Триединство

Глава 15

Френдли не волновался, так как был уверен, что полиция и армия прекрасно справятся с досадным недоразумением под названием «попытка побега». К тому же благодаря пленникам запас Магопрена за последнюю неделю значительно увеличился. Да, побочный эффект не позволял силовикам использовать его на постоянной основе, но преждевременная старость не такая уж большая цена за экстрасенсорные способности.

Сам Френдли дряхлости не боялся. Никто в поселении не знал, сколько лет ему на самом деле. Выглядел мэр максимум на шестьдесят, хотя родился в тысяча девятьсот тридцать третьем году. Артефакт, наследие давнишнего предка, обладал изумительной в своей силе омолаживающей способностью. Он не делал человека юным, лишь «консервировал» в идеальном состоянии, а это не всегда молодость.

Для Френдли идеальным был возраст пятидесяти трёх лет. Как раз тогда он дозрел до отказа от кофе, сладкого, алкоголя и жирного мяса, оценил прелесть регулярных физических нагрузок, крепкого сна и свежего воздуха. Он всё ещё мог познавать радости секса без помощи фармакологии, но уже не был от него настолько зависим, как в двадцать пять. Конечно, большинство людей чувствовали себя гораздо, гораздо хуже уже в сорок пять или даже в сорок, но у Френдли было преимущество — богатство.

То, что здоровье нельзя купить за деньги, огромное заблуждение.

Сам он сознательно старался как можно реже использовать Магопрен. Слишком невероятным и притягательным был его эффект, а зависимости, любые, Френдли всегда считал проявлением слабости. Поэтому он смиренно проживал жизнь обычного человека и вводил себе препарат в исключительных случаях.

Хотя какая жизнь обычного человека, если у него на шее двадцать четыре часа в сутки висел артефакт.

Мэр демократично делил жилой комплекс с несколькими уважаемыми семьями почётных граждан, занимал лишь восьмиугольное основное здание и несколько этажей в западном крыле. Естественно, не один, а со штатом прислуги и секретарей. Его семья, до Катастрофы очень многочисленная и, по его мнению, состоявшая исключительно из лоботрясов, сгинула практически вся, кроме племянника с нестандартными сексуальными предпочтениями, которого до армагеддона Френдли и за человека-то толком не считал.

Изменившееся мироустройство заставило слегка пересмотреть свои взгляды. К тому же Джозеф оказался на редкость верным, умным и порядочным. Да и его служба в полиции говорила о храбром и благородном сердце. Реакция на смерть единственного родственника оказалась неожиданно болезненной, поэтому мэр сейчас скорбел, параллельно «подбивая» финансовый баланс как города, так и свой лично. После этого он собирался составить график рейдов за Туман на ближайшие две недели. Естественно, не прекращая скорбеть.

За окном что-то громыхнуло. Френдли досадливо поморщился — люди всё никак не могли разобраться со взбунтовавшимися подопытными и решил, что график можно будет составить и после обеда, когда станет ясно, сколько человек из личного состава погибнут или окажутся ранеными.

«Слишком они расслабились в последний год. Ни одного серьёзного противостояния, а это расхолаживает. А значит, смерти будут обязательно. Но и хорошо, остальные станут более собранными».

Игнорируя всё усиливающийся на улице шум, он снова взялся за калькулятор, но на груди внезапно дрогнул артефакт.

Френдли замер. Цилиндрическая подвеска из светло-серого металла, покрытая узором, имитирующим древесную кору, никогда не проявляла себя подобным образом. Она вообще никогда и никак себя не проявляла. Обычное украшение с приятным омолаживающим бонусом, и больше ничего. Даже когда Френдли на время превращался в мага, артефакт не вступал с ним в беседы, не делился эмоциями… в общем, не оживал, как осколки Марины. Мэр Манхеттена вообще не знал, что такое возможно. В принципе, как и покойная Прасковья, которая понятия не имела об «обратной связи» Древа жизни.

Древо дёрнулось ещё несколько раз, а потом мерно и тихо завибрировало и уже больше не успокаивалось. В груди поселилось ощущение, что на волосяном шнурке висит маленький, размером со спичечный коробок, но очень громко мурлычущий кот.

Френдли не смог бы управлять Манхеттеном так эффективно, если бы не умел думать. Слишком долгий отлов беглецов и странное поведение артефакта, скорее всего, были связаны, поэтому он отложил работу и подошёл к окну. И увидел не очень обнадёживающую картину.

Люди метались в панике, размахивали руками и страшно кричали. Почётные граждане, наёмные работники, рабы в оранжевых жилетах и силовики — все вперемешку. Большинство бежало к мосту, но кое-кто, не разбирая дороги, нёсся к берегу и прыгал в воду. Издалека Френдли мог разглядеть лишь какие-то странные тучки, которые очень быстро перемещались и, словно живые, окутывали то одну, то другую жертву. Повинуясь внутреннему чутью, мэр протянул руку и закрыл окно. И вовремя — одна из таких туч ударилась о стекло и растеклась по нему шевелящимся осиным ковром. Хозяин города испуганно отшатнулся от окна, но, едва насекомые в едином порыве взлетели и исчезли из поля зрения, взял себя в руки и снова выглянул на улицу, хотя, конечно, деталей с такого расстояния он разглядеть всё равно не мог.

Не все подчинённые поддались панике. Человек восемь не бежали, а вполне организованно отступали, периодически переходя в наступление. Противостояла им компания из трёх мужчин и одной женщины, причём Френдли не сразу разобрал, что женщину поддерживают с двух сторон — видимо, без помощи она не могла стоять. Поэтому мэр предположил, что переполох с осами устроил второй экстрасенс — разве много наколдуешь, когда ноги не держат? К тому же он прекрасно знал, сколько крови сцеживают лаборанты, старательно доводя содержание колдовской энергии в сосудах до мизерного количества и не давая ей восстановиться.

Но он ошибся. Мужчина, издалека похожий на сбежавшего пациента больницы, не пользовался магией. Он вполне уверенно отстреливался с помощью невесть как попавшего в его руки автомата. Те, кто поддерживал ведьму, тоже были вооружены, но не стреляли — видимо, патроны уже успели закончиться.

Самих беглецов пули не брали из-за какого-то невидимого щита. Лишь яркие вспышки, словно искры, раскрашивали воздух во время выстрелов. Женщина подняла руки вверх, развела их в стороны, и деревья, мирно растущие на острове много лет, вдруг зашевелились и стали выворачиваться из земли. Да ещё огромный каменный голем вносил смуту — он бежал то за одним гражданином, то за другим, то принимал в себя пули, предназначенные чужакам.

Френдли сжал кулаки и уверенным шагом пошёл в смежную с кабинетом комнату, в которой хранилась его коллекция. Открыл сейф, забитый Магопреном, и ввёл дозу.

Он больше не был уверен в победе подчинённых. Время упущено, ведьма выбралась из клетки и даже где-то нашла источник колдовской энергии. Возможно, прорвалась на склад и ввела препарат. На данный момент это было неважно, главное, что она в игре.

Рассчитывать на то, что кто-нибудь из солдат или полицейских вырубит её, как произошло на точке выхода, не стоило. Все служивые Манхеттена в обязательном порядке изучали ментальный удар, направленный на подавление сверхъестественных способностей противника, чтобы, едва инъекция Магопрена взбудоражит кровь, воспользоваться им, но данное заклятие строилось на полной уверенности колдующего в своём превосходстве. Таких, самовлюблённых, в рядах армии и полиции было всего человек пять, и именно их ставили командовать отрядами, которые принимали сверхъестественных гостей. Их берегли, памятуя о быстром старении, и практически не задействовали в обычной службе. Вряд ли кто-то из этой пятёрки успел добраться до института в первых рядах.

Надеяться можно было только на себя, а уж уверенности в собственных силах у Френдли было не занимать. Он очень быстро перебрал в уме коллекцию, решая, что из того, что не закрыто под замки, может пригодиться к схватке. Конечно, самые мощные и полезные вещи лежали в сейфах, сундуках и тайных нишах, но времени их вытаскивать не было, поэтому Френдли взял лишь стеклянную банку с зародышем зыбучих песков, снял со стены шаманский посох бури, а у самой двери схватил японскую безликую маску. Кроме того, он знал наизусть огромное количество проклятий и заклинаний, а бурлящая в крови Сила позволяла ими всеми воспользоваться.

Мэр поселения Манхеттен собирался раздавить зарвавшихся чужаков, как букашек.

Марина держалась на одном упрямстве. Ну, и на волнах сочувствия и любви, которыми её омывало Древо. Ведьма настолько устала, а нога терзала так сильно, что два подставленных мужских плеча проходили мимо сознания, впрочем, как и весь остальной мир. Восприятие реальности превратилось в какую-то странную трубу, на одном конце которой была сама Марина, артефакт и боль, а на другом — жалобный зов осколка Древа. Марина стремилась туда, пробиваясь сквозь препятствия практически на автомате. Мысли были короткими, чёткими, конкретными, и не факт, что принадлежали ей одной.

Обновить защиту. Заклятие призыва жалящих и быстрых — больше страха, выше эффективность, меньше смертельных жертв. Ударить воздушным тараном по сопернику — сила в нём заёмная, как несколько дней назад, колдует неуверенно. Предостеречь бородача — в горячке боя бежит вперёд, зря, могу не укрыть вовремя.

Ещё один с заёмной силой, хлопает в ладоши и падает. Смешно. Должна была упасть я. Что-то напутал, себя Силы лишил. Живой, чувствую.

Родич вопит матерно, рвётся в бой. Иди рядом, поддерживай! Без меня вам не уйти. Потом повоюешь. Мягкосердечный косится на хранительницу, чувствую его волнение и беспокойство. Не надо обо мне волноваться, всё хорошо, только больно. Но это скоро кончится. Обновить защиту. Заклятие быстрых корней — деревья здесь старые, мощные.

Противники разбегаются. Их заёмная сила кончается. Клён втоптал одного в землю. Жаль, хранительница не любит лишних жертв. Наконец никто не мешает идти вперёд.

Неожиданно бой захлебнулся. Противников не осталось, голем замер недалеко от хозяйки. Выжившие попрятались в домах, и беглецы оказались предоставлены сами себе.

После сражения «труба» никуда не делась, но её диаметр словно расширился, а мысли стали более… человеческими. Марина перемену даже не осознала.

— Славк, ты навигатор не посеял?

— Ну? — насторожился кузен.

— Туман, видишь? С восточной стороны, сразу за проливом. Район на том берегу полностью скрыт. Идите на мост, думаю, сейчас его вряд ли кто-то охраняет, либо назад немного вернитесь, мы проходили станцию метро, линия, по идее, под водой идёт, так что вы…

— Не понял, Мань. За фигом навигатор? Ты нас что, домой гонишь, а сама остаёшься?!

— Ребят, мне туда, — Марина махнула головой в сторону восьмиугольного здания с куполообразной крышей, до которого оставалось всего пара сотен метров. — Осколок внутри. Зовёт.

— Даже не думай! — возмутился Максим. — Мы не для того столько пережили, чтобы бросить тебя здесь, а потом гадать — выжила ты, в плен попала или отправилась на поиски остальных частей. Ты же даже стоять без нашей поддержки не можешь! Вместе пришли, вместе уйдём. Причём домой, ясно?

Марина попыталась возразить, но Слава прорычал:

— Я щас этот сраный артефакт назад заберу. Усекла? Всё, потопали за его страдающим куском, а то местные сейчас перегруппируются, соберут народное ополчение и числом задавят.

Егор слушал эту перепалку молча, не вмешиваясь. Конечно, он хотел бы узнать, о каких «осколках» говорит троица, и как ведьма так долго колдует при наличии всего одного накопителя, болтающегося на шее, но любопытство было не настолько сильным, чтобы начать расспрашивать здесь и сейчас. Нужно было выбираться, одному это сделать затруднительно, и раз этим людям нужно задержаться, он поможет. Других вариантов всё равно нет. К тому же он давно понял, что Марина Сычкова — та самая, к кому его направил любитель телефонных будок.

Хотя, конечно, желание женщины лезть на рожон, тем более в таком состоянии, казалось ему откровенно идиотским.

После очень короткого сопротивления Марина согласилась с доводами друзей, причём у Егора сложилось впечатление, что она просто не захотела зря тратить бесценное время на споры. Четвёрка сделала несколько шагов вперёд, и вдруг ведьма схватилась за накопитель:

— Он здесь!

— Кто? — завертели головами Слава и Максим.

Под ногами чавкнуло, земля стала мягкой и вязкой. Беглецы почти мгновенно провалились в неё по щиколотки, голем вообще почти по пояс. В паре шагов от них сверкнула ярко-синяя молния, и вокруг путешественников поднялась самая настоящая буря.

Ветер выл и свистел. Казалось, они находятся в центре смерча и, если бы не зыбучий песок под ногами, их бы давно подняло в воздух. Марина попыталась поставить защиту, но заклинание было сметено ветром в один миг. Деревья, не желающие закапываться в землю, всё ещё бродили по острову, и с первым же заклятием призыва поспешили на помощь, но ветер перемолол их в мелкие щепки. Марина попыталась наколдовать хоть что-нибудь, но какие-то заклятия поглотила буря, а какие-то и вовсе отразились от туго сжатого воздуха и едва не попали в самих беглецов.

— Я ничего не могу сделать! — Марина попыталась выдрать ноги из песчаных тисков, но лишь ещё глубже в них погрузилась.

Не бойся, не бойся. Ты можешь всё, главное, не бойся.

В нескольких шагах от беснующейся бури вдруг появился статный пожилой человек с тяжёлым взглядом. В одной руке он держал резной костяной посох, в другой маску в виде лисьей морды. Волосяной шнурок дёрнулся, натянулся. Марина вспомнила бой с Прасковьей.

Егор вскинул винтовку, но тут же досадливо швырнул на землю, так как она тихим щелчком виновато возвестила о том, что боеприпасы закончились. Смерч с удовольствием подхватил оружие и унёс его высоко вверх.

Пожилой человек ничего не сказал, лишь развёл руки. На рвущийся с его шеи артефакт он не обращал внимания — видимо, не понимал, что ему грозит. Марина с ужасом осознала, что он сейчас хлопнет в ладоши, и её способности снова окажутся заблокированными, поэтому торопливо сорвала с шеи артефакт и бросила вперёд.

Древо жизни с торжествующим звоном объединилось. Френдли вскрикнул, бросил посох и маску на землю, схватился за шею, попытался снять украшение, но не смог. Волосяной шнурок медленно, настойчиво сжимался вокруг его шеи. Марина закрыла глаза — она знала, что дальше последует не слишком приятное зрелище.

— Охренеть, и я эту мразь несколько дней на себе таскал! — завопил Слава.

Егор тихо, но очень ёмко выругался. Лишь Максим никак не прокомментировал происходящее.

Мелодичный звон заставил открыть глаза. Древо Жизни, изрядно увеличившееся, торжественно плыло к ней по воздуху, постепенно впитывая в шнурок кровь и кусочки плоти Френдли. Марина подставила ладонь, и артефакт мягко на неё опустился. Не раздумывая, ведьма вернула вечный конденсатор на шею.

Боль в ноге стала уменьшаться, с каждой секундой всё быстрее. Тело стремительно избавлялось от повреждений, токсинов, воспалительных процессов и первых седых волос.

— Охренеть, — повторил Слава чуть спокойней. — Мань, у тебя морщинка на переносице рассосалась.

Марина не ответила. Она торопливо легла на землю и внутренне сжалась. Три раза на неё накатывали воспоминания осколков Древа, а значит, должен быть и четвёртый. Не хотелось, теряя сознание, удариться головой.

И она не ошиблась. Артефакт, удовлетворившись результатом лечения, потянул хранительницу в колодец беспамятства.