Турнир Кровавой Башни

Глава 22

Этот придурок, детище далёких континентальных гор, действительно спустил на меня собаку. Какую-то овчарку, размером с вашего покорного слугу, ещё и самого зловещего вида. Черную с белыми подпалинами. Пришлось нам с Тайлером вдвоем бежать что есть сил, огибая рыцарей и самураев, сшибая нубов и трэллов. Сначала неслись как угорелые мы, вслед нам поток площадной брани, а уж потом трусцой бежал пёс. Ну как, трусцой, при его размерах он уверенно нас нагонял, пусть и не быстро.

Впрочем, мы выбежали за ворота Инмеля, и уже там мы с облегчением увидели, как пёс остановился перед воротами, недобро зыркнул на нас и почапал домой.

Не, ну при следующей встрече старый огребает, зуб даю.

Дальше наш путь был достаточно лёгким. Мы пешочком прошлись до самого ближайшего села, Кемзу называлось. Оно было тут нужно как перевалочный пункт для тех, кто хочет сбагрить лут, набрать еды и лечилок, а при этом не хочет забегать в шумный Инмель, полный нубов в сером. Над входом в село висел серо-синий флаг с зелёной бутылкой на фоне щита. Знак Синих Рыцарей, значится.

Там мы купили недостающие нам расходники. Было немного забавно наблюдать, как я отдаю три сотни драхм за три флакона дважды освящённой воды, пропитанные такой водой бинты и ворох мелких флаконов из фонтана Йаллы, а потом подходит Тайлер и выкладывает уже полторы тысячи за: пяток фляжек с трижды освящённой водой, комки смолы со священного дерева, бинты с пропиткой из сока этого же дерева, ну и прочего по мелочи.

Я немного с боязнью смотрел на огромный, позвякивающий мешок, который вручила Тайлеру улыбающаяся во все тридцать два грудастая жрица с зеленовато-черными волосами и размышлял о двух вещах – у Йаллы все жрицы подобраны специально, показать, как умеет природа, и ещё второй – а куда мы, собственно, идём, если нам требуется такое количество лечилок.

Последний вопрос я озвучил Тайлеру, который просто снял с пояса свиток и шурудил им в мешке, всасывая все лечилки в пространственный карман.

— Ну смотри, с одной стороны, охота – это дело достаточно простое. А с другой стороны, у нас с тобой будет ряд серьезных трудностей.

— И каких же?

— Проблемы вот какие: охотники, сам зверь и мы. Проблема первая, охотники. Этот прибабахнутый бог Охоты, Киам, нас ненавидит, так как Кромм лично для нас выдергивает с континента опасных тварей, которых и должны убивать слуги Киама. А мы как бы делаем это за них, а потому нас будут подстерегать игроки.

— Чего? – удивился я.

Тем временем мы уже вышли из деревни и куда-то топали по протоптанной и укатанной колесами телег дороге.

— А того. В игре есть несколько процедур Отречения, для тех, кого уже достала обычная игра. Кто-то хочет бегать за мага, или за лучника, или сильно поменять стиль игры, как в случае службы Йалле.

— И за мага можно?!

— Да. Но квесты там сложнейшие, игру сильно портят, и это проходят или сумасшедшие, или сильно скучающие топы.

— Например?

— Например, та же Охота. Да, ты получаешь специфичные навыки, полезные для одиночек, раскрываешь ветку копий и получаешь доступ к лукам и прочему дальнему оружию. Но ты теряешь бессмертие. В случае твоей безвременной гибели твой персонаж, по сути, стирается, и ты появляешься безшрамным новичком на корабле у Инмеля.

— Капец, – выдохнул я.

— Во-во. Бери в расчет то, что ты смертельно портишь репутацию со всеми слугами Кромма, то есть, в любые города тут путь тебе закрыт. Совсем. И такие вот своеобразные плюшки ты получаешь у всех Отречений.

— Бегать за мага, все же, наверное, круто.

— Не, – легко ответил Тайлер, – У меня в друзьях есть один такой маг. Он уже десять раз пожалел, что прошел Отречение. Он, по сути, довольно крутой ходячий моб, и все. Бегаешь как умалишенный по поручениям бога Знаний, и все дела. Ну да, огненными шарами кидается. Пару раз в день, так как маны не хватает ни на что. Тем не менее, иногда весело. Если сработаемся, познакомлю вас.

— Ладно. Нас, возможно, будут ждать игроки с луками, окей. А ещё что?

— Зверь и мы. Зверь… Ну охота развивается постепенно. Сначала ты идёшь на реликтовых кабанов, а только потом на мантикор. А вот мы с тобой идём сразу на туманного льва.

— Он типа крутой?

— Он типа может порвать нас, если мы будет тупить, – рассмеялся Тайлер, – И вот тут третья и главная наша проблема. Именно наша с тобой, так как будь, скажем, я щитовиком, а ты копейщиком, и этот лев был бы нам на один зуб. А мы с тобой – тихушник и драчун.

— Драчун? – хихикнул я.

— Кулачник звучит ещё обиднее, – поддержал мой смешок Тайлер, – Но так смеются все, пока не получают от меня в зубы. Но, кстати, проблема зверя остаётся. Так что, раскрою тебе ещё один свой секрет.

— Ну валяй.

— Мой второй сет, с кулачным бойцом, тоже маскировочный.

И вот тут я высел.

— И кто хоть ты есть? Копейщик?

— Не-а.

— Экзот?

— Отчасти.

— Это как?

— А вот так. Отдельная ветка, что у тебя не то что закрыта, а просто отсутствует. Биобоец я.

Я просто скорчил удивленную и непонимающую ничего мину.

А мы тем временем уже поднялись на высокий холм и начали спускаться. Впереди нас текла река со скалистыми берегами. Противоположный берег был густо покрыт лесом.

— Это искусство превращать части мобов в оружие и броню и использовать часть их сил.

— Не совсем понимаю.

— Вот есть у нас фракция противников, Искатели Древа. Это воинственные слуги Йаллы, что гадят нам всем, Жертвам, в кашу и желают отобрать у Кромма его дубину.

— А это ещё зачем?

— Ты меня слушать будешь? Кромм на заре своих приключений вырвал из Дерева Вечной Жизни сердцевину, сделал себе дубину, смертельно обидел Йаллу и лишил этот мир дара бессмертия. Как ты думаешь, фиг ли мы воскресаем, а все остальные – нет? Лорно обосновано.

— Ну и жесть.

— А теперь дай закончить. У меня товарищ есть, тоже биобоец, но он по дробящему оружию. Как он рассказывал, можно победить офицера Искателей Древа, отрубить ему руку и сделать из нее булаву.

— Фу.

— Немного есть. Суть в том, что у тебя получается сухая палка, обтянутая кожей и с огромным сжатым кулаком. Бить ей врагов одно удовольствие, а какое удовольствие узнать, что рука сгибается, усиливает удары, а при большом желании ещё и может взять какой-нибудь меч и смертельно удивить врагов. Вот это и есть мастерство биобойца.

— Нда. Звучит как-то жестоко. И немного противно.

— А ещё сложно и затратно по времени и деньгам. Но чудовищно эффективно. О! Глазам не верю!

Тайлер указал вперёд, но я уже и так все видел. Впереди, из чахлых кустов, вылезли три гоблина. Гобы как гобы – низкие, обезьяноподобные, с широкими кривыми кинжалами (как по форме, так и по качеству изготовления). А вот Тайлер улыбался.

— А теперь смотри. Сет – три!

И с неяркой вспышкой красного цвета он преобразился. Кожаные брюки остались, добавились странные чапы, как у ковбоев, только сделанные будто из крокодильей кожи. Сапоги имели странный зелёный оттенок и были снабжены на носке лезвием длиной с палец. Куртка была соткана из достаточно крупных, чуть толще стержня от шариковой ручки, сероватых лоз какого-то растения, отчего сильно напоминал распоротый и снабженный пуговицами свитер мелкой вязки. На предплечьях, ближе к кисти, у Тайлера были как-то зафиксированы покатые черепа, принадлежащие каким-то, не знаю, волкам? Я не биолог, честное слово, но вытянутые кости с пустыми глазницами и впечатляющим набором зубов напоминали именно волков. Единственное, что у Тайлера осталось от прежнего облика, была его нелепая стальная маска-нашлепка, закрывавшая лоб, скулы и щеки.

— Посмотри на силу биобойца, – просто, не кичась, сказал мне Тайлер и пошел к гоблинам.

Те радостно заверещали, глядя, как предполагаемая добыча сама идёт к ним. Сразу все трое, не разбирая дороги, ломанулись к воину.

Тайлер же немного раскинул руки в стороны, и черепа, ожив, сами собой сдвинулись вперёд и прикрыли его руки, открыв вид на наручи с каким-то крупным то ли жалом, то ли колом, и поставил бы я на первое.

Первый гоблин был быстрее своих товарищей, и Тайлер остановил его прямым джебом, ударом без замаха. Гоб как будто наткнулся на стену, остановившись, а боец с силой пнул его в живот. Гоблин подлетел в воздух, сияя алым светом из распоротого ударом живота, и рассыпался ещё в полете.

Второй гоблин был немного поумнее, и вместо прямого наскока ринулся Тайлеру под ноги. С ростом самого гоба, это был достаточно умный ход – пойди попади в мелкую, верткую цель, снабженную загнутым кинжалом. Но ни один из двух тычков не сумел даже поцарапать чапы из чьей-то прочной кожи. А вот Тайлер даже не бил в ответ – он просто быстро поднес руку. Череп волка снова ожил и до вспыхнувших лучей света вцепился гобу в горло. Тайлеру оставалось лишь с усилием дёрнуть рукой на себя.

Вот только пока он разбирался с гоблином у себя под ногами, оставшийся гоблин богатырским прыжком взмыл в воздух. Поразительно, как тварюшка ростом мне по пояс может прыгать выше моей головы.

Но Тайлер и к такому был готов. Он сместился чуть в сторону, и череп-наруч на левой руке вцепился гоблину в плечо. Тот заверещал, а Тайлер просто поднес руку к его груди. Короткое шипение, и острое жало длиной порядка полуметра выдвинулось из наплечника и пробило грудь оставшегося в живых противника. Ненадолго оставшегося, к слову.

Раскидав ногами жидкие кучки праха и побрезговав гоблинскими ножами, Тайлер обернулся ко мне:

— Понял? Любой другой был бы поставлен в более тяжёлую ситуацию. Черепа в виде защитных перчаток – это даже не забавно. В чьих угодно руках, кроме моих. Черепа бьют как кулаки, а ещё держат, кусают и рвут. Ещё жало, клинки в ботинках и один раз в сутки могу выпустить шипы из чап. “Очень редкий” предмет, с активным эффектом.

Я стоял, чуть рот не разинув. Нет, гоблины даже мне были бы на один зуб, но это была бы… драка, понимаете? Нож на нож, скорость на скорость, ловкость на ловкость. А Тайлер их просто разорвал. Красиво, быстро, предельно эффективно.

— Это даже немного пугает, – пробормотал я.

— Понимаю, – кивнул Тайлер, – Меня тоже прошибло, когда впервые увидел такое. Но знаешь, в чем проблема биобойцов? Кроме того, что это время- и трудозатратно?

— И?

— Мне сложно драться против других игроков. Именно поэтому я не забрасываю билд с рукопашкой. Драчун для ПВП, для остального биобоец. Но знаешь что?

— Что?

— Охота для меня тоже тяжёлое мероприятие.

И он улыбнулся. А мне стало как-то… страшно?