Тридевятое. Книга вторая

Глава 10 Василиса

В Вечорках деревенские вставали засветло, многие начинали тяжёлую работу в полях ещё до первых петухов. Лето нынче выдалось особенно жарким, нещадно губя колосившиеся посевы будущего насущного хлеба. Василиса тоже встала спозаранку и, наскоро умывшись, заделала отросшие русые волосы в аккуратные косы. Как обычно решив не завтракать, она скорее выскочила за порог.

Останавливать девочку было некому. Мать унесла бушевавшая в роковой год неведанная хворь, а отец месяцами не появлялся дома, полностью отдавшись служению царю-батюшке после смерти своей наречённой.

Василиса махнула рукой, выбравшейся во двор древней, но всё ещё твёрдо держащей косу в руках бабке Бажене, что, заметив девчушку, неодобрительно закряхтела.

— Васька! Опять схуднула что ль? Держи хоть кулебяку с капустой, а то скоро совсем пропадёшь.

— Благодарствую, бабуль.

Василиса схватила угощение и, жуя незамысловатый завтрак на ходу, заспешила к окраине деревни.

— Васька! — окликнул её ведущий мимо пятнистую коровку пастух Мирон. — Опять с самого утра к ведьме таскаешься! Возьми молока что ль. А то вон какое лицо бледное.

Он отстегнул запасной бурдюк с пояса и протянул девчонке.

— Благодарствую, дядь!

Сладковатое молоко приятно заиграло на языке, дополняя капустный вкус свежеиспечённой кулебяки. А Василиса устремилась к знакомому одинокому домишке, где жила её добрая наставница. Она потрепала по чёрной шёрстке сидящего на хиленьком заборе кота и юркнула в приоткрытую дверь покосившейся избушки.

— Бабуль, я пришла. Чего сегодня за дела у нас?

— Ишь какая прыткая егоза. Ток петухи пропели, а ты уж тут как тут.

— А чего дома без дела сидеть? Тебе-то я точно пригожусь.

— Оно верно. — согласилась старушка и захлопотала у печи. — Завтракать будешь, Васенька?

— Я уж по пути к тебе, бабуль, поела.

— Ты ж с роду к печи не суёшься.

— Бабка Бажена да дядька Мирон гостинцы всучили.

— Отрадно, что любят тебя нашинские. Но кашу всё равно поешь, одним пирогом сыта не будешь!

Василиса пожала плечами и села на лавку, наблюдая за наставницей, что привычно суетилась у печи.

— Бабуль, знаешь чего?

Та одобрительно хмыкнула в ответ, мол продолжай.

— Я ж теперь огонь на ладошке развести могу, мигом дрова в печке поджигаются!

— С даром сильно не балуй, Васька. Ежели из-под контроля выйдет, кто деревню тушить будет?

— Оно верно, конечно… Но как я контролю научусь, если его использовать не буду?

— Используй тот, что вреда причинить не может. Целительство али помощь земле-матушке. А огонь — то дело опасное, лучше в узде держать.

— А если нечисть опять нападёт? Я ж своей силой мужикам помочь могу!

— Не бабское это дело, Васька. Твоя забота мне помогать людей лечить да по мелким нуждам дар использовать. К нечисти не сувайся!

— Так ведь говорят, Кощей Бессмертый вновь войско собирает, глядишь, скоро на Царьград двинется, а Вечорки первые у него на пути.

— С сим пусть взрослые разбираются, неча малявке в бой лезть. Ешь скорей, нам ещё оберегов надо наплести.

Василиса обиженно уткнулась в чашку, без интереса ковыряясь в каше. Наставница хоть и была добра к ней да приглядывала, всё же опасалась. Дар рос с каждым днём, и девочке всё сложнее было его сдерживать.

— Васька, возьми корзинку да располагайся. Оберег плети так же, как и в прошлый раз, да побольше силы в него вкладывай, иначе толку никакого.

— Ага. — буркнула Василиса, садясь за плетение.

— Ты пока слишком мала, дабы понять. Но лучше сидеть плести обереги да собирать целебные травы, чем идти к тем же Сёстрам.

— Чего ещё за Сёстры? — тут же заинтересовалась Василиса, оторвав взгляд от шерстяных ниток.

— Так называют себя объединившиеся в сестринство колдуньи, они обучают новых преемниц премудростям магии и учат сражаться. Однако после того, как девушка становится Сестрой, жизнь больше не принадлежит ей, она становится общей.

— Здорово! Значит они могут обучить меня контролировать дар?

— Вася! Толкую ж, что не просто так они девок учат. Опосля будешь обязана подчиняться воле Главы и делать всё, что она накажет во имя общего дела.

— А что за дела такие?

— Блюсти порядок, сражаться, лечить. Делать всё для блага нашего мира.

— И чем плохо быть Сестрой?

— Тем, что от настоящей Василисы ничего не останется.

— Но ведь это во имя мира. Представляешь, сколько всего я могу сделать со своим даром, бабуль⁈ Скольким людям могу помочь!

— Доброе у тебя сердце, Васька. Да только мала ты ещё, не понимаешь, в чём опасность.

— Опасность в том, что однажды я не смогу сдержать свой дар.

Старушка нахмурилась и забормотала что-то себе под нос. Обычно это значило: дальше с ней говорить не намерены…

Василиса поникла, глянув на неказистый оберег в руках. Она отвлеклась на разговор с наставницей и сплела какую-то жуть. Как же теперь всё переделать?..

День медленно клонился к вечеру, а оберегов в корзинке порядком прибавилось. Травница одобрительно цокнула языком, принимая работу ученицы. С каждым разом девочка плела всё лучше и лучше, вскоре можно будет переходить к ткачеству. Сие в обычной жизни ой как пригодится. Но Василиса в силу возраста, пока не понимала, насколько важно для будущей девушки на выданье подготовить себе приданого да обучиться рукоделию в совершенстве. Девчушка старалась, но душа её лежала вовсе не к простой деревенской магии, а к чему-то большему, и не мудрено, учитывая растущий дар.

«Только бы они не нашли её…» — подумала про себя старушка. Слыхала она, что среди Сестёр есть та, что видит, она-то и может сыскать одарённых девочек, где бы те ни находились. Но Василисе шёл десятый год, и травница надеялась на то, что таки пронесёт, она ведь не даёт ей пользоваться даром в полную силу.

— Бабуль, я пойду уже. — сладко зевнула девочка, монотонная работа её порядком утомила. — Давай займёмся завтра чем-нибудь повеселее?

— Хорошо, я научу тебя варить мудрёное снадобье. Но сначала пойдём на поиски целебных трав.

— Уж лучше травы, чем бесконечное плетение.

Василиса подхватила небольшой дорожный мешок, но наставница остановила её и нагрузила с собой хлеба да сметаны в качестве поклажи.

— Дома перекусить не забудь да выспись хорошенько.

Девчушка понимающе кивнула и юркнула за дверь. Солнце как раз начинало садиться за горизонт, отмечая остаток дня последними багряными лучами. Василиса махнула рукой знакомым, проходящим по главной улице, и свернула на свою, собираясь было зайти за калитку, но услышала сдавленный стон, доносящийся откуда-то с полей.

Мешок упал на землю, а сама его хозяйка, забыв обо всех предостережениях, бросилась на звук. С каждым шагом он всё усиливался, стоны становились громче, переходя не то в крик, не то в вой. Страх липкой паутиной расползся по всему телу к моменту, когда она зашла в колосящуюся рожь, местами скрывающую её с головой.

Солнце почти село, серые сумерки опускались на землю, замарав золотой оттенок зрелых колосьев. Василиса раздвинула преграждающую путь рожь и застыла, глядя на нечто звероподобное, волосатое и издающее душераздирающие звуки из зубастой пасти, похожие на человеческий стон. Страх ударил в голову, и девочка попятилась, стараясь скорее скрыться в высокой траве. Чудище повело носом, втягивая воздух, и поднялось на задние лапы, зашагав по прямо по направлению к прячущейся девочке. Василиса закрыла ладонями рот, дабы не издать ни звука, и свернула на едва заметную тропинку, двинувшись по ней в сторону деревни.

Тварь вновь застонала, и девочка с ужасом услышала, что ей ответили. Не помня себя, она со всех ног бросилась по тропе, пытаясь скрыться от преследующей её нечисти. Колосья хлестали по лицу, почва под ногами стала будто топкой от охватившего всё тело безумного страха. Один неверный шаг, и вот беглянка уже растянулась на земле, а чудище преградило путь, протяжно завыв. Дрожь пробежала по всему телу, но вместе с ней в голову ударило нечто ещё.

Василиса вскочила на ноги, отпрыгнув от замахнувшегося противника, и в следующее мгновение выпустила из рук целый сноп ярких искр, полетевший прямо в мерзкую морду, опаляя висящую клоками шерсть.

— Только тронь меня! — уверенно пригрозила девочка, сверкая глазами.

Тварь заскулила и завертелась, пытаясь лапами сбить огонь с морды и тощего туловища. Василиса, не теряя времени даром призвала огонь в ладонях и бросила им прямо под когтистые лапы, а затем отступила в сторону деревни. Разобравшаяся, наконец, с горящей шерстью нечисть бросилась за ней вдогонку. Понимая, что та вот-вот настигнет, Василиса-таки заорала, зовя хоть кого-нибудь из деревенских на помощь, надеясь, что её услышат.

Она почти успела добежать до первых избушек, но адская боль пронзила спину. Девочка упала на колени и застонала. Зря она не слушалась наставницу…

Вспышка света поглотила всё вокруг, она зажмурилась, припав щекой к прохладной земле. Сквозь пелену, девочка услышала пронзительный человеческий крик, затем ещё один, а после чьи-то тёплые руки осторожно подхватили её, по-матерински погладив по волосам.

— Теперь всё хорошо. Не бойся дитя. — причитал ласковый женский голос.

Незнакомка коснулась её спины и цокнула языком.

— Таки успел, добраться, окаянный. Где твой дом, милая?

Василиса с трудом разлепила глаза, встретившись с обеспокоенным взглядом неизвестной женщины. Седина чуть тронула её каштановые волосы, волнами спадающие на плечи. Ежели бы не дикая боль, девочка бы даже залюбовалась правильными чертами лица… Но сейчас лишь смогла прохныкать, что живёт во втором доме с краю. Там на заборчике пучки душицы сушатся.

В глазах потемнело, и она окончательно лишилась чувств.

Василиса нехотя разлепила глаза, уставившись в потолок родной избёнки. Тёмные круги местами выплывали, искажая обзор, и заставляли девочку заморгать в надежде, чтобы те исчезли. Чернота не пропала, но к ней наклонилась та самая женщина, что усмирила жутких тварей сегодня.

— Я не померла?

— Оборотень не успел тебя задрать, лишь поцарапал. Я уже исцелила твою рану, но в кровь попало немного яда, поэтому пару деньков может кружиться голова.

— Оборотень? — удивлённо спросила Василиса, чуть не подпрыгнув на постели, но только застонав, упала обратно. Мир завертелся, стоило ей лишь попробовать встать.

— Лежи, милая. Ни о чём не волнуйся, я присмотрю за тобой. Больше тебе ничего не угрожает.

— Я такая дурочка. Бабка ведь предупреждала, что с нечистью связываться опасно.

— Это я виновата, что вовремя не убила тех двух оборотней. Кабы бы успела, ты бы с ними не столкнулась.

— Он выл аки человек, вот я и подумала… Мало ли кому помощь требуется.

— Доброе у тебя сердце, милая. А выл потому, что давеча ранила я его, там целая стая была, вот двое и сбежали.

— Вы на нечисть охотитесь? — восхищённо спросила Василиса, потирая глаза.

— Сие правда, Олесей меня звать. Но дар у меня послабее, чем у тебя. Я видела, как ты огонь призвала, на него и прибежала.

— Неужто у меня такой сильный дар?

— Подобных тебе мало, милая, ты как цветок среди голых скал. Одна на тысячу…

— Бабка говорит, что лучше даром не пользоваться, не женское это дело с нечистью сражаться.

— А кто ж биться будет, как не мы? Сёстры на то и существуют, чтобы мир оберегать.

— Вы одна из Сестёр?

— И ты тоже можешь стать одной из нас, Василиса.

— Откуда вы знаете моё имя?

— Мы многое ведаем. — туманно отозвалась колдунья, ласково погладив её по волосам. — Люди нуждаются в нашей защите, милая. Но главное, что ты не сможешь вечно прятать свой дар, рано или поздно он вырвется наружу, и тогда произойдёт нечто ужасное.

Василиса прикусила губу, задумавшись.

— Среди Сестёр ты больше не будешь одна, мы примем твою силу и научим тебя ей управлять.

— Но в Вечорках мой дом, меня здесь все знают и любят. Да и ежели наставница в мир иной отойдёт, кто обереги плести будет…

— А ежели твой дар вырвется и сожжёт деревеньку дотла, что подумают остальные?

Василиса подняла на неё обеспокоенный взгляд, по щеке покатилась горькая слеза.

— Не хочу, чтобы кто-то погиб из-за меня…

— Твоё место с нами, дитя моё, среди Сестёр. Я сама буду учить тебя премудростям нашего дела.

— Хорошо.

Наконец согласилась девочка, но, подумав, добавила.

— Только можно с остальными попрощаться?

— Можно-то можно, вот только отпустят ли они тебя…

— Я поняла.

Она решительно кивнула и сжала руки в кулаки, собирая всю решимость в хрупком девичьем тельце.

— Я подлечу тебя до рассвета, и мы вместе покинем Вечорки. Неподалёку моя кобылица дожидается, так что твоё головокружение не будет мешать нам в пути.

Василиса вновь замешкалась: правильно ли она поступает, так быстро доверившись совершенно незнакомой женщине, да и с бабкой попрощаться хотелось, она ведь ей родичей заменила…

Видя внутренние метания девочки, Олеся осторожно взяла её за руку, легко разжимая кулачок.

— Двадцать лет назад за мной пришла наша Глава. Как сейчас помню, сирень во дворе распустилась, а от неё пахло цветами яблони, удивительный аромат… Она рассказала мне о Сёстрах и нашем нелёгком деле — испокон веков оберегать мирское равновесие, и сказала, что дар, который только начал расцветать во мне, однажды может спасти много людских жизней.

— И вы сразу пошли за ней?

— Как и тебе, мне было страшно…

— Я не боюсь! Просто это так неожиданно…

— Ты смелая девочка, Василиса. И твой дар намного сильнее, чем у многих из нас.

— Ты научишь меня владеть огнём?

— И не только. Ты можешь исцелять людей, перемещать предметы, видеть сокрытое и много чего ещё, ежели научишься.

— Я когда-нибудь увижу Вечорки?

— Не могу знать, милая. Но они навсегда останутся в твоём сердце.

Она коснулась ладонью её лба и скользнула ей по лицу, закрывая глаза.

— Утро вечера мудренее.

Старая травница остановилась на пороге пустой избушки, выронив узелок из рук. Забыв обо всём на свете, она бросилась на поиски Василисы, переполошив этим всех деревенских. Крестьяне рыскали по ближайшим полям, заглядывали в каждый дом, а кто-то даже собрался в группы и отправился в Зачарованный лес. Кутерьма продолжалась до поздней ночи, но девочки и след простыл.

Старушка сидела на мятой постели, разглядывая едва заметные следы крови на льняном полотне. Внутри всё сжималось. Никто не принёс ни хорошей, ни дурной вести сегодня. Василиса пропала, и глядя на стоящие на столе две чашки, травница понимала куда…

— Васька, не твоя эта дорожка, не твоя…

Она обняла давеча сотканный девочкой рушник, прижимая его крепче к сердцу, уже не пытаясь унять горючих слёз.

Пегая лошадь тем временем уносила Василису всё дальше и дальше от дома. Словно чувствуя боль бывшей наставницы, девочка закусила губу, пытаясь не разреветься.

— Она поймёт тебя, милая. — успокаивала её Олеся. — Пришло твоё время уйти.

— Я никогда-никогда больше не увижу своих родных?

Прежняя бравада сменилась страхом перед неизвестным, Василиса чувствовала, как внутри всё сжимается, а предательские слёзы подступают к горлу.

— Ты была избрана свыше, одарена и сейчас сделала правильный выбор. Сначала будет тяжко, но всё происходящее во благо мира.

— Я ещё маленькая, мне сложно понять такие вещи.

Девочка сама не заметила, как начала говорить словами прошлой наставницы.

— Всё придёт со временем. Семечка тоже не сразу становится цветком, ежели не дать ей прорасти да не подкармливать, так и сгинет в сырой земле.

— Куда мы держим путь?

— В наш терем, теперича у Сестёр две обители, одна в Тридевятом, а другая в Тридесятом царстве. Основные силы сейчас здесь, поскольку мы готовимся к худшему.

— Тридевятое в опасности? — Василиса попыталась отвлечься от грустных мыслей о доме, переводя их в другое русло.

— Оно всегда будет в опасности покуда мы не разберёмся с Кощеем. Сейчас он набирает войско тёмное, дабы власть захватить.

— Но вы ведь помешаете ему?

— Нелегко сие, милая. Его ведь не просто так Бессмертным кличут. Но пока твоя забота вырасти и окрепнуть! Мы поможем тебе освоиться с даром.

Василиса кивнула и умолкла, погрузившись в собственные мысли.

Долго ли коротко ли, добрались путницы до высокого бревенчатого терема, что был на окраине противоположной части Зачарованного леса. Мощный забор из добротных досок с подобием сторожевой башенки вился вокруг него плотным кольцом. Внутри сновали девицы помладше да постарше, среди которых не было ни единого мужичка. Это поначалу удивило Василису, но спросить об этом она не успела, поскольку с крылечка к ним спустилась низенькая старушка. Её длинные волосы были собраны в аккуратные косы, а пронзительные зелёные глаза с неподдельным интересом изучали прибывших.

— Проходи, Василисушка, теперь это и твой дом. — голос был мягкий и успокаивающий, словно материнский…

— Благодарствую. — смущённо склонила голову девочка, у которой внутри от волнения всё трепетало.

— Меня Пелагеей звать, но все величают Главой, поскольку я тут самая древняя.

Запах яблоневых цветов, исходящий от колдуньи, действовал на Василису успокаивающе. Она кивнула и позволила отвести себя в терем, провожаемая десятками пар глаз остальных Сестёр.

— Не стесняйся, Василиса. — старушка лишь взмахом руки открыла тяжёлую дубовую дверь и поманила её внутрь.

Девочка прошла, оглядывая убранство. А здесь было на что посмотреть, ведь комната представляла собой буквально внутренности сундука с сокровищами. По бревенчатым стенам висели разные обереги, и тут же сохли собранные в пучки, ароматные, целебные травы. В котелке на большом дубовом столе булькала некая болотного цвета жижа, а рядом была свалена гора немытой посуды. В углах высились горы непойми какого хлама, ежели его не разгребать. Словом, в комнате было всё: от мусора до совершенно потрясающих артефактов, включающих в себя и говорящего ворона, что сидел на столе, краем глаза поглядывая на варево.

— Мать! Снимай с огня! Губишь зельецо! — прокаркал он, напоминая старушке о подошедшем времени.

— Благодарствую, касатик.

Котелок приземлился на плоский камень, а волшебный огонь потух, будто его и не было.

— Прости за беспорядок, Василисушка. Я всё, чего вижу занятного, сразу в дом тащу. Авось пригодится!

— И всё же пора бы вам заняться уборкой, Глава, скоро кого-то похоронит под вашими завалами. — проворчала Олеся.

— Ничего, милая, ежели чего, я энто магией подвину. — лишь отмахнулась от неё старушка, устраиваясь на лавке. — Василисушка, подойди ко мне, хочу взглянуть на твой дар.

— Как же вы на него глянете, бабушка? — удивлённо спросила девочка, случайно назвав Главу так, как прошлую наставницу.

— Я кое чего вижу. Чем сильнее дар, тем больше свечение вокруг напоминает. Ты вот для меня, Василиса, аки лучинка.

— Лучинка! Лучинка! Огонёк! — каркнул ворон.

Она подошла ближе к старой колдунье и позволила взять себя за руку, с интересом наблюдая за тем, как та подносит ладонь к лицу, словно вдыхая запах. Аромат цветущей яблони усилился, а старушка на её глазах будто слабо засветилась.

— Теперь я тоже вижу! Вы как светлячок. — улыбнулась девочка, и колдунья подняла на неё удивлённый взор.

— Не по годам талантливая ты, Василиса, умение видеть магию обычно последним приходит.

Та смущённо улыбнулась и пожала плечами.

— Знаешь ли ты, чем Сёстры занимаются?

— Помогают людям, убивают нечисть…

— Прежде всего мы храним порядок в этом мире, не каждая девочка из обучающихся готова посвятить этому всю жизнь. Мы сохраняем за вами выбор уйти, покуда пятнадцать не исполнится.

— Я тоже хочу помогать миру, но сейчас мне немного грустно…

— Понимаю. Ты боишься боле никогда не увидеть родных, но одновременно с этим страшишься причинить им вред, потому-то ты здесь.

Василиса кивнула, старая колдунья словно видела её насквозь.

— У многих с тобой схожая печаль, но другим повезло и того меньше: родители погибли, и те остались сиротами, коим никто никогда не дарил любви. Будь с этими девочками поласковее, милая. А сейчас ступай, с завтрашнего дня начнётся твоё обучение в тереме, а Олеся, да и я сама будем постоянно справляться о твоих успехах.

— Вы очень добры ко мне. И от вас приятно пахнет яблонями.

— Благодарствую, Василисушка, многие Сёстры это подмечают. Я бы хотела умереть среди цветущего сада…

— Рано вам ещё о том свете думать, Глава. — покачала головой Олеся и протянула руку Василисе. — Пойдём, милая, я провожу тебя к остальным.

Девочка попрощалась со старой колдуньей и пошла следом за своей провожатой.

В тёплой, уютной светлице было оживлённо. Время было позднее, так что собравшиеся девчата разных возрастов готовились ко сну. Василиса с интересом принялась разглядывать своих соседок, притихших в присутствии Сестры. Взгляд сразу упал на старшую. Ей на вид было лет четырнадцать, длинные тёмные волосы были аккуратно собраны в густую косу, а чёрные брови слегка нахмурены, она без особого интереса посмотрела в сторону новенькой и встала рядом с остальными, дабы поприветствовать её.

— Милые мои, сегодня к нам присоединилась Василиса. Марья, ты, как старшая, будь добра, приглядывай за ней.

Брюнетка коротко кивнула, выдав стандартное:

— Как скажете, Сестра.

— Располагайся, Василиса. — в последний раз погладила её по голове Олеся и вышла вон, оставив девочку одну наедине с новыми знакомыми.

— Василиса, а из какой ты части Тридевятого? — тут же заинтересовалась ей светленькая девочка примерно её возраста.

— Любава, не болтай. Завтра вдоволь наговоритесь, а сейчас уже ложиться пора. — строго отчитала её Марья, и Василиса тут же почувствовала себя не в своей тарелке, сразу понимая, что со старшей у них точно дружбы не получится.

— Как скажешь. — тихо ответила девочка, удаляясь к своему спальному месту.

— А ты, Василиса. Располагайся здесь, я принесу тебе чем укрыться.

Девочка дождалась, пока вернётся Марья с колючим шерстяным одеялом, и покорно легла на лавку.

— Ночью по терему не шатайся, подъём с петухами. — будто наставления читала, серьёзно сказала Марья, глядя на новенькую. — Всё. Доброй ночи.

— Доброй ночи. — прошептала Василиса, подсовывая ладонь под щёку, чтобы спать было мягче. Перину ей, впрочем, никто и не обещал…

Жизнь в тереме среди Сестёр и их учениц оказалась отнюдь не такой радужной, как себе представляла Василиса в тот день, когда Олеся только забрала её из родных Вечорок.

Распорядок дня был чётко прописан, а из-за сего каждый день походил на другой.

Подъём с первыми петухами, за которым следовало умывание ледяной водой, одевание и прочие утренние ритуалы. После девочки занимались домашними хлопотами. В тереме не было мужиков, так что и дрова кололи сами, и воду таскали, и готовили, и даже чего-то строили. В общем, дел было невпроворот.

После утренней трапезы, что обычно включала в себя постную кашу, шла тренировка на силу и выносливость. Будущим Сёстрам следовало иметь не только магический дар, но и крепкое тело, посему ежедневные упражнения с мечом и стрельба по мишеням быстро вошли в привычку.

Тренировки плавно перетекали в обучение грамоте и известным наукам, там-то им и показывали, как варить разные снадобья, где искать целебные травы. А помимо всего прочего, заставляли рисовать карты угольком на досочке, дабы запомнить каждое селение, каждый холм и речку, что только есть на континенте — в будущем сие знание могло спасти девочкам жизнь.

Нередко обед начинался уже во время ужина, поскольку будущие Сёстры подолгу засиживались за обучением.

В конце дня приходило время рукоделия: ткать, плести обереги, шить одёжу, словом, всё, что нужно было знать будущей хранительнице домашнего очага. Поначалу Василиса не понимала, зачем они этому учатся, пока не разведала, что Сёстрам выходить замуж не запрещено. Объяснялось сие очень просто — девочкам часто переходил дар от матери или бабушки, и в будущем они могли пойти по стопам родных. Но всё же мало кто так делал — задания отнимали всё свободное время, а в единственный воскресный выходной девки всё равно помогали по хозяйству, поскольку домашние дела никто не отменял. И какой мужик на это согласится?.. Посему с молодцами порой якшались лишь бы дитятко родить.

Василиса и глазом моргнуть не успела, как прошло с пяток лет. Премудрости священного дела Сестёр давались ей легко, она была одной из лучших учениц, коих постоянно хвалили наставники и сама Глава. Подросшей Василисе льстило чужое внимание, хоть она и старалась не зазнаваться. Вот только Марья, что успела за это время стать полноправной Сестрой, пройдя обряд, всё равно была недосягаема. Василиса во всём равнялась на старшую, выбрав угрюмую девицу примером для подражания, единственное, что было не по душе — её холодный нрав.

Одним солнечным днём после воскресной трапезы Любава вытащила Василису на речку, где они любили провести время лишь вдвоём, предаться мечтам и посудачить о Сёстрах да соседках по светлице. Подруги удобно расположились на камушках, опустив ноги в прохладную водицу, и наслаждались погожим деньком в компании друг друга.

— Вася, ты будешь проходить обряд посвящения? — спросила Любава, переплетая косу подруги, она любила возиться с её мягкими русыми волосами.

— После того, через что пришлось пройти, мы уже не можем уйти отсюда.

— Ты права. — девушка коснулась кривого шрама на щеке, оставленного лешим во время одной из тренировочных вылазок.

— Ты ведь тоже станешь Сестрой, Любава? Нам обеим вскоре стукнет шестнадцать.

— Да, хоть я и не такая одарённая как ты или Марья.

— Что за вздор⁈ — Василиса повернулась к подруге, глядя в её чистые голубые глаза. — Да ты лучше всех нас в рукоделии и стрельбе из лука!

— Ага, потому-то мне и досталось тогда в лесах.

Василиса с сочувствием скользнула взглядом по её шраму и осторожно коснулась щеки подруги, ласково погладив её.

— Жаль, не удалось свести его, но зато ты стала сильнее после того случая.

— Да меня просто боле не берут на такие задания. — тяжело вздохнула Любава. — Впрочем, в тереме тоже куча работы, так что не жалуюсь.

Василиса замолчала, её-то таскали везде, где только можно, а ещё постоянно ставили в пару с Марьей, которая вечно воротила от неё нос и всю дорогу поучала уму разуму.

— Вась, не переживай обо мне. Давай о чём-то другом поговорим. — улыбнулась девушка, решив, что хватит с них грусти на сегодня.

— О чём хочешь потолковать?

— О молодцах, конечно!

— Люба…

— Чего⁇.. Разве тебе не интересно, что такое эта самая любовь, о которой в сказках сказывается?

— Сёстрам некогда любить, ты же знаешь.

— И что? Помечтать-то всегда можно!

— Ладно. — нехотя согласилась с ней Василиса.

— Ты какого жениха бы хотела? — она мечтательно вздохнула. — Мне вот богатыри любы, за такими как за каменной стеной! Правда, муженёк вечно будет пропадать на подвигах, но это так, мелочи…

— Я… — Василиса глубоко задумалась, богатыря в суженые ей точно не хотелось. — Я бы нашла себе кого поумнее, чтоб разным наукам был обучен да магией по возможности владел.

— И красавца! Русого или чернявого?

— Мне всегда темноволосые нравились. Правда, я не так уж много молодцев знавала, дабы сравнивать…

— А мне русые любы! Здорово, что у нас с тобой вкусы разнятся. Точно из-за богатыря не повздорим!

Василиса засмеялась:

— Оно верно.

Подруги ещё немного поболтали о разных пустяках, предаваясь мимолётным мечтам, коим не суждено сбыться, ежели они примут бремя Сестёр.

— Что-то небо потемнело. Гроза что ли собирается? — подняла взгляд наверх Любава, вынимая ноги из речушки.

Василиса проследила за её вздором и нахмурилась:

— Нам лучше вернуться, вдруг остальные хватятся.

Они быстренько надели лапти и поспешили к терему. Василиса ещё издалека заметила неладное — нехороший чёрный дым стоял в стороне их обители. По мере приближения, он усиливался, как и крики. Сердце сжалось, и подруги ускорились, буквально вбегая в гущу событий. Нечисть вышла под покровом потемневшего неба прямо днём из ближайшего к Зачарованному леса.

Доселе было невиданно, чтобы твари днём оттуда шастали, нападения никто не ожидал, посему оставшиеся в тереме вдали от сложных заданий и снующие по домашним делам Сёстры не сразу сумели спрятать учениц. Несколько мёртвых девочек навзничь лежали среди травы, лица застыли в немом крике. Кровь запеклась на светлых волосах. Им не было и десяти…

Василиса с ужасом отвела взгляд от изодранных тел и оттолкнула воздушной волной заметивших их лешаков.

— Любава, держись меня! — крикнула она, зная, что подруга не сильна в боевой магии.

Та понятливо кивнула, призывая заговоренный лук в руки, прикрывая спину Василисы.

Нечисти не было конца-края. Девушки отступали за стены терема, но даже там было не безопасно. Глава, как назло, отбыла недавно с группой Сестёр на важное задание, и не могла помочь. Забор трещал, грозясь обвалиться. Василиса в первых рядах боролась с нечистью, поливая их огненным дождём в общих атаках со сражающимися рядом союзницами.

Ворота всё же рухнули под натиском тварей, и те хлынули во двор, заставляя оставшихся в живых запереться в тереме. Кто-то из Сестёр не успел отступить и теперь отчаянно боролся с полчищем нечисти. Им было суждено погибнуть в сей роковой день.

Олеся взглянула на сражающихся девочек и внезапно заявила:

— Василиса, Любава, Алёна. Вы трое должны забрать остальных и выйти через задний ход под отводящими чарами, пока я отвлеку нечисть на себя.

— Ни за что! Мы не оставим тебя! — нахмурилась Василиса, обожавшая порядком поседевшую за это время женщину всем сердцем.

— Это приказ, Василиса.

— Я ещё не прошла обряд посвящения.

— Василиса! Загляни в светлицу! Эти дети нуждаются в тебе. Вспомни, как я спасла тебя пять лет назад!

Девушка закусила губу.

— Пора вернуть долг, милая. Делай, что велено.

— Но куда нам идти? — спросила Любава, которой план наставницы тоже был не по душе.

— За высокие горы, в Тридесятое. Теперь там ваш дом.

Она выпустила пламя из рук, поджигая беснующуюся во дворе нечисть, отгоняя их от трупов павших в бою Сестёр.

— Пошли вон! Живо!

Эти слова были последними, что Василиса услышала от своей наставницы. Дальнейшее было как в тумане: они похватали детей, прятавшихся в светлице, и ринулись прочь из терема. Всё волшебство было отдано на отводящие чары, благо они отлично выходили у юной колдуньи. Да и нечисть, бегущая с противоположной стороны, задерживалась у терема, который, стоило девушкам отойти подальше, вспыхнул точно щепка.

Сестра Олеся сгорела заживо в бушующем пламени в тот день, спасая своих учениц. Она унесла с собой на тот свет столько недругов, сколько смогла.

Лишь пепелище обнаружили вернувшиеся поздней ночью Сёстры, поспешившие на помощь выжившим девочкам по следам Василисиной магии.

Их оплот в Тридевятом пал.