Трон галактики будет моим! Книга 4

Глава 18 Теплые семейные отношения

Итак, я успел переспать с тётей на приеме, устроенном племянницей. Да, неудобно может получиться. Тянет, как минимум, на семейный скандал.

— Тётя Епифания? — настороженно произнесла Иоланта приближаясь к нам. — Что ты здесь делаешь?

— Тебя ищу, солнце моё, — лучезарно улыбаясь, соврала моя обожаемая мистресс.

Ай-ай, так нагло врать ребенку прямо в глаза.

Иоланта перевела взгляд на меня, на руку тетушки Епифании у меня на сгибе локтя, прищурилась:

— Ты здесь на работе, тётя?

— Ну, что ты, солнышко! — веселая тётя Епифания, не изменяла себе. — Я здесь, чтобы помочь тебе.

А ведь я ничего Иоланте о прибытии Сирот Войны не говорил, вроде как не хотел отвлекать от учебного процесса, да и какой толк напрягать ученицу тем, что от нее не зависит. А оно вон как обернулось…

Иоланта прищурилась, внимательно наблюдая за тётей. Потом не меняясь в лице протянула руки навстречу тётушке, и они наконец обнялись.

— Нам нужно поговорить, — сказала Иоланта, глядя на меня. — Без лишних ушей.

— Конечно, дорогая, — растроганно отозвалась тётушка Епифания.

Я едва заметно кивнул. Понял, мол. Держим морду кирпичом и играем наш спектакль дальше.

Иоланта настороже, и тоже не доверяет своей дражайшей тётушке. Имеет, значит, основания. Если Иоланта кого-то опасается — у неё всегда есть для этого основания. Умный ребёнок, как не крути.

— Пойдемте, — произнесла Иоланта. — У меня здесь есть кабинет. Молодые люди пусть подождут нас здесь. Позаботьтесь о них.

Иоланта щелкнула пальцами, и у каждого Сироты за спиной тут же образовалась услужливая, настороженная, готовая ко всему горничная. Крестовскому тоже своя досталась. И было совершенно ясно, что эти девушки костьми лягут, всё сделают, чтобы, если что, эти молодые люди тут все и остались.

— А вас, господин учитель, — проговорила Иоланта, — Я прошу пройти с нами.

Развернулась и пошла через веселую толпу, которую бросились раздвигать перед ней пара её горничных.

— После вас, — усмехнулся я. — Тётушка Епифания.

— О, вот только ты не начинай! — Епифания в раздражении закатила глаза и пошла следом за племянницей.

Всё-таки она ей действительно племянница…

Интересно, насколько это обстоятельство всё осложнит?

— Меня от этих её горничных просто в дрожь бросает, — пробормотала Епифания.

— А по-моему — очень приятные, мотивированные девушки, — улыбнулся я.

— Вот-вот…

Горничные следовали за нами грамотно отделяя нас от толпы.

— Давно вы здесь, тётушка? — спросила Иоланта не оборачиваясь, широко шагая по красной дорожке.

— Да буквально только что с корабля, — весело отозвалась Епифания — И сразу к тебе!

Хо-хо. Продолжает врать. Эта тётушка вообще когда-нибудь говорит правду? Или только по мелочам? Не очень то у них искренние отношения. Если вообще искренние. И если это можно назвать отношениями.

— Так значит этот брутальный красавчик — твой учитель? — сверкнула пламенным взглядом в мою сторону тетушка Епифания.

— Да, именно — мой личный учитель, — небрежно отозвалась Иоланта. — Вы в этот раз хоть познакомились сначала, или как обычно?

Я ослепительно улыбнулся смущенно потупившейся Епифании.

— И чему же ты учишь мою племянницу? — ответила она мне не менее ослепительной, насквозь фальшивой улыбкой.

— Да всякому, — пожал я плечами. — Мало ли что в жизни может пригодится.

— Подготовка к выживанию в агрессивных условиях высшего общества, — не оборачиваясь, бросила Иоланта. — Тут на планете появилось небольшое закрытое учебное заведение, чисто для своих, ну, вы знаете, тётушка. Спортивная подготовка в условиях максимально приближенных к боевым, личная экономика и мотивация, экспресс допросы под прикрытием светской болтовни и тому подобные дисциплины.

— Ну надо же, какое полезное заведение, — воскликнула Епифания, подмигнув мне. — Я бы и сама чему-то в таком бы поучилась. Как называется?

— Что? — спросила Иоланта.

— Учебное заведение ваше, как называется? — прищурилась Епифания.

А и правда, как? Никогда об этом не задумывался. Не Гриффиндор же, простите Оба.

Нда. Теперь она все об этом несуществующем заведении раскопает.

— Главное правило нашего закрытого учебного заведения, — произнес я. — Никогда не говорить о нашем закрытом учебном заведении.

— А какое второе правило? — усмехнулась тетушка Епифания. — Если есть первое, значит есть и второе?

— Конечно есть, — с готовностью согласился я. — Второе правило гласит: «Никогда и ничего не говорить о нашем закрытом учебном заведении». Или — смотри первое правило.

Епифания только захохотала в ответ.

— А у вас там все учителя такие душки? — спросила она у Иоланты.

Иоланта мрачно посмотрела в мою сторону и угрюмо произнесла:

— На сто процентов.

Наконец, мы вошли в кабинет Иоланты, где она заняла место в огромном кресле под гербом дома Коварол, во главе массивного длинного стола, а нас с Епифанией усадили друг напротив друга.

Где-то я такую модель стола уже видел. Вот точно видел. Ах да! Это у меня же в кабинете такой же.

— А это у вас там дресс-код такой, — заметила Епифания поболтав пальцем в воздухе. — Одеваться столь легкомысленно и вызывающе?

— Это выходная форма одежды, — пожала плечами Иоланта, скрестив пальцы в черном маникюре.

— Сама одеваешь своих учителей? Одобряю, — с полным пониманием покивала Епифания. — Такие вещи нужно держать под личным контролем, не у всех есть врожденный вкус. Я вот свою команду обшиваю и одеваю собственными силами, у лучших портных. Сирота должен блистать, иначе какого из него сирота?

Ну а как же, бедные-бедные сиротки…

— Ну, что ж, — проговорила Иоланта отпустив всех горничных. — Теперь, когда нас точно никто не подслушает, можем поговорить узким кругом. По-домашнему.

И холодно улыбнулась родной тётке.

Вот такой властной, практичной и до безумия эффективной женщиной, возможно, была и мать Иоланты. Становилось понятно, откуда у юной эрцгерцогини такие железные принципы, любовь к порядку и тотальный контроль над всем, включая гардероб преподавателей.

Епифания была, очевидно, в этой семье изгоем. Слишком весёлая и открытая. И врать не умеет. Младшая дочь — не наследница, а может даже и бастард, хотя не комплексует по этому поводу совсем. Наверное поэтому она и нашла свое место среди Сирот. И, кажется, я понимаю теперь, как Сироты попали на ту войну у Коварола, где погибла мать Иоланты.

— Так зачем ты здесь, тётушка? — проговорила Иоланта.

И похоже о том, что случилось у Коварола я знаю не все.

— У нашей военной корпорации интересы в этом секторе, — произнесла Епифания, задумчиво разглядывая свои неокрашенные хотя и аккуратные ногти.

— Ах, всё-таки интересы, — с небрежно неприкрытым сарказмом произнесла Иоланта.

— Моя работа в том и состоит, чтобы их отстаивать, — ответила Епифания уже без следа улыбки.

Вот тут я уже подобрался. Такой я её ещё не видел.

— Неужели здесь нашлось что-то такое ещё не разграбленное, что вашей шайке проходимцев показалось удобным для разграбления? — любезно поинтересовалась Иоланта.

— В этот раз наниматель платит за всё, не создавая неоплатных долгов, — ровно ответила Епифания.

Ага, вот оно как у них там сложилось. Ну, ситуация типичная для тех, кто имеет дело с Сиротами. Сиротам всегда платят, так или иначе, рано или поздно. Или они заплатят себе сами.

— Здесь вам ничего не достанется, — процедила Иоланта сквозь зубы. — Я позабочусь об этом.

— Лучше не становись между мной и моим гонораром, — всё также спокойно, но уже без тени веселья сообщила Епифания. — Не стоит, солнышко. Жизнь я так или иначе тебе спасу, но от боли потерь оградить тебя никто не сможет. Тебе стоит привыкнуть к этой мысли.

Вот сейчас Иоланту-то и разорвет надвое. Я приготовился встать между ними, даже если для этого придется на стол залезть.

Но Иоланта не взрывалась. Молчала стиснув зубы, глядя на тётушку яростным взглядом над замком сцепленных рук. Молодец, держится.

— Учитывая то, что мне уже известно, — произнесла Епифания. — Я рекомендовала бы вашему секретному учебному заведению по-быстрому собрать учебники и убираться в места подальше и поспокойнее.

— А вот это вряд ли, — задумчиво произнес я.

Епифания мрачно зыркнула на меня и пожала плечами:

— Со дня на день местные бароны сцепятся не на жизнь, а на смерть за единственный выход с этой планеты. А потом придет Орда и сожрет всё, что не догорело. Вы оба мне симпатичны, поэтому заверяю, на моих кораблях найдется для вас место. Но чем дольше вы остаетесь на Гербере — тем больше рискуете. Лучше бы вам одуматься вовремя и разобраться со всем, что вас тут удерживает и отряхнуть прах этой планеты со своих ног. Есть другие и планеты. И другие секретные учебные заведения.

Тут Епифания усмехнулась.

А Иоланта вдруг убрала руки от лица, и спокойно глядя в лицо тётушки, произнесла:

— Ничего не изменилось. Столько лет прошло, а всё осталось как было.

— Ты о чем? — нахмурилась Епифания.

— Я все о том же, — поморщилась Иоланта. — Здесь люди кладут жизни, сражаясь за человечество! За всё человечество, где бы они ни было. Погибают каждый день. Жертвуют всем каждый день. А падальщики вроде тебя, тётя, рвут из них, ещё живых, куски плоти, чтобы насытить свою гнилую, дурно пахнущую ненасытную утробу. Ты тварь, тетя Епифания, и я не желаю иметь с тобой ничего общего.

— Я не собираюсь выслушивать оскорбления от несовершеннолетнего ребенка, — процедила Епифания, встав из кресла.

— Ты жива только потому, что мама умерла, — проговорила Иоланта. — Уходи. Не возвращайся никогда. Или я тебя убью.

Епифания мрачно смотрела на Иоланту. Потом развернулась и ушла из кабинета.

Мда. Высокая мода, высокие отношения.

— Пойду присмотрю, чтобы она не разнесла твой магазинчик на прощание, — произнес я, поднимаясь из своего кресла.

— Спасибо, — проговорила Иоланта.

Слезы бежали по ее щекам.

Ладно, пойду я, пусть прорыдается в одиночестве, пока никто не видит. Другого случая у неё уже может и не быть. А вообще — молодец. Давно я не видел её плачущей.

Епифанию я догнать не успел.

Когда я вернулся в зал, Епифанию уже отвели в сторону её мрачные сверх всякой меры офицеры и что-от быстро и настойчиво докладывали. Вижу, Епифания не сразу им поверила, оглянулась на меня круглыми глазами, потом долго и внимательно слушала их аргументы.

Так блин. Вот похоже, я и спалился.

Наконец Епифания оставила своих стукачей, точнее, полевых сборщиков информации из открытых источников и решительным шагом приблизилась ко мне.

— Так это ты? — произнесла она, внимательно глядя мне в глаза. — Имперский рыцарь Иванов?

Я не стал отрицать очевидное:

— Это я.

Епифания поморщилась, словно от резкой внезапной боли, процедила сквозь стиснутые зубы:

— Ну и скользкая же ты сволочь.

И ушла. Вообще ушла, прочь из бутика. Даже с племянницей не попрощалась. А я думал, что она мне на прощание по морде даст, вот получилось бы неудобно.

Хотя желающие поступится за поруганную командирскую честь нашлись и так. Аж трое разом.

Миньоны-разведчики Епифании маршевым шагом приблизились ко мне и самый молодой из них бросил мне в лицо с пафосом неофита:

— Мы вызываем вас сударь.

О как.

— Серьезно? — я нахмурился. — А вы разом собираетесь со мной драться, или в очередь встанете?

— Это как вам будет угодно, сударь, — поклонился мне молодой, без тени смущения на челе.

Я задумался глядя на этих горячих парней. Вот же красавцы, трое на одного. Впрочем меня не смущало такое соотношение. Просто в уме моем забрезжила идея столь же рискованная, сколь и ослепительная.

— Я не удивлен, господа, — скорбно произнес я. — Нет, я нисколько не удивлен. Ваша репутация следует перед вами. И, конечно, я бы не отказал себе в удовольствии надрать вам задницы разом или по очереди, это уж как вам было бы угодно, господа. Но как суверен — а я барон одной из планетарных провинций, полагаю ниже своего достоинства принимать вызовы от бродячей шушеры вроде вас, господа. Ничего личного, чистый феодализм, прочная иерархическая пирамида. Я тоже не свободен в своих проявлениях, и у меня есть обязательства. Но!

Я сделал выразительную паузу. И продолжил.

— Есть у нас одна возможность, которую я как вызываемая сторона имеющая право выбрать оружие, не могу вам не предложить. Только это уже будет не нашим личным делом.

— О чем это вы? — хмуро спросил коренастый Сирота.

— Мы можем рассмотреть ваш картель, как ответ на оскорбление одного суверена другим, — любезно пояснил я. — По-вашему, я нанес оскорбление действием высокопоставленному офицеру вашей военной корпорации? Ведь так?

— Ну, можно сказать и так, — неохотно согласился коренастый.

— А значит, я нанес оскорбление всей вашей корпорации? — я тонко улыбнулся еще раз.

Улыбайтесь шире, это всех бесит.

Сироты переглянулись.

— Это совершенно точно так! — выпалил молодой Сирота.

Молодчина какой!

— Значит, мы можем подвести итог этой познавательной юридической дискуссии, — улыбнулся я. — Как суверен, ваша корпорация должна ответить на условия картеля в адрес другого суверена, то есть меня, барона Центрально-Герберского.

— Вероятно так, — пробормотал коренастый.

Ага, почувствовала сволочь, что события идут в каком-то непредусмотренном направлении.

— В таком случае, я готов ответить на ваш коллективный картель, — с удовлетворением подытожил я. — И готов защитить свою баронскую честь в поединке вымпелов.

— Чего? — озадаченно спросил молодой. Коренастый на это страдальчески поморщился. Он, видимо знал, о чем идет речь.

— Дуэльное уложение Первой Империи, господа, — улыбнулся я. — Не отмененное, а потому действующее по сей день. Вызов суверена сувереном может быть удовлетворен поединком одноранговых кораблей под их командованием.

— Вы имеете в виду… — медленно проговорил молодой.

— Я имею в виду, что у меня на орбите есть подходящий корабль, средний крейсер, вы все его видели, — я показал пальцем в потолок. — И вы получите полное удовлетворение своих оскорбленных чувств, явившись по указанным координатам к утвержденному времени, все втроем, разом или по очереди, на ваших кораблях. «Атропос», «Клото» и «Лахезис», кажется? Решим вашу судьбу в честном поединке.

— Это какая-то чушь, — проговорил коренастый, все еще надеясь обратить уже необратимое.

Чёрта с два у него получится.

— Как скажете, сударь, как скажете, — пожал я плечами. — Вы пока идите, господа, подумайте над моим предложением. Но, как суверен, я готов предложить вам альтернативу и в любой момент исчерпать конфликт, приняв ваше коллективное извинение. Ну, вы понимаете, не только вас троих лично, а всей вашей корпорации — в целом. Публично, естественно. От каждого входящего в корпорацию. До последнего человека.

А вот эта стрела похоже достигла цели. Вон как надулись все трое. Извинятся за их художества корпорация в целом не станет, а значит они теперь упруться.

— Мы ждем вашего картеля с условиями дуэли вымпелов, — надменно ответил коренастый.

Развернулся на каблуках и пошел к выходу. Молодой, вздернув нос, зашагал следом. Оставшийся третий, уже не молодой Сирота, посмотрел на меня внимательным взором, прикоснулся двумя пальцами к эмалевому щиту корпорации на своем берете и откланялся. Отсалютовал, так сказать, напоследок.

Ну, что ж, похоже, день прошёл не зря, и я-таки выловил свою большую рыбину из этой мутной водицы. А я все ломал голову, как мне разделить силы противников, чтобы раздолбать их по частям. И вот — они сами преподносят мне на блюде половину своего флота для образцовой порки.

Вы теперь только дайте приблизиться к ним на дистанцию выстрела, а уж я постараюсь уделать их, как бог черепаху.

Лишь бы не сорвались.