Тридевятое. Книга вторая

Глава 9 Победивший смерть

Солнце приятно ласкало холодную кожу и непривычно слепило привыкшие к вечному мраку глаза. Кощей Бессмертный наконец мог чувствовать на устах долгожданный вкус свободы, подхваченной сильными крыльями вороного жеребца. Он упивался ей, вдыхал поглубже, наполняя лёгкие, пьянея от морозного, чистого воздуха, о котором ранее мог лишь мечтать.

— Уж успел забыть, что значит чувствовать себя по-настоящему живым!

Лицо растянулось в довольной усмешке, а взгляд скользнул по высоким пикам древних скал, за которыми вот-вот должен показаться родной Зачарованный лес.

— Ждали-ждали твоего прибытия, Кощеюшка! — заурчал Баюн, вцепившийся в него когтями, дабы не слететь с мчащегося коня.

— Ох и лживая ты зверюга. — протянул чародей и расхохотался. — Вон какие бока отожрал, небось мой бездарный двойник тебе пироги пёк?

— Куда ж ему до тебя, Кощеюшка. А жрал я много от отчаяния, не мил свет был без тебя, ух не мил.

— Вижу сказки сказывать ты не разучился. — нисколько не поверил ему Кощей. — Бабка, наверное, тоже ух как скучала. Так скучала, что как только появился шанс меня вытащить, наоборот засунула куда поглубже. Старая стерва!

— Не серчай, Кощеюшка, Баба-Яга же не со зла, она о теле твоём долгие годы заботилась.

— Бабке давно пора материнские чувства свои куда поглубже засунуть. Всё никак не может принять того, что я к Чернобогу ушёл. Впрочем, и он мне теперь без надобности.

Кощей с удовольствием потянулся, разминая затёкшую спину. Раны, что получил Глеб в бою с Сёстрами, он давно залечил и теперь недовольно коснулся длинных волос.

— Что за патлы этот ущербный отрастил? Надо избавиться от них в ближайшее время да кафтан покраше надеть. Надеюсь, богатства мои не разбазарили?

— Да как можно, светоч наш⁈ Всё в тереме твоём ждёт-дожидается. Копии внушили, что он лишь ученик Кощея Бессмертного, посему и к вещам твоим относился с уважением.

— Хоть до этого вы додумались. Эй, Полночь, снижайся давай, а то дом бабки пропустим! — прикрикнул он на коня, заметив, что они, наконец, миновали горы.

Полночь одобрительно зарычал и подчинился приказу, приближаясь к избушке на курьих ножках, хозяйка которой уже вышла во двор встречать незваных гостей.

— Явился-таки! — бросила она вместо приветствия, едва Кощей спешился с коня.

— Твоими стараниями, бабуль, жив-здоров. — усмехнулся чародей, поравнявшись с ней. — Не предложишь напоить, накормить, спать уложить?

— Целый век минул, а ты не изменился. Совсем старших не уважаешь!

— С какой бани пала я должен уважать ту, что способствовала моему заточению?

— Пирог с грибами давеча из печки достала, коли будешь — заходи. — не ответила на его упрёк Баба-Яга и, приглашающе махнув рукой, скрылась внутри избушки.

— Сотня лет ничто для богини, да? — пожал плечами Кощей, задав вопрос в пустоту, пройдя внутрь следом за хозяйкой.

В избушке было тепло и уютно, в отличие от усилившегося мороза снаружи, который не оценил даже привыкший к постоянному холоду подземелья Кощей. Он отпил душистого отвара из ромашки напополам с душицей, и с удовольствием попробовал ещё горячий, румяный пирог с хрустящей корочкой. Как бы чародей ни выделывался перед бабкой, а по её стряпне скучал все долгие годы заточения.

— Не буду лукавить. Глеб был похож тебя в те далёкие времена, когда ты только попросился ко мне в ученики. Посему я малость заигралась в мамки, но супротив тебя ничего не имею, сам знаешь.

— Вот и хорошо, потому что его больше нет. Марья Моревна ума от прошлой Главы не унаследовала, посему весь её план пошёл прахом. Стоило моему глупому двойнику щёлкнуть кандалами, как я освободился.

— Чего дальше делать собираешься?

— Как чего? Али не чувствуешь, что сила моя лишь окрепла да приумножилась? Теперь я не только с Тридевятым, но и со всем континентом сладить смогу.

— Сдалось тебе это царствие?

Кощей усмехнулся, он знал, что Баба-Яга не разделяла его великих идей и была против грядущих кровопролитных войн супротив могучих держав.

— Больше никто не закроет меня в клетке! А на обычных людишек я плевал. Коли не понесут злато-серебро в мои владения да добровольно не сдадут Тридевятое, всех под чистую выкошу.

— В одиночку что ль на терем царский пойдёшь?

— А чего нет? Силушки у меня в избытке, а стоит лишь свиснуть, как нечисть тут же прибудет на зов. О, кстати, бабуль, чего-нить про Оксану слыхала?

— Не ведаю. Культ твой вместе с тобой уж век как сгинул.

— Ой, брешешь, старая стерва. — Кощей отломил ещё пирога, сплющив пышное тесто между пальцами так, что грибная начинка полезла прямо в миску, превращаясь в мерзкое месиво. — Повезло мне, что ты к месту привязана, из Зачарованного леса и шагу не сделаешь.

— Но задержать тебя у меня силёнок хватит.

— И оно тебе надо? С каких пор Баба-Яга с людьми дружбу водит?

— Кто тебе сказал, что я с ними якшаюсь?

— А Иван как же? Твоя ошибка была мою копию в Навь пустить, посему пожинай плоды, раз оплошала. — он уронил расплющенный пирог посреди стола и поднялся.

— Ты тоже человек, али запамятовал?

— Был когда-то.

— Ты нарушаешь баланс сущего. Ежели будешь сидеть в тереме да пакостить помаленьку, я вмешиваться не стану.

— Ты больше не моя наставница. Как и Чернобог. Кстати, только сейчас подумал, что вы похожи. Он в Нави заточён, а ты в Зачарованном лесу. — Кощей усмехнулся, взирая на древнюю богиню сверху вниз. — Ты и раньше была мягкотелой, а сейчас совсем раскисла среди болот.

— Даже сотня лет не изменила тебя, всё дерзишь старшим. — нахмурилась Яга. — Впрочем, Глеб от тебя не далеко ушёл.

— Не сравнивай меня с этим недочеловеком. — фыркнул Кощей, пройдясь размеренным шагом по избе, словно оценивая территорию. — Убого тут у тебя, но всё лучше, чем в темнице.

— Будто средь твоего хладного злата легче дышится?

— Богатство душу греет, как и власть. Потому, бывай, бабка. Я по старой памяти к тебе заскочил, боле задерживаться не намерен. Эй, Баюн, шагай следом.

Доселе молчавший кот поспешил за хозяином.

— Слово твоё закон, Кощеюшка.

— Лучше бы тебе сидеть и не отсвечивать, сам ведь чуешь скорую погибель свою.

— Заладила…

Он распахнул дверь, остановившись на пороге, впуская в дом свистящий, колючий ветер, всколыхнувший седые космы Яги.

— Жалкий избранный мне не соперник.

— Чего ж тогда не убил его? Ране ты с ними не церемонился. — усмехнулась богиня, глядя на бывшего ученика.

— Потому и не прикончил. Пусть помучается, глядя на то, во что я превращу Тридевятое царство.

— Брешешь, Глеб.

— Ещё раз назовёшь меня этим именем! — он повернулся к ней, гневно сверкая чёрными глазами.

— Что? Убьёшь меня или изгонишь? — усмехнулась Яга, не страшась угроз. — Я тут с начала времён с места не двигаюсь, здесь и останусь до скончания веков, даже если ты сотрёшь Тридевятое вместе с со всем континентом с лица земли.

Кощей ничего не ответил и вышел, звучно хлопнув дверью.

— Извечно такой, никакого уважения. — нахмурилась Яга.

Древняя магия будто корни могучего дуба заструилась по полу избушки, уходя глубоко под землю. Деревья затрещали снаружи голыми ветками, сбрасывая пушистые снежные шапки, поднялся буран. Природа откликалась на зов истинной хозяйки Зачарованного леса. Долгие годы она спускала Кощею Бессмертному с рук всё, что он творил, и хотела было поспособствовать выжившим Сёстрам с поисками избранного, но Глеб нашёл её раньше… А материнская любовь дорогого стоит. Долгие годы берегла Яга названного сына, и сейчас сделала свой выбор.

Словно невидимая стена выросла перед Кощеем Бессмертным, когда тот попытался покинуть Зачарованный лес. Витиеватые, подобно древесной коре золотистые узоры пробежались по завесе в тот самый момент, когда он столкнулся с ней и слетел с коня вместе с заоравшим от неожиданности Баюном.

Кощей выровнялся в воздухе, используя тёмную магию, и подозвал Полночь обратно.

— Бабка-таки претворила угрозу в жизнь. Кто ж знал, что она в этот раз не брешет?..

Он пробежался кончиками пальцев по заискрившемуся барьеру и ухмыльнулся.

— Но сие ненадолго.

— Что будем делать, Кощеюшка? — подал голос Баюн.

— Малость переждём. Такого уровня колдовство даже у богини все силы отымет, она будет держаться около месяца, а там стена пустит трещины, и мы прорвёмся уже с войском. Трупы да нежить из Зачарованного леса никуда не денется.

— Но как быть с Иваном? Он не станет терять времени даром и двинется прямиком к Буяну! Все знают, что там твоя смерть.

— Вот именно. — усмехнулся Кощей. — Все знают, глупое ты животное.

Баюн замер, ощущая накатившее на него осознание.

— Хитро это ты придумал, Кощеюшка.

— А теперь давай-ка вернёмся домой.

Полночь взмахнул крыльями, без приказа понимая, чего от него хочет хозяин. Злато в тереме Бессмертного уже покрылось пылью от ожидания.

Царский терем гудел аки улей: «царь-батюшка давеча пропал». Стрельцы денно и нощно искали его по всем уголкам Царьграда и в ближайших лесах. Обнаружили лишь парочку разбойничьих логов, но искомого там не оказалось.

Впервые Дума собралась без царя, и царевич Сергей вместе с младшим братом заняли место во главе, как ближайшие наследники престола, на обоих лица не было. Они усвоили прошлый урок сполна и не желали больше терять положения при дворе, опасаясь полных ненависти косых взглядов его милости, что явно знал всё и даже больше. Посему сейчас, когда пропал Иван, нужно было действовать сообща и сделать всё для его скорейшего возвращения, ежели сие, конечно, возможно.

— Обыскали все окрестности от первой избы до последнего сугроба в широком поле. — доложил главный воевода. — Царя-батюшки нет нигде. Но сыскные стрельцы вчера обнаружили мешок с топором рядом с прорубью, что у Девичьего пруда. Местные предоставили, поскольку он терему принадлежит. Давеча его милость распоряжался всё, принадлежащее царскому дому клеймом пометить, дабы краж не было.

— Неужто до последнего топора всё пометили? — восхитился Василий.

— А как же! Служки постарались. Сами понимаете, царевич Василий, его милость шутить не изволит.

— Почему вы решили, что топор как-то связан с исчезновением Ивана? Что ему делать у проруби? И почему никто не видел, как он выходил из терема?

— Сие большая загадка. Но никто из нашинских давеча к пруду не шатался, это точно вам говорю, не за чем им. Всех служек да стрельцов опросили, никто туда не хаживал, никто царя-батюшку не видал.

— Его милость тоже пропал, как и гостья царя-батюшки. Даже огромного кота нигде не видать. — добавил воевода. — Стало быть пропали разом, али его милость на выручку царю-батюшке отправился и тоже сгинул.

— Ничего не понимаю. — хмуро подытожил всё сказанное Сергей. — Но в наших силах продолжить поиски. И насчёт топора… Слыхал, что у покойного царя-батюшки знакомый чародей был, он и стрелы заговаривал к обряду. Может, к нему топор снести, авось чего скажет?

— О сим слыхали, но никогда не видали. Говорят, затворник он, людей к себе окромя семьи царской не пускает.

— Где избёнка его знаете?

— Вестимо.

— Василий, доверю это тебе.

— Как скажешь, брат. Покуда царь-батюшка не вернётся, ты по старшинству за главного. Посему всё, что накажешь — исполню.

— Приступай немедленно и захвати топор.

— Одному царевичу в сие место лучше не соваться.

— Тогда выделите стрельцов для сопровождения, или сами идите, ежели остальные в полях.

— Как прикажете, царевич Сергей.

— На сим закончим. Поиски продолжаем, но и о насущных делах не забывайте. Зима не даёт нам продыху.

Члены Думы поднялись и, отвесив поклоны, разошлись по делам, оставив временного правителя в гордом одиночестве.

— Тяжело бремя правления, не так ли, Сергей царевич? Но так сладка власть…

Он обернулся, заметив притаившуюся в углу Оксану, её тёмные глаза недобро сверкнули в полумраке.

— Чего ж сразу топор мне не отдали, Сергей царевич?

— Мы с тобой в расчёте. — спокойно отозвался тот, в последнее время от вездесущей служки его в дрожь бросало.

— Ближе всех из возможных колдунов к вам лишь я.

— Брат ушёл к ближайшему.

Оксана усмехнулась и покачала головой.

— Если царевич Василий вернётся ни с чем, лучше бы вам обратиться ко мне.

— Ты знаешь, где Иван?

— Может, да, а может, и нет.

— Что это значит?

— Могу лишь гадать, как и вы.

— Ты лукавишь, Оксана. Что с моим братом?

— Вам лучше быть более сговорчивым, царевич Сергей. Царю-батюшке этого качества не хватало, но вы совершенно иной. Разве откажетесь от власти, что так удачно попала к вам прямо в руки?

— Достаточно разговоров. — он поднялся с места. — Я больше не предам брата, и ты не изменишь моего мнения.

— Мы ещё потолкуем с вами позже.

Царевич вышел из залы, больше не слушая, чего там она говорит. К сожалению, он слишком поздно понял: кто такая Оксана, и к тому моменту колдунья уже прочно закрепилась в тереме, постепенно отравляя жизнь его жены.

Сначала проще было притворяться слепым, не замечая потухшего взгляда Марфы. Затем стало сложнее, поскольку после нескольких попыток не удалось зачать дитя, хотя Ольга, по словам младшего брата, уже понесла ребёнка. А сегодняшний разговор расставил всё по местам. Оксана точно знала, где Иван, и готовила для чего-то или кого-то почву в царском тереме, уже не скрывая этого. Вот только, как выяснить, где младший брат?..

Главный воевода сам попытался пойти в сопровождение царевичу Василию, но подоспевший отряд сыскных стрельцов, ведущий очередного обнаруженного при поисках царя негодяя в темницу, взял сие на себя.

Они подошли к одной из деревушек недалёко от Царьграда, называлась сия Черёмушки и не отличалась от других ничем, даже деревьев, именем которых её нарекли было по пальцам пересчитать. На самом краю расположилась неказистая избёнка, вход в неё полностью замело, а сугробы вокруг высились до самых закрытых ветхими ставнями оконцев. Хиленький заборчик из корявых колышков тоже занесло, посему сначала было непонятно, где калитка, и стрельцы двинулись наобум.

— Разве может здесь человек жить? — удивлённо спросил Василий у главного стрельца, пока остальные расчищали проход к двери.

— Чутьё подсказывает, царевич Василий, что внутри нас ждёт лишь мертвец.

— Главный воевода предупреждал, что колдун был затворником, но ведь давеча ритуал пускания стрел был, как мог сгинуть так скоро?

— Смерть никого не щадит. Старость, случайность, хворь… Сие лишь самые широко распространённые причины.

Стрельцы тем временем раскопали снег и начали стучаться в избушку с требованием открыть именем государя.

— Постойте! — крикнул Василий. — Он ведь никого окромя царской семьи не пропускает. Дайте я попробую.

Все тут же расступились перед подошедшим к дверям царевичем. Василий звонко постучал и громко произнёс.

— Именем царя-батюшки, я царевич Василий, приказываю тебе открыть дверь.

Никакого ответа не последовало, лишь ветер завывал, раскидывая собранный снег.

— Либо мертвец там, царевич Василий, либо нет никого. — сказал главный стрелец, встав рядом с ним плечом к плечу. — Разрешите дверь в избу вынести?

— Дозволяю.

Василий отошёл подальше, освобождая крепким парням путь. Обученные сыскные стрельцы в мгновение ока выбили дверь и ворвались в избушку. Послышался кашель, и в следующий миг один из вошедших показался из дверного проёма.

— Не с кем здесь разговаривать, царевич Василий. Здесь лишь смерть.

— Царевич Василий, пожалуйста отойдите от дверей. А вы двое сопроводите его и будьте рядом, пока мы с покойником не разберёмся. — наказал главный стрелец и тоже скрылся в избушке, послышался приказ скорее открыть ставни. В избёнке было шибко темно, дабы разглядывать мертвеца. А какой запах стоял, и в сказке не сказать…

Василий послушно отошёл вместе с двумя стрельцами. Молодцы совершенно не изменились в лицах, услышав о мертвеце, а после вопроса царевича на этот счёт спокойно ответили.

— Мы с вами, царевич Василий, не в сказке живём, смерть и мерзости всякие с нами рука об руку ходят. Чуть ли не каждый день приходится кого-то в последний путь провожать.

— Вы сжигаете мертвецов?

— А как же! Опосля осмотра, ежели родных нет, сжигаем. Кто ж ещё кроме нас о покойном позаботится да костёр погребальный сложит?

— Тяжкая у вас служба.

— Мы привычные, царевич Василий. Вас жаль, что не удалось с сим колдуном потолковать. Царя-батюшку так отыскать и не можем.

— Его так просто на тот свет не отправить, уж поверьте мне. — мрачно отозвался Василий, взглянув на возвращающегося главного стрельца.

— Мёртв колдун вот уже несколько месяцев, царевич Василий. — доложил он. — Могу предположить, что около четырёх-пяти, для более точной оценки лекарь нужен. Покойник в плохом состоянии, черты лица сохранились, но кожа во многих местах, сами понимаете… Пренеприятное зрелище. Что прикажете делать дальше?

— Мёртв несколько месяцев… А точнее, сколько?

— Сие сложно сказать, склоняюсь к полугоду. Причины точной тоже подсказать не могу, на теле нет видимых повреждений, а ежели и были, то уж из-за срока давности не установим.

— Благодарю за службу. Покойника проводите в последний путь по всем правилам, а я доложу царевичу Сергею о случившемся.

На том и порешили. Компания разделилась на тех, что вернулись в терем, сопровождая царевича, и оставшихся разбираться с мертвецом.

Василий первым делом направился на поиски Сергея, что довольно быстро обнаружился за разговором с одной из прибывших групп стрельцов.

— Дурные вести. — коротко сообщил он, встретившись взглядом со старшим братом.

Тот понимающе кивнул и попрощавшись со стрельцами указал Василию на терем. Они молча двинулись в покои старшего, не проронив ни слова до тех пор, пока Сергей плотно не закрыл дверь, проверив при этом каждый угол комнаты под удивлённым взглядом младшего брата.

— Ты пугаешь меня в последнее время.

— В этом тереме мало кому теперь можно довериться.

— Что ты имеешь в виду?

— Колдун уже почил, не так ли?

— Стало быть, мне не нужно сообщать тебе, что он уж полгода как не жилец?

— Ты сказал полгода?..

Сергей заметно напрягся и помрачнел пуще прежнего.

— Соизволишь объяснить, что происходит? — скрестил руки на груди Василий, они чуть было не лишились всего из-за прошлых ошибок, и было бы глупо повторять их вновь. — Пусть ты и не доверяешь людям в тереме, но я твой брат, мне ты можешь сказать всё, что у тебя на душе. Если ты не заметил, я тоже изменился.

Старший царевич поднял на него хмурый взгляд. Василий был прав. Он действительно видел, как прямо на глазах меняется бывший балагур, не пропускающий ни одной юбки, превращаясь в серьёзного царевича, на плечо которого можно было опереться в случае невзгод.

— Я скучаю по временам, когда ты беззаботно бренчал на гуслях. — внезапно сказал Сергей, вызвав неподдельное удивление на лице Василия. — Я был не справедлив с тобой, что уж говорить об Иване… Именно поэтому не позволю кому-то стороннему рушить нашу семью.

— Ты должен рассказать мне всё, что знаешь.

— Оксана — служка моей жинки, затевает что-то недоброе. Я не говорил тебе, но она и есть та самая колдунья, с коей я разговаривал по совету наших наречённых перед третьим испытанием. Не ведаю, кому она служит, но уверен, что точно знает, где сейчас Иван.

Василий нахмурился и кивнул. Слова брата несли дурные вести для всего царского терема.

— Нужно было рассказать всё Глебу до того, как он пропал вместе с Иваном.

— Шутишь? Он точно знал о том, кто причастен к смерти Ивана. Ты и сам прекрасно видел, с какой ненавистью он на нас глядит.

— Оно верно. Но ради брата, он мог бы и выслушать…

— Сделанного не воротишь. Нужно выведать сведения у Оксаны, только как сие провернуть?

— Марфа. Она же постоянно находится рядом с колдуньей.

— Оксана что-то заподозрит, ежели мы будем говорить с Марфой напрямую.

— Она рядом, даже когда ты делишь постель с женой?

— Не могу знать. Оксана глаз с меня не спускает.

— Я поговорю с Ольгой. Она беспокоится за подругу и может нам посодействовать. А ты будь осторожен и по возможности не связывайся с ней.

— Увидимся, брат.

Кощей Бессмертный одним жестом широко распахнул двери и вошёл в собственный терем, придирчиво окинув взглядом сени, жестом смахнув подкову над входом. Он не стал долго задерживаться на первом этаже сразу спустившись в милое сердцу подземелье. Золотая роща не изменилась. Как и говорил Баюн, копия относилась к его наследству с уважением и ничего не изменила в покоях Бессмертного.

Он коснулся золотых листиков поникшей берёзы и двинулся по направлению к собственному трону. Наконец после долгого заточения Кощей вновь обрёл дом. Холод золота наполнял чёрствое сердце давно забытым теплом. Расшитый золочёными нитями богатый кафтан скользнул к нему прямо в руки, и Бессмертный с удовольствием запустил руки в рукава, застёгивая любимый наряд. Корона опустилась на голову, венчая её, стоило только занять место на троне.

Он довольно усмехнулся, оценивая свой вид в завсегда лежащее рядом зеркало, и воззрился на притихшего кота.

— С возвращением, Кощеюшка. — поспешил задобрить его Баюн.

— Созови нечисть со всех концов Зачарованного леса, пусть явится на поклон своему властелину. Было бы слишком просто захватить Тридевятое одним днём, пусть мучается от бессилия.

Кот не стал заставлять себя ждать и мигом смылся, оставляя Кощея наедине со златом и собственным величием.

Бессмертный скользнул пальцами по подлокотнику и усмехнулся. Всё шло так, как он и планировал, за исключением выходки старой богини, но и та лишь отсрочила неизбежное падение всего мира к его ногам. Кощей погрузился в мысли и открыл глаза прямо перед той самой клеткой, в которой провел последнюю сотню лет.

— Доброго дня, моя глупая копия. Как тебе новые хоромы?

Глеб, ожидаемо, не ответил, он тихо сидел в противоположном углу с закрытыми глазами, погружённый в собственные мысли — это всё, что ему оставалось делать в заточении.

— Ну, надо же, какие мы неразговорчивые. А ведь я по доброте душевной оставил тебе окошко, дабы ты мог наслаждаться моими свершениями. Неужели совсем не интересно?

Вновь молчание.

— Дразнить тебя на удивление скучное занятие, не находишь?

— Тогда проваливай.

— Неужто заговорил!

На лице Бессмертного заиграла усмешка.

— Как бы я ни увиливал, ты часть меня, и я хочу вернуть то, что моё по праву.

— И при чём здесь я?

— Ты ведь не человек вовсе, лишь жалкий осколок, несправедливо наделённый толикой моей силы.

— Почему ты тратишь своё драгоценное время на «жалкий осколок»? — Глеб подозрительно взглянул на собеседника, но тот и бровью не повёл.

— Потому что нравится тебя мучить. Посмотришь, как я разнесу всё Тридевятое царство.

— Бабка тебя задержала, а Иван найдёт твою смерть и сломает иглу. В конечном счёте, ты проиграешь.

— Даже если ему это удастся, Иван не сломает иглу.

— С чего бы?

Кощей покачал головой, снисходительно глядя на двойника.

— Ты, правда, не понимаешь, или намеренно испытываешь моё терпение?

— Не обязан тебе отвечать.

— Глупая копия. Ты даже не замечаешь, насколько жалки твои попытки храбриться и делать вид, что ситуация всё ещё у тебя под контролем.

— Есть то, чего тебе самому не дано понять.

— Просветишь?

— Люди пойдут на многое, дабы спасти дорогое.

— Именно поэтому Иван не сломает иглу.

— Именно поэтому Иван сломает иглу.

— У нас с тобой совершенно разные представления.

— Ты не знаешь его.

— Но я достаточно хорошо знаю людей.

— Проваливай. Больше я ничего тебе не скажу.

— Не раньше, чем сломаю тебя. Ты отдашь моё по праву, бесполезная копия.

— Ты сам не знаешь, как забрать часть своей души у меня, в которой, судя по всему, всё же нуждаешься. — Глеб усмехнулся. — И кто же из нас бесполезен?

— Будешь гнить здесь веки вечные.

Бессмертный вернулся в золотую рощу в прескверном расположении духа. Он хотел поиздеваться над Глебом, поломать его решимость, но вместо этого призадумался. Двойник знал нечто, чего не мог понять сам Кощей. И, привыкший контролировать всё вокруг, чародей порядком напрягся. Придётся пожертвовать мучениями Глеба и закрыть окно между ними навсегда.

Сумерки опустились на Тридесятое царство, утопив его в прохладно-сером цвете, разливаясь по всем уголкам степи густым туманом. Василиса опустилась на колени перед Власей и осторожно взяла её руку, исцеляя сломанные пальцы, а затем перешла на повреждённую ногу. Иван держал голову подруги на коленях и подозрительно следил за действиями колдуньи со стороны, не проронив ни слова.

— Можешь двигать ногой и пальцами? — спросила Василиса, оценивающе пробежавшись взглядом по телу русалки, исцеляя небольшие царапины и ушибы теплым потоком магии.

— Да, я в порядке.

Влася согнула ногу в колене и облегчённо вздохнула, боль, наконец, отступила.

— Не напрягайся понапрасну, тебе лучше отдохнуть. — попросил подругу Иван, едва сдерживая зевок, он практически не спал с самого момента заточения, и чувствовал себя просто отвратительно.

Василиса осторожно протянула к нему руку и спросила:

— Позволишь?

Он хотел было возразить, но Влася ответила за него.

— Иван, по вашей милости, еле держится. Помоги ему.

Колдунья кивнула и коснулась кончиками пальцев лба сидящего напротив юноши, передавая ему свою магию, от которой даже дышать стало легче, а в глазах просветлело. Иван кивнул в знак благодарности, а Василиса приступила к исцелению Варвары, что отнекивалась, но всё же позволила подруге заняться покусанными ногами. Когда с насущными проблемами было покончено, колдунья заняла место напротив Ивана и Власи, рядом с ней расположилась богатырша, всё ещё виновато глядя на давеча покалеченную русалку.

— Я больше не потерплю, чтобы мне кто-то врал.

— Я приму снадобье, как и Варвара, оно действует так, что ежели принявший его человек слукавит, то испытает боль, которая будет страшнее самой смерти.

Не дожидаясь одобрения, она отпила из маленького хрустального сосуда и протянула его Варваре, закинувшей в себя остатки.

— Я хочу знать всё с самого начала. От момента, как ты присоединилась к Сёстрам до ритуала, что сотворил Глеба.

— Это будет длинная ночь.

— От твоего рассказа зависит, станем ли мы с Власей вашими союзниками. Я нужен вам больше, чем вы мне, так что начинай.

— Сие правда, ты избранный самим Чернобогом, посему мы сделаем всё, что в наших силах, дабы быть рядом. — заверила его Варвара, зелье внутри неё уже начало действовать.

— Расскажу всё, что знаю.

Степные ночи зимой были особенно холодными, посему Василиса развела костёр и, поддерживая его магией, начала своё повествование.