Триединство

Глава 32

Веня и сам не заметил, как увлёкся слежкой, хотя поначалу действительно проверял «метку» на Марине лишь изредка. Конечно, экзорцисту правду он не рассказывал и активно поддерживал иллюзию собственного равнодушия. Но на самом деле время подглядывания постепенно увеличивалось, а к началу мая вообще расширилось до двадцати часов в сутки и стало съедать почти всю накапливаемую для прислужников Силу.

Чёрт очень хотел, чтобы ведьма нашла Хранилище, переживал и волновался, не один раз порывался в наглую присоединиться к путешествию, но он прекрасно понимал, что Марина не примет его помощь, раз уж даже от поддержки друзей отказалась. Способности её возросли многократно, характер испортился, так что был высок риск вообще умереть от горячей колдовской плюхи.

Поэтому ему лишь оставалось пассивно наблюдать.

Заперев дверь кабинета на ключ, заблокировав портал в огне и занавесив непроходимой пеленой окно, он усаживался в кресло перед камином, складывал лапы на груди, закрывал глаза и «подключался» к метке.

Сначала он словно оказывался высоко над планетой, которая представала перед ним в виде, недоступном ни одному ныне живущему человеку: Землю скрывала непроницаемая смесь обычных облаков и лилового Тумана. Затем Веня словно проваливался сквозь эту дымку, но не очень быстро. Он как раз успевал понять, на каком континенте ведьма, в какой стране, какой бывший населённый пункт вокруг и что вообще происходит в окрестностях.

А затем он как будто устраивался на её плече. Видел то же, что и Марина, и даже почти под тем же углом. И слышал. Женщина всё время разговаривала с собакой, а в последние месяцы ещё и с собственным животом. Веня поначалу очень удивился, потом распереживался, что ведьма отложит поиск Хранилища на неопределённый срок из-за беременности и последующего материнства, но, в конце концов, успокоился. Марина гладила растущий как на дрожжах живот, пела ему песенки и рассказывала сказки, но о возвращении домой даже не помышляла. Она вообще не вспоминала о доме, о своих близких и об отце ребёнка, словно её мир сузился до совершенно микроскопических размеров.

К сожалению, в голову к ведьме Веня залезть не мог, поэтому не знал, какие активные беседы в ней ведутся и не понимал, насколько он прав по поводу маленького мирка.

Иначе заволновался бы ещё сильнее. А так он просто наслаждался тайным обществом «любимой ведьмочки», не признаваясь даже себе, что слежкой просто-напросто избавляется от чувства одиночества. Да, у него были слуги, но он не чувствовал их равными себе.

Дружить можно только с равными. Мало того, равный враг почти то же, что и друг. Так всегда думал Веня и искренне наслаждался вечными пикировками и стычками с жителями Приречья.

Сейчас внедорожник ведьмы ехал по зоне Вырая, которую облюбовал какой-то Высший защитник природы — деревья, ожившие и обычные, кролики-тигрята, бабочки-птички, цветы, разнотравье — всё это не просто вписывалось в городской пейзаж, а делало его ничтожным, неважным, еле заметным. Даже Веня намётанным глазом не сразу углядел бетонные коробки и обломки асфальта. Машину восприняли с энтузиазмом — десятки птичек умостились на крыше и запели, бабочки и пчёлы облепили лобовое стекло, вьющиеся растения упорно, хоть и не продуктивно, пытались оплести колёса.

Марина тихонько ругалась сквозь сжатые зубы и не выпускала из рук руль, Герда испуганно поскуливала, разглядывая буйство флоры и фауны.

Судя по виду деревьев и животных, здесь командовал Высший не славянского происхождения. Скорее, азиатского. Ведьма понимала, что ей грозит опасность, поэтому старалась проскочить зону как можно быстрее.

Где-то очень-очень далеко раздался требовательный стук. Донеслось жалобное «Вениамин Выраеви-и-ич», и стук повторился. Недовольный Веня разорвал связь с ведьмой. Его сознание возвращалось в кабинет в обратном порядке — плечо, окружение, город, страна, континент, облака, кресло.

В дверь колотили со страшной силой. За ней кто-то подвывал и причитал. Чёрт недовольно скривился и пошёл открывать.

В кабинет ввалился злыдень, и Веня тут же схватил его за шкирку.

— Мэри, шозанах? Я просил меня не беспокоить.

— Так вы отсюда не выходите почти! А если выходите, сразу же убегаете по делам! А тут…

— Что «тут»? — проблеял чёрт и бросил Мэри в кресло. Злыдень мгновенно вскочил, спрыгнул и забегал по кабинету, как заведённый.

— Катастрофа! Это катастрофа!

Чёрт поморщился, подловил момент, когда подчинённый пробежит мимо и снова его схватил. Брезгливо держа за шкирку двумя пальцами, донёс до каминной полки и усадил в хрустальную вазу.

Злыдень с облегчением вздохнул — подобная мера устраивала и его самого. Он, когда волновался, всегда тратил слишком много энергии на движение, а ограниченное пространство не давало этого делать и даже слегка успокаивало.

— Нормально объясни. — Веня плюхнулся в кресло.

— Все ушли. Все нас бросили. Остались только я и Кочет. Ещё и некоторые сейфы вскрыть смогли! Я пытался им помешать, — Мэри гордо выпятил пушистую грудку, — но они мне наваляли, — снова сдулся. — Хозяин, а я ведь предупреждал!

Веня лениво щёлкнул пальцами, у злыдня пропал голос. Нечистик всё так же сверкал глазками, скалил острые зубы и прижимался мордочкой к стеклу. Но бесшумно.

Чёрт прислушался к себе. Вместо ожидаемой злости он чувствовал облегчение. Веня всегда прекрасно понимал, что прислужники на голодном пайке сидеть не будут и рано или поздно пойдут искать более щедрого хозяина. А в последние месяцы он ни с кем, кроме Мэри, не делился Силой, да и сбор её практически забросил — с людьми договоры не заключал, жертвоприношения ни с кого не требовал. Злыдни так и вовсе зачахли и погибли, лишь Мэри всё ещё держался на тех крохах, что ему перепадали. А Кочет, безмозглый гуль, живущий в подвале, прекрасно справлялся и сам: в полнолуние он обретал что-то вроде разума, покидал виллу, находил какой-нибудь старый погост и грыз кости в могилах. Ему хватало, хотя, конечно, от чистой Силы и он бы не отказался.

Веня устал. Власть давалась ему нелегко, через лютую зависть к Высшим. Если у него Сила накапливалась в определённом, конкретном объёме, который игнорировать не получалось, у элитников ограничения отсутствовали. Да и души Вене были бесполезны, а по его опыту, именно они являлись самыми крупными источниками сверхъестественной энергии. Кое-кто из Высших довольствовался положительными эмоциями — всей этой любовью, восхищением и доверием, но таких на самом деле было очень, очень мало. Большинство всё же предпочитало жертвоприношение плотью и поглощение душ.

А ему хотелось возвыситься. Завести кучу последователей, стать уважаемым среди своих, прижать к ногтю людей — чтобы они трепетали перед ним, нижайше просили о помощи и засыпали подарками. Но низшему, пусть и свободному, такое не светило ни в каком виде. Одна надежда на то, что приреченская ведьма найдёт Хранилище знаний, а экзорцист разведает, как стать Высшим. В принципе, он чувствовал, что развязка скоро, и потеря свиты его не огорчила. Наоборот, теперь он мог сосредоточиьтся на слежке и не разбрасываться своими ресурсами.

— Отпускаю тебя, — торжественно сказал Веня. — Иди на все четыре стороны. Контракт на услужение аннулирую. И Кочета забирай с собой, чтобы под ногами не путался.

Мэри выпучил глаза и заколотил кулачками по хрусталю. Веня спохватился и вернул работнику голос.

— …ак нельзя! А как же пенсия, неустойка! — злыдень так возбудился, что ваза стала раскачиваться из стороны в сторону.

— Ну, подай на меня в суд, — захрюкал Веня. — Давай, чеши отсюда, скажи спасибо, что живым отпускаю.

— Это всё из-за неё? Из-за этой поганой ведьмы, да? — ваза всё-таки рухнула и с жалобным звоном разлетелась на куски. Мэри всхлипнул, вытащил из шёрстки самые большие осколки и снова забегал по комнате. — Ты помешался на этой человеческой прошмандовке, хозяин! И на этой связи, которой провонял весь кабинет! Где она? А, вижу, чую!

— Попридержи язык. И я тебе не хозяин больше, — взбесился Веня. Его лохматая тушка стала меняться — раздалась в плечах, рога стремительно рванули вверх, глаза засверкали красным.

Злыдень наконец-то испугался, попытался исчезнуть, но не успел — чёрт опять схватил его за загривок.

— Эта ведьма — мой билет наверх. Тебе не понять, шушера. Ты без покровителя ничего не стоишь. Всегда существовали цари, паны и холопы. Ты — холоп. Я — пан. Сычкова — царица, только не понимает пока, да скорее всего, и не поймёт. А я скоро равным ей буду. Но ты не можешь осознать все нюансы этой сложной и гениальной схемы.

Он открыл пасть и вбросил в неё визжащего и дрыгающего конечностями Мэри. Сомкнул клыки, слегка пожевал нечистика и с отвращением выплюнул на пол. Злыдень, весь вымазанный тягучей, зеленоватой слюной, всхлипывая, пополз к выходу. От шёрстки шёл сизый дымок.

Веня успокоился, принял обычный вид:

— Если у меня всё выгорит, обещаю, ты будешь первым, кого заново найму.

— Да пошёл ты, — прошипел злыдень. — Чтоб тебя Вырай пожрал, начальничек. Тоже мне, пан. Такой же холоп, как и все, только самомнение до небес.

И наконец-то исчез. Веня хмыкнул, подавил острое желание «подключиться» к ведьме и вышел из кабинета.

Нужно было проверить, что успели растащить из сейфов его бывшие подчинённые.

Вернулся в кабинет успокоенный. До самых нужных и важных вещей мелкая нечисть добраться не смогла, а коллекция, которую Веня вынес из Манхеттена, вообще осталась нетронутой. Не зря он потратил много времени и сил, зачаровывая и заговаривая несколько комнат.

Марина уже выбралась из Вырая. Она сидела на берегу закованной в гранит реки, у костра, машина стояла рядом. А перед ней бегал по кругу Мэри.

— Я не понимаю, зачем. И какое отношение ко мне имеет какой-то чёрт?

— Какой-то?! — злыдень злобно захихикал. — Надеюсь, он тебя сейчас слышит. Любимая ведьмочка его забыла. Да он просто для Приречья шпионит!

— Приречья? — Марина тронула лоб рукой. — А, да, Приречья. Веня. Я вспомнила. Веня?! За мной следит! Вот гад!

— Нет! — воскликнул чёрт, но сделать ничего не смог. Марина посмотрела на левое плечо, зло сощурилась и сдула невидимую соринку.

Связь прервалась.

Смутно знакомый злыдень убежал в Туман. Ведьме показалось, что он подозрительно доволен тем, что Веня больше не может подглядывать.

Может, не стоило убирать метку? Вон как эта мелочь лохматая обрадовалась.

Не люблю, когда за мной подглядывают. Даже если из лучших побуждений. К тому же это чёрт. Какие могут быть побуждения у нечистого?

Как знаешь. Ты хранительница. Ну да это неважно. Часть меня где-то недалеко. Возможно, завтра мы встретимся.

Беременность внесла коррективы в образ жизни. В последнее время организм не переносил походную пищу, и, несмотря на старания Древа, от сухомятки начиналась изжога. Пришлось заниматься готовкой. Например, сушёные яблоки просто так теперь грызть не получалось, а вот компот из них заходил на ура. Да и вяленое мясо… Марина на него смотреть не могла, так что Герде пришлось спешно совершенствовать свои навыки охоты.

Чем активней проявлял себя малыш, тем больше с ним общалась ведьма. Ей казалось, что ребёнок всё слышит и понимает. Древо старательно игнорировало «интересное положение» хозяйки и вообще не поднимало тему будущих родов. А вот собака чуяла второго человечка и очень любила дремать, прижавшись к ставшему огромным животу.

К сожалению, чем ближе было время родов, тем медленней шла ведьма. При этом она не задумывалась о том, что рано или поздно начнутся схватки… Ей казалось, что беременность — естественное состояние, которое длилось до и будет длиться после. Зиму сменила весна, постепенно становилось всё теплее, но Марина замечала это лишь с точки зрения удобства. Снег больше не мешает, по ночам не так холодно, а вот собака начала линять. С разумом ведьмы вообще творилось что-то странное. Каким было «до» и какое будет «после» — неясно. Есть она, сын или дочь в животе, верная собака, Древо на шее и очень важный Путь. Всё остальное заволакивает плотная завеса, которая при необходимости развеивается, но потом всё равно возвращается.

Ребёнок пнул в печень.

— Тише, солнышко, тише, — Марина положила руку на живот. Малыш затих. — Сейчас вода в котелке нагреется, сварю птичку. Тебе понравится. И бульон тоже.

В прошлом переходе Герде удалось поймать неуклюжего тетерева. За ощипыванием добычи злыдень и застал ведьму.

Но она о нечистике уже забыла, как и о метке, которую только что убрала.

Тихонько напевая колыбельную, Марина ощипывала птицу, собака клацала зубами, пытаясь поймать взлетающие пёрышки, солнце опускалось всё ниже, за высотки на противоположном берегу.

Часть меня рядом.

Я знаю. Завтра нагоним.

Нет, оно вдруг оказалось здесь, в этом месте! И приближается!

Волнение артефакта передалось и Марине. Она отложила тушку, торопливо, колдовством, очистила ладони, и бережно придерживая живот, поднялась.

— Герда, чужой. Где-то, не знаю, где. Ты чувствуешь?

Собака встрепенулась, засуетилась.

«Да. Есть. Идёт один. Слева. Вдоль берега. Мне встретить?»

— Не надо, — остановила воинственный порыв Марина. — Просто будь рядом, наготове.

Приложила к лбу руку козырьком, но никого не увидела.

Ещё далеко. Но достаточно близко, чтобы Герда унюхала. Скоро будет здесь.

Его ведёт часть меня. Хранительница, у него не один осколок, а два!

В голове раздалась нежная музыка, наполнившая душу счастьем. Но давно прошли времена, когда ведьма принимала чужие чувства за свои. Она сама не обрадовалась, а наоборот, насторожилась. Вытащила из машины фолиант, сунула его в зубы Герде и велела спрятать. Псина понятливо вильнула хвостом и унеслась прочь с набережной.

Вряд ли незнакомец расстанется с артефактом добровольно. Раз у него две части Древа, значит, потенциальный противник достаточно силён, чтобы дать отпор.

Если будет драка, чью сторону ты примешь?

Древо не ответило.