Трон галактики будет моим! Книга 4

Глава 4 Левая подмышка Орды

В доке «Принца Евгения» теперь швартовались два челнока — помимо «Солнышка», который укрепили, бронировали и так далее, стоял ещё истребитель Юрия Погуляева «Зодчий».

Баженов был пилотом «Зодчего» и по совместительству лейтенантом личной гвардии графа. Его, а ещё старшего матроса Фурсова, второго пилота, выделили бесплатно.

Лейтенант был сравнительно молодой, высокий, молчаливый и мрачноватый. Поселился в кубрике, ел отдельно ото всех, общался только со мной, с подчинённым, и очень редко — с матросами «Принца Евгения».

— Присматривайте за ними, — сразу приказал я Октавии и Евгению.

Ну, они и присматривали.

Гвардия Погуляева, к слову сказать, была достаточно приличной. Поменьше княжеской, но, учитывая масштабы Орхидеи — пожалуй, второй ведущей силой на планете. Шестьдесят тысяч солдат и матросов из аквафлота. И ещё столько же было сервов — до того, как их поразил вирус.

— Скоро новую партию привезут. Тридцать тысяч. Сейчас пока активно ведём набор среди местных, — пояснил Баженов.

Вообще, «государственную тайну», если считать клан Погуляева государством в государстве — он хранил вполне достойно. Точную численность орбитального флота он не назвал, отзывался уклончиво.

Но я понял, что конкретно флот не сильно большой. Пара корветов, десяток истребителей. Как-никак, умные и целые корабли были в нашей части космоса в дефиците.

«Зодчий», как выяснилось, уже однажды воевал — летал в составе звена на базу каких-то мелких бандюганов.

Почему из всего княжеского флота летел он один? Мне сразу стало понятно, почему такую грязную работёнку предложили выполнить конкретно мне, а не княжеским или графским судам. Слишком заметно, и может вызвать вопросики.

«Операция под ложным флагом», в общем. Мы замаскировались под военный транспортник. Нам даже напаяли в доке по бокам пару здоровенных бронелистов, сделав из треугольного корпуса трапецеидальный. И сигнатуры транспондеров подкрутили, и теплозащиту на квадробластеры. Так очень часто делают, этот приём мы изучали ещё в академии.

«Духу» корабля, конечно, всё это не понравилось.

— Вы же понимаете, капитан, что это оскорбительно? — осторожно сказал Евгений. — Вам повезло, что с вами полетел я, а не «Песецъ». Он бы высказал вам пару ласковых за такие вольности с корпусом. Как и о целях миссии.

— Понимаю, Женя. Всё понимаю, — вздохнул я. — Нам ещё много предстоит сделать неправильного и сомнительного на пути к цели. Увы. Но я, как твой капитан, сделаю так, чтобы ты минимально замарал свою репутацию.

Мы уже вовсю втопили на двигателях Гейзенберга и вышли на крейсерский режим к первому нашему месту остановки, булыжнику номер тринадцать.

Кого мы должны были там подобрать — я пока толком не знал.

— Наёмники, большие профессионалы. Мы с ними уже работали, — сообщил ещё на Орхидее мой наниматель, Юрий Погуляев. — Точной информации до момента прибытия вами на базу я не могу дать.

Я предпринял попытки через себя и через Октавию выведать у Баженова, что за головорезов мы возьмём на борт, но он так и не ответил.

— Не волнуйтесь, капитан, — подтвердил он слова своего хозяина. — Люди надёжные и адекватные.

Вы получаете «кота в мешке», распишитесь. Что ж, оставалось только довериться. К тому же, все суммы, касающиеся наёмников, уже были оговорены заранее, и ценник действительно выходил одним из самых дешёвых — из тех, что обычно берут за такую работёнку.

Я всё-таки не успокоился. Дал задание Октавии провести анализ и разведку. Не люблю работать в информационном вакууме…

А на второй день на борту случился первый серьёзный инцидент.

Ну, как случился. Не случился — обнаружился.

— Чо-т у меня мониторинг температуры орёт во втором теплообменнике, — сообщила Даша. — Сперва жёлтый уровень был, сейчас уже оранжевый

— Это же не должно быть? У нас же погружения, гейзенберги работают, а маршевые нет, ведь так?

— Всё так. Чему там греться? Надо пойти проверить.

— А пойдём, — предложил я.

Скучно мне было тогда. Все дела сделаны, все указания розданы. К тому же — совместная прогулка с Дарьей всегда приятна.

— Евгений, как там, видно что-то?

— Н-нет. Не видно. Там камер нет.

А голос странный какой-то у него был. Обычно куда увереннее отвечает.

Мы прошли мимо палубы и спустились в задний машинный отсек. Там нам лениво отсалютовал дежурный матрос, игравший в карты с одноруким ремонтным роботом.

Самый молоденький из набранных пустынгеров, и слегка раздолбайский, как я смог понять. Решил его проверить:

— Играем, значит. Всё штатно?

— Ага, капитан, — потянулся он и тут вспомнил. — А, нет. Теплообменник что-то орёт. Пока не смотрел…

— Почему не доложил? — нахмурил я брови. — Это же весьма критическая система. А если там всё плохо? А если бы нам выйти из подпространства надо было срочно?

— Так мониторинг же всё равно сообщит, капитан, — матрос мигом отложил карты встал, напрягся немного, ссутулился.

Уважают, боятся. Это хорошо. Всё равно я, в общем-то, добрый.

— Ну, показывай тогда.

Доступ к теплообменникам был из узкого короткого технического коридорчика. Который, если надо, работал шлюзом, чтобы из камеры теплообменника можно было то выкачать воздух, то, наоборот, закачать.

Дверцу как-то странно заклинило. Пришлось позвать Октавию, попросить принести шуруповёрт.

Ну, а когда мы наконец-то с дверцей разобрались, этот коридорчик открыли… оттуда вывалилась замёрзшая, кашляющая, испуганная Аэлита Аннушкина, третья сестрица, которой я, в числе прочих сестриц, строго-настрого повелел ни в какие походы не ходить.

Они же даже не знали, куда я направляюсь! Это сверхсекретная информация была!

Ладно хоть вакуум оттуда никто не додумался откачать, и ладно хоть не совсем голая — какой-то аварийный скафандр откопала.

— Воды… — прохрипела она.

Ну, конечно, тут все сбежались, всучили термос.

— Октавия, — подал голос Евгений. — Ты выиграла. Она не продержалась тридцать шесть часов.

— Хм, технически эксперимент был прерван внешними обстоятельствами, — сказала Октавия.

Тут я аж присел.

— Чего-о? Эксперимент⁈ Вы на людях эксперименты ставите?

— Правильнее сказать — спор, господин рыцарь, — кивнула Октавия. — Мы оба обнаружили эту беглянку. И внимательно наблюдали за ней все прошедшие сутки. Меня она уговорила не говорить, так как боялась, что вы, цитата, «её прибьёте».

— Мы всё равно решили, что сообщим по истечении двух с половиной суток, — сообщил Евгений. — Это максимальное время, которое человек с её состоянием здоровья может прожить в таких условиях на одной бутылке воды.

— Ясно, — сухо ответил я. — Аэлита, приведите себя в порядок и пройдёмте в каюту. На воспитательную беседу.

Она кивнула, на ходу стаскивая лёгкий скафандр.

А когда осталась в кабинете вдвоём, молча, с мрачным выражением лица стянула нижнюю часть комбинезона. И повернулась ко мне тыльной стороной.

— Ну и чем ты занимаешься? — осведомился я, когда она закончила.

— Октавия сказала, что вы пороть меня будете, кэп. — бросила она через плечо. — Давайте приступим.

А в глазах прямо-таки читалась решимость принять всю меру ответственности за проступок.

На миг я задумался — а почему бы и не? Всё-таки, тут корабль в боевом походе, меня оставили их воспитывать, а на планете, откуда она родом из традиционного общество, которое подобные меры воспитания вполне одобряет.

Но нет. Даже в воспитательных целях. Не люблю причинять боль женщинам, тем более — невооружённым и, в общем-то, совсем юным.

— И часто тебя пороли в детстве?

— Ни разу, кэп. Мой папа — добрейшей души человек.

— Это заметно. Что, новые ощущения решила получить? Не. Если это была тайная мечта, что я тебя выпорю — вынужден тебя разочаровать, — сообщил я. — Даже в любовных делах таковым не увлекался никогда. Это был эвфемизм.

Тут она серьёзно напряглась.

— Эвфе… чего?

— Фигура речи. Образное выражение Октавия применила. За нарушение моего указания я тебя, конечно, выпорю. Но другим образом. Например, четыре наряда на кухне вне очереди…

— Я очень хреново готовлю, — парировала она.

— Готовить будет Октавия. А ты будешь чистить, сервировать столы, раздавать и мыть посуду и драить полы во всех общих помещениях.

— Есть, капитан, — кивнула она.

— Под присмотром Андрона и Октавии.

— О нет… — она картинно округлила глаза.

— Не паясничай. На пятый день — отдых. На шестой мы прибудем на базу наёмников. Как я узнал, рейсы с неё на Гиацинт — раз в пятеро суток. Если будет безопасно, и если будет не сильно долго ждать — я оплачу билет, и…

— Я никуда не полечу, — покачала она головой. — Я хочу побывать за пределами системы.

— Шесть нарядов. И место обратно оплачу в плацкартном.

Аэлита так же мрачно кивнула, натягивая портки.

— Хорошо, капитан. В плацкартном — так в плацкартном. Только понятия не имею, что это.

— В дешёвом самом! А теперь за работу, дорогая моя.

И, надо сказать, она старалась. Очень старалась. Видимо, назло мне, чтобы доказать, что тоже не лыком шита и готова отвечать за свои поступки.

Чем дальше от гравитационной воронки звезды — тем выше скорость. На третий день мы пересекли орбиту Гиацинта, на пятый — вышли на короткое время из подпространства у Юпитера-Сефиротского, чтобы проверить системы. А на седьмой — прошли мимо последнего из необитаемых гигантов системы, Уран-Сефиротского. Могли бы и быстрее, и по более широкой спирали, если бы не начали оттормаживаться.

Принц Евгений держался молодцом. Ворчал ещё пару раз про наваренные щиты и про недостойный труд, но всё работало как надо.

До выхода к месту стыковки оставался один день. И мы устроили собрание узким составом.

Я, Даша, Октавия, Андрон, Макс, Гоги — решил, что парню из Пустынгеров будет полезно там побывать. Ну и, конечно, Евгений и Потёмкин за всем этим наблюдали.

— Итак, что у нас на повестке дня? — обратился я ко всем. — По сути, один вопрос. Верим ли мы Погуляеву, что всё хорошо, или нет?

— У меня плохое предчувствие, — сообщила Октавия. — Я проанализировала данные, по всем признакам на планетоиде номер тринадцать сидит какой-то очень мощный наёмнический бандитский клан.

— Поясни, — попросил я.

— Вольница. Там высокие залежи легко извлекаемого природного урана, и триста лет назад одной компанией с Гиацинта там был поставлен автоматический мини-завод. Компания обанкротилась через сто лет, завод продолжал работать. Упоминается о попытке рейда полицейского флота Гиацинта на данную базу, завершившегося провалом. Вернулось три корабля из десяти. Это было за двадцать лет до Орды. После — никаких новостей. Как будто стирают.

— То если либо это какой-то секретный полигон Империи, либо какая-то очень мощная закрытая организация. И скорее всего — второе.

Тут я обратил внимание, как Андрон довольно лыбится.

— Он что-то знает, — сказала Октавия. — А ну говори, головастик.

— О, это так мило, госпожа, что вы оскорбляете меня на основании моих же аппаратных недостатков! Я не знаю, но у меня есть предположение.

— Поделись с нами.

Он внимательно осмотрел нас, вероятно, чтобы мы прониклись его мудростью.

— Я перед вылетом просканировал публичные объявления о найме на «удалённые работы» с оплатой наличными и сопоставил их с публичными докладами контр-разведок Великого Княжества.

Октавия вздёрнула бровь. Наверное, она немного оскорбилась на тему того, что такая гениальная мысль не пришла ей раньше. Ну да, вот так вот бывает, что местный ржавый «головастик» оказался, простите за каламбур, головастее высшего андроида. Просто потому что не просидел в бункере Пантеона сто лет, а активно участвовал в местных мутных схемах и лучше погружался в контекст.

— Ещё я сюда добавил данные единственной транспортно-грузовой компании с Гиацинта, которая водит сюда маршрутку. Очень мутная компания. Итак, моя гипотеза. Скорее всего это «Бригада Отчужденцев». Их присутствие фиксировалось в системе Ковыля все последние пятьдесят лет. Определённо это они, да.

Я сжал кулаки. Терпеть не могу этих ублюдков! Анархисты, выступающие за убийство императора и всяческое разрушение монархии. Ещё до вторжения Орды, сразу после выпуска из академии, один мой однополчанин, Георгий из многострадального рода Семецких, трагически погиб в результате высадки их абордажной группы на транспортник.

После вторжения Орды они не только не прекратили свои попытки ввергнуть Империю в анархию, а только усилились.

Орландо Мендес, мой однокурсник из прошлой жизни и дед моего партнёра по мрачным делам из жизни нынешней, сказал как-то, что «Бригада Отчужденцев» — правая рука Орды.

Нет уж. Если откажется, что это они, решил я — развернусь и улечу обратно. Хрен с ним с деньгами. Расплачусь по долгам и без этого. Продам что-нибудь. И с титулом хрен. Есть принципы, которые я точно не готов переступать.

— Это может быть подставой? — спросил я.

— Нет, — покачала головой Октавия. — Мы с Евгением проанализировали ваш диалог с Баженовым и сделали вывод, что он либо не врёт, либо очень хорошо верит в то, что говорил.

— А говорил он, что они большие профессионалы и вообще надёжные ребята, — усмехнулся я. — Тут я с ними соглашусь.

— Но это не соответствует с твоим принципами? — догадалась Даша.

Я кивнул. Да. Хорошо она меня изучила.

— С моими, кстати, тоже, — сообщил Евгений. — Я бы шмальнул по ним, если можно.

— Можно. Мы дадим бой, если потребуется. Но в первую очередь нам нужно подготовить план для отступления.

— Черновик плана уже есть, капитан, — сказала Октавия.

Мы ознакомились, подправили, и я согласовал его.

Тринадцатый булыжник, а вернее, «Малая планета системы Сефирот номер Тринадцать» был обычным таким металло-ледяным, абсолютно мёртвым шариком. Из-за того, что Сефирот был оранжевым карликом, планет-гигантов у них было на одну меньше, чем у Матушки-Земли. Сами гиганты были поменьше, да и в целом всё крутилось на орбитах куда более плотных, чем у солнцеподобных звёзд. Поэтому звезда Сефирот за кормой оказалась значительно покрупнее, чем на каком-нибудь Плутоне.

Мы ювелирно вырулили в точке Лагранжа по оси от Сефирота — в трёх с небольшим миллионах километров.

Хрен они что отсканируют на таком расстоянии. И на ходу выплюнули из дока Солнышко, затормозившегося и легшего в дрейф по направлению к базе.

У него было особое задание.

Потом врубили маршевые и по малой тяге поплыли к базе.

Связь прорезалась только через два часа.

— Корабль, ответьте. Говорит база Тринадцать, командир бригады Сволочь. Назовите пароль, или в вас полетит торпеда.

— Пароль — реликтовый герберский броненосец-хамелеон, светлейший князь Потёмкин, — отчеканил я.

Послышалась пауза.

— Так… У меня по-другому записано. Святейший, может?

— Нет, блин, — раздражился я. — Светлейший.

Ещё бы не раздражиться — я сам пароль придумал и через Погуляева сообщил.

— Ладно. Вроде оно. Выходите на курс и ждите стыковки ко второму Лифту, третий уровень.

И мы ждали. И мы вышли на курс. И мы пошли на стыковку с местным лифтом — из-за малых размеров булыжника, скорее, напоминавшем мачту.

А база-то была большая. Огромная. С минимумом освещения и признаков жизнедеятельности. И на поверхности планетоида, и на мачтах валялась, висела куча кораблей — в основном, гражданских, ржавых, поломанных. Но десяток боевых истребителей и парочку корветов я всё-таки там обнаружил.

Серьёзные ребята, понял я. Если это «Бригада Отчужденцев», то ещё не поздно отвернуться, дать по газам, скинув с кормы гранату…

— Ну… это не правая рука Орды… — хмыкнула Октавия. — Скорее, её левая подмышка.

И я понял, что это за дрянь.

И выбрал курс на стыковку.

А когда люк шлюза открылся, когда все заняли свои места, держа бластеры наготове, мы поняли, что моя догадка полностью подтвердилась. Я вздохнул — не то с облегчением, не то с раздражением.

Потому что хрен редьки не слаще.

Пятёрка налысо бритых господ вышли из шлюза на нашу служебную палубу. И самый высокий, самый худой и стрёмный из них медленно прошагал, клацая магнитами ботинок, в самый центр холла. Огляделся, цыкнул зубом, достал из кобуры бластер-пистолет, крутанул вокруг пальца на скобе и вопросил:

— Ну, кто из вас тут имперский рыцарь? По кодексу Мастеров Никто капитан любого судна империи может пришвартоваться и ступить на нашу базу только при условии выигранной дуэли на бластерах. Вы готовы, рыцарь?