мерлин, — «подходило ему просто отлично».

— Сейчас!

Рулевой «Чайки» резко переложил свой румпель по направлению к ветру, и шхуна аккуратно скользнула рядом с «Духом». Кто-то на борту галеры заметил её в последнюю минуту и закричал, поднимая тревогу, но было слишком поздно делать что бы то ни было.

Абордажные кошки полетели, вгрызаясь в доски «Духа», когда оба судна соприкоснулись. Дозор на палубе — не более дюжины мужчин, все болтающие — развернулся, таращась в ужасе, когда «Чайка» вылетела из ночи. Борт шхуны был сплошной массой вооружённых ружьями морских пехотинцев, штыки которых сверкали тусклым, убийственным отражением ходовых огней «Духа», а затем эти самые морпехи посыпались на палубу «Духа».

Штыки перешли в наступление. Приклады мушкетов били жёстко, как на стрельбище. Было несколько воплей и немного больше криков, но не случилось ни одного выстрела, и всё это закончилось меньше чем за тридцать секунд. Конечно, потребовалось ещё немного времени, чтобы экипаж, пойманный в ловушку под палубами, понял, что произошло, а капитан «Духа» осознал это и официально сдал свой корабль. При этом раненных было всего семеро, все они были изумрудцами, и только двое из них погибли.

«Это была чёткая маленькая операция», — признал Мерлин. И, лучше всего с его точки зрения было то, что у Кайлеба не было времени самому поучаствовать в абордаже, даже если бы он и захотел.

— Отлично, — сказал кронпринц, стоя рядом с Мерлином на юте захваченной галеры, где он только что принял капитуляцию у ошеломлённого, не верящего в это капитана «Духа». — Давайте переведём призовую команду на борт. Затем нам нужно вернуться и привести сюда остальную часть флота.

Король Хааральд лежал в мягко раскачивающейся койке, добросовестно притворяясь, что спит.

От того факта, что он ничего не мог сделать, легче не становилось. Что он действительно хотел, так это позвать капитана Тривитина в штурманскую рубку и начать обсуждать возможные варианты развёртывания. На самом деле, этот соблазн был почти подавляющим. Единственное, что удерживало его — это необходимость объяснять Тривитину, что же послужило мотивом для этого. А также тот факт, что единственной информацией, которую он знал, было знание о том, что Кайлеб почти наверняка находится менее чем в пятидесяти милях от того места, где он лежал.

Он и адмирал Остров Замка́ с их коммодорами и капитанами обсуждали исчерпывающе возможные тактические ситуации и их ответы на них в течение последних месяцев. Каждый из его старших офицеров точно знал, что все они должны были делать, и Хааральд чувствовал уверенность, что они поймут не просто его приказы, но цель, стоящую за этими приказами, когда придёт время.

Но тот факт, что не было ничего такого, что ему нужно было сделать в данный момент, не ограждал его от желания быть там.

Он взглянул на кормовые окна, интересуясь, действительно ли небо за ними стало немного светлее, чем ему казалось в последний раз, когда он туда смотрел. Это было возможно, хотя с его стороны это было скорее принятие желаемого за действительное.

Он удивлённо улыбнулся этой мысли, несмотря на то что напряжение внутри него становилось всё сильнее и сильнее.

«Да, небо определённо стало светлее», — решил он, — «и…»

Пейджер снова завибрировал на его предплечье. На этот раз, дважды.

— Хорошо, что ты достаточно молод, чтобы не нуждаться в долгом сне, — сказал Мерлин немного кисло, и Кайлеб ухмыльнулся ему.

— Будь честным, Мерлин, — сказал он. — Ты просто злишься, потому что вчера вечером я сам вёл себя должным образом и не дал тебе повода, чтобы пожаловаться.

— Чушь. Я не «злюсь», я просто ошеломлён, — ответил Мерлин, и на этот раз Кайлеб рассмеялся громко.

— Как вы думаете, они уже заметили нас, Ваше Высочество? — спросил Фалкан, и кронпринц стал серьёзным.

— Если они ещё не этого сделали, то скоро сделают, — сказал он, более мрачно, и Фалкан кивнул.

В данный момент галеоны Кайлеба выстроились в одну колонну, продвигаясь вперёд под всеми парусами, включая брамсели, и шли почти точно на восток-юго-восток на левом галсе. «Неустрашимый» возглавлял колонну, и паруса ближайших галер Чёрной Воды были уже хорошо видны с уровня палубы даже против неуклонно светлеющего на востоке неба.

— У нас ещё есть минута или две, я думаю, — тихо сказал Мерлин. — Небо позади нас всё ещё тёмное. Но ты прав, Кайлеб. Они заметят нас с минуты на минуту.

— Будьте готовы подать сигнал, Гвилим, — сказал Кайлеб через плечо.

— Так точно, Ваше Высочество, — ответил капитан Мензир и взглянул на сигнальную команду гардемарина Кёрби.

Наблюдатель на галере изумрудского флота «Чёрный Принц» потянулся и зевнул. Его вахта в вороньем гнезде должна была окончиться примерно через полчаса, и он с нетерпением ждал завтрака и нескольких часов в гамаке.

Он закончил потягиваться и повернулся, неторопливо смотря как небо на востоке становится бледно-кремового и оранжевого-розового цвета. Некоторые клочки облаков были достаточно высоко на севере и западе, чтобы немного окраситься цветом, выделяясь как туманные золотые знамёна на сером бархате неба, всё ещё украшенного звёздами.

Он начал поворачиваться обратно к востоку, а затем остановился, когда что-то привлекло его внимание. Он нахмурился, пристально глядя на северо-запад. Он смотрел прямо против ветра, и поэтому его глаза слегка слезились. Он с раздражением протёр их и посмотрел снова.

Его сердце, казалось, остановилось. Какое-то мгновение, всё, что он мог делать, так это недоверчиво смотреть на невозможное зрелище того, как усиливающийся свет позади него превращал надутые паруса из грязно серых в цвет полированного олова. Потом он снова обнаружил, что у него есть голос.

— Вижу корабль! — заорал он. — Вижу корабль!

— Ну что же, они нас увидели, — тихо прокомментировал Мерлин Кайлебу, указывая на ближайший корабль, самую последнюю галеру в самой западной колонне Северной Группы, несущую красно-золотой штандарт Изумруда, который внезапно превратилась в разорённый и неистово активный муравейник.

Ему не нужно было смотреть на разведданные, транслируемые парящим высоко над ними СНАРКом, чтобы видеть это. Он едва мог поверить, что Кайлебу удалось подобраться так близко, хотя он знал, что сам Кайлеб был более, чем немного расстроен.

Кронпринц отставал больше чем на два часа от своего собственного амбициозного расписания. Он надеялся догнать флот Чёрной Воды до рассвета, объявив о своём прибытии с помощью первых бортовых залпов, раздающихся из полной темноты. Но даже с исчерпывающей информацией об относительном расположении двух флотов, он не смог этого добиться из-за капризов течения и ветра.

Мерлин с усмешкой подумал, что его раздражение задержкой, вероятно, было немного более очевидным, чем он наивно полагал. При всём том, чего он достиг, бывали моменты, когда кронпринц Кайлеб был всё ещё очень молод.

К счастью, он допустил некую подвижку времени в своей первоначальной оценке, и усталость наблюдателей противника, в сочетании с более плохой видимостью в сторону запада, что позволило «Неустрашимому» подобраться к противнику на расстояние менее шести миль, прежде чем их заметили. Корпуса кораблей из ближайших к ним двух колонн Чёрной Воды, были хорошо видны с палубы «Неустрашимого», хотя, конечно, никто другой не мог видеть их так же ясно, как он.

— Поднять сигнал, капитан! — рявкнул Кайлеб.

— Так точно, Ваше Высочество! Мастер Кёрби, будьте любезны!

— Так точно, сэр!

Разноцветные флаги взлетели на нок-рею «Неустрашимого», развеваемые ветром, были повторены шхунами, находившимися с наветренной стороны боевого порядка галеонов, и люди Кайлеба разразились нетерпеливыми криками.

— Номер один поднят, сэр! — отрапортовал Кёрби. — Вступить в бой с противником!

Король Хааральд был полуодет, когда пейджер на его предплечье снова завибрировал. На этот раз импульса было три, и он повысил голос, крикнув часовому у своей каюты.

— Чарльз!

Дверь мгновенно распахнулась, и сержант Гарденер шагнул через порог, наполовину обнажив меч. Его глаза обежали каюту в поисках каких-либо угроз, после чего он — слегка —расслабился, когда ничего ни обнаружил.

— Ваше Величество? — спросил он.

— Передай сообщение капитану Тривитину, — сказал Хааральд. — А потом, дай мне мои доспехи.

Лейтенант Ролинд Малри развернулся на месте, недоверчиво смотря вверх на воронье гнездо.

— Корабли по правому борту! — неистово голосил наблюдатель. — Много кораблей по правому борту!

Малри таращился ещё удар сердца, а затем бросился через ют на наветренную сторону «Чёрного Принца», чтобы посмотреть самому. В первое мгновение он ничего не увидел — а затем увидел всё сразу.

— Бейте тревогу! — закричал он, наблюдая за бесконечной линией галеонов, подходящих угрожающе близко к его кораблю. — Кто-нибудь, разбудите капитана!

— Сигнал на «Бурю», — сказал Кайлеб, не отрывая глаз от быстро приближающихся вражеских судов.

— Да, Ваше Высочество? — спросил Кёрби, мелок которого балансировал над грифельной доской.

— Вступить в бой с колонной противника, ближайшей с наветренной стороны, — сказал Кайлеб.

— Вступить в бой с колонной противника, ближайшей с наветренной стороны, так точно, сэр! — сказал Кёрби и снова повернулся к своей сигнальной команде.

— Капитан Мензир, мы пройдём позади, по крайней мере, двух ближайших колонн, если сможем.

— Так точно, Ваше Высочество. — Флаг-капитан некоторое время смотрел на ближайшие вражеские галеры, затем посмотрел на своих рулевых. — Переложить руль на два румба на левый борт.

Капитан Пайт Кеттир взбежал по трапу на ют «Чёрного Принца», как заборная ящерица с горящим хвостом. Он не стал ждать своих доспехов, ни просто одеваться, а был голым по пояс, когда появился сбоку Малри.

— Где…? — начал он нетерпеливо, но затем проглотил вопрос, так как он сам увидел галеоны.

— В последние несколько минут они изменили курс, сэр, — сказал Малри, указывая на головной корабль. — Они постепенно приближаются с наветренной стороны.

— Держат курс, чтобы отрезать нас от базы, — пробормотал Кеттир. Малри не знал, предназначался ли этот комментарий ему, или нет, но обнаружил, что кивает в мрачном согласии с оценкой своего капитана.

— Подайте сигнал «противник в зоне видимости», — сказал Кеттир.

— Уже сделано, сэр, — ответил Малри, и Кеттир бросил на него короткий взгляд, полный сильного одобрения.

— Молодец, Ролинд!

Капитан снова вернулся к внимательному изучению врага, и его челюсти сжались, когда он увидел, как открываются линии орудийных портов, а пушечные дула высовываются из них, как голодные звери.

Он повернулся, чтобы посмотреть на юг, вдоль линии колонны своего корабля. «Чёрный Принц» был самым последним кораблём в самой западной из девяти колонн. В его колонне было двадцать галер, все из них — Изумрудские, и следующие две колонны на восток тоже были также Изумрудскими, а ближайшую к ним возглавлял флагман графа Мандира «Тритон». Четвёртую колонну возглавили последние десять изумрудских галер, а за ними шли девять чизхольмских кораблей. Пятая состояла из ещё двадцати чизхольмских галер во главе с графом Шарпфилдом на «Короле Мейкеле». Затем следовала шестая колонна, состоящая полностью из корисандийских кораблей и возглавляемая герцогом Чёрной Воды на флагмане флота. Затем шла ещё одна колонна чизхольмцев и две последние колонны, полностью состоящие из корисандийцев.

С интервалом в двести ярдов между кораблями даже самая короткая колонна была длинной более двух с половиной миль, а интервал между колоннами составлял три мили. Это означало, что всё соединение простиралась на двадцать четыре мили с востока на запад… и что дозорный на мачте «Чёрного Принца» не мог видеть корабли в самой последней колонне.

Это также означало, что потребуется время для того, чтобы Чёрная Вода смог получить известие о том, что случилось, и ещё больше, чтобы он ответил на него.

— Какие-нибудь сигналы от графа Мандира? — спросил он.

— Нет, сэр, — напряжённо сказал Малри, и Кеттир проглотил проклятие.

Он снова посмотрел на неумолимо надвигающиеся черисийские галеоны. — «Они должно быть делают по крайней мере десять или одиннадцать узлов при таком сильном ветре», — подумал он, наблюдая, как выгибаются от давления множество парусов, — «возможно, больше, и они неуклонно идут на восток. Ещё через пятнадцать минут — двадцать пять, самое большее — и они будут прямо за кормой «Чёрного Принца», — и почувствовал, как его живот скрутило в холодный, жёсткий узел при этой мысли. Он видел, что могли сделать галеры, вооружённые новой черисийской артиллерией, а у ближайших черисийских галеонов было по меньшей мере двадцать пять орудий по каждому борту, в четыре раза больше, чем было установлено на их галерах.

— Сэр! — внезапно сказал Малри, указывая на черисийского лидера. — Это штандарт кронпринца!

— Ты уверен? — нетерпеливо спросил Кеттир. — Твои глаза лучше моих, парень… но ты уверен?

— Да, сэр, — твёрдо сказал Малри.

Кеттир стукнул своими сжатыми кулаками друг по другу, и снова оглянулся чтобы ещё раз поглядеть вдоль колонны. Он мог слышать барабаны других галер, выбивающих боевую тревогу, видеть, как члены экипажей мчатся по палубам ближайших кораблей, но сигнала от графа Мандира всё ещё не было.

Он подождал ещё пять минут, затем сделал глубокий вдох и резко кивнул.

— Убрать парус! — резко приказал он. — Вёсла на воду! Возьмём его!

— У них есть кто-то умный, Ваше Высочество, — сказал капитан Мензир, наблюдая как самая северная галера в ближайшей колонне вдруг убрала свой единственный большой парус.

Её вёсла вышли из своих портов, и она резко повернулась, вываливаясь из своей колонны. Один или два моряка из команды «Неустрашимого» разразились смешками, но эта галера не убегала. Пока они смотрели, она развернулась по ветру и встала на новый курс — прямо на «Неустрашимый».

— Они увидели ваш штандарт, Ваше Высочество, — тихо сказал Арнальд Фалкан, когда вёсла галеры началась грести.

— Да, они его увидели, — согласился Кайлеб.

Он мгновение смотрел на приближающуюся галеру, оценивая взаимное движение своим глазом моряка. Затем медленно покачал головой.

— Да, увидели, но они выполнили поворот недостаточно быстро, — сказал он.

— С вашего позволения, Ваше Высочество, я бы предпочёл немного увеличить расстояние между нами, — сказал Мензир. — Последнее, что нам нужно, так это преждевременное повреждение вашего флагмана или вывод его из строя.

— О, нет, мы не можем допустить этого, капитан, — согласился Кайлеб, весело блестя глазами от осторожного подбора слов его флаг-капитаном.

— Я рад, что вы согласны, Ваше Высочество, — серьёзно сказал Мензир, и снова посмотрел на рулевых. — Отверните нас на один румб на левый борт.

— Шань-вэй его побери! — зарычал Кеттир, когда длинная линия галеонов слегка изменила курс. Его глаз был таким же намётанным, как у Кайлеба, и он ясно видел, что должно было произойти.

Он ждал слишком долго, предполагая, что там когда-либо были какие-нибудь реальные шансы на успех. Но абсолютная обязательность поддержания строя была привита каждому капитану флота Чёрной Воды. Оставлять его без приказа, было преступлением, ведущим к военному трибуналу, а он потратил слишком много времени, борясь с самим собой, прежде чем начать действовать.

К сожалению, теперь он не мог ничего с этим поделать. Повернуть назад, означало бы ещё более ухудшить ситуацию, и, по крайней мере, всегда можно было надеяться на шанс, что, не смотря на всё их пушки, они смогут справиться с флагманом черисийского наследника. Если он сможет сделать это, то каждый черисийский корабль в зоне видимости бросится спасать Кайлеба. Последствия для «Чёрного Принца», несомненно, были бы фатальными, но если бы он просто мог задержать эти галеоны, просто связав их на час или два, пока не отреагирует остальной флот…

— Открыть огонь!

Приказ капитана Мензира раздался чётко и ясно. Казалось, что неизбежные шумы идущего корабля только заглушили и усилили тугое напряжение команды «Неустрашимого», и несмотря на всеобщее напряжённое ожидание, команда оказалась почти неожиданной.

Какую-то маленькую часть секунды ничего не происходило. А затем командиры орудий по правому борту одновременно потянули за свои спусковые шнуры.

— Вы звали меня, Ваше Величество?

Капитан Тривитин появился быстро. Настолько быстро, что в действительности он не успел до конца одеться и появился в хлопковой рубашке, не надев своей форменной куртки.

— Да, Динзил.

Хааральд повернулся к своему флаг-капитану, когда сержант Гарденер закончил застёгивать на нём его кирасу. Брови капитана неожиданно взлетели вверх от осознания, что его король явно готовится к бою, и Хааральд напряжённо улыбнулся.

— Нет, я не сошёл с ума, — успокаивающе сказал он. — Но у меня есть… предчувствие, что мы сегодня будем очень заняты, и очень скоро.

— Конечно, Ваше Величество. — Тривитин не смог удержаться от сомнения — и, возможно, небольшого намёка на скепсис — в своём голосе, и Хааральд весело фыркнул.

— Я не виню тебя, что у тебя есть некоторые сомнения, Динзил, просто поверь мне.

— Верю, Ваше Величество, — сказал Тривитин, и в его голосе не было и тени сомнения.

— Хорошо. В таком случае…

— Простите, Ваше Величество, — сказал гардемарин Мершил от двери каюты. — Мы только что получили сигнал от «Проворного».

— Что за сигнал? — спросил Хааральд.

— Он рапортует, что услышал выстрелы орудий на северо-востоке, Сир. Они пошли посмотреть, что там происходит.

Тривитин на мгновение уставился на гардемарина, затем вернул взгляд на своего короля, и Хааральд увидел желание узнать — и вопросы — в глазах флаг-капитана.

— Общий сигнал, Динзил, — сказал он. — Приготовиться к бою.

Черисийский флагман скрылся за внезапной ослепляющей вспышкой огня и порохового дыма. Расстояние всё ещё было почти двести ярдов, но пушки не были заряжены двойными зарядами. Давление парусов «Неустрашимого» наклонило его на правый борт, приблизив пороги его орудийных портов к воде, но оставляя их достаточно высоко над водой, и это сделало пушечные площадки более устойчивыми. Больше половины его выстрелов не попали в цель… но вторая половина попала.

Капитан Кеттир увидел сноп огня и дыма за мгновение до того, как первые пушечные ядра убийственно врезались в левую скулу его галеры. Это была примерно четверть бортового залпа, прилетевшего под углом приблизительно шестьдесят градусов, и осколки от тридцативосьмифунтовых чугунных сфер, молотом ударивших по доскам, полетели во все стороны. Крики агонии раздались с вёсельной палубы, а передние вёсла дрогнули, когда по людям, приводившим их в движение, ударили кусочки чугуна и их собственного судна.

Другие выстрелы прошли выше, пробивая фальшборт насквозь, оставляя окровавленные борозды по границе между баком и шкафутом. Осколки и частички людей были вырваны отовсюду этим ураганом железа, и кровь брызнула из разорванных на части человеческие тел.

«Чёрный Принц» вздрогнул, словно бегун, повредивший палец о какое-то незамеченное препятствие, и Кеттир начал выкрикивать команды рулевым, пытаясь скомпенсировать то, что произошло с третью весельных портов.

— Что ты сказал? — требовательно спросил граф Мандир у своего флаг-капитана.

— «Чёрный Принц» поднял сигнал «противник в зоне видимости», милорд, — повторил капитан Никлас Жеппсин.

— Это нелепо! — сказал Мандир. — Как Хааральд смог бы подобраться к нам с этой стороны?

— Милорд, я не знаю, — сказал Жеппсин. — Мы только что получили сигнал, и…

— Что это было? — выдохнул Мандир, вскинув голову на звук далёкого грома.

— Пальба, милорд, — мрачно сказал Жеппсин.

Канониры «Неустрашимого» набросились на откатившиеся пушки, банники и трамбовки в их руках двигались резкими толчками. Колёса лафетов завизжали, когда тележки вернулись обратно на позицию для стрельбы, и стволы извергли новый дым и пламя.

Как всегда, более короткие, лёгкие карронады стреляли быстрее, чем длинные орудия на главной палубе. Мерлин стоял рядом с карронадами на шканцах, между Кайлебом и леерами, и наблюдал как тяжёлые ядра разрывают изумрудскую галеру на всё сокращающейся дистанции.

Её вёсла вздрогнули в диком беспорядке, когда огонь «Неустрашимого» попал по вёсельной палубе, и Мерлин мысленно вздрогнул, когда представил себе картину бойни и разрушения. Галера, идущая на вёслах, зависела от слаженной координации гребцов, но некому было поддерживать эту координацию, так как все были разорваны на кровоточащие куски.

Передние орудия галеры смогли возобновить ведение огня, но их выстрелы прошли мимо, а «Неустрашимый» находился прямо напротив носа «Чёрного Принца». Его огонь попал прямо по осевой линии галеры, убивая и калеча, и крики изумрудской команды были отчётливо слышны в те мимолётные мгновения, когда все орудия «Неустрашимого» молчали.

Капитан Кеттир вцепился в передний поручень юта.

Больше ему ничего не оставалось. Его самые худшие ночные кошмары не отражали того, что мог сделать бортовой залп галеона. Палубные люки «Чёрного принца» извергали людей, многие из них истекали кровью от ужасающих ран, потому что запаниковавшие гребцы полезли наверх. Но на открытой палубе не было убежища от беспощадного огня черисийцев.

Его корабль сходил с курса, его люди умирали на за что, и он просто не мог стоять и следить за тем, как их всех безвозвратно убивают.

— Лейтенант Малри, спустить… — начал он, обращаясь к лейтенанту. Но молодой человек уже лежал на палубе юта, глаза его остекленели, а обе руки сжимали копье-подобный осколок, глубоко воткнувшийся ему в грудь.

Челюсти Кеттира сжались, и он схватил гардемарина за плечо.

— Флаг спустить! — рявкнул он. — Поднимайся и…

Тридцативосьмифунтовое пушечное ядро убило их обоих мгновенно.

— Почему он не сдался? — пробормотал Кайлеб. — Почему он не сдался?

Галера беспомощно тонула, содрогаясь под железной бурей, рвущей её на части. «Разрушение» и «Погибель», два галеона, следующие вслед за «Неустрашимым», тоже обстреляли её, и густые потоки крови сочились с её бортов. Корабль абсолютно ничего не мог противопоставить действиям Кайлеба, но её капитан упорно отказывался спустить флаг в знак капитуляции.

— С ней покончено, Кайлеб! — почти крикнул Мерлин ему в ухо.

Кайлеб взглянул на него мгновение, затем резко кивнул. Он перешёл к Мензиру и схватил плечо флаг-капитана.

— Хватит с них, Гвилим! — приказал он.

Мензир посмотрел на него, глазами, почти исполненными благодарности.

— Прекратить огонь! Прекратить огонь! — крикнул он.

Орудия «Неустрашимого» прекратили стрелять, но «Разрушение» и «Погибель» продолжали вести огонь ещё минуты две. Затем, наконец, обстрел прекратился.

Ветер отогнал туманные клубы дыма, и далеко не один человек на борту флагманского корабля почувствовал прикосновение ужаса, глядя на их цель, услышав крики и стоны её покалеченной и истекающей кровью команды. Галера тяжело перекатывалась на волнах, вёсла её были сломаны, мачта шаталась словно пьяная, и казалось, что сам корабль кричит в агонии.

Вся команда уставилась на разбитый вдребезги корпус, и пока они смотрели, шатающаяся мачта устало опрокинулась в море рядом с ним. Голос капитана Мензира пронзил тишину неестественно спокойным тоном.

— Оставим её тонуть тут! — сказал он своим рулевым, и «Неустрашимый» изменил курс на правый борт, приближаясь ко второй колонне своих врагов, которые были уже меньше чем в двух милях впереди.

— Они захватили северный проход?

Герцог Чёрной Воды посмотрел на капитана Мирджина с недоверием.

— Так говорят сигналы, Ваша Светлость, — натянуто ответил флаг-капитан.

Чёрная Вода отвернулся, глядя сквозь огромные окна кормовой каюты пока его мозг пытался осмыслить сообщение Мирджина. Север? Как удалось Кайлебу — а это мог быть только Кайлеб — прийти к нему с севера, когда Хааральд так упорно цеплялся за южные позиции? И как он мог пройти сквозь цепь пикетов Чёрной Воды незамеченным? Какой демон помог ему приплыть так вовремя? И приплыть точно на рассвете?

Он сжал челюсти и злобно затрясся. Как будто это имело значение. Всё, что имело значение — что он мог с этим сделать.

Его мозг снова начал функционировать, перебирая возможности и варианты.

Самый первый доклад об обнаружении поступил с одного из кораблей в его самой западной колонне. Это означало, что Кайлеб тоже был к западу от него, либо спустился по ветру с северо-запада. Учитывая ограничения его системы оповещения, Чёрная Вода не мог быть точно уверен, а это имело значение.

Часть его настаивала, что Кайлеб не мог прийти к нему с севера, так же, как и с запада, от объединённого флота. Никто не может иметь так много военной удачи! Но, опять же, в первую очередь никому кроме него не хватило бы удачи прийти прямо к нему вот так.

В любом случае, Кайлеб сначала должен был ударить по изумрудцам Мандира, и ударить по ним сильно. Это было почти полной неожиданностью, и должно было вызывать панику. Мандир не был трусом, как не были и большинство из его капитанов, но Чёрная Вода почувствовал мрачную уверенность, что он полностью потеряет одну из колонн Мандира, как минимум.

«Вопрос заключается в том», — подумал он, — «попытаюсь ли я драться с ним, или просто оторвусь и отступлю?»

Все инстинкты подсказывали ему напасть на Кайлеба. Взять весь свой флот и, воспользовавшись его огромным численным превосходством, разнести вдребезги галеоны черисийского кронпринца и раздавить его. Но разум кричал об опасности, вспоминая описанную Мирджином новую черисийскую артиллерию… и что те, находящиеся в меньшинстве, гораздо более легковооружённые галеры сделали с её помощью.

«Но, если я отступлю, вся эта компания была зря», — подумал он мрачно. — «Князю это не понравится — так же как Клинтану и Совету. И я не могу понять, насколько действенны их бортовые залпы, не сражаясь с ними. Кроме того, на данный момент я просто догадываюсь о его текущей позиции, его силе — обо всём! Идти на север, возможно будет лучшим решением, чтобы уклониться от него».

— Сигнал всем! — сказал он резко, оборачиваясь к Мирджину. — Противник в поле зрения с наветренной стороны. Приготовиться к бою. Держать курс на север.

— Огонь!

«Неустрашимый» пересёк курс второй колонны галер, и его бортовой залп прогремел ещё раз. Дистанция к этому времени стала чуть меньше, а галера, попавшая под удар, продолжала идти почти точно на юг, прямо от него. Окна и богато украшенная резьба изумрудского корабля разлетелись на куски, когда бортовой залп с силой молота попал в цель, и всё больше орудий начало грохотать на западе, так как эскадра сэра Доминика Стейнейра отделилась от эскадры Кайлеба. Корабли Стейнейра начали спускаться к югу, двигаясь параллельно остальной части колонны «Чёрного Принца», так как она цеплялась за свой первоначальный курс, удаляясь от Кайлеба, и более слабо вооружённые галеры отстреливались гораздо медленнее.

Решение Кайлеба не уменьшать площадь парусов принесло огромные дивиденды, по крайне мере, по размышлениям Мерлина. Опыт, полученный принцем у Армагеддонского Рифа, убедил его в том, что устаревшие орудия имеют очень мало шансов нанести критические повреждения такелажу его галеонов. Они просто не могли стрелять достаточно быстро, не могли быть нацелены достаточно высоко. И поэтому, он предпочёл идти под всеми парусами, не беря их на гитовы до тех пор, пока не вступит в настоящую битву с противником.

Это дало им явное преимущество в скорости, и они со Стейнейром безжалостно этим воспользовались.

— Было что-нибудь ещё от «Проворного»? — спросил король Хааральд, как закончил взбираться на ют «Королевской Черис».

— Да, Ваше Величество! — с широкой усмешкой ответил молодой гардемарин Аплин. — «Проворный» только что передал сигнал с «Чайки»! «Нахожусь в ста милях к северу от острова Даркос с двадцатью восемью галеонами. Враг двигается на юго-юго-восток. Начинаю бой. Кайлеб».

«Радостные крики, раздавшиеся в ответ на объявление одиннадцатилетки, должны были по справедливости оглушить Гектора на весь путь обратно домой в Менчир», — подумал Хааральд.

— Спасибо, мастер Аплин, — тихо сказал он сквозь поток криков, положив руку на хрупкое плечо мальчика. — Большое спасибо.

Он на мгновение сжал плечо гардемарина, затем повернулся к Тривитину.

— Если у них есть хоть какие-то мозги, они собираются повернуть и идти к Серебряному Проливу.

— Они по-прежнему превосходят его, по крайней мере, шесть-к-одному, Ваше Величество, — заметил Тривитин, и Хааральд фыркнул с суровой, ожесточённой гордостью.

— Кайлеб здесь, Динзил, потеряв всего два галеона, а герцога Мэликая здесь нет. Как ты полагаешь, что случилось с последним флотом галер, который превосходил моего сына шесть-к-одному?

— Вопрос, Ваше Величество, — признал его флаг-капитан. — Определённо, это вопрос.

— И который не ускользнёт от внимания Чёрной Воды, — сказал Хааральд, выражение и голос которого помрачнели. — Хотелось бы, чтобы это было так. Я хотел бы, чтобы он был глуп достаточно, чтобы стоять и сражаться, но он умнее этого, и я думаю, что у него есть сила воли сбежать, если это единственный способ спасти то, что он может.

— Я оцениваю его точно также, Ваше Величество, — согласился Тривитин.

— Ну, в таком случае, я думаю именно мы должны обсудить с ним его выбор курсов. — Хааральд пристально посмотрел на мачтовый вымпел и королевский штандарт Черис, затем повернулся обратно к своему флаг-капитану.

— Приказ всем, Динзил. Построить эскадры в колонны, курс на восток.

Изумрудские галеры в двух западных колоннах Чёрной Воды так и не увидели его сигнала. Было слишком много дыма, и их мысли занимали другие вещи.

Эскадра Стейнейра неуклонно двигалась во фланг колонны графа Мандира, свирепо стреляя. Ни один из девятнадцати оставшихся кораблей не был так жестоко разбит как «Чёрный Принц», но это случилось главным образом потому, что они могли спустить флаг, по крайней мере пока были люди способные стоять на ногах. Стейнейр приближался на расстояние в пятьдесят ярдов, и артиллерия рявкала, срубая мачты своим противникам, сея кровавые разрушения на их переполненных вёсельных палубах, убивая беспомощных солдат и моряков, собравшихся на палубах и надстройках, чтобы идти на абордаж, которому не суждено было начаться.

У Стейнейра не было времени, чтобы официально завладеть сдавшимися кораблями, но в этом и не было необходимости. Хотя некоторые из них и могли нарушить условия их капитуляции, или утверждать, что они никогда не спускали свой флаг, и убежать, большинство из них были слишком повреждены и разбиты, чтобы сделать что-то большее, чем спасать своих раненых как можно настойчивее, до тех пор, пока кто-то не прибудет, чтобы взять их под стражу. И если у Стейнейра и Кайлеба не было достаточно кораблей, чтобы собрать их всех, то у короля Хааральда они определённо были.

Пока Стейнейр заканчивал избивать эту колонну, Кайлеб продолжал постепенно двигаться на восток, слегка отклоняясь к югу. Он пересёк курсы третьей и четвертой колонн, достаточно близко, чтобы зацепить один или два последних корабля в каждой колонне, когда он проходил мимо.

— Чёрная Вода пытается прорваться на север! — крикнул Мерлин Кайлебу на ухо, когда «Неустрашимый» произвёл выстрел в очередную жертву. — У него четыре колонны — около девяноста кораблей — поворачивающих на северо-запад!

Кайлеб взглянул на него, затем закрыл глаза, очевидно, мысленно представив карту. Он изучил её из-под век, затем резко кивнул.

— Капитан Мензир!

Герцог Чёрной Воды в ярости расхаживал взад и вперёд по юту «Корисанда». Он знал, что не делает ничего, чтобы успокоить нервы офицеров и экипажа своего флагманского корабля, но стоять спокойно было выше его сил.

Достаточно часто он останавливался, глядя на запад и на север. Способы сигнализации, которые он разработал для своего объединённого флота, были более тщательно продуманными, чем у большинства других флотов, но хуже по качеству, чем придуманные Стейнейром, Подводной Горой и Мерлином. Они просто не справлялись с задачей точно информировать его о том, что происходит, даже предполагая для начала, что кто-либо из командиров его эскадр и капитанов действительно хорошо знали их.

Он знал только, что как минимум одна колонна чизхольмских галер Шарпфилда не увидела — или предпочла игнорировать — его сигнал повернуться на север. Она продолжала неуклонно идти на юг, забрав с собой десятую часть от общей численности его флота.

А ещё он знал, что может услышать громовые раскаты многочисленных пушечных залпов, отдалённые и периодические, но становящиеся всё более сильными и постоянными.

Поворот на север изменил порядок плавания в колоннах, которые выполнили приказание, на обратный. При первоначальном построении «Корисанд» возглавлял свою колонну; теперь он оказался последним кораблём в строю, что означало, что адмирал, предположительно командующий флотом, должен был стать одним из последних, кто выяснит, что, во имя Шань-вэй, произошло.

— Ваша Светлость.

Чёрная Вода крутанулся и обнаружил себя стоящим лицом к лицу с капитаном Мирджином.

— Что? — он смог — какими-то образом — не заорать.

— Ваша Светлость, марсовые докладывают о пальбе и большом количестве дыма на западе и севере. Я послал лейтенанта Уинстина в воронье гнездо для более точной оценки ситуации.

Флаг-капитан указал на первого лейтенанта «Корисанда», стоящего с напряжённым лицом у его плеча, и Чёрная Вода повернулся к Уинстину.

— Ну? — требовательно спросил он.

— Ваша Светлость, я не смог разглядеть слишком уж многого на западе, но дым простирается примерно с одного румба по траверзу левого борта до примерно одного румба вперёд, по скуле правого борта.

Голос Уинстина был вполне спокоен, но Чёрная Вода различил контроль, который ему потребовался, чтобы сохранить его таким, и он не мог винить лейтенанта.

— Спасибо, мастер Уинстин, — сказал он, помолчав немного, и повернувшись к поручням юта, опёрся на них обеими руками, пока размышлял на тем, что сказал Уинстин.

Если наблюдения лейтенанта были правильными, Кайлеб должен был действительно прибыть почти в идеальный момент. С сегодняшним свежим ветром, гораздо большая площадь парусов его галеонов дала ему заметное преимущество в скорости, и он, должно быть, разделил свои корабли, как минимум на две оперативных группы. Одна из них, явно, развёртывалась к югу, и, если пеленги Уинстина были точны, уже должна была обогнать голову самой западной колонны Чёрной Воды, а это означало, что она, вероятно, прямо сейчас уничтожала «Тритон» Мандира. И хуже того, она уже находился в позиции, чтобы начать заворачивать на восток, прямо через первоначальную линию своего движения.

Это было достаточно плохо, но дым на севере был ещё более устрашающим. Кайлеб набросил свою сеть на весь флот Чёрной Воды, несмотря на то что тот должен был значительно превосходить его численностью. И если он был уже так далеко на востоке, он уже отрезал как минимум треть формирования Чёрной Воды, а вероятно и больше.

Руки герцога сжались в кулаки на поручне, и он выругался в дикой, беззвучной злобе.

Судя по скорости, с которой продвигались галеоны Кайлеба, было ясно, что никто даже не замедлял его. Удивление и последующая паника могли объяснить многое из этого, возможно, даже всё, но Чёрная Вода был болезненно уверен, что истинная причина была намного проще.

Он снова вспомнил, что сделали черисийские галеры, и грохот галеонных пушек снова прилетел к нему по ветру.

Если он продолжит идти на север, он будет направляться прямо под эти пушки, а его собственный флагман может стать одним из последних его кораблей, вступивших в битву. Казалось очевидным, что северный дивизион Кайлеба имел скорость, достаточную чтобы пройти перед ним, что бы он ни делал, и он также мог рассчитывать на подразделения на западе, которые пройдут у него за кормой.

Возможно, его галеры смогут вынести огонь галеонов и всё-таки сблизиться с ними для обычной абордажной схватки, но он сомневался в этом. Даже если преимущество в огневой мощи у галеонов было меньше, чем он боялся, он уже мог почувствовать зарождавшуюся панику своих людей, даже здесь, на борту своего флагмана. Ему хватило бы смелости и решимости приблизиться к врагу при лучших обстоятельствах. Сближение же с теми быстрыми, грохочущими бортовым залпам, эхо которых он слышал на севере, могло бы потребовать гораздо большей решительности, чем обычно. Решительности, которой у его сильно потрясённых офицеров и матросов почти наверняка уже не было.

Но всё ещё оставались сравнительные цифры, которые нужно было обдумать. Даже если бы оказалось невозможным провести такой ближний бой, который был единственной надеждой на победу его галер, Кайлеб просто не имел достаточно кораблей, чтобы захватить или уничтожить весь флот Чёрной Воды. Некоторые из них смогут прорваться, хотя бы потому, что галеоны будут слишком заняты другими жертвами, чтобы остановить их. Тем не менее, Кайлеб был в состоянии разбить каждый корабль, с которым он мог вступить в бой, и собственные слова Чёрной Воды, сказанные Мирджину, вернулись, чтобы угрожающе шептать в уголке его мозга.

«Ты хотел убить так много обученных моряков Хааральда, как сможешь, даже если их корабли устарели», — подумал он. — «Теперь Кайлеб в состоянии сделать это с тобой, разве не так?»

Он посмотрел на расположение солнца, затем снова на северо-запад.

Если он будет придерживаться своего нынешнего курса, он подведёт свои корабли прямо под пушки Кайлеба кратчайшим путём из возможных. Он подарит Кайлебу время. Время, чтобы бить и разрушать галеры Чёрной Воды, пока они будут сближаться с ними. Время, чтобы он мог преследовать любого, кто сумел прорваться мимо него. Время, чтобы Хааральд привёл свои галеры, накатывающиеся с юга позади Чёрной Воды.

Но если бы герцог сам развернулся на юго-восток, двигаясь прямо к Серебряному Проливу, он бы уходил от обоих дивизионов Кайлеба. Кильватерная погоня всегда было погоней долгой, напомнил он себе, даже если преследователь имел значительное преимущество в скорости, и если бы он мог держаться подальше от Кайлеба до наступления темноты, тогда оставшиеся в его боевом порядке корабли разбежались и ускользнули бы от преследования по-отдельности…

Однако уклонение от Кайлеба дало бы Хааральду возможность перехватить его, предполагая, что король отреагирует достаточно быстро. Тем не менее, количество галер у Хааральда было известно, и, конечно же, у Чёрной Воды всё ещё были силы, чтобы пробиться сквозь всё, что Хааральд мог умудриться выставить на его пути.

«Кроме того», — сказал он себе мрачно, — «его галеры — это не те проклятые Лангхорном галеоны. Люди с меньшей вероятностью будут паниковать при мысли о том, чтобы сразиться с ним».

— Капитан Мирджин, — сказал он, поворачиваясь от поручней лицом к флаг-капитану.

Мерлин наблюдал, как ещё один корабль покачнулся, когда по нему попал первый бортовой залп «Неустрашимого». Зрелище становилось ужасающе обыденным, как акт какой-то бесконечно повторяющейся бойни. Вёсла галеры дико взлетели, когда пушечное ядро ударило по гребцам, и куски и части её корпуса лениво полетели по воздуху, пока не упали в белых брызгах пены.

Он отвернулся, ещё раз сконцентрировавшись на виде сверху, транслируемым СНАРКами, и застыл. Затем быстро повернулся к Кайлебу.

Принц стоял рядом с капитаном Мензиром, его юное лицо было мрачным, так как он наблюдал, как пушки его флагмана уничтожали ещё одну команду.

— Кайлеб.

Кайлеб повернулся, когда услышал своё имя, и Мерлин наклонился ближе.

— Чёрная Вода передумал, — сказал он, говоря как можно тише, чтобы никто вокруг его не услышал. — Он развернул свои колонны обратно и направляется на юго-восток.

— Серебряный Пролив, — сказал Кайлеб ровно.

— Именно, — согласился Мерлин, и его выражение было мрачным. Кайлеб приподнял бровь, когда уловил его тон, и Мерлин поморщился.

— Твой отец, очевидно, предвидел, что может сделать Чёрная Вода. Он уже собирается отрезать их от пролива.

Глаза Кайлеба расширились, а затем сузились в понимании, он втянул в себя глубокий вдох и кивнул. Но не от одобрения, и даже не от простого понимания того, что Мерлин только что сказал ему. Он кивнул, приняв решение, и резко повернулся к своему флаг-капитану.

— Капитан Мензир, мы меняем курс на юг, будьте добры. Сигнал всем: Ещё больше сблизиться с противником.

— Ваша Светлость, черисийские галеры прямо по нашему курсу, — внезапно сказал капитан Мирджин.

Чёрная Вода поднял глаза от карты, лежащей перед ним. Флаг-капитан стоял в дверях в штурманскую рубку, и выражение лица у него было обеспокоенное.

Герцог не винил его. Построение флота стало совершенно беспорядочным, когда он снова развернул его. Колонны всё ещё перестраивались, или пытались это сделать, хотя чизхольмские подразделения, похоже, даже и не думали подчиняться его приказам. Некоторые из них творчески неверно истолковали — или просто игнорировали — его сигналы, лишая его так отчаянно необходимых ему сил. Он едва ли был в наилучшем состоянии из возможных, которые требовались для генерального сражения с флотом Хааральда, и он надеялся прорваться мимо короля прежде, чем Хааральд поймёт это.

Очевидно, этого не должно было случиться.

Тем не менее, у него под командованием было почти сто галер, тогда как у Хааральда всего семьдесят.

— Пойдём на палубу, — тихо сказал он Мирджину, и флаг-капитан отступил в сторону, а затем вышел вслед за ним из штурманской рубки.

Герцог моргнул под ярким солнечным светом. Время только что перевалило за полдень. Это долгое, непрекращающееся сражение длилось уже более восьми часов, и его челюсти сжались, когда он услышал повторяющийся грохот артиллерии со стороны кормы. Он казался всё громче, и он мрачно улыбнулся. Кайлеб не мог точно знать, что делает его отец, но было очевидно, что черисийский кронпринц понимал важность того, что нужно быть ближе к убегающему противнику.

Чёрная Вода посмотрел на небо, потом вперёд, туда, где почти прямо впереди виднелись лес из галечных мачт и парусов. Пока он смотрел, паруса были убраны, а мачты спущены, и он оскалил зубы, когда распознал традиционный вызов на бой до победного конца.

Какая-то его часть не хотела ничего, кроме как дать Хааральду именно это. Но если он это сделает, Кайлеб запрёт его сзади, и к этому времени количество черисийских галер и галеонов фактически превысит количество кораблей, которые всё ещё оставались под командованием Чёрной Воды. Его прежде огромное численное преимущество испарилось, и генеральное сражение, особенно с этими галеонами, присоединившимися к бою, могло привести только к его поражению.

— Мы будем держаться нашего курса, капитан Мирджин, — спокойно сказал он. — Паруса не уменьшать.

— Они собираются попытаться прорваться мимо нас, Ваше Величество, — сказал капитан Тривитин.

— То, что они пытаются сделать, и то, что они на самом деле могут сделать, может оказаться двумя разными вещами, Динзил, — спокойно сказал Хааральд.

Король стоял на юте «Королевской Черис», наблюдая за хаосом вражеских галер, надвигающихся на его собственный флот. В отличие от четырёх длинных хаотичных линий флота Чёрной Воды, флот Хааральда был построен в дюжину более коротких, компактных колонн по одной эскадре в каждой, и, вопреки себе, король почувствовал нечто почти похожее на удовлетворение.

Он был слишком умён, чтобы не признать огромные преимущества, которые изменения Мерлина обеспечили его флоту. Но Королевский Черисийский Флот, и свирепость и смертоносное мастерство черисийской морской пехоты стали ужасом для своих врагов задолго до того, как появился Мерлин и его новая артиллерия. Это будет битва в старом стиле, возможно, последняя из подобных, а Хааральд вырос в старой школе.

Его флагманский корабль возглавлял свою собственную эскадру, но королю Черис нечего было делать в первом, сокрушительном объятии битвы. Особенно в битве, где сражались черисийские галеры.

— Общий сигнал, Динзил, — сказал он, когда спасающая бегством эскадра Чёрной Воды приблизилась к ним. — Ближний бой.

Самая восточная колонна Чёрной Воды значительно опередила остальных. Теперь идущие в её голове галеры ударили в черисийское построение, как таран.

По крайней мере, так это могло выглядеть для несведущего наблюдателя. На самом же деле черисийские эскадры стаями бросились вперёд, как кракены, приближающиеся к стаду нарвалов.

Традиционная черисийская военно-морская тактика строилась на бескомпромиссной свирепости и скорости. Черисийские морпехи знали, что они были самой лучшей морской пехотой — единственной профессиональной морской пехотой — в мире, а черисийские командиры эскадр были обучены подводить свои корабли, набрасываясь на любого противника как единое целое.

Флагман адмирала Острова Замка́ возглавил первый приступ, столкнувшись бортом с одним из корисандийцев Чёрной Воды. Вёсла левого борта «Теллесберга» поднялись и убрались внутрь с машиноподобной точностью перед тем, как флаг-капитан Острова Замка́ ударил бортом своего корабля в более мелкую, более легко построенную галеру «Пена», как стенобитный таран.

Мачта «Пены», сломавшаяся при столкновении, с грохотом упала на её палубу. Швы корпуса разошлись, хлеща водой, и пушки левого борта «Теллесберга» выстрелили в груду упавших верёвок и парусины, когда он притёрся к борту «Пены». Флагман Острова Замка́ отошёл, выпустил обратно вёсла, и снова начал движение, чтобы с треском врезаться в подругу «Пены», «Алебарду». Позади «Теллесберга», КЕВ «Боевой топор» ударил «Пену» своей артиллерией, а затем набросился на корисандийского «Воина».

«Теллесберг» врезался в «Алебарду» почти также грубо, как он столкнулась с «Пеной». Мачта «Алебарды» не упала до конца, но более маленькая и лёгкая галера закачалась от удара, и из черисийского корабля дугами вылетели десятки абордажных кошек. Они вцепились в фальшборты «Алебарды», и первые черисийские морпехи полезли на палубу корисандийца вслед за высоким, заливистым криком их боевого клича. Никто из тех, кто выжил, слыша этот звук, вряд ли когда-нибудь мог забыть об этом, и заслуженный ужас перед королевскими черисийскими морпехами нёсся впереди них как на крыльях.

Большинство новых мушкетов и штыков отправились на галеоны Кайлеба, но морпехов «Теллесберга», похоже, это не особо заботило. Они прокатились по «Алебарде» подобно приливной волне, свирепость которой маскировала их неослабевающую дисциплину и подготовку. Абордажные копья кололи, тесаки и абордажные топоры рубили, и первый напор захватил всю середину «Алебарды».

Но потом команда «Алебарды» сплотилась. Мушкеты и «волки» стреляли в свалку на палубе с юта и бака, убивая и раня десятки морпехов. Корисандийские солдаты контратаковали с отчаянной силой, обрушиваясь на ряды абордажников достаточно яростно, чтобы заставить обороняться даже черисийцев.

В течение нескольких минут волна боя крутилась водоворотом взад-вперёд, сначала тут, затем там, люди рубили друг друга в исступлении разрушения и резни. Затем товарищ «Теллесберга», «Меч Тириена», с грохотом ударился о другую сторону «Алебарды», и свежая волна черисийских морпехов одолела защитников.

Герцог Чёрной Воды мрачно наблюдал, как его спасающиеся бегством галеры перемешались с их черисийскими противниками.

Это не сработало. Его челюстные мышцы заныли, когда он это понял. Его колона, самая западная из всех, отстала на полторы мили от остальных, но он мог видеть, что происходило впереди. Скопище сталкивающихся галер, которые черисийцы бросили на корабли первых двух его колон, было слишком большим, чтобы пробиться через него. Так как вторая, третья и четвертая галеры в каждой длинной, громоздкой колоне уже догнали лидеров, они не могли — а в некоторых случаях, и не желали — обойти клубок кораблей, которые уже схватились друг с другом. Некоторые из них пытались, но на их пути казалось всегда оказывалась другая компактная черисийская колона, другая черисийская галера, превосходно расположенная чтобы врезаться в борт, сцепиться с ними, добавить их к постоянно растущей баррикаде из древесины, пронизывающей стали и крови. Это было похоже на то, как осенние листья кружатся, подхваченные быстрым потоком, пока не столкнутся с упавшей веткой, и вдруг оказывается, что они уже собрались вместе с себе подобными в сплошной единый ком.

И ровно в тот момент, когда флот Хааральда бросился наперерез ему, он услышал, как пушки Кайлеба за его спиной начали становились всё громче и громче, так как галеоны стали избивать самые задние корабли из его собственной колоны.

Он посмотрел на путаницу кораблей, падающие мачты, дым, флаги и обломки, и увидел полный и абсолютный провал всей своей компании. Но затем, в стороне от основной битвы, он увидел отдельную черисийскую эскадру, и его глаза загорелись, когда он распознал флаг, который она несла.

То, что его колона немного отстала от остальных, позволило Кайлебу добраться до кораблей, идущих в самом её конце. Но это так же означало, что его флагман и галеры позади него ещё не увязли в общей свалке боя.

Однако большинство галер Хааральда уже дрались, и губы Чёрной Воды разошлись, обнажая зубы. Он схватил капитана Мирджина за плечо и указал на королевский штандарт Черис.

— Там! — прорычал он. — Там твоя цель, Кевин!

Капитан Тривитин увидел линию корисандийских галер, гребущих к «Королевской Черис». В колонне было не менее пятнадцати кораблей — он не был уверен в точном количестве; было слишком много дыма — и не было никаких сомнений, что они распознали королевский штандарт.

Остальная часть флагманской эскадры увидела противника практически в тот же момент, что увидел его и он, и барабаны командиров вёсельных команд забились в более быстром темпе, когда остальные пять галер поплыли вперёд, окружая «Королевскую Черис», чтобы перехватить атаку. Тривитин взглянул на своего короля и уже почти открыл рот, но Хааральд только спокойно поглядел в ответ, и флаг-капитан закрыл его ещё раз.

— Так лучше, — сказал Хааральд с тонкой улыбкой, а затем кивнул на приближающихся корисандийцев. — Если эти люди пройдут мимо нас, их уже никто не остановит.

— Я понимаю это, Ваше Величество, — сказал Тривитин, — Но я надеюсь, вы простите меня за сказанное, потому что я думаю, что ваша ценность для Черис намного больше, чем все эти корабли вместе взятые.

— Я ценю твой комплимент, Динзил. Но ни один человек не важен так, как эта победа. И это не просто победа. Эта война только начинается, и чтобы не случилось здесь сегодня, наша способность контролировать море — единственное, что может позволит нам выжить. Нам нужна такая полная, сокрушительная победа, чтобы следующий адмирал, который подумает о битве с нами, был уже наполовину побеждён в своём уме, прежде чем он вообще покинет порт. Такая разрушительная, чтобы наши люди знали, что они могут сделать что угодно, победить кого угодно, несмотря ни на что. И нам нужен пример, который сделает их готовыми бороться при любом раскладе. Это важнее, чем жизнь одного человека, даже короля. Ты меня понимаешь?

Тривитин на мгновение посмотрел своему королю в глаза, а затем поклонился.

— Да, Ваше Величество, — сказал он уверенно. — Я понимаю.

«Неустрашимый» настиг очередную галеру.

«Разрушение» отстало за кормой, но «Погибель» отошла от него и держалось почти на траверзе флагмана флота, и они разошлись дальше друг от друга. «Погибель» шла дальше к востоку, чем «Неустрашимый», обойдя галеру «Ятаган» по левому борту, и её орудия правого борта выстрелили. «Неустрашимый» всё ещё был на длину корабля впереди, чем его товарищ, и его пушки левого борта выстрели в галеру с правой стороны. Несколько его выстрелов пролетело мимо, парочка просвистела в опасной близости от носа «Погибели», но концентрированный огонь, обрушившийся на «Ятаган» одновременно с обеих сторон, был опустошительным.

Кайлеб впился взглядом в искалеченный корпус, когда спустился корисандийский флаг. На этот раз артиллеристы «Неустрашимого» были слишком истощены, чтобы разразиться победными криками, и боеприпасы подходили к концу. У артиллеристов почти закончились готовые заряды, и капитан Мензир выстроил длинную цепочку из морских пехотинцев, чтобы поднять больше ядер из оружейных погребов. Несмотря на это, кронпринц уже знал, что Черис одержала в этот день оглушительную победу. Он знал, но всё-таки беспокоился словно ящерица в клетке, хотя Мензир пытался выжать больше скорости из флагманского корабля.

Собственная эскадра Кайлеба — довольно сильно растерявшая строй, так как более быстрые корабли, такие как «Погибель», обгоняли и оставляли за кормой корабли более медленные, но тем не менее целые — быстро приближалась к беглецам герцога Чёрной Воды. На севере Стейнейр внёс ужасный хаос в западную половину первоначального флота Чёрной Воды, и более двадцати чизхольмских галер сдались почти без сопротивления. По крайней мере несколько решительных изумрудских и корисандийских капитанов сумели уклониться от обеих эскадр галеонов Кайлеба в дыму и замешательстве и успешно уходили на север. Однако, их было не больше двух десятков, а не менее двух третей кораблей оставшихся у Чёрной Воды увязли в свалке ближнего боя с флотом галер его отца.

Только у примерно трети корисандийцев оставались ещё какие-то надежды на спасение. Они пытались прорваться по западному краю огромного, запутанного, идущего грудь-на-грудь боя, бушующего между их товарищами и основной массой флота короля. Кайлеб и его эскадра наступали им на пятки, уже вступив в бой с самыми задними подразделениями, но некоторые из них всё ещё могли выпутаться.

Если исключить шесть черисийских галер, держащих курс прямо на них.

Чёрная Вода бросил взгляд за корму. Теперь он мог видеть брамсели ближайших галеонов, вырисовывавшиеся над дымом. Они всё ещё были далеко позади, но они быстро приближались, а до заката было довольно далеко.

Его рот стал жёсткой, тонкой линией, так как он взглянул на капитана Мирджина и увидел понимание того же в глазах флаг-капитана.

— По крайней мере, мы можем забрать с собой ещё несколько из них, — мрачно сказал герцог, и Мирджин кивнул.

КЕВ «Королева Жессика» бросилась навстречу «Корисанду», так как флагман Чёрной Воды возглавлял атаку. Капитан «Королевы Жессики» тщательно оценивал относительное положение и движение обоих кораблей, прокладывая курс своего так, чтобы подвести его прямо к борту корисандийского флагмана, но капитан Мирджин, напряжённо стоявший рядом с рулевым, оценивал те же самые движения с равной осторожностью.

Два корабля приближались друг к другу со скоростью не менее пятнадцати узлов, причём «Королева Жессика» слегка отклонялась к наветренной стороне, и Мирджин оскалил зубы в маленькой тонкой улыбке. Он смотрел на черисийку не спуская глаз, выжидая момента, когда галера зачерпнёт воду вёсельными портами. В этот момент её капитан ясно дал бы понять, что он задумал, и Мирджин ждал… ждал… ждал…

— Давай! — гаркнул он, и его рулевой переложил руль под ветер.

«Корисанд» резко повернулся — не под ветер, к черисийцам, а против ветра, подальше от них. «Королева Жессика» попыталась компенсировать этот манёвр, последовать за ним, но черисийский капитан ожидал, что противник под парусом повернёт по ветру, а не против него. Он всё же ухитрился добиться скользящего контакта с раковиной левого борта «Корисанда», и не меньше дюжины абордажных кошек перелетели разделяющую их воду. Но импульс от двух с лишним тысяч тонн дерева, из которого были сделаны галеры, двигающиеся в противоположных направлениях, оборвал тросы кошек словно нитки.

«Корисанд» покачнулся, а его шпангоуты затрещали, когда галерея раковины была разбита вдребезги, вместе двадцатью пятью футами фальшборта в районе юта. Пятеро пехотинцев, из тех, что были борту в качестве морской пехоты, были убиты тем же ударом, что повредил корпус, и с полдюжины членов экипажа получили ранения. Две доски ниже ватерлинии были проломлены, и вода начала заливать трюм. Но его мачта держалась, он всё ещё двигался в выбранном направлении, и чёткие приказы Мирджина быстро вернули всё под контроль.

Теперь он был позади остальной части эскадры «Королевской Черис», и флагман короля Хааральда лежал почти точно перед ним, спеша встретить его.

Хааральд наблюдал за остальными пятью галерами своей эскадры, ударившими как молот. Возможно «Корисанд» прошёл мимо «Королевы Жессики», но все семь следующих за ним галеры были перехвачены.

КЕВ «Бухта Каменной Банки» чиркнула по борту галеры, следующей за «Корисандом», ударив её достаточно сильно, чтобы сбить мачту, а затем перегородила путь «Конфедерации», третьему кораблю в линии Чёрной Воды. На галеры больше не ставили таранов, но нос «Конфедерации» врезался в «Бухту Каменной Банки» словно топор, оторвав на своём пути треть более крупного черисийского корабля в раздирающем, неистовом хрусте ломающихся шпангоутов. Смертельно раненая, «Бухта Каменной Банки» начала быстро наполняться водой, навалившись на своего противника и удерживая нос «Конфедерации» в ране, которую та нанесла. По меньшей мере, тридцать гребцов «Бухты Каменной Банки» погибли в результате столкновения, а десятки других были ранены, многие тяжело. Их товарищи изо всех сил пытались вытащить их из бурлящей воды, когда их корабль начал оседать, но черисийские артиллеристы дали смертоносный залп картечи вдоль палубы «Конфедерации», и кричащие морские пехотинцы «Бухты Каменной Банки» бросились на корабль противника в непреодолимом потоке отточенной режущей стали.

«Королева Жессика» быстро вернулась на курс после скользящего столкновения с «Корисандом» и повернула навстречу приближающемуся «Гарпуну». На этот раз «Королева Жессика» не ошиблась, аккуратно развернувшись на тот же курс, что и её предполагаемая жертва и позволив «Гарпуну» плыть рядом с ней. Абордажные кошки полетели во второй раз, и на этот раз корабли двигались в одном направлении. Все они попали в цель, шпангоуты застонали и содрогнулись под ударом, и очередная волна черисийских морских пехотинцев потекла на палубы «Гарпуна».

Три остальные черисийские галеры — «Песчаный Остров», «Земля Маргарет», и «Король Тимити» — тщательно выбрали себе противников. Каждый из них врезался в выбранную им жертву, намеренно мешая продвижению вражеской колонны, и ещё как минимум два корисандийских корабля врезались в неожиданные барьеры, материализовавшиеся у них на пути.

Но «Корисанд» уже прошёл мимо них, а за ним устремились ещё восемнадцать галер.

На этот раз мачта «Корисанда» упала.

Корабль капитана Мирджина ударил вдоль «Королевской Черис» с раздирающим, скрежущим воплем досок. Абордажные крючья полетели с обоих сторон; прогрохотали мушкеты, «волки» и пушки; люди кричали и умирали. Установленные при постройке бортовые «соколы» на флагмане Хааральда были заменены карронадами, и кровавая баня, которую они устроили, забрызгала палубы «Корисанда» кровью. Морские пехотинцы «Королевской Черис» также были снабжены новыми кремниевыми ружьями, и смертельный залп добавил свою долю в эту мясорубку.

На мгновение показалось, что битва в этот катастрофический момент была завершена, но затем Чёрная Вода вскочил на фальшборт юта, подняв сверкающий меч в своей руке.

— За мной, ребята! — проревел он, и над «Корисандом» взвился дикий рык гнева, перекрывая даже крики раненых.

Герцог прыгнул через промежуток между двумя кораблями, приземлившись в полном одиночестве на открытом месте, где одно из собственных орудий «Корисанда» нагромоздило черисийцев в искромсанную кучу тел. Его сапоги поскользнулись на покрытой кровью палубе, и он навзничь упал назад, что, несомненно, спасло ему жизнь. Ближайшие черисийские морпехи всё ещё поворачивались в его сторону, когда бросок новых абордажников с «Корисанда» пробежал над ним.

Его выжившие солдаты и моряки покинули свой собственный корабль, бросившись на флагманский корабль Хааральда, полусумасшедшие от ужаса, отчаяния и пламенной решимости добраться до человека, чей штандарт несла «Королевская Черис». Они врезались в защитников, как человеческая приливная волна, и даже черисийские морпехи были вынуждены отступить перед такой яростью.

Нападавшие пронеслись прямо через середину «Королевской Черис», затем большинство из них повернуло на корму, пробивая себе путь к юту, в то время как остальные попытались сдержать морских пехотинцев, контратакующих с бака.

Битва отчаянно качалась взад-вперёд в течение нескольких бесконечных минут, но команда «Корисанда» понесла слишком много потерь ранеными и убитыми, прежде чем они подошли вплотную, а черисийские морпехи однозначно были лучшими в мире в этом виде боя. Они вернули себе то, что выиграл у них момент отчаянной храбрости и мужества Чёрной Воды, и постепенно вынудили корисандийцев отступить назад.

А затем, внезапно, корисандийская галера «Морской Крест» вломилась в неподбойный борт «Корисанда», новая волна атакующих хлынула через флагман Чёрной Воды, используя его в качестве моста, и бросилась в драку.

Лицо Кайлеба Армака было маской мрачной, жестокой решимости, когда «Неустрашимый» вошёл в тыл распадающейся корисандийской колонны. Он мог видеть запутанный узел из перемешавшихся черисийских и корисандийских галер, быстро приближающихся по левой стороне «Неустрашимого», но по крайней мере ещё три вражеских корабля избежали общей свалки ближнего боя. Они набросились на флагман его отца, уже дравшийся с двумя противниками.

У него больше не было необходимости требовать от капитана Мензира, чтобы он приложил ещё больше усилий. Там впереди был отец Кайлеба, но он так же был королём Гвилима Мензира, и Мерлин, стоя позади них двоих, почти физически чувствовал, как Мензир рвался вперёд, стараясь прибавить свой вес к ветру, движущему его корабль.

И всё же они могли плыть довольно быстро, а орудия «Неустрашимого» полыхали с обоих бортов. Единственный путь к «Королевской Черис» был прямо через корисандийские корабли перед ними, и Мензир поднял на своём галеоне все паруса, как будто это был десятиметровый шлюп на гоночной регате на Старой Земле.

Пушки стреляли с расстояния менее двадцати метров. Рявкали кремниевые мушкеты, вертлюги бахали с боевых марсов, а в ответ корисандийцы стреляли из «волков», фитильных ружей и орудий.

На таком расстоянии даже медленно стреляющая корисандийская артиллерия могла нанести ужасные раны, и одна из пушек на главной орудийной палубе «Неустрашимого» получило ядро почти прямо в ствол. Пушка и лафет вместе отлетели назад, ствол орудия поднялся словно земноводный дельфин, стоящий на хвосте. Затем он рухнул вниз, как двухтонный молот, давя в кашу членов своего расчёта, которые не были убиты в результате попадания ядра.

Секция коечных сеток разлетелась на части, когда заряд картечи пробил плотно свёрнутые гамаки, уложенные там, чтобы остановить пули и осколки. Тем не менее, эти гамаки никогда не предназначались для того, чтобы останавливать картечь, и эти смертоносные снаряды убили шестерых морских пехотинцев и троих моряков, и ранили ещё пятерых. Крики оповестили о других потерях среди экипажа, а пушечное ядро вырвало из грот-мачты острый осколок, но артиллеристы «Неустрашимого» игнорировали резню вокруг них. Это были не просто смелость и выучка — это было ещё и изнеможение. Они действовали подобно автоматам, были сосредоточены только на том, что они делали, так что ничто другое не было для них реальным.

— Отходим! Отходим на ют!

Отчаянный приказ капитана Тривитина прорвался сквозь хаос, когда ещё одна корисандийская галера, «Думвал», выросла рядом с «Королевской Черис». Его корабль был больше, чем любой из его оппонентов, с бо́льшим экипажем и бо́льшим количеством морских пехотинцев, но не менее пяти корисандийцев сумели зацепиться за него.

Враг полностью одолел защитников первой трети «Королевской Черис». Возможно, половина её морских пехотинцев и четверть её моряков всё ещё были на ногах около среза переднего люка, но их оттесняли назад, один кровавый шаг за другим, постоянно растущим потоком врагов. Динзил Тривитин наблюдал за их упрямым отступлением, и в его глазах было отчаяние. Не от страха за себя, но за короля, который стоял позади него.

— Держать трапы! — крикнул он. — Держать…

Мушкетная пуля, выпущенная одним из мушкетёров с «Думвала», ударила его в основание горла. Она отбросила его назад, и он упал вниз, захлёбываясь собственной кровью, в то время как его топтали сапоги отчаянно сражающихся людей.

«Король», — подумал он. — «Король».

А затем он умер.

«Неустрашимый» прошёл с подветренной стороны другой галеры. Его пушки размолотили новую цель, но и сам он вздрогнул, получив несколько выстрелов в ответ. Его брам-стеньга дрогнула, поскольку ванты были оторваны попаданием, а затем медленно завалилась вперёд, вися как сломанный крест, парус развевался. Но затем он оставил позади своих противников, источая дым из орудийный портов, и наконец набросился на галеры, которые сцепились с «Королевской Черис».

— Поставьте нас рядом! — рявкнул Кайлеб, вытягивая меч, который дал ему Мерлин, и его глаза холодно вспыхнули.

Герцог Чёрной Воды дико вытаращился на происходящее вокруг. Экипажи его галер были безнадёжно перемешаны. Вся организация подразделений исчезла в неописуемом смятении жестокого рукопашного боя, но он ненадолго оказался за битвой, постепенно продвигавшейся к корме.

Он не понимал, почему он всё ещё был жив. Его нагрудник был покрыт вмятинами и царапинами от ударов, о которых он едва помнил, а его меч был по рукоятку красным от крови людей, схватки с которыми он припоминал с трудом. Он мог слышать постоянный гром артиллерии даже сквозь крики и вопли вокруг него, и когда он повернулся, чтобы посмотреть на север, он увидел галеоны Кайлеба, наконец-то вырвавшиеся из дыма и неразберихи.

Они не смогли пробить себе путь сквозь весь его флот без единой царапины. Он увидел недостающие стеньги и паруса, порванные и разодранные осколками и пушечными ядрами, увидел сломанный такелаж, болтающийся на ветру, увидел дыры в фальшбортах и бортах, увидел тела, лежащие на сетках и свисающие с боевых марсов. Но они всё ещё были там, всё ещё в полном составе, их орудийные порты по-прежнему испускали дым, и он оскалил свои зубы от ненависти.

Он зарычал, а затем начал пробивать себе дорогу сквозь людей вокруг него, отталкивая их в сторону пока он пробивался к осаждённому юту «Королевской Черис».

Мушкетная пуля щёлкнула по нагруднику Хааральда Армака, когда он облокотился левой рукой на эспонтон, чтобы помочь своему левому колену. Он закряхтел и зашатался от удара под рёбра, но пуля усвистела прочь, оставив на подарке Мерлина даже не вмятину, а только мазок свинца, отметивший её траекторию. Он устоял на ногах, и его правая рука вонзила меч в грудь корисандийскому моряку, пытавшемуся проложить свой путь наверх по трапу от главной палубы. Человек упал назад с булькающим криком, кровь брызнула из его носа и рта, а Хааральд охнул от новой вспышки боли в своём больном колене, когда он выпрямился.

Сержант Гарденер отбросил своего собственного противника ударом с обеих рук, а затем бесцеремонно оттолкнул короля в сторону, занимая его место перед трапом. Хааральд скривился, но он хорошо знал, когда можно спорить, и, тяжело задыхаясь, отступил, посмотрев в спину своего телохранителя.

Кормовая надстройка была изолированным островком сопротивления, и слишком долго он продержаться не мог. Хааральд не видел, как умер Тривитин, но видел тело капитана вместе с телами по крайней мере трёх лейтенантов «Королевской Черис». Гардемарин Мершил тоже погиб, упав поперёк тела майора Бёрка, командира морских пехотинцев флагмана. Гарденер был последним из гвардейцев Хааральда, кто всё ещё был на ногах, и кольцо защитников вокруг короля постепенно сокращался под непрекращающимися напором нападавших.

Рядом с ним, с побледневшим и напряжённым от ужаса лицом, стоял гардемарин Аплин. Несмотря на это, глаза мальчика были полны решимости, и он стиснул матросский тесак двумя руками, словно двуручный меч. Он словно завис в ловушке между потребностью броситься вперёд и отчаянным желанием жить, и Хааральд отпустил свой эспонтон, чтобы схватить мальчика за плечо.

Аплин дёрнулся, как будто его ударили ножом, а затем обернулся назад, чтобы посмотреть на своего короля.

— Стойте рядом со мной, мастер Аплин, — сказал Хааральд. — Скоро у нас будет чем заняться.

«Неустрашимый» врезался в клубок сцепившихся галер. Гвилим Мензир не заботили повреждения его корабля — только не сейчас. Он отказывался уменьшать площадь парусов до самого последнего момента, и дерево раскололось и завизжало, когда он вогнал свой корабль прямо в правый борт «Думвала».

Бушприт «Неустрашимого» навис над серединой галеры, двигаясь вперёд до тех пор, пока его утлегарь не раскололся о возвышавшийся борт «Королевской Черис». Его форштевень врезался в корпус «Думвала», круша шпангоуты и балки. Его фок-мачта, уже ослабленная падением брам-стеньги и двумя другими ударами, чуть выше уровня палубы, завалилась вперёд, упав поперёк их цели в лавине обломков дерева, порванных верёвок и парусов. Моряки и морские пехотинцы с боевых марсов фок-мачты полетели вниз вместе с ней, а брам-стеньга и стеньга грот-мачты сорвались вслед за ними.

Люди спотыкались, падали, их бросало на колени, когда удар потряс оба корабля. Другие были раздавлены падающими мачтами. Но потом каждый выживший морской пехотинец «Неустрашимого» снова встал на ноги. Они бросились вперёд, уклоняясь от поломанного рангоута и такелажа, стреляя из мушкетов, и ударили в спину корисандийских абордажников, всё ещё пробивающихся в сторону «Королевской Черис». Яростно ударили сверкающие штыки, затем вернулись обратно, блестя красным, и сапоги морских пехотинцев растоптали тела под ногами, когда они яростно бросились дальше.

В то время как морпехи бросились в атаку, Мерлин скачками двинулся вперёд, вдоль коечных сеток правого борта, с катаной в одной руке и вакидзаси в другой. Кайлеб, Арнальд Фалкан и остальные телохранители принца пытались не отставать, но они были всего лишь людьми, и он оставил их далеко позади.

Большая часть обломков упала за левый борт, а два или три моряка, которые встали у него на пути, с тем же успехом могли встать на пути у атакующего дракона. Они отлетели, когда он бросился мимо них, а затем отправил себя в поразительный прыжок по крайней мере на двадцать пять футов, через треугольник плещущейся между двумя судами воды.

Он приземлился в полном одиночестве на палубу «Думвала» среди плотной массы корисандийцев. Трое из них увидели его появление, и успели вовремя развернуться чтобы встретиться с ним лицом к лицу… что сделало их первыми, кто умер.

Сержант Гарденер упал с наконечником копья в бедре. Он свалился вперёд, по направлению к главной палубе, а мечи и абордажные топоры ждали, пока он упадёт.

Кричащие корисандийцы взяли приступом трап, который он удерживал, и оставшаяся горстка черисийцев отступила к кормовому поручню, образуя последнее, отчаянное кольцо вокруг своего короля. В течение мимолётного момента между ними и их врагами был промежуток, когда корисандийцы толпились на двух трапах, которые они, наконец, взяли.

Где-то на этом пути Хааральд потерял шлем, и ветер холодил его покрытые потом волосы. Он и гардемарин Аплин были единственными офицерами, всё ещё стоявшими на ногах, и он слышал резкое, задыхающееся дыхание его последних защитников. Он посмотрел на их врагов, и на мгновение задумался о том, чтобы сдаться и спасти жизни своих людей. Но затем он увидел безумие в глазах корисандийцев. Они пребывали в тисках убийственной ярости, которая завела их так далеко; даже если бы они поняли, что он попытался предложить свою капитуляцию, они, вероятно, отказались бы принять её.

«Я должен придумать и сказать что-то благородное». — Эта мысль мелькнула в его мозгу, и к его собственному изумлению он на самом деле усмехнулся. Аплин услышал это и взглянул на него, и Хааральд улыбнулся побледневшему мальчику.

— Неважно, мастер Аплин, — почти спокойно сказал он. — Я объясню позже.

И тогда корисандийцы бросились в атаку.

Мерлин Атравес пересёк «Думвал» во взрыве тел, а затем перескочил на палубу «Королевской Черис» и бросился на корму, убивая всех, кто стоял у него на пути.

Корисандийцы, которые оказались на его пути, не имели представления о том, с чем они столкнулись. Очень немногие из них имели время понять, что они ничего не могут сделать.

Он был, без преувеличения, машиной убийства, кружащимся вихрем невероятно острой стали, управляемой силой десяти смертных. Его клинки прорезали плоть, броню, древки копий и тесаки, и никто не мог встретиться с ним и выжить. Тела и кусочки тел разлетались от него в распыляющихся рисунках крови и разорванных конечностей, и он проходил через своих врагов, как лавина, больше задерживаемый их трупами, чем их оружием.

Но между ним и ютом «Королевской Черис» были сотни врагов.

Кайлеб не смог бы повторить прыжок Мерлина. Никто бы не смог, но он и его телохранители продолжили свою собственную атаку вдоль коечных сеток. Фейркастеру удалось каким-то образом встать перед принцем, и крепко сложенный морской пехотинец шёл первым на «Думвал». Морские пехотинцы, уже находящиеся на галере, узнали принца и его телохранителей, и удвоили свои усилия, борясь за то, чтобы остаться между ним и его врагами.

Они не смогли.

Кайлеб, Фейркастер и Арнальд Фалкан были остриём черисийского клина, который пробивался через «Думвал» к «Королевской Черис», и меч, который Мерлин называл «Экскалибур», вспыхнул в руке кронпринца, когда он впервые попробовал кровь.

Корисандийцы ударили по тонкому кольцу морских пехотинцев и моряков, защищавших Хааральда. В течение нескольких невероятных мгновений защитники держались, отбрасывая своих врагов. Но затем один или два из них упали, и корисандийцы потоком хлынули через промежутки.

Черисийцы отступили. У них не было другого выбора. Они разбились на мелкие группы, сражаясь спина к спине, умирая, и по-прежнему отчаянно пытаясь защитить короля.

Хааральд опёрся на кормовой поручень, больное колено вспыхнуло огнём от боли из-за перенесённого на него веса, и его меч свистнул. Он срубил атакующего моряка, а потом сам вскрикнул от полученного удара, когда корисандийский солдат взмахом с обоих рук попал ему в грудь клевцом абордажного топора. Шилоподобный клевец был специально сделан так, чтобы пробивать броню, но он отскочил, сбив с брони все опознавательные знаки, и пока корисандиец таращился в недоумении, меч Хааральда перерезал ему горло.

Он упал в сторону, и на мгновение перед королём возникла брешь. Он поднял глаза и увидел корисандийца со стальным арбалетом. Каким-то образом он сумел перезарядить оружие, прежде чем вскочил на фальшборт юта. И теперь он целился прямо в Хааральда.

— Ваше Величество!

Гектор Аплин тоже увидел арбалет. Прежде чем Хааральд смог двинуться, мальчик бросился перед ним, предлагая своё собственное тело, чтобы защитить своего короля.

— Нет! — крикнул Хааральд. Он отпустил поручень, его левая рука рванулась и поймала заднюю часть куртки Аплина, и он повернулся, дёргая гардемарина назад, одновременно вращаясь, чтобы подставить спинку своей кирасы.

Арбалетный болт ударил его прямо в спину и с визгом отскочил, отброшенный стальной пластиной. Он почувствовал его сокрушающий толчок, а затем ахнул от боли, когда что-то ещё ударило его по правой ноге, чуть выше колена.

«По крайней мере, это не здоровая нога!»

Эта мысль мелькнула в его мозгу, когда он развернулся обратно в сторону схватки. Корисандийский моряк, который ранил его, с рычанием отдёрнул назад свою абордажную пику, готовясь к следующему удару, но Аплин с всхлипом бросился мимо Хааральда. Щуплый мальчик проскочил под пикой, вбивая свой тесак двумя руками, и корисандиец закричал, когда лезвие вспороло его живот.

Он начал падать, сжимая смертельную рану, и Аплин отшатнулся назад к королю.

Из всех черисийцев только они вдвоём остались на ногах, и Хааральд отчаянно ударил в грудь моряка, приближавшегося к Аплину справа, в то время как рыдающий гардемарин зарубил другого корисандийского моряка, угрожавшего королю слева от него. Мальчик закричал, когда меч вонзился ему в левое плечо. Он чуть не упал, но смог удержаться на ногах, продолжая рубиться тяжёлым тесаком. Удар меча отскочил от рукава кольчуги Хааральда, и король рубанул ударившего моряка с боку, несмотря на то что ощущал слабость от крови, струящейся по правой ноге.

Какой-то инстинкт предупредил корисандийского солдата на вершине трапа на ют по правому борту «Королевской Черис». Его голова повернулась, и у него осталось одно мгновение, чтобы разглядеть пропитанное кровью привидение, которое внезапным прыжком покрыло всё расстояние от палубы снизу до фальшборта рядом с ним. Затем он умер, оттого что легированная сталь катаны прошла через его шею в веере крови.

— Черис!

Глубокий голос Мерлина прокричал боевой клич, перекрыв все другие шумы, а затем он сам оказался на юте. Один или два человека, стоявшие перед ним, смогли начать собственные оборонительные удары. Он проигнорировал их, позволив им отскочить от своих доспехов, потому что пробивал себе путь к королю.

— Черис!

Он прорезал коридор сквозь тела корисандийцев, беспощадно глядя сапфировыми глаза, за катаной и вакидзаси тянулись брызги крови, а паника распространилась от него, как чума.

И затем, каким-то образом, он прошёл через последний барьер между ним и Хааральдом. Он крутанулся, поворачиваясь лицом туда, откуда он пришёл, и в течение долгого, затаившего дыхание момента ни один из сорока или пятидесяти корисандийцев, всё ещё находившихся на юте, не осмелился атаковать.

Позади него Хааральд опустился на левое колено, бросив меч, и Аплин быстро встал перед королём.

— Взять его, глупцы! — прокричал голос, и герцог Чёрной Воды протолкнулся через замершие ряды своих выживших абордажников.

Его доспехи были изломаны и пробиты, кровь сочилась у него из полудюжины мелких порезов. С кончика меча капали капли крови, взгляд был сумасшедшим, но его хриплый голос трепетал от пыла.

— Взять его! — снова заорал он и атаковал.

Его люди закричали и пошли за ним, налетая прямо на Мерлина, и Мерлин встретил их бурей из стали. Он даже не двигался. Его ноги были словно прикованы к окровавленным доскам, а его глаза ни разу не моргнули.

У Чёрной Воды было мгновение понять, что он столкнулся с чем-то совершенно за пределами его понимания, а затем он тоже упал под беспощадной сталью Мерлина. По крайней мере, ещё дюжина его людей упала от этих же клинков. У большинства из них даже не было возможности закричать. Они были похожи на поток воды, плеснувший себя на валун только для того, чтобы разбрызгаться от его непреклонной силы.

Никто не мог подойти в зону досягаемости Мерлина и выжить, и после десяти кричащих секунд бойни, выжившие в ужасе отшатнулись от бруствера тел, которые он построил перед раненым королём Черис.

Гектор Аплин почувствовал, как что-то коснулось сзади его ноги.

Он крутанулся на месте, тесак взлетел, а затем замер. Это была рука короля, и глаза Аплина расширились от ужаса, когда он увидел, что вокруг него непрерывно растёт лужа крови.

— Ваше Величество!

Мальчик упал на колени, глаза лихорадочно искали рану короля, но Хааральд покачал головой. Это движение было ужасно слабым.

— Простите, Ваше Величество, — всхлипнул истекающий кровью молодой гардемарин. — Простите! Вы не должны были отталкивать меня с дороги!

— Чепуха, — сказал король. Его голос был слабым, оттого что жизнь вытекала из него с кровью, продолжающей толчками струиться из глубокой раны на бедре. — Это обязанность короля умереть за своих подданных, мастер Аплин.

— Нет! — Аплин покачал своей головой.

— Да, — сказал Хааральд. — «Это было потрясающе», — подумал дальний уголок его разума. Больше ничего не болело, даже колено. Во всяком случае, не было физической боли, и протянув руку, которая стала невероятно тяжёлой, он обнял плачущего мальчика, шатающегося на коленях рядом с ним. Ребёнка, который стал для него таким важным… и которому он мог бы оказать ещё одну услугу, как следовало королю.

— Да, — прошептал он, наклоняясь вперёд, пока его лоб не коснулся лба Аплина. — Да, это так. И долг поданного — служить его новому королю, Гектор. Можешь ли ты сделать это для меня?

— Да, — прошептал мальчик сквозь слёзы. — Да, Ваше Величество.

— Это было… честью для меня… мастер Аплин, — пробормотал Хааральд Армак, а затем его глаза закрылись. Он упал вперёд перед Аплином, и мальчик, обняв его, прижался лицом к его закованному в броню плечу и зарыдал.