Триединство

Глава 35

Экзорцист сейчас погружён в недра памяти Вырая. Не думаю, что он заметит твой уход.

Седьмого осколка не существовало. Вернее, им был живой человек, способный управлять потоками сверхъестественной энергии.

Марина подошла к Древу, положила обе ладони на тёплую, шершавую кору.

Я умру?

Смерти нет, Хранительница. Есть переход от одной формы существования к другой. Но, если отвечать на твой вопрос привычно человеческому восприятию мироустройства… умру скорее я, чем ты. Точнее, после слияния с тобой я перестану… быть.

Кора под ладонями вздрогнула, подалась в стороны, обнажая беззащитную древесину, так похожую на нежную человеческую кожу. Марина ласково провела пальцем по этой удивительной субстанции.

Но домой точно не вернусь, так?

Ты будешь вольна делать всё, что угодно. Но в Яви долго находиться не сможешь. Прости.

Малая цена за то, что я натворила тогда.

Артефакт не ответил — он не считал ведьму виновной.

А сама Марина — считала. Никогда не говорила об этом вслух, но долгие годы испытывала жуткие муки совести.

Ведь если бы она покорно стала кормом для упыря, никакого конца света не произошло бы. И неважно, что вся история случилась из-за эгоизма Прасковьи, непрошенного участия Зюзи и подлости чёрта, исполнившего приказ босса. Факт остаётся фактом — если бы Марину Сычкову, ученицу одиннадцатого класса Красносельской средней школы, тринадцать лет назад до смерти выпила старая упырица, мир остался бы прежним.

Чувство вины, оно такое. Не всегда справедливое и логичное.

Схватка. Марина охнула, отняла руки от Древа и схватилась за живот, согнувшись пополам. Кора тут же закрылась.

Что будет с моим малышом?

Не знаю, хранительница. Возможно, ничего — плод благодаря материнской защите не восприимчив к колдовству. А возможно, он останется с тобой навсегда.

Нерождённым?

Да. И я бы не хотело ему такой участи.

Я тоже! Это ведь моё дитя!

Всё-таки стоило прервать.

Нет. Возможно, это единственное хорошее, что останется после меня.

Ты спасаешь мир.

Это другое. Лучше скажи — ты сможешь ещё подождать?

У меня больше нет причин торопиться. Я помню всё, знаю многое… Это ты мечтаешь поставить точку.

Марина дождалась, пока боль утихнет хоть немного, и пошла назад, к Егору. Но двигаться было тяжело — кости таза разошлись уже достаточно сильно, и приходилось ковылять, широко расставив ноги. Хорошо, что идти пришлось недолго — экзорцист сидел на земле совсем рядом с Древом и смотрел на страницы фолианта стеклянным взглядом.

Егор захлопнул книгу, отшвырнул её, словно мерзкого таракана, закрыл руками лицо и закричал раненым зверем.

Его семью, как мусор, выбросили в Туман. А он даже не подумал, что убийцы рядом. Нина сочувствовала, Дима принимал активное участие в поисках, и никто ни на минуту в них не усомнился.

Он столько лет хотел узнать, что произошло, мечтал, о том, как свалится с души тяжёлый груз вины…

Но стало только хуже. Иногда знания приносят боль, а не облегчение.

Не сразу он пришёл в себя. А когда, наконец, смог воспринимать окружающую реальность, понял: его тормошит мокрая от пота, дрожащая от боли и страха Марина.

— Егор! Егор, я без тебя не справлюсь!

Усилием воли скатав горе в тугой комок и запрятав его как можно глубже, Егор заставил себя сосредоточится:

— Что мне делать?

— Для начала найди в фолианте обезболивающий заговор. Вдруг целительство тебе уже подвластно?

Сколько прошло времени, новоиспечённые родители сказать не могли. Крошечная девочка, естественно, тоже. А здесь, у корней Древа Жизни, всегда царил туманный рассвет.

Приняв на руки дочь, Егор вдруг понял, что горестный комок исчез. Его просто-напросто смыло в какие-то неведомые дали волной нахлынувшего счастья.

Он сам перерезал ножом пуповину, сам, подняв со дна песок, наколдовал временную запруду в ручье, наскоро нагрел воду парочкой огненных шаров и обмыл малышку. Потом завернул её в собственную рубашку и отдал Марине.

Поздравляю, Хранительница.

Ты чувствуешь в ней колдовской потенциал?

Нет. Это обычный человечек, который никогда не станет ведьмой.

Замечательно.

Девочка нашла грудь, включились рефлексы. Ведьма смотрела на своё дитя и плакала от счастья.

Глаза Егора светились теплотой. Марина была благодарна ему за молчание.

Оставь меня здесь.

Что, прости?

Оставь меня здесь, у корней. Я ведь вижу твои чувства. Как было сказано ранее, мне уже нет нужды торопиться. Я всего лишь инструмент. И тебе решать, когда мной воспользоваться.

Марина знала, что артефакт имеет в виду. Совсем недавно она была уверена, что готова пожертвовать собой ради других. Но сейчас, держа на руках беззащитную и такую маленькую дочку, засомневалась, что имеет право это делать.

«Нет, только не сейчас. Может, когда малышка станет взрослой и самостоятельной. Лет через восемьдесят. Или сто. Вряд ли мир исчезнет так быстро. Он много тысячелетий продержался, что для него какие-то пара веков. Не могу оставить её беззащитной».

Я буду ждать здесь. Хоть вечность.

Девочка устала есть и заснула. Марина аккуратно вытащила изо рта малышки сосок. Егор протянул руки и шёпотом попросил:

— Можно?

У Марины ёкнуло сердце. Ещё утром она так реагировала на предложение снять артефакт. Теперь всё поменялось — мысль расстаться с вечным конденсатором вызывала лишь лёгкую грусть, а вот просьба выпустить из рук ребёнка причинила почти физическую боль.

— Да, конечно, — ответила всё же она, пусть и с неохотой.

Глаза Егора заблестели, когда он прижал к себе ребёнка. Марине даже показалось, что морщины на его лице как-то разгладились, словно он помолодел на десяток лет.

Ведьма с трудом встала и пошла к Древу, стараясь не замечать слабость во всём теле.

Вот, в эту укромную ямку. Спасибо, Хранительница. И прощай.

Почему прощай? Я вернусь. Не сразу, но обязательно. Вот малышка вырастет, и я сразу…

Прощай.

Марина положила артефакт в нужное место, и мысленная связь прервалась. Голема в виде маленькой каменной куколки и фолиант положила рядом.

С плеч свалилась огромная тяжесть.

Веня входил в переходник уже раз шесть. Терпел минут двадцать и, словно ошпаренный, выскакивал из него. А приреченской ведьмы всё не было и не было. Он даже пару раз успел метнуться в Приречье, взбудоражил местных жителей, но Марина домой не возвращалась. После долгих размышлений чёрт решил, что обещания ведьма обычно исполняет, а значит, нужно ловить её именно в переходнике.

Наконец, его страдания были вознаграждены. В очередной раз оказавшись в местности, в которой большинство нечистой силы чувствует себя, мягко говоря, не комфортно, он нос к носу столкнулся с колдунами.

Экзорцист прижал покряхтывающий комок к себе и с помощью посоха вызвал бурю, отделившую чёрта от людей.

— О, поздравляю с прибавлением, — Веня внаглую махнул лапами, стена из ветра как-то вдруг уплотнилась и присела почти до земли.

— Отвали, козлоногий! — рявкнул Егор. — Не смотри, сглазишь ещё!

— Это да, это правильно, — заблеял чёрт. — Могу. Не всегда хочу, но шоподелать. Не я такой, жизь такая.

— Не трепись, — поморщилась ведьма. — Егор, убери заслон. Он не будет гадить.

Выглядела она ужасно — грязные, давно не чёсаные волосы стояли дыбом, на осунувшемся белом лице чернели круги под глазами, которые тоже не могли похвастаться красотой — белки из-за полопавшихся сосудов были красными. Одежду покрывали грязь, кровь, воды и другие не слишком приятные жидкости.

А ещё она рассталась с юной внешностью и выглядела на свой возраст: «немного за тридцать».

— А где подвеска? — удивился Веня. — Потеряла?

— Ага, — не стала откровенничать Марина.

Она сейчас была совершенно беспомощной. Да, знания и опыт остались, но заёмная энергия ушла. И пусть Егор поделился конденсаторами, а в Вырае Силу можно было черпать безгранично, но это не шло ни в какое сравнение с возможностями, которое предоставляло Древо Жизни.

Марина плевать на всё это хотела.

— Ясно. Жалко. Маня-растеряня. Так что за мой вопрос? Собаку я оттарабанил ветеринару, как договаривались. Меня, между прочим, там чуть на вилы не подняли. Так что требую возмещения морального ущерба.

Веня очень старался выглядеть невозмутимым, но его выдавал кончик хвоста, который нервно подёргивался.

— Слушай, раз обещала, — Марина оперлась на плечо Егора. Идти почему-то было легче, чем стоять, и сейчас изнеможение навалилось снова. — Высшим можно стать тремя путями. Первый: по рождению. Его должен родить… или создать, не знаю, как правильно, другой Высший. Но очень, очень сильный. Современная элита только прислужников и умеет клепать. А вот Древние могли. Но почти никого из них не видели уже очень давно, с момента того, первого разделения.

— Ага, понял, — перебил Веня. Переходник снова начал давить, и свинорылый торопился. — Это мне не подходит. Что ещё?

— Его должен изрыгнуть сам Туман. Но это долгий путь — иногда уходят сотни лет, пока Высший войдёт в силу, познает истинную суть себя и обзаведётся слугами. Чаще его уничтожают свои же ещё в, так сказать, младенческом возрасте. И кстати, душа, которая становится основой для этого создания, должна принадлежать колдуну, недовольному достигнутыми в прошлой жизни высотами.

Веня вспомнил давнего знакомого птицезая, который питался душами мелких нечистиков и о котором давно ничего не было слышно.

— И что, больше ничего? Ну, вот, например: что может сделать обаятельный, умный, справедливый, красивый и очень скромный чёрт, чтобы…

— Прыгнуть выше головы? — усмехнулась ведьма. В глазах её промелькнуло искреннее сочувствие: — Он должен пойти в услужение к сильному Высшему. И тот за верную службу поможет это сделать, если сочтёт достойным.

— Тьфу ты! — сплюнул Веня. — Ни разу не слышал, чтобы элитники хоть пальцем ради прислужников пошевелили. Я ни за что не пойду в услужение! Опять?! Да лучше в Тумане раствориться!

— Дурак ты, козлоногий, — вмешался Егор, всё так же стоящий спиной. — Тебе русским языком говорят — к сильному Высшему. К кому-то из богов, понимаешь? А их нет сейчас. Вся ваша нечистая элита — самозванцы недобитые. Колдуны перерождённые, или далёкие потомки истинных хозяев нашего мира. Есть совсем старые, та же Морана или Чернобог… Ну, то есть те, кто, возможно, приложил руку к закрытию Прави. Вряд ли от них можно ожидать благородства.

Веня подёргал себя за пятак, потом за хвост, потом с ненавистью зыркнул на колдунов и исчез, не поблагодарив. С громким хлопком и оставив после себя запах общественного туалета.

— Жалко его, — вздохнула Марина. — Он ведь и не злобный, вроде. Знать бы, за что ему такая послежизнь досталась.

— Может, ослиной мочой бензин разбавлял, — отмахнулся Егор. — Или щенков элитных на царской конюшне воровал. Кто знает.

«Я бы смогла узнать. Если бы не избавилась от Древа».

Марина с нежностью посмотрела на дочь.

«Но оно того не стоит».

Они не спеша пошли дальше. До дома оставалось совсем ничего.

— Надо имя придумать.

— Может, Оксаной? Мою маму так звали.

— Или Марией, как мою…