Тсалмот

Глава 3. ЦЕРЕМОНИЯ ПРЕДЛОЖЕНИЯ

А теперь поговорим о том, как делают предложение — я слышал, многие браки как раз так и начинаются. В тех драгаэрских Домах, где браки планируют сильно загодя, об этом не беспокоятся, кроме лиорнов, которым необходимо формально сделать предложение и услышать ответ, даже когда все давно знают, какой это будет ответ, причем у них есть правила, кто именно задает вопрос, исходя из того, кто в семье будет старшим, и все такое прочее. Знать ответ заранее — отдает жульничеством, но мне всегда было интересно: а что будет, если кто — то скажет «нет».

Скорее всего, в других Домах, где не устраивают договорных браков, имеются свои варианты традиции, как это полагается делать, но у моего народа — я говорю о фенарийцах, вернее, о фенарийцах, которые живут в Империи, — четкого правила нет. Просто однажды кто — то говорит «давай поженимся», и если ответом идет «годится», все на мази. После этого, конечно, уже начинаются обычаи и традиции, но само предложение — в общем, вот вы оба еще одинокие, а через минуту уже оказываетесь помолвлены.

Иногда жизнь меняется очень быстро.

По пути обратно в контору мы почти не говорили.

Я устроился на своем стуле — когда — нибудь еще о нем расскажу, — и через несколько секунд заметил Крейгара, который сидел напротив меня на том стуле, куда всегда усаживается. Я изобразил, что так и надо, и проговорил:

— Итак, я сдаюсь?

— Да.

— Позволь перефразировать.

— Угу.

— У тебя есть другие идеи, кроме того, чтобы я просто сдался?

— Полагаю, ты не собираешься просить Тороннана, чтобы вернул деньги.

— Будь у него такие намерения, он бы сам предложил, когда встал этот вопрос.

— Ну да. Значит, как я уже говорил, ты списываешь в расход восемь сотен.

— Восемьсот двенадцать.

В ответ на красноречивый взгляд я пожал плечами.

— Воевать с Тороннаном ради восьми сотен я не стану.

— Хорошее решение, — сказал Крейгар. — Он нас размажет, как… в общем, как то, что легко размазывается.

— Ну да. Вот за восемь с половиной…

— Ага. Так, ладно. Смотри: игра на улице Пирожников набирает обороты.

Осивра хочет снять помещение в соседнем доме и задействовать еще пару столов. Проблема в том, что соседний дом — это технически уже территория Пакитина…

— Уладь это, — велее я.

Он вздохнул.

— Ну вот и списали восемь сотен.

Я почти его не слышал; размышлял.

— Что мне нужно, — проговорил я, — так это способ, как получить мои деньги, не воюя с Тороннаном.

Крейгар молчал, полагаю, далось ему это не без усилий.

— Но разборки с Рыболовом — это разборки и с его боссом, и скорее всего, мне на пользу это не пойдет.

Крейгар продолжал безмолвствовать.

— Если, конечно, не найдется способ разобраться с Рыболовом, не втягивая босса.

Все, на большее Крейгара уже не хватило.

— Звучит разумно, — заявил он. — Тогда ты сможешь ходить не вставая, и петь, задерживая дыхание, и убивать кого — нибудь, пока спишь.

— Вот это последнее я могу, — заметил я.

Уточнять он не стал.

— Выясни, где живет Рыболов, и где он часто бывает.

— Ну да, и когда он чистит зубы, его любимые цвета, его…

— Нет, это пока пропустим.

— Влад, ты себя хорошо чувствуешь?

— Мне все это нужно как можно скорее.

— Ты же хотел, чтобы я уладил вопрос с игрой.

— Сам сделаю. Будет чем заняться, пока ты занят неприятным делом.

— Старая история, — вздохнул он и удалился.

Я же взял бумагу и карандаш, и принялся набрасывать кое — какие цифры для новой игры на улице Пирожников.

Крейгар вернулся менее чем через час. Я его и не заметил, пока у меня перед носом не возникла бумажка. Адрес в Малых Вратах Смерти.

— Его дом, — пояснил Крейгар.

Район тот я знал и дом легко себе представил: там идут сплошной застройкой такие небольшие бунгало, у многих решетки на окнах и массивные двери. И в этом районе принято не совать нос в чужие дела, очень удобно для тех из нас, кто воспринимает законы как нечто неудобное или же как новые возможности заработать.

— Хорошо, — сказал я. — И?

— Он владелец или совладелец трех постоялых дворов, двух борделей и пяти постоянных игорных домов. Большую часть дня перемещается от одной точки к другой, или играет в с'янг в задней комнате «Черного хлеба» или «Краденой лодки».

— Похоже, он примерно в той же лиге, что и я.

— Примерно так.

— Так. Хорошо. Пока это все, что мне нужно.

— Влад, ты собираешься сделать нечто глупое?

Я подумал.

— Быть может. Я просто подумал, может быть, именно он украл хиши. Или тот, кто украл, передал товар ему. В любом случае мы знаем, что Рыболов в этом как — то замешан, раз он пытался его продать.

— Ладно, и что?

— Он сумел его продать? Если нет, хиши, возможно, все еще у него дома. А что случится, если его внезапно потеряют?

— Во — первых, Влад, тут многовато «если».

— «Если» — это все, что у нас пока есть.

— А еще — пусть так, и что тогда случится?

— Не знаю. Может, он получит анонимное предложение выкупить товар за восемьсот золотых.

— Ты хочешь сказать, восемьсот двенадцать?

— Ну да.

— Ага. Хорошо ты придумал. И конечно, раз никто не знает, что именно такую сумму ты потерял, никто тебя потом не выследит, чтобы, ну, не знаю даже, прикончить, а может, что — то еще.

— О, кажется, это та штука, которую зовут сарказмом? Ладно. Может, я тогда проставлю в предложении девять сотен.

— Да, конечно, это точно отведет от тебя подозрения.

— Это опять сарказм, да? Просто хотел убедиться, что я правильно тебя понял. — Я пожал плечами. — Тут, конечно, надо еще проработать некоторые подробности.

На следующее утро…

Сетра, вообще это странно. В смысле, ты же дракон, если с прошлого раза ничего не поменялось, а я сейчас буду рассказывать, ну, знаешь, о преступлении. Ты уверена?..

Ладно.

Ха. Ну да, будь здесь Алиера или Морролан, я рассказывал бы о том, какое вино планирую подавать у себя на свадьбе, а не о своих планах вломиться в дом к этому типу и украсть хиши.

Если вам интересно, когда именно я принял решение, после которого все закрутилось, полагаю, это оно, однако мне все равно кажется, что план был неплохим, и я никак не мог знать, чем оно обернется.

Но сперва я встретился с Коти, и мы некоторое время бродили по Южной Адриланке, к востоку от Двойной Лозы, откуда начинается гетто выходцев с Востока — заглядывали в храмы и говорили со жрецами Вирры. Раз прошли мимо небольшой компашки выходцев с Востока и текл, которые куда — то маршировали с плакатами в руках. Что они там написали, читать мне было лень. Хотел пошутить на их счет, но увидел, как Коти на них смотрит, и передумал.

В Южной Адриланке много храмов, посвященных многим богам, где ведут службу на нескольких восточных наречиях, а привычки навещать любой из таких не было ни у меня, ни у Коти, так что процесс затянулся, при том, что никому из нас не нравится бывать в гетто. Там воняет, причем сразу в нескольких смыслах. Но находиться в ее компании было приятно, и ей, наверное, это тоже нравилось.

Наконец нужный жрец был найден: отец Фаркош, как правило, вел службы на фенарийском языке, но говорил и на Северо — Западном, и согласился провести церемонию именно на нем. Он пришел в некоторое замешательство, узнав, что большая часть наших гостей «элфек[9]", но принял и это. Ему стало гораздо легче принять решение, когда мы упомянули, что готовы заплатить за то, что воспользуемся его храмом.

Потом Коти пошла со мной домой, и жизнь стала еще лучше.

На следующее утро я поднялся рано, и жизнь снова ухудшилась. Не люблю рано вставать. Не могу сказать, что свою профессию я выбрал имнно по этим соображениям, однако это одно из ее преимуществ, так — то вот. А тут вместо того, чтобы валяться, перебирая локоны Коти, я вынужден был подняться и уйти. А потом я еще ждал три часа, наблюдая за домом Рыболова, пока тот уйдет, и настроение мое стало совсем поганым. Дело не в ожидании, просто каждый час, пока я тут стоял — это был лишний час, когда я мог бы спать, ну или перебирать локоны, вы поняли. Догадайся я спросить Крейгара, когда он уходит из дому, эти три часа я мог бы потратить на что — то более путное.

Ах, да: справедливости ради, сам я не видел, как он уходит из дому.

Это видел Лойош. Я сидел чуть дальше в уличной забегаловке и слушал умные замечания Лойоша насчет как это так я не подумал уточнить у Крейгара, в котором часу Рыболов обычно выходит из дому.

Итак, настроение у меня было поганым, и когда я подошел к дверям, мне жутко хотелось просто отворить их ударом ноги. Поступать так я, однако, не стал. Ограбление, по крайней мере, та часть ограбления, которая касается проникновения в нужное место, бывает трех видов. Как и убийство, если так подумать, но об этом в другой раз. Три этих вида таковы: вам не надо, чтобы кто — то заметил, как кто — то куда — то проник; вы не хотите оставлять следов того, что это были вы; и наконец, вам плевать. Отворить чужую дверь пинком при свете дня — это явно последний случай. Я же надеялся обойтись первым, поэтому обошел дом с тыла с таким видом, словно я где — то здесь и живу, и проверил заднюю дверь. Лойош сообщил, что меня никто не видел.

Сзади к домику Рыболова примыкал крошечный садик с ведущей к двери дорожкой, причем вплотную к нему располагался столь же крошечный садик двухэтажного дома, который выходил на параллельную улицу.

Я стал невидимым — одна из первых формул волшебства, какие я освоил, и одна из простейших, — и приступил к работе. Проверил территорию на предмет волшебства и нашел простенькое заклинание — сигналку, которое легко обманул. Поискал механическую сигнализацию, таковой не обнаружилось.

Изучил замок и пожалел, что не подумал позвать с собой Киеру. Киера — это… а, неважно. Никто из моих людей не в курсе, что я с ней знаком[10], и я в общем хочу, чтобы так и оставалось, не могу сказать, почему. Возможно, просто чтобы посмотреть на их физиономии, когда я однажды покажусь с ней под ручку. В любом случае, здесь ее не было. Были только я, Лойош, этот замок и набор штучек, которые я держу в мешочке на боку справа, как раз за ножом.

Я открыл мешочек, встал на колени и занялся работой.

Замки Рыболов поставил серьезные; этот был с так называемыми «поворотными штифтами».

Взломать замок не так уж сложно. Нужны правильные инструменты и минут пять на обучение — причем даже столько не потребуется для тех систем, сквозь которые можно просто, так сказать, проскрестись, а таких хватает.

Замок ведь работает как: там есть несколько маленьких штифтов, которые должны подняться на правильную высоту, чтобы позволить запорному механизму провернуться. Надо вставить в скважину штуку, которая позволяет регулировать высоту штифтов, и еще одну, чтобы провернуть механизм, как только все встанет как надо. В общем, пару тысяч лет назад некая асоциальная валлиста, уж не помню, как ее звали, изобрела замок, в котором штифты должны были встать не просто на правильную высоту, но еще и повернуться в нужное положение, каждый по отдельности. Умей я путешествовать во времени, непременно нашел бы эту дамочку и высказал свое мнение насчет столь жуткой вещи. Ну а пока сам такие использую и в конторе своей, и дома.

Киера вскрыла бы такой за минуту, ну за две. У меня это заняло целый час, причем трижды я устанавливал правильно все штифты, кроме одного — а потом они срывались, пока я потел над последним. Гордиться тут нечем. Но в итоге он все — таки открылся. Я вошел, закрыл дверь и стал осматриваться. А вернее, прислушиваться. Первое, что нужно сделать, войдя в пустой дом — именно прислушаться, а вдруг он на самом деле не совсем пустой, а такую информацию лучше иметь загодя. Я прислушался и ничего не услышал. Да и Лойош сообщил, что никого тут нет, а это, должен сказать, более надежно, чем мои уши, так что мог бы и не напрягаться, но все равно предпочел прислушаться. Я всегда так поступаю. А ты заткнись.

Я решил, что дом в моем распоряжении, если совсем уже с безопасным зазором, часиков на шесть. Дом был невелик, но джареги очень хорошо умеют прятать разные штуки.

Я, конечно, могу подробно описать, как правильно обыскивать помещение, когда не нужно, чтобы об этом обыске кто — то знал, но я уже рассказал и о проникновении в дом, и о взломе замков. Так что хватит с вас.

В общем, я принялся искать хиши. Выяснил, что одежда тут сложена куда аккуратнее, чем я делаю палачинту. Обнаружил, что у Рыболова, как у многих, не имеющих нормальной кухни, практически нет запасов съестого, только хрустящие хлебцы и сливочное масло. Нашел его коллекцию вин и остался не впечатлен. Увидев скромные запасы ювелирных украшений, подивился, по каким случаям можно подобное надевать. На стене висел пси — эстамп с изображением ребенка, мальца — лет шести, если переводить на мерки выходцев с Востока; возможно, племянник, или кто — то вроде. На каминной полке стояла копия известной скульптуры — не помню, как она правильно зовется, но это женщина с конской уздечкой в руках, смотрящая куда — то вдаль. Многим нравится, наверное. Хиши я не нашел, но продолжал поиски.

На миг сердце мое возрадовалось, ибо в изголовье кровати я нашел тайничок с хорошим запасом новеньких золотых монет, которые помогли бы слегка залатать мою финансовую восьмисотенную брешь… но к счастью, я задал себе вопрос, с чего это он держит их в тайнике, а не в банке, и присмотрелся повнимательнее. Монеты оказались из правильного золотаи действительно новенькие, в смысле, как только что отчеканены и никогда еще не ходили по рукам; вот только это были не государственные монеты — с одной стороны незнакомая мне голова, и нет имперского герба. А поскольку эдикт императрицы воспрещал обращение монет негосударственной чеканки, мне пришлось бы переплавить их и продать золото как необработанное, учитывая же затраты на весь процесс и потери материала, а они будут даже у самых скрупулезных ремесленников — в общем, не стоило оно того. Так что я оставил монеты в тайнике, хоть и не без сожаления, сознаюсь.

И ни крошки хиши пока не нашел.

Зато нашел нечто иное.

Я уж собирался было сдаться и свалить, и тут обнаружил тайник в полу под кроватью. Чтобы открыть его, кровать пришлось отодвинуть — аккуратно, чтобы не оставить следов. Это не так просто, как кажется, но я справился, после чего занялся уже самим тайником. С ним сладить оказалось куда проще, чем с дверным замком.

В тайнике лежала шкатулка, которая вообще не была заперта. Я открыл ее.

«Что это?» — вопросил Лойош.

«Это» было отполированным черным камнем, круглым, где — то с мой кулак.

Он словно высасывал свет из комнаты. И этот камень начал пульсировать.

Такие штуки под ногами не валяются, это точно. Хотя я вот вроде припоминал, что видел уже нечто похожее, но не мог вспомнить, где именно.

«Что — то магическое," — сообщил я Лойошу.

«Гениально.»

«Я, пожалуй, его украду.»

«Босс, оно очень похож на те штуки, которые творят нечто нехорошее со всяким, кто их коснется.»

«Знаю. Прелесть, правда?»

Я взял камень и сунул себе в карман. Ничего не случилось.

«Ладно, — сказал Лойош. — Но ты еще не нашел того, за чем мы сюда пришли.»

«Ну так давай поищем еще.»

Я продолжил обыск еще некоторое время, но в итоге сдался. Снова стал невидимым, потратил полчаса, чтобы снова запереть дверь, и убрался оттуда.

В свою контору я вернулся без приключений, и там — то и достал свою добычу. В кабинете, где горели несколько светильников, вмиг потемнело, а поверхность камня замерцала. Он вроде бы даже стал чуть теплее наощупь. Я точно что — то такое раньше видел, и бесило то, что я не мог вспомнить, где именно.

«Лойош, почему эта штука мне так знакома?»

«Вроде бы такой камень у Морролана в рукояти меча.»

«А. Точно. Так я и знал.»

— Крейгар! — позвал я.

— Да? — отозвался он, сидящий на стуле как раз напротив, отчего я подпрыгнул на пару футов.

— Сукин ты сын.

— Мы оба в курсе. Так что нужно?

— Я должен встретиться с Морроланом. Организуй.

Позволю себе предположить, что во всей обширнейшей преступной организации, к каковой я имею честь — или бесчестье — принадлежать, я единственный, кто смеет такое произнести, а мои люди — единственные, кто смеет кивнуть и сказать «хорошо».

Крейгар кивнул и сказал:

— Хорошо.

Часом позже он сообщил, что договорился о телепортации завтра, за час до полудня.

На остаток дня я устроил себе выходной. Я босс и могу себе это позволить.

Мы с Коти поужинали и отправились ко мне домой. Я спросил, чем она сейчас занята, она сказала, что подыскивает подарок на совершеннолетие для какой — то племянницы Норатар. Когда Норатар числилась убийцей, у нее не было родственников, но сейчас она принцесса, и наверное, таковые имеются.

Мы обсудили, что значит «совершеннолетие» для драконлордов, но никто из нас этого не знал наверняка, и тогда обсудили, какой подарок вообще подойдет для драконлорда, что привело к спору, что лучше, кинжалы или боевые ножи, и в каких именно ситуациях. Она спросила, чем занят я, и я пересказал ей мои планы.

— Компанию составить? — спросила она.

Я уточнил:

— То есть ты предлагаешь, чтобы я привел любимую женщину в логово вспыльчивого и невероятно могущественного драконлорда, который носит Великое Оружие и терпеть не может джарегов?

— Ну да.

— Хорошая идея.

Потом мы поспорили, кто будет оплачивать дополнительные издержки на двойную телепортацию. В итоге я сдался и позволил заплатить ей самой, но только уступив грубой силе. И я по — прежнему считаю, что щекотать — это нечестно.

Потом я пояснил, что в Черный замок мы отправляемся, чтобы побеседовать о грядущей свадьбе.

— О свадьбе? — удивилась Коти. — Я думала, речь пойдет о камне.

— Нет, именно о свадьбе. Будь дело в камне, пришлось бы мне добавить стоимость телепортации к расходам, которые я уже понес, пытаясь вернуть те восемь сотен, и тогда у меня упало бы настроение.

— Тогда ладно, — согласилась она. — Не хочу, чтобы у тебя падало настроение.

На том и договорились.

За час до полудня мы находились у меня в конторе вместе с волшебницей из Левой Руки, которая готовилась телепортировать нас. Мы уже объяснили, что телепортировать нужно двоих, заплатили за это. Она… а впрочем, какая разница, как она выглядела? Все равно больше я ее не видел.

Она кивнула, этак дернув уголком рта, и мы оказались в Черном замке.

Обоих нас мутило. Мы согнулись в три погибели, глубоко дыша, головы вниз. Да, мы были вместе, и нет, ни капли романтики вот прямо сейчас не чувствовалось.

— Вот почему так? — вопросила Коти. — Почему, когда телепортируешься в Черный замок или отсюда, это всегда хуже, чем в любых других местах?

— Да, я тоже заметил. Может, из — за разницы высоты?

— Может быть. А на горе Дзур как было?

— Скажу тебе как на духу, любимая, каждый раз, когда я попадал на гору Дзур, у меня в голове крутилось слишком многое, чтобы об этом думать.

Коти пришла в себя чуть быстрее и выпрямилась, ожидая. Я встал и кивнул. Различные стражники на различных стенах меня узнали, с парочкой из них я обменялся легкими поклонами. Без сомнений, Морролан уже осведомлен о нашем прибытии. И леди Телдра, конечно же.

— Как ты себя чувствуешь, вернувшись сюда? — спросил я.

— Немного странно, — отозвалась она. — Не уверена.

— Ладно. Идем.

Мы подошли к громадным двустворчатым дверям Черного замка, которые распахнулись, когда мы приблизились. Так уж они работают. Знай я, как устроить, чтобы мои двери работали так же… ну, пожалуй, я не стал бы. Но смотрится красиво, факт. И еще красивее выглядела леди Телдра на фоне дверного проема, в зеленом и белом, с улыбкой и все такое.

— Милорд Влад, — сказала она. — Миледи Коти.

Так, вот здесь я должен остановиться и кое — что объяснить, чтобы вы поняли леди Телдру. Будь мы в рамках формальностей, как она себя обычно и ведет, ей следовало бы назвать меня «лорд Талтош», ведь именно так и звучит мое имя, да? Влад — так меня зовут друзья, и в рамках формальностей его не употребляют. Но, понимаете ли, в чем суть, Коти никогда и никому не сообщала свое родовое имя, она им не пользуется. Тут отдельная история, которую я таки когда — нибудь выясню, но не суть. Суть в другом: скажи леди Телдра, как положено, «милорд Талтош и миледи Коти», это поставило бы Коти ниже меня по социальному статусу, что было бы куда более грубо, нежели назвать нас обоих дружескими именами. Понимаете, какая она? Сперва я сам удивился, но фразочка эта колола мне мозги, пока я не разгадал сей ребус.

Понимаете, какой я?

Она отступила в сторону, грациозная, как, ну, как иссола, и мы вошли.

— Я сообщу лорду Морролану, что вы здесь, — проговорила она, как будто ему до сих пор не сообщили. Хорошие манеры — это еще и куча вранья.

Она провела нас по залу к изогнутой мраморной лестнице. Сколько раз тут бываю, всегда взгляд останавливается на чем — то другом; на сей раз это оказалась скульптура у основания лестницы и чуть справа: двое спиной к спине, смотрят в противоположные стороны, у одного воздеты руки, второй сжимает двуручный меч. Я решил спросить об этой парочке у Морролана.

Конечно же, забыл. Может, в другой раз…

Что, правда, Сетра? Тогда как она оказалось у Морролана?

Ха, забавно! Хорошая история[11]. Тебе следовало бы рассказывать, а не мне.

Нет — нет, я не возражаю против таких ответвлений сюжета.

Так о чем бишь я? Да. Леди Телдра. Она провела нас вверх по лестнице в библиотеку, мимо гигантских фолиантов, скованных цепями. Морролан уже находился там и встал в знак приветствия. Высокий и стройный, сегодня волосы его были длинными и прямыми сзади, но коротко подстрижены спереди.

Странная прическа. Я подумал, не сказать ли ему об этом, раз уж при нем вроде бы нет оружия, но решил промолчать. Ведь он мог выйти и достать таковое.

— Коти, — проговорил он, — Влад.

— Милорд Морролан, — сказал я.

А Коти изобразила короткий реверанс.

— Садитесь, — кивнул он.

Что мы и сделали, а секундой спустя появилась леди Телдра, налила всем нам вина и удалилась. Вино оказалось белым, прохладным и не слишком сладким, Морролан ведь, вопреки всему, хороший и добрый.

— Как дела? — спросил я. — Кого — нибудь убивал в последнее время?

— Нет, — отозвался он, словно вопрос был разумным. — А ты?

Я изобразил зевок.

— Даже не помню. Рутинные мелочи — такая штука.

Он оказался достаточно вежливым, чтобы хихикнуть.

— Что привело вас сюда?

— Ты не думаешь, что просто ради встречи с тобой?

— Нет, — улыбнулся он.

Терпения у Морролана хватало. Полагаю, когда живешь две — три тысячи лет, легко быть терпеливым, и все равно я им восхищался.

— Восхищаюсь твоим терпением, — сообщил я ему.

— И поэтому постоянно его испытываешь?

— Э…

— Возможно, — вступила Коти, — тебе стоило бы задать свой вопрос, Владимир.

— Возможно, стоило бы, — сказал Морролан.

— Твой меч, — проговорил я. — Могу я его взять?

— Нет, — ответил он, словно вопрос был разумным.

— А посмотреть на него могу?

— Зачем?

— Пытаюсь научиться преодолевать свой страх перед штукой, которой должен бояться всякий, кто разумнее норски.

— Что разумно, — согласился Морролан. — А какова настоящая причина?

— Я нашел вот это вот, — сообщил я. Он не стал спрашивать насчет «нашел», просто подождал, пока я не добуду камень из мешочка. — И мне вспомнилась рукоять Черной Длани.

Трогать он не стал, просто посмотрел.

— Слезы Вирры, — сказал он.

— О, а такого я не слышал, — заметил я. — Вот «пятки и груди Вирры» — бывало, а еще…

— Нет, это камень так называется.

— А что это вообще такое?

— Обсидиан, который на протяжении тысяч лет полировали Темные воды.

— А. Ну, это все объясняет.

— У него есть определенные свойства.

Я ждал продолжения.

Морролан помолчал, вроде как кивнул, на мгновение прикрыл глаза.

Когда снова открыл их, я вопросительно хмыкнул.

— Я попросил Некромантку присоединиться к нам, а также послал за Черной Дланью.

— А, — сказал я. — Понятно.

Я почувствовал, как Коти повернулась и посмотрела на меня. Я посмотрел на нее и пожал плечами.

Сперва доставили меч Морролана. Обнажать его он не стал, уже легче.

Просто взял так, что яблоко рукояти легло рядом с камнем, который я держал, и да, они были один в один, только камень в рукояти Черной Длани вроде как сиял изнутри. Едва заметно, я даже не был уверен, не привиделось ли мне, но — да, что — то там такое было.

Я пожал плечами и сел обратно; Морролан прислонил меч к собственному креслу.

Мы выпили еще немного, и через несколько минут вошла Некромантка.

Худая настолько, что драгаэряне рядом с ней кажутся толстыми, бледное — бледное лицо и черные как ночь волосы — примечательный контраст, — которые она сегодня собрала сзади и стянула столь туго, что даже лоб стал повыше. Повстречаете ее — не смотрите ей в глаза. Нет, это не то, чтобы душа ваша, вырванная из тела, канет в кипящую пустоту, но, ну не знаю, они просто странные. Неуютно становится. А, ладно, пропустим, хотите — посмотрите сами, не обращая внимания на мои слова, тогда поймете. Ваши шансы повстречать во плоти именно ее, кстати, больше, чем любого другого персонажа моей истории, включая меня самого; она часто бывает в разных местах. В общем, я предупредил.

Раз уж речь о Некромантке, должен заметить, что я слышал четыре разных истории, как она осталась жить в Черном замке, и все они противоречат друг другу, причем истории эти мне рассказывали одни и те же люди, и сколько я знаю, там все истинная правда. Моя любимая — это что Морролан призвал ее в помощь для жутко сложного некромантического заклинания, и когда она завершила дело и он ее освободил, заклинание так ей понравилось, что она захотела задержаться тут еще немного[12]. Хотите, верьте, хотите, нет.

Морролан придвинул кресло так, чтобы мы сидели по кругу, и Некромантка вступила в него, текучая, словно вода. Двигается она вообще жутковато, впрочем, это не самая жутковатая ее черта, даже близко. За сариолеву милю видать. (Вот не знаю, какая разница между имперской милей и милей сариоли, и были ли у сариоли вообще мили. Просто выражение такое, ясно? Мне правда нужно объяснять такие штуки, или опустим?)

Некромантка вопросительно на меня взглянула, и я протянул ей отполированный камень.

— Что ты можешь мне рассказать?

На него она не посмотрела, продолжая смотреть на меня; странное дело.

Возможно, она пыталась понять, жив я или мертв, и наконец решила, что все — таки жив, так что связываться со мной нет смысла, и опустила взгляд на мою ладонь.

Качнула головой, нахмурилась, поджала губы, потянулась к камню.

Коснулась его. Бросила взгляд на Черную Длань и вопросительно взглянула на

Морролана. Тот беспромедлительно подал ей меч, пожалуй, более чем ясное свидетельство, насколько он ей доверяет.

Некромантка положила ладонь на яблоко рукояти Черной Длани, второй рукой коснулась камня в моей ладони. Я покосился на Коти, та пожала плечами, мол, «я тоже не знаю, что она творит», и мы оба вновь посмотрели на происходящее.

— Он определенно зачарован, — сообщила Некромантка.

— Что ты можешь сказать об этих чарах? — спросил Морролан.

— Некромантические, конечно же. На призывающие не похожи, и схожести с тем, как зачаровано твое оружие, тут тоже нет. Наоборот, они почти противоположны.

— Объяснишь?

— Вместо узкой полосы притяжения тут скорее широкое поле отталкивания.

Морролан кивнул, словно понял, что она имела в виду; быть может, и понял. Я, во всяком случае, надеялся, ибо доступное мне объяснение куда больше шансов добыть у него, чем у нее.

— Хорошо, — проговорил Морролан. — Давайте кое — что проверим. Если не возражаешь, Влад?

Я кивнул.

— Что ты задумал? — спросила Некромантка.

— Хочу изолировать… — Он остановился, нахмурился, поднялся и взял

Черную Длань. — На нас напали, — заявил он.

Мы с Коти тоже поднялись.

— Как…

— Заклинание, — сказал он. — И мощное.

Он обнажил Черную Длань, что меня ни капельки не успокоило, ибо в радиусе мили от этой проклятой штуковины кишки так и растекаются водой, а глазные яблоки пытаются спрятаться поглубже в череп.

— Какого вида заклинание? — спросила Некромантка. — Если я могу помочь…

— Оно прошло… — выдохнул Морролан, поднял Черную Длань — и весь мир исчез.

Сейчас поясню вам, что случилось. Это было…

Так, если коротко, то…

Нет, «коротко» не получится.

Помню, как камень внезапно стал очень холодным — как лед, — и я уж подумал, не выбросить ли его. А потом меня повело. Знаете, как когда кто — то хорошенько врезал вам по башке, только без боли и неприятных ощущений, просто повело, ну, и я вижу одиночный лист, зеленый такой и широкий, с краями как зубья пилы, и он плывет прочь, словно оторвался от моего лба, хлопают крылья, падение, падение куда — то или прочь, с ракурса, который весь здесь, и руки тянутся ко мне, но я просачиваюсь меж них, страх так далеко, наверное, он остался там, в моем теле — стоп, куда? — что происходит? Я… — шелковые покровы чистой ослепительной белизны окутывают, темнеют до бледно — голубого, голубого, вверх и вниз — все равно, они не имеют смысла, их негде найти, и я даже не уверен, что есть кому…