Трон галактики будет моим! Книга 4

Глава 11 Новый одаренный

Старик Крестовский тем временем изливал свою личную боль от непутевости наследника.

— После той дуэли Владимир как с резьбы сорвался! Ходит по дому, как привидение, пугает слуг. На днях подпалил свою комнату, идиот! Сидит за пиршественным столом как чертов зомби и рассказывает, сколько посуды разобьют слуги к концу праздника. И все сходится, я проверял! Сёстры от него в ужасе, мать плачет!

Так, стоп. Спонтанные пророчества, пирокинез, депрессия? Твою мать! Да он же действительно одаренный. Самопробужденный. Ого! Реально редкий случай!

А ведь я догадывался, что Система Наследования определила его как одаренного, но как-то забил. Таких одаренных, но не пробужденных, много бродит по галактике, и чаще всего их жизнь пройдет и окончится безо всяких чудес, важен сам факт пробуждения…

И, похоже, молодой Крестовский недавно свернул на эту дорогу без возврата. И он, скорее всего, погибнет без присмотра и руководства, сгубив попутно немало жизней.

— Я готов заплатить! — воскликнул старик Крестовский. — Мне тут по знакомству шепнули, сколько вам заплатил герцог-регент коварольский за обучение своей дочери. Я дам не меньше! Я барон Крестовский, черт возьми!

Гм. Деньги за обучение? Это аргумент. Деньги нам нужны. И что-то в этом есть, вырастить еще одного своего собственного одаренного. Такие ситуации уже встречались в истории Империи. Потенциальная мощь формирования одаренных может отбросить стратегическую тень до соседних звездных систем, если распорядиться ею правильно…

Видимо, эта слегка мечтательная задумчивость отразилась на моем лице.

— И я готов и в дальнейшем поддерживать вашу позицию в совете баронов своим голосом, — выдал добивающий аргумент Крестовский.

Хм. Ничего так, увесистый довесочек. Надо бы его осадить малость, а то он мне сейчас оммаж приносить начнет, а это сейчас совсем некстати…

— Дорогой барон, — вздохнул я. — Наша договоренность на ваш голос распространяется только на один отдельный случай, который ещё не настал. В остальном — вы свободны голосовать сообразно своим интересам и как подсказывает вам ваша совесть.

— Я уверен, вы никогда не принудите меня поступить против моей совести, — гордо отозвался Крестовский

Оптимист хренов. Как тебя раньше-то не сожрали…

— Хорошо, — заключил я. — Мне нравятся пункты вашего плана. — Что вы хотите взамен?

— Я хочу, чтобы мой род участвовал в ваших славных деяниях! — истово воскликнул Крестовский. — Я хочу защитить нашу планету. Мой род поднялся из первопоселенцев, другого дома у нас нет. И я хочу, чтобы Церберовы пали.

Нда, набрали Церберовы токсичной кармы. Ну, да поделом…

— Что-то еще? — подтолкнул я барона к продолжению.

— Ну, я уверен, вы не оставите мой род без подобающей ему награды, — несколько смущенно добавил Крестовский.

— Не оставлю, — согласно ответил я. — Ни без награды, ни без наказания. Вы должны это понимать. Идет война, жестокая война, на выживание человечества. И здесь, по крайней мере, на этой планете, в этой войне — я главный. Вы понимаете?

— Да, конечно, — отозвался барон.

И удивительное дело, я это видел, он действительно это понимал. Пожалуй, я не пожалею, если приму их в ряды моего флота.

А прошлые распри и недопонимания… Мало ли их бывает между родами уважаемых господ?

— Октавия, солнышко, — бросил я в пространство. — Приготовь-ка нам с бароном чаю и союзный договор, на основе того, что я заключал с Двенадцатью племенами.

— Готово, господин рыцарь, — ответила Октавия ровно через десять секунд, входя в кабинет с подносом плюшек и заварным чайником. — Договор у вас в памяти.

Ураган, а не помощница. Я переслал договор барону, пока Октавия изящно прогнув спину, наливала нам чай. На барона это действо произвело обычное ослепляющее впечатление.

— Ознакомьтесь, барон, с основополагающим документом нашего дальнейшего сотрудничества, — заметил я. — А ещё съешьте этих хрустящих булок, и выпейте чаю. Обязательно выпейте, не пожалеете. И, кстати, где ваш сын? Пришлите его ко мне как можно скорее, это важно.

— Так он уже здесь, — отозвался старый греховодник, приходя в сознание. — Меня в челноке дожидается!

— Это просто замечательно, барон. — улыбнулся я. — Да вы пейте чаёк, мы с вами тут надолго засели.

А сам решил — пока ты все статьи договора лично не подпишешь, отсюда у меня не выйдешь…

Через пять кило плюшек и семь литров чаю, мы, наконец, утрясли все нюансы, и он все подписал.

Неплохо неделя начинается, плодотворно. Пожалуй, мы даже сможем ускорить некоторые кораблестроительные программы, замедлившиеся из-за недостатка ресурсов. Род Крестовских оказался отличным приобретением.

Ну, и конечно с тем, что у нас появится новый ученик, ни у кого не должно было возникнуть никаких проблем.

Кроме одной.

— Что? — проорала Иоланта в слепой, глухой, но очень громкой ярости. — Да никогда в жизни! Только через мой труп!

О да, появление в наших стройных рядах Крестовского-младшего Иоланту просто подорвало!

— Вы не спросили меня! Вы ставите меня перед фактом! Я не согласна! — прорычала она хищно наклонившись над моим столом в кабинете.

— Не надо так орать, — утомленно попросил я.

— Я ещё не начинала орать, — яростно прошипела Иоланта. — Даже из себя ещё не вышла.

О, вот в это я целиком верю. Когда эта девочка выходит из себя, от накала чувств вблизи начинает асфальт плавиться.

— Даже если и так, — нехотя согласился я. — Ситуация не стоит такого выброса адреналина.

— Очевидно, вы совершенно не представляете, господин учитель, в какое неудобное положение вы меня ставите, — немного успокоившись заявила Иоланта. — У нас же вражда с этим, как его там!

— Все вопросы вы закрыли во время дуэли, — заявил я.

— А он мне лично не симпатичен, — процедила Иоланта. — Всё ещё.

— Это не имеет отношения к сути вопроса, — ответил я. — Вы учиться будете рядом, а не рассветы с закатами наблюдать.

— Вы просто вынуждаете меня, господин учитель. — упрямо процедила Иоланта. — Я же его зонтиком проткну, а потом внутри открою, вы меня знаете, господин учитель. Я не стану терпеть столь отвратительное соседство.

— Иоланта Сибилла Маргарита Евгения Милюсенда Цербская-Хитклифф Вторая, — строго заявил я. — Расстановки на шахматной доске иногда меняются. Крестовские нам теперь союзники, и нам всем придется немного привыкнуть к их неброскому местному очарованию. Понять и, возможно, немного простить.

— Немного? — нахмурилась ученица.

— Ну, самую малость, — поморщился я.

— Вот столечко? — Иоланта показала пальцами.

«Вот столечко» было исчезающе малым явлением. Практически за границей погрешности измерений.

— Ну, может самую малость побольше, — смиренно вздохнул я. — Хотя бы на пару миллиметров.

— Ладно, — скривилась Иоланта. — Только если встретит князя Потемкина, пусть не трогает его. Он мой.

Я некоторое время размышлял о том, следует ли мне организовать для светлейшего князя побег в отдаленный труднодоступный район пустыни на территории племен со сменой личности, но потом решил, что броненосец — натура твердая. И вообще, он уже большой мальчик, сам уж как-нибудь решит дипломатический казус со спортивным ковриком.

Вот так у меня и появился новый ученик. Впору студенческий кампус закладывать…

Сам Крестовский-младший был в непрекращающемся шоке от постигшего его несчастья, и я его, в принципе, понимал. Вот ты только что был наследником нехилого по местным меркам рода, жил как хотел, помыкал кем хотел… А вот ты уже ученик-новобранец, паж-оруженосец, с одними обязанностями без всяких прав, неизвестно где, и помыкают уже тобой. Встречают неласково, почестей не оказывают.

— Ну, здравствуй, Вова, — произнес я при нашей первой встрече, когда папа едва не пинком выкинул его из челнока с парой сумок и резво смылся за горизонт, пока никто из нас передумать не успел. — Добро пожаловать в имперский город Королёв.

Иоланта только закатила глаза стоя по стойке смирно за моим плечом.

— Это вы… — скривился молодой Крестовский, с явным отвращением на лице оглядев нас обоих.

— Это я, — согласился я с очевидным.

— Лучше пристрелите меня сразу, — выдал этот великовозрастный балбес.

Я смотрю, у них в семье все оптимисты.

— Даже не надейся, — усмехнулся я. — Так просто ты от нас не отделаешься.

Деньги, знаете ли, уплачены, цифра семизначная, раньше чем через полгода я тебя никому пристрелить не дам.

— Вы меня плохо знаете, — выпятил челюсть этот юный бунтарь.

— Вот, по-моему, лучше нас тебя точно никто не знает, — без улыбки, произнес я. — Мы те, кто держал твою жизнь в своих руках. И не удавили тебя.

— Не смогли, — презрительно, через губу выплюнул этот барчук.

— Дали тебе шанс, — поправил я его. — Не просри его.

— Вам просто повезло, — процедил несломленный Крестовский-младший. — Меня тогда дернуло десантным фалом!

Ага, а то я не слышал, как ты верещал, вырываясь из моего захвата.

— И тебе повезло, — бросил Крестовский в адрес скромно потопившей взор Иоланты.

— Ага, — усмехнулся я. — И так шесть раз подряд.

Кажется, столько раз она его проткнула?

Смотрю руки потирает там где Иоланта их продырявила. Помнят, ручки то!

— Моя цель не помыкать тобой и не унижать тебя, — сообщил я ему. — Я обещал твоему отцу помочь с твоими проблемами последних дней. Ты понимаешь, о чем я. Я знаю, что происходит.

— И что происходит? — угрюмо поинтересовался этот мальчик-переросток, половозрелый ребенок без тормозов.

— Энергия Большого взрыва реализовалась в тебе, — ответил я. — Так бывает, когда неинициированный одаренный сталкивается с адептом. У меня было в прошлом нечто похожее. Я знаю, как совладать с этой энергией, как оградить окружающих от её разрушительного воздействия, как подчинить её себе.

— Я… адепт? — хмуро поинтересовался Крестовский-младший.

А не слишком-то он рад этой новости. Ну, впрочем, учитывая побочные эффекты пробуждения, новость не воодушевляющая, это так.

— Пока нет, — ответил я. — Ты не адепт. Но сможешь им стать, если приложишь усилия, сумеешь соблюдать дисциплину и не будешь терять эту цель из виду.

— Вы не сможете быть моим учителем, — покачал головой Крестовский-младший. — Мой истинный духовный наставник — принц Александр, великий адмирал, герой Первопрестольной! Я живу его принципами. Я чту его память. Вы никогда не сможете занять его место.

И снова — как тяжело было мне не заржать!

— Да ты что… — мило улыбаясь, произнес я. — Ну, я уж как-нибудь эту неприятность переживу. К тому же, по секрету скажу тебе, мы с ним являемся дальними родственниками со стороны моей бабушки. Я дал обещание твоему отцу позаботиться о тебе. И я это сделаю, как бы ты к этому не относился.

— Может быть, — угрюмо произнес Крестовский, после некоторого молчания. — Мы сможем сотрудничать, если более не будет от того урона моей чести. Я смогу это выдержать. Ради семьи.

Я тепло улыбнулся Крестовскому:

— Значит, мы сработаемся.

Иоланта снова безмолвно закатила глаза. Она в этот договор не верила. Да и я, признаться, тоже, ну да, что уж теперь. Обратного хода я не дам. Условия обозначены, планы намечены, пора отрабатывать мой учительский гонорар.

Вот не думал, что на старости лет займусь воспитанием малолетних разрушителей мироздания.

Занятия я начал в тот же день, чтобы не терять настроя. Авось стерпится-слюбиться, втянется-понравится и прочий такой садо-мазохизм…

Сначала я показал Крестовскому-младшему, как сбрасывать спонтанно прилившую к нему энергию обратно во вселенную. Энергии бывает не только мало, но и слишком много, мне ли пережившему воронку выгорания не знать? Ему сильно после этого полегчало. Неконтролируемые эпифеномены вокруг него сошли на нет, он воспрял духом выбравшись из липких тенет затяжной энерго-депрессии. Кажется, тут он убедился, что от наших уроков лично для него есть толк. Идиотом он не был. Потакающим себе, маменькиным сынком, не привыкшим к затяжным испытаниям, и не имеющим оснований планировать свои действия дальше чем на один шаг, да. Но не идиотом.

Я на таких еще в Академии насмотрелся, провинциальные дворянчики без кругозора и мотивации его расширять. Потом из них получали, малость пообтесав, неплохих младших флотских офицеров. Значит и я могу пойти этим путем.

Мы еще сделаем из тебя приличного человека! Офицера и гражданина, так сказать.

Поначалу я старался к новому ученику спиной не поворачиваться, и Иоланте то же самое порекомендовал. И держал наготове Макса в полном штурмовом вооружении в соседнем помещении. Просто на всякий случай. И нет, мне не стыдно. Это не паранойя — чистейшая, трезвейшая предусмотрительность. Ведь таким и должен быть учитель?

Но уже очень скоро я убедился, что ученик готов учиться, и молчаливое соперничество с Иолантой, стартовавшее с первого же дня у нас, тут сыграло свою роль.

Крестовский не мог себе позволить, не хотел, даже не допускал мысли, что уступит этой девчонке ещё раз.

И он вкалывал, как на выпускных экзаменах, себя не жалея.

Он, конечно сорвется. И откат будет, и переоценка или даже обесценивание этих трудов, но это потом, и я с этим справлюсь, не первый день делаю из новобранцев солдат.

Вот что мне было реально интересно, это как Система отреагирует на его существование.

В Академии меня нашел, тестировал и ввел в Систему тутор-адепт, специально приставленный к высшему учебному имперскому зведению. Иоланту нашли в её Институте благородных девиц, где она отучилась год и уже не вернулась с каникул, потому что гибель мамы, папа в истерике, короче — не до того.

Но в Системе она уже была. А как быть с младшим Крестовским? Возможно, я, как адепт высокого уровня, мог бы ввести его, но такого функционала Система мне не открывала, и описаний в статьях помощи на эту тему никаких не было. Возможно, мое положение в нижней сотне этому препятствует, а выше такая возможность появляется.

В общем, я пока не давал ему формальных техник, опасаясь конфликта с Системой, пока просто развивая его энергетическое тело. Ну, и давая курс, целиком слизанный с курса Академии.

Дома он чему-то учился, но и только. Сначала он было упирался, но когда я обоснованно заметил, что обожаемый им принц Александр сам учился ровно по этой программе, тут же собрался и начал обгрызать сей гранитный камень знания по периметру.

Учились мы иногда на улице, но чаще — в специально выделенной аудитории нашего мавританского дворца. Макс на учебные часы придумал ставить у дверей часового из космодромной охраны, над которой он немного шефствовал, и нас не тревожили. Также он лично во всеоружии охранял подходы к нам во время ежедневной медитации на краю космодрома, там, где дальше до гор у горизонта уходила Великая Рыжая пустыня. Крестовскому, конечно, нечего было противопоставить опыту и изяществу Иоланты на поле медитации, но он и тут старался.

Поселил я Крестовского отдельно, подальше от Иоланты, в казарме что мы построили для космодромного охранения. Там же он и питался с другими недавно нанятыми младшими офицерами и не жаловался. А чего жаловаться? Кормят у нас не хуже, чем в лучших домах Западной и Восточной Герберы.

Ну, ладно. Не в домах. Не хуже, чем в лучших столовых.

Никаких таких пажеских занятий я для него не придумал, в этом качестве Октавия меня устраивала в полной мере. Но я решил, что использую его в качестве оруженосца, будет стоять у меня за спиной на нескольких маленьких городских приемах, что мы планировали устроить для Ассамблеи Восточной Герберы, коварно совместив их с активным набором персонала в наши флотские и городские структуры.

Короче, Крестовский-младший как-то вжился в наше общество, учился, трудился и не жужжал.

А потом прилетел дедушка.

Не мой дедушка, конечно.

Внезапно, Дашин.

Выскочил, как чертик из табакерки.

Сначала, дня так за три, запаниковал Семеныч. Да так запаниковал, как еще не бывало, даже я это заметил. Но объяснений я не получил. Семеныч просто заперся в своей коммуникационной башне и носу оттуда не показывал. Даша ходила черезчур довольная, даже для её обычного уровня искрящего позитива.

Я наблюдая сии недобрые признаки, внутренне приготовился к худшему, и не прогадал.

— Ну, и каков твой дедушка? — осторожно поинтересовался я.

— О… Он такой классный! — расплылась она в улыбке. — Тебе он точно понравится.

Да уж! Сей непоседливый дедуля, внезапно нагрянув, от души раздал всем сестрам по серьгам.

Было больно, но досталось всем!