У Червленого яра

Глава XIII. Баня

— Здорова спать, — улыбнулся Миронег робко выплывшей из избы гостье. — Поела? Я там тебе на столе оставлял.

— За угощение благодарствую, — отозвалась Услада, бочком подходя к Миронегу и заглядывая, что же он там мастерит.

— Топор старый подточил, сейчас дров нарублю, баньку топить пойду, она у меня чуть подальше, в овражке. После такого-то помыться не помешает.

Услада согласно кивнула.

— Раз так, — Миронег поднялся, — вот подойник, пойди коз подои, молоко в крынки перельешь, крынки на жердях висят, — деловито начал он объяснять девчонке, — и хворостина в углу, с собой прихвати, потом на луг рогатых моих выгонишь, это там, — указал Миронег рукой.

Услада растерянно захлопала ресницами, покраснела до макова цвета, но послушно пошла к полке под навесом. Долго там стояла, разглядывая многочисленный скарб бортника.

Миронег поставил колоду и начал подтаскивать к ней бревна собранного сухостоя.

— Эй, ты чего там? — окликнул он, приклеившуюся к навесу девчонку.

— А подойник — это что? — обернулась она.

— Как это что? — бросил свое занятие Миронег и поспешил к Усладе. — Вот же, — показал он кадку с небольшим носиком для слива молока, — а во что же вы доите?

— Не знаю, — тихо проговорила Услада.

— Ты доить-то умеешь? — заподозрил неладное Миронег.

Девчонка отрицательно покачала головой.

— И такое бывает, — удивленно пожал плечами бортник. — Ладно, потом покажу — как, дело-то нехитрое. У меня козы смирные, не то, что у Радяты, те только Елицу подпускают, от челядинок брыкаются, а у меня — дои да радуйся.

Услада снова согласно кивнула.

— Ладно, тогда я сейчас пойду доить, потом с дровами возиться, а ты уж состряпай нам чего. Вот тут погребок у меня…

— Я не умею, — еле слышно проговорила гостья.

— Стряпать не умеешь? — ахнул Миронег, присаживаясь на колун и новыми глазами разглядывая белоручку.

— У нас стряпухи были, а меня на кухню не пускали, — начла лепетать Услада.

— Они что там, совсем блажные все? — развел руками Миронег. — Девку замуж надобно выдавать, а они к печи ее не подпускают. Ну нет матушки, так бабки да тетки на что?

— Я при княжне жила, — напомнила девчонка.

— И чем же ты при княжне целыми днями занималась, косу ей чесала? — зло усмехнулся Миронег.

— Златошвея я, — обиженно вздернула носик Услада, — кушаки узорочьем убирала, рукава расшивала… и по подолу еще.

— Вона как, — подивился бортник. — И чего ж мне с тобой делать, златошвея? У меня злата нет, да и расшивать нечего.

— Прогонишь меня теперь? — на Миронега глянули большие карие очи.

— Не прогоню, куда ж тебя, птаха, гнать, — как сестрицу потрепал хозяин гостью по голове. — Я дров наколю, а ты их вон по той тропочке к баньке снеси, — это хоть сможешь?

— Смогу, — кисло улыбнулась девица.

— А стирать умеешь? Свое хоть сможешь постирать? После бани лучше новое надеть.

— У меня смены одежи нет, только то, что на мне, — со вздохом напомнила Услада.

— Рубаху я тебе свою дам, как раз тебе до пят будет, опояской подвяжешься. А поневу к ночи простираешь и на ветер вывесишь, к полудню просохнет.

«Вот так вот. Все продумал», — сам себя похвалил разумный хозяин.

Баня потихоньку прогревалась, Миронег показал Усладе как следить за огнем и убежал: доить коз, варить похлебку, доколоть оставшиеся дрова, да мало ли дел. А еще прошелся по округе, так, на всякий случай, потому что осмотрительность не помешает. Хорошо бы завести пса, да не одного, чтобы вовремя предупреждали о чужаках, но после гибели старика Лютого, Миронег все никак не мог решиться на нового четвероногого друга… Как не хотел он новой жены, не желал вступать в новую дружину, не хотел новой семьи, ведь сгинувший десяток дядьки Якима и была его семья. Жизнь показала, что Мирошка однолюб и, теряя, не спешил замещать новым, долго взвешивая и выбирая. И чаще этот выбор был в пользу одиночества, так спокойней, тише. Миронег не был затворником, чурающимся людей, но слишком тесно общаться, подчиняться чужим правилам, не желал. Воля — лучшее, что у него сейчас было.

— Должно готово, уж парко, — напомнила о себе Услада.

— Ну, так вот тебе рубаха обещанная, ступай первой, — протянул холщевую тряпицу Миронег.

— Мужи первыми мыться идут.

— Ты ж гостья, — расщедрился хозяин. — А завтра опять в ноги к Радяте кинусь, чтоб лодку дал, свезу тебя в Большую вервь, это ниже по течению. Там деда Корчуна, отца моего названного, сестрица живет. Бабка древняя, но еще крепкая. У нее тебя пристрою. Она добрая, всему тебя научит, уж такую невесту славную из тебя сделаем. А как лед станет, повезу на санях тебя к Вороножу ко двору Ингваря, как твоему дядьке обещался.

— Все ж прогоняешь, — обиженно поджала губы Услада, отворачиваясь. — То потому, что я ничего делать не умею?

— Не прогоняю, а пристраиваю, в надежные руки при том, — засеменил за ней Миронег. — А мне мед качать, потом возить по селениям, отлучаться буду часто, кто тебя здесь будет охранять?

— Так с собой бери, я помогать стану, ты только покажи — как, я ж научусь, — развернулась к нему Услада, и снова на Миронега посмотрели бездонные девичьи очи.

— Да пойми, негоже девке незамужней при бобыле жить, — как неразумному дитяти начал растолковывать хозяин, — слух пойдет, как тебя потом замуж пристраивать?

— Я боюсь одна, — честно призналась Услада, — крепко боюсь. Найдут они меня. И защитить будет некому, — девчонка чуть всхлипнула.

— Ладно, париться беги. Потом решим, — смутился Миронег, бабьих слез он не любил.

Услада вбежала в парную, затворяя за собой дверь. Хозяин побрел латать сети, чтобы закинуть их на ночь, уж больно ушицы хотелось. Солнце перевалило за полдень. «Попарюсь, можно и вздремнуть. Как-то убегался», — потянулся Миронег, зевнув.

Он подставил лицо свежему ветерку, расслабленно опустил плечи и тут же собрался, вскакивая и кидаясь к топору. Со стороны реки послышался легкий шорох, кто-то брел по старой, заброшенной тропке. Кто? Свои там не ходили. И Услада, как назло, в бане. Миронег спрятался за угол загона, чтобы первым увидеть незнакомцев. Отодвинулась ветка… и Миронег выдохнул — через поляну, покачивая бедрами, шла Нежка.

Хозяин отряхнул от тины и рыбьей чешуи порты и пошел навстречу полюбовнице.

— Чего это ты сама явилась? — нахмурил он брови. — Сказано же, по старой тропе не хаживать.

— Не рад? — усмехнулась Нежка, скашивая глаза за плечо Миронега.

— А ежели муженек прознает, ведь уж вернулся, так?

В другой раз лесной затворник порадовался бы, уж больно маняще от бабы пахло сдобой и еще чем-то запретным, взбудораживающим кровь, но не сейчас. Хоть девчонка ему и никто, а все ж сводить двух женщин лицом к лицу да объясняться лесному отшельнику не хотелось.

— Так, что муж? — напомнил Миронег. — Побьет тебя.

— Извернусь, не привыкать, — игриво поправила повой Нежка. — Так и будешь у входа держать и во двор не впустишь? — она снова стрельнула очами поверх частого кустарника, отделявшего поляну от усадьбы.

— Проходи, — отступил в сторону Миронег, пропуская гостью.

Нежка прошла уверенной поступью хозяйки, заглянула в отставленный в сторонку котелок, присела на неубранный колун. Миронег выжидательно замер, уже догадавшись, что явилась гостья не только за ласками.

— А к нам дружинники Изяслава Пронского сегодня явились, — громко, словно сообщала не только Миронегу, но и еще кому-то, проговорила Нежка.

Миронег почувствовал, как по спине побежал неприятный холодок.

— И чего хотели? Тоже доли? — усмехнулся бортник, показывая железное спокойствие. — Уж третьи за лето.

— Девку они искали. Хорошо заплатить обещались, — снова в воздух кинула Нежка.

— Вас не тронули? — напрягся Миронег.

— Хотели поначалу, да наши с кистенями да топориками вышли, так присмирели. Чего ж не спросишь, что за девку ищут? Как и не удивился? — Нежка прищурила голубые очи.

— И что за девка? — нехотя спросил Миронег.

— Того они не сказали, — хохотнула Нежка, — сказывали только, что укрывает ее кто-то из наших. Большой такой, да кудри светлые… да силы большой.

— Таких здесь много, — Миронег, скрестив руки, присел на бревно напротив полюбовницы.

— А я вот про одного сразу вспомнила, — в упор посмотрела на него Нежка.

— И что далее? — выдержал ее взгляд Миронег.

— Радята их главного по дворам провел, мол, ищите. А еще сказывал, что муж тот, ну что здоровый да крепкий, больно на Щукаря похож, из Большой верви который. Так они туда поплыли.

— Поплыли? Они что ж, рекой приплыли? — подался вперед Миронег.

— Наши лодки купили, а один дощаник у них уж был, — Нежка поднялась, — на твой сильно похож.

— Так мой и есть! — с нарочитым огорчением воскликнул Миронег. — Пошел ягоды собирать, вернулся, а его уж нет. Ничего без присмотра оставить нельзя.

— Зачем она тебе, отдай им ее, — подошла к нему Нежка, укладывая мягкие ладони на крепкие плечи, — хлебнешь с ней бед.

— Нет у меня никого, — скинул ее руки Миронег, — не я то был.

— А чего ж всполошился? — надула губки Нежка.

— С чего ты взяла? Да я могу как Радята сделать, — он медленно поднялся с бревна и подошел к двери избы. — Иди, ищи.

Нежка остановилась в раздумье, а потом все ж рванула в избу. Бабья ревность — крепкая вещь, никуда не денешься. «Только бы сейчас мой воробей не зачирикал», — опасливо глянул Миронег в сторону тропинки к бане. Теперь уж точно никому не стоит знать, что у бортника живет беглянка. Нежка вылетела из избы, заглянула в козлятник, затем не поленилась проверить погреб, пробежалась по кустам — а ну, там девка притаилась да насмехается сейчас над соперницей.

— Нашла-а-а? — ехидно пропел Миронег. — Теперь к мужу ступай.

— Ну, все ведь на тебя указывало, и дощаник твой, — простонала Нежка, вешаясь ему на шею.

— Домой ступай! — рявкнул Миронег.

— Обиделся? — потянулась к его губам Нежка.

— Я те не муж, чтоб полюбовниц у меня выискивать, захочу и женюсь. Моя воля.

— Знаю, Радята тебе невесту присмотрел, от того ты нос от меня воротить стал, — всхлипнула Нежка, отстраняясь.

— Никого он не нашел, а и нашел, так я согласия не давал, — примирительно сам обнял ее Миронег. — Чего разбушевалась?

— Забыл про меня совсем, — пухлые ручки снова скользнули на его плечи.

— Зима придет, делать нечего станет, так вспомню, — усмехнулся полюбовник.

— Так, может…

— Плыви к дому, недосуг мне сейчас, — Миронег указал на сеть.

— Обиделся?

— Да.

— Так я повинюсь, крепко повинюсь, — Нежка скользнула пальчиками по могучей груди.

— Ступай, сам к тебе потом прибегу, — со вздохом все же выпроводил ее Миронег.

Нежка ушла разобиженной. Хоть и не обещал ей ничего Миронег и не любил, а все ж привык уж, больно делать не желал, и так ей от жизни крепко досталось — замужем за стариком, детишек Бог не дал. Может, догнать, завалить у реки в густые камыши…

— То твоя невеста была? — услышал он за спиной звенящий девичий голосок.

Миронег торопливо повернулся: в его рубахе с распущенными по плечам мокрыми волосами стояла Услада. И была она сейчас совсем не воробьишкой, а распаренной, теплой, пахнущей пряными травами женщиной.

— Не твоя забота, — огрызнулся Миронег. — В баню я пошел, — широкими шагами полетел он вдоль оврага.

«Одному-то можно побыть али нет!»