Трон галактики будет моим! Книга 4

Глава 23 Из последних сил

Ну, вот. Похоже, мы и допрыгались.

Сейчас «Лахезис» нас и разнесет.

В это мгновение очнулся Евгений, загудели его двигатели, он сам заворчал нечто невнятное.

— Женя! Очнись! — выкрикнул я. — Женя!

«Принц Евгений» не слышит. Перезагрузка систем ещё не завершилась. Крейсер, дестабилизированный взрывами вражеских торпед — обычных и магнито-ионных, медленно вращается сразу по трем осям навстречу противнику. И открывает ему для решительного удара слабозащищенные магистрали двигательных выхлопов маршевых…

Вот сейчас он нас прямо туда и отправит из главного калибра на все деньги, болельщики — плачьте. А тёте Епифании скажет, что это нелепая случайность, на любой войне бывает, и вообще это они всё сами…

Да вот щаз! Я злобно оскалился:

— Ключ на старт, — это безусловная команда, при прямом управлении участие высокоуровневого корабельного сознания не требуется. — Зажигание!

Двигатели взревели, пропуская через себя поданную массу разогретую до температур внутри звездного вещества. Видать, Дашин дедушка реально от души вложился в разгон нашего двигателя. Выхлоп долбанул впечатляющий, бело-голубой интенсивности, сто километровой длины, и угодил прямо в «Лахезис»!

Её лобовые щиты тут же сдуло, с половиной активной брони вместе. Вражеский крейсер бросился в сторону, потеряв ещё часть бортовой обшивки, получив совокупные повреждения сравнимые с эффектом от близкого взрыва термоядерной боеголовки. От души отхватил! Но выбрался.

Нам этот впечатляющий удар даже засчитали. Итого сорок одно наше попадание, против их шестнадцати в нас!

Девять! Всего девять выстрелов, чтобы его добить!

— Женя! — заорал я. — Женя! Очнись, блин! Уходит! Уходит же.

— Фу-у-у-х-х, — отозвался вдруг вернувшийся в эфир «Принц Евгений». — Что я пропустил?

— Ты сейчас мой удар ногой по стойке с мозговым кластером пропустишь! — выкрикнул я. — Добивай гаденыша! Девять попаданий! Давай, пошел.

— Вас понял, — деловито отозвался Евгений, навел на отползаюшую в сторону «Лахезис» успешно перезаряженные кинетические пулеметы и один за другим в полной тишине всаживая в очерченный в боевом интерфейсе дозволенный сектор три коротких очереди по три тяжелых шарика.

Один-два-три!

Один-два-три!

Один-два-три!

Телескоп показал яркие вспышки на корпусе закопченной «Лахезис» и выброс мелких обломков.

Победа? Ну? Победа?

Да! Пришло оповещение! Два-один в пользу сборной Герберы по пулемётному сумо! Мы затащили этот раунд!

— Да! Да дети мои! — внезапно вернулась к жизни прерванная взрывами трансляция великого герберского подпольного тотализатора. — Вы видели это⁈ Вы это видели⁈ Вот апофеоз герберского духа! Вы видели это! Запомните и передайте внукам! Истинный герберец бросится на вас даже из полузарытой могилы и загрызет насмерть. Просто пристрелить его не достаточно! Какой день! Какой день! Истинно говорю вам, этот день войдет в историю! Что? Что это такое ты мне суешь под нос? Моя ставка выиграла? Да конечно она выиграла, а как иначе то? Убери! Убери это от меня, свои никчемные деньги! Такой день сегодня! Такой день!

Кажется, он там с ума сковырнулся от избытка верноподданических чувств.

Знал бы он, какой меркантильный договорнячок стоит за событиями, вызвавшими у него столь интенсивный прилив искренних чувств.

Впрочем, учитывая тотализатор — меркантильными тут были весьма многие.

— Мы, что ли, победили, Саша?

А вот и мой второй пилот, очнулась, наконец.

— Да, Даша, — улыбнулся я ей. — Мы победили.

Я протянул руку, пожал дашино плечо и спросил:

— Ты как? Можешь продолжать?

— Да, — бледно улыбнулась Даша. — Конечно, Саша. Конечно могу.

— Ладно, — улыбнулся я.

Медсистема сигналила, что она чувствует себя хуже, чем показывает. Потому я и спросил. Не мог не спросить. Если бы она отказалась, я бы её высадил и продолжал бы уже без неё.

Но она осталась.

— Ильюха⁈ — крикнул я. — Ты там как? Вижу, что живой! А самочувствие?

— Более или менее, — медленно отозвался Илья. — Еле выгребли.

— Это да, — пробормотал я, оценивая масштаб повреждений.

Расковыряли нас знатно. Хотя всего суммарно шестнадцать попаданий в разрешенные сектора и куча поражений в неучитываемых, но куда более важных.

Система жизнеобеспечения фонила во все стороны, и если бы не вклад Василия Гавриловича — уже давно сказала бы нам прости-прощай и помахала ручкой. Топовый реактор работает на повышенных оборотах, второй не додает мощности. Щиты восстановились, плотно накачанные энергией, но вот бронеплиты под ними сместились, и такое поправить можно только путем капитального ремонта в доке.

Блин. Дороговато мне обходится это народное развлечение. Ну, если после такой пиар-акции на мои вербовочные пункты не выстроятся бесконечные очереди герберцев, желающих записаться в новобранцы — я даже не знаю. Эту планету тогда ничто не спасет.

Ещё пришел запрос со стороны Сирот, готовы ли мы продолжать? Типа, рыцарский жест сделали, вошли в наше тяжелое положение. Или тетя Епифания заставила. А такое высокомерное отношение к противнику, оказывается, меня изрядно бесит! Я подозревал, конечно, когда сам поступал так с другими, но вот прям роль жертвы снисхождения мне давненько не доставалась.

Сами понимаете, я обычно с порога ногой в морду и сразу долой с копыт, снисходительнее некуда. А тут же условились беречь здоровье дорогих партнеров по опасной забаве, и это несколько ограничивает мой ассортимент смертоносности.

Нда. Но, если продолжать в том же духе, так Евгения развалят окончательно. И я разменяю один крейсер на три, но останусь вообще без кораблей в итоге. Образцовая Пиррова победа получится. Победа с ярким послевкусием тщетности. А нам такие победы ни к чему. Они нам противопоказаны. Так что третьего оппонента, Святослава, сына Эдмунда, надо вырубать быстро, точно и эффективно. Чтобы даже квакнуть не успел.

Даша совсем пришла в себя и занялась текущим ремонтом, отправила ремонтных блох, бортовых киберов латать разорванные магистрали или тянуть новые, заделывать течи. Илья дозаряжал кассеты и снаряжал пушечные погребки. Две пушки оживить не удалось, взрывами торпед их помяло до полной нефункциональности.

Но, мы еще потягаемся. Эта лошадка ещё способна выбить все зубы неосторожному шакалу.

Астробуи озарились светом, и в середине образованного ими шара вспыхнула и нарисовалась новая. Третья девушка, удивительно похожая на Епифанию, в сотню километров высотой. Она яростно провела отмашку стартовым флагом и исчезла.

Начали. Последняя сходка.

Старший Сирота, седой Святослав, сын Эдмунда — капитан флотилии, повел «Атропос» в бой.

В последний, решительный бой.

Блин, дожить бы до его конца. Чувствую, тут мы хлебнём от души, хотя бы потому, что у нас уже минус шестнадцать попаданий от пятидесяти. А ребятки на «Атропос» свеженькие, ещё не надкушенные.

Входящий вызов. От Сирот. Вы серьёзно? В такой момент?

— Кто там⁈ — выпалил я.

— Это я, господин имперский рыцарь, — ответил Святослав, сын Эдмунда.

— Чем обязан, сударь? — нахмурился я.

— Хотел выразить вам моё полнейшее почтение, прежде чем мы начнем, — произнес Эдмунд.

— Я тронут, — бросил я. — Что-то ещё?

— Возможно, вам и вашему экипажу требуется чуть более длинная пауза перед схваткой? — учтиво поинтересовался старший Сирота. — Мы вступаем в бой свежими, и я полагаю, будет честно дать вам возможность для восстановления сил.

— Делайте свое дело, — бросил я. — А я справлюсь со своим.

— Как пожелаете, господин рыцарь, — вежливо отозвался Святослав Эдмундович. — В таком случае — я приступаю.

— Будьте так любезны, — усмехнулся я и отключился.

Через секунду «Атропос» вошла внутрь шара и атаковала нас через десять секунд после того, как в Шар Беззакония вошли мы.

Если предыдущая парочка сиротских товарищей показалась нам нелегкой и где-то даже невыносимой, то это выступление едва с ходу не закончилось проносом в одну калитку. Нашу калитку.

Седоусый Святослав устроил нам комбинированную атаку со смещением. Это когда потоки боеприпасов из оружия разного рода идут потоком сменяя друг друга в рваном ритме, и с разных направлений из-за хитрой петляющей смены траектории «Атропос», путая сенсоры, смущая анализаторы, истощая наши щиты, перегружая противоракетную оборону,

Бдыщ! Пропустили прилет. Бдыщ! Ещё один! Да что это такое!

— А блин! — пробормотал Евгений. Чуствительно его пронимало.

Ладно, вот он, видимо, и настал момент играть грязно.

Я установил Силовой Кокон, синхронизировав его с центром масс корабля. Кокон перекрыл две самые крупные зоны поражения с одной стороны корабля и с другой. Но кокон сферический, а корабль — нет. Изрядная часть корабля оставалась вне кокона, и по ней продолжало прилетать. Видать, Святослав быстро уловил, что эти части цели остались ему доступны, и сосредоточился на них.

Мы маневрировали, уклонялись, ускорялись, стряхивали себя полосы огня, но они прилипали к нам снова. Пробитие! Еще пробитие! Уже двадцать попаданий за командой Сирот.

Этак если дальше пойдет, они нас скоро и уделают! Долго держать кокон такого размера я не смогу. Стряхнуть их не удавалось. Накидать в ответ тоже — они успевали раньше.

Значит, пришло время крайних решений.

— Держите их на расстоянии, — приказал я, отстегиваясь от пилотского кресла и очень рискуя при этом. Вот стеганёт нас сейчас очередью, собьет гравитационный вектор, и полечу я по отсеку, собирая все острые углы хрустящими костями.

— Саша! — крикнула Даша, — Ты куда⁈

— Я пошел на корпус, — крикнул я, раскрывая контейнер, закрепленный в корме и спешно влезая в доспехи спрятанные внутри.

— Зачем? — воскликнула она.

— Пришла пора взять решение проблемы в собственные руки, — пробормотал я, включая питание и считывая сигналы индикации.

Всё в норме или удовлетворительно. Погнали.

Я выпрыгнул из контейнера и зашагал к шлюзу.

— Евгений! Выпускай меня, — бескомпромиссно скомандовал я.

Евгений даже пикнуть не посмел, открыть мне двери и закрыл их сразу за мной.

Я на корпусе. Огромный диск Герберы на полнеба вращается передо мной. Лучше туда не смотреть, а то в момент укачает. Мне надо на нос, там нам приходится хуже всего.

Пока я добираося на нос, мы получили в него ещё два попадания. Потом ещё два, пока я искал, где пристегнуться понадежнее. Двадцать четыре! Считай, половину жизни с нас снял, а мы его даже раз ещё не задели. Если кто и знал, как применять в бою корабли проекта «Василиск», так это Святослав Эдмундович. Он реально уделывал, нас как стоячих.

Ну всё, я уже добрался, папа дома, он поможет!

Я начал ловить прилеты на микрощиты создаваемые на пути летящих трасс, и Святослав быстро уловил закономерность. Тут же изменил схему атаки, перенаправив усилия на нашу кормовую полусферу.

Прилет! Ещё прилет! Да чтоб тебя разорвало!

— Прижимайте его! — прорычал я, перебираясь на корму по бешено вращающемся корпусу. Было абсолютно тихо, но через подошвы в доспех добегали волны. Евгений стонал под тяжелыми ударами.

Сейчас, дружище, потерпи. Сейчас я тебе помогу…

Корабли вращались друг против друга, едва не задевая стену буев, но каждый раз уворачиваясь. Мы нажимали. Они уклонялись. Четко, быстро, идеально.

Мы теряли очки. Тридцать! Уже тридцать попаданий! А у него ни одного! Сука!

Да уж, что-то мы в этот раз как-то долго запрягаем. Пора бы и ехать уже! Эй, алле! Нам бы и шашечки, и ехать! Непрозапрягаться бы.

Одно за другим они выбивали нам орудия.

Десять орудий, десять засчитанных попаданий. Итого — минус сорок по нам, против нуля попаданий с нашей стороны.

А теперь вообще никаких шансов нанести удар. Нечем!

Мы че, реально проигрываем?

Мне хотелось просто всех убить.

А Святослав продолжал обрабатывать нас с кормы. Вряд ли он видел меня на поверхности корабля, но уловил, с какой стороны его снаряды не долетают до корпуса — с той стороны, на которой я! И ушел на ту сторону, где меня не было, и где он мог делать все что хочет.

Девять попаданий и двигатели приведены к молчанию.

Сорок девять. Сорок девять попаданий. И ноль с нашей стороны.

Так, а вот и край.

Пора ломаться, Саша. Это край. Это поражение. Все.

Совсем всё.

Я даже не сразу нашелся, что ответить этому внезапно прорезавшемуся пораженцу внутри. Это что-то новое. Сам себя я ещё не предавал.

Слышь ты. Неслышный голосок за пределами осознания.

Да пошел ты!

Пошел ты!

Я не ломаюсь! Я никогда не ломаюсь! Я никогда не сдаюсь! Я просто без тормозов!

Я — это я! А не ты!

Вот так вот.

Но пока я так побеждал себя, нас побеждали в космосе.

Святослав просто не останавливался. Он нас обездвижил и теперь добивал. Доспехи зафиксировали сброс первых двух тяжелых торпед.

Чтобы поставить точку в этой игре столько торпед не надо.

Он нас реально убивал.

В бессильной ярости я сбил энергетическим копьем подлетавшую торпеду.

Взрывом зацепило и вторую, больно тесно они шли, заходя на столь небольшую цель, как мой крейсер. Торпеды полыхнули одна за другой, тандемом, почти дуплетом.

Полыхнуло так, что меня едва не сбросило с корпуса и не унесло нафиг! Сто лет пешком назад идти пришлось бы. Я еле удержался. Но второе копье я всадил прямо в выходящую из пускового аппарата третью торпеду, и она взорвалась буквально внутри «Атропос»!

Крейсер Святослава повело и хаотично закрутило отдачей взрыва, часть огней на борту мигнула и погасла.

На! Получи, наймит, гранату!

Что? Так-то тебе похоже, уже не все нравится?

Когда потерявший управление вражеский крейсер несло мимо нас, мне внезапно пришло оповещение на внутренний системный экран.

Открыта техника имперского Дома «Силовое Копьё», начального уровня.

Ваш уровень в списке наследования поднимается с 983 до 982.

Я даже порадоваться этому не смог. Ну, в самом деле? Ну, да — наконец- то, блин! Уже и не ждали, как говорится.

«Атропос» в полном нокауте проплывала мимо нас, вот только нам её добить даже было нечем. Ни одного орудия не осталось.

Хотя…

Хотя, это как сказать.

Я размял руки, помотал головой и шарахнул по «Атропос» моей новой только что полученной техникой.

Силовое копье славно влетело в её борт, потенциал обратился в импульс и огромный крейсер толкнуло в сторону буев.

Мне аж на экран прилетело еще одно сообщение:

Улучшена техника имперского Дома «Силовое Копьё» до среднего уровня.

Ваш уровень в списке наследования поднимается с 982 до 981.

Фига как! Да я сегодня в ударе! Дуплетом уровни выбиваю! Вот что положительная коррекция гандикапа творит!

Потом, долго, целых минут пять ничего не происходило. «Атропос» направленная моим ударом, плыла в космосе.

Потом, астробуи дуэльной границы вспыхнули разом, обозначив что какой-то из кораблей пересёк границу Шара Беззакония.

Победа. Вот это точно победа.

— Да! Да! — бился в экстазе комментатор тотализатора, пока я полз обратно, в недра корабля — Я это видел! Вы все это видели! Это всё на самом деле! Это на яву! Я не сплю! Три против одного! Простите меня! Простите! Я не верил! А это правда! Это все на самом деле! Слався, великий герой, имперский рыцарь Александр Иванов! Я напишу твоё имя на своем плече! Я назову первенца твоим именем! Ты велик! Ты невероятен! Ты бог! И воистину, я верю в тебя!

Ну, это уже чересчур, решил я, выключая трансляцию. Таких верующих мне не надо, не отпинаешься от них таких потом.

Когда я был уже внутри и выбрался из навязчивых объятий космического доспеха, звякнуло извещение коммуникатора. Пришло извещение от Андрона, нашего подпольного тотализатора.

— Вы выиграли, владыка…

Сыграла моя ставка. Ставка на себя один к ста на победу в третьем раунде.

Так-то. В себя надо верить. И ставить надо всегда на себя.

А уж я-то себя не подведу.

Полмиллиарда герберок — так вот, практически с пола поднял. Мелочь, а приятно. Будет на что корабли после этой дурацкой мясорубки починить.

Отмахиваясь от заваливших меня сообщений с поздравлениями, я искал один — тот самый, так нужный мне сейчас контакт.

Пришла пора переговорить со старой сволочью Церберовым. Я предвкушал, я мечтал, я смаковал будущее выражение его рожи, когда он узнает о чем мы будем говорить.

Даже если придется содрать его с постели глубокой ночью.