Третья Жизнь.

Глава 8: Игра на выживание.

Виктор, наш «ситуативный» тренер, после получения вводной в виде трёх секунд до взрыва, гонял нас как будто мы не бегали только что. У всех под конец тренировки языки были набок. Всё, хватит! Мы разошлись по нашим конуркам. Пойду в душ. Или сразу спать? Не, надо сполоснуться. Чтобы и спалось лучше.

На следующий день мы опять вынуждены играть с утра. Эх, я бы ещё поспал. Но нет. Сегодня, возможно, решающий матч. А потом — долгожданный отдых. А это значит — вперёд! Поздоровался со всеми своими игроками, переоделся, выходим на арену.

— Поприветствуем участников сегодняшнего тура! Сейчас мы будем с вами смотреть игру двух довольно сильных команд — команды номер пять и номер четыре. Во второй половине дня мы увидим матч между командами номер три и номер два! Поприветствуем наших игроков! Команды-участники, номер четыре и пять, готовьтесь! Остальные — прошу покинуть арену!

Ну что же, Константин Кадков, вот сейчас мы и встретимся. Я смотрю ему в глаза, он — мне. У меня в руках бита, у него в руках бита. Тишина вокруг. Даже воздух не шевелится. И вот, между нами возникает мяч. Его глаза сощурились, мои тоже. Я крепче ухватил биту руками, он повторил за мной жест. Гонг! И мы одновременно ударили по мячу! Он куда-то отлетел, поворачиваемся в ту сторону. И вдруг:

— Сильно не рви! Мне нужно, чтобы ты победил.

Стоп! Это что — шутка? Как-то незаметно, что соперники играют в поддавки. Тактика коротких пасов, которую нам Виктор вдалбливал вчера, начала приносить свои плоды: пара мячей уже взорвались, но никто не пострадал. Во всяком случае из наших.

Первый тайм матча мы завершили со счётом ноль-ноль. А вот во втором матче мы с командой выложились на полную катушку. Однако открыть счёт нам удалось только на пятой минуте. Но где-то на седьмой минуте команда Кадкова сравняла счёт. Так, он же вроде сказал, что хочет, чтобы я победил? Или это просто пожелание удачи? Неважно — игра стала жёстче. Помимо взрывного мяча игроки стали порой выяснять отношения совсем неспортивным маханием кулаками или, что хуже, битой по голове. Пришлось взять тайм-аут, чтобы напомнить особо задиристым об общей цели. После чего, как бы удивительно это не звучало, прецеденты прекратились.

Мы продолжили игру. Никто никому не хотел уступать. Никто не мог подойти ни к чьим воротам. Однако это не означало, что вратари отдыхали. Ага, сейчас! Эпизодически и им приходилось отбивать мяч. В основном — только ради перепасовки. Когда других вариантов просто не было. В итоге, где-то примерно через полчаса, мы всё же забили им мяч в ворота. И тут, внезапно, градус игры стал ниже. Интересный ход. Хотя понятный — не стоит никому показывать, что они решили нам слить игру. Вот только ради чего такая честь?

— Господа! Я, надеюсь, вам понравилось? Ах, какая была игра! Какие были моменты! — по голопроектору показывали повтор игры. — И в этой напряжённой обстановке с таким большим трудом и со счётом 2-1 победила команда номер пять! Поздравляем их — они это заслужили!

Мне от этого бега было так паршиво, что от этих криков, возгласов, хотелось съеденный завтрак на прогулку отправить. Вся эта атмосфера просто давила. Просто словами это не передать. Фу! Наконец, нам позволили покинуть арену. Ура, в душ и на койку. Есть часик до следующей игры. Так, сегодня после обеда Миллер с Билаловым. Надо посмотреть — скорее всего, мы с ним пересечёмся. С ней мы уже играли. Поэтому если с Татьяной и придётся играть, то гораздо позже.

***

Игра Миллер и Билалова прошла, что не удивительно, не без травматизма: команда Ильдара сначала пыталась честно. Однако уровень навыков игры у команды Татьяны оказался выше. И далее пошло не совсем спортивное поведение: подножки, подсечки, толчки. Ну и как же без удара битой? И вроде как такая тактика сначала давала плоды: у Татьяны пара игроков выбыло. Однако дальше терпеть такое попустительство со стороны судей никто не стал: команда Билалова, что называется, огребла по полной: троих унесли на носилках, двое сами ушли. Остальные свою прыть поумерили. В итоге со счётом 5:2 победила Миллер. А мы пошли готовиться к следующей игре.

***

На следующий день нам выпала команда Билалова. Мы помнили о том, что ребята могут играть не по правилам. Поэтому начали их давить. И давить жёстко — по сути, использовали их приёмы против них самих же. И эта тактика дала нам серьёзное преимущество: в первом тайме мы им заколотили семь мячей. Состояние, как моё, так и моих игроков, было довольно печальным: мы толком и не отдыхали. Решили закончить с тренировками по вечерам — слишком устали.

Во втором тайме случилось то, что хотелось бы отсрочить: через пятнадцать минут второго тайма один из моих игроков после перепасовки упал. Тот игрок, которому была отправлена передача, тоже. В итоге мяч взорвался, нам засчитали ещё очко, но мы ему не особо радовались: тот, который передал мяч, умер. Как позже сообщили — от разрыва сердца. Второй игрок, который должен был принять этот мяч, был жив. Просто от усталости потерял сознание. Тем не менее, его тоже дисквалифицировали. Наши соперники воспользовались нашей заминкой, и забили нам два мяча. Больше не смогли — ребята всё же отстояли честь наших ворот.

— Переходим в оборону! — командую я своим бойцам. — Счёт пока позволяет, бережём силы!

Противник уловил то, что мы встали в оборону, и усилил натиск. Мои ребята умудрялись отводить эти атаки. Было даже пару раз так, что соперники были вынуждены ослаблять натиск, чтобы хотя бы успеть коснуться битой мяча после очередной успешно отражённой атаки. Время матча подходило к концу, противник видел разгромную разницу в счёте, Возможно, что только поэтому ослабил натиск.

— Скажи, Новиков, вот зачем сопротивляешься?

— Чего?

— Ну проиграл бы и ушёл домой! — ага, это, похоже, их командир пытается мне тут что-то объяснить. — А теперь как ты будешь жить с этим? Ведь этот труп будет на твоей совести!

— Он знал, на что шёл! — глядя ему в глаза отчеканил я.

— Ты сам-то как жить будешь после этого?

— Проживу. Как-нибудь, — зря он это.

Весь этот разговор ни о чём привёл ровным счётом ни к чему. Удар гонг — матч закончился. Мы победили. Счёт 8:2. Надо бы радоваться. Однако радости нет — у нас ушли два игрока. Один, вроде бы живой. А второй — умер. И эти двое ребят омрачают радость. Которая даже на фоне усталости была бы заметна. Да и Билалов этот... Да ну его! И чем же я так не угодил жителям Аэромоса, что они, не считаясь с потерями среди обычного населения, готовы на всё, лишь бы я не победил? Внезапный стук в дверь отвлёк меня от размышлений.

— Кто там?

В ответ тишина. Ладно, пойду, гляну. Подошёл к двери, посмотрел в глазок — никого. Странно, ну ладно. Но стоило мне только слегка отойти, как в дверь опять постучали. Да что такое? На всякий случай взял биту — мало ли. Открыл дверь — никого... Хмм... Тут мой взгляд упал вниз — бумажка. Поднял — записка! И при этом, не на русском, а на английском. «Вечером жду в парке, тебе надо очень»! Да что за загадочность?

***

После игры Кадкова с Красилёвой собрался и пошёл в парк. Странная загадочность. Хотя у меня уже были догадки, кто это мог быть. Поэтому, когда ко мне на скамейку, на которой сидел, присела Татьяна, был не удивлён: капитанам команд, да и членам команд, запрещалось общаться между собой.

— Здравствуй, Олег, отключи переводчик.

Сказала это не по-русски. Поэтому да, я его выключил.

— Я вас внимательно слушаю.

— Про то, что тебя заказали, в курсе?

— Да, конечно.

— Я сначала думала, что этот Хипштейн прав. Но теперь я вижу — ты хороший парень.

— И, по вашему, мне нужно выиграть?

— Наверное да. Но сам понимаешь — сливать игру нельзя. А мы, возможно, встретимся в финале.

— Почему?

— Красилёва Кадкову, по сути, просто слила игру. Завтра у них последний шанс. Я, конечно, не уверена. Но вам сейчас с ними будет очень тяжело — если они не выиграют, их команда будет дисквалифицирована. Полностью. Билалов, скорее всего, уже находится на дисквалификации. Постарайтесь выдержать это — они специально делают всё, чтобы вы вылетели.

— Ясно, спасибо!

— Да пожалуйста. Кстати: если всё же повезёт, и ты выиграешь, может, вспомнишь обо мне?

— Сначала надо победить.

***

Возвращался домой уже затемно. На всякий случай включил переводчик. И именно он меня спас: увидел впереди группу людей. И их слова, вернее их перевод, заставил меня скорректировать курс. Но мой манёвр не остался незамеченным: они повернули в мою сторону.

— Эй мужик! Разговор есть!

Что-то мне подсказывает, что этот разговор лучше отложить до последнего. Но им хотелось, видимо, сейчас — они за мной побежали. Ладно, побежал и я. От парка до общежития, где мы расположились, было пять минут ходьбы. А так как сейчас бегу — пару минут. И эти пару минут в таком бешеном темпе ещё надо продержаться. Скорость у нас примерно одинаковая — расстояние между нами практически не меняется. Но по хорошему надо отрываться.

— Новиков! Стой! Разговор есть!

Откуда-то из закромов памяти всплыло «Беги, Лес, беги»! «Самое лучшее единоборство чтобы выжить — бег» — тоже откуда-то из закромов памяти. До двери общежития осталось пять метров. О, мне повезло — дверь открыта! Охранник на вахте:

— Шляются где попало, закрыть надо было ещё пять минут назад.

И пошёл закрывать. Но поздно — толпа преследователей уже ворвалась внутрь и снесла охранника. Но это стало мне известно гораздо позже — в этот момент я блокировал входную дверь. Всё! Но расслабляться не стоит — если вздумают выносить, то долго это не продлится. А там придётся принять бой. Поэтому бита в руке была наготове. И да: в этот момент был сильный удар в дверь. За ним второй.

— Новиков! Ты не мужик! Ты трус!

Сначала хотел было что-то им ответить. Но передумал — игнорирование злит ещё хлеще. Ещё один удар — затрещала дверь, не выдержав такого варварства. На четвёртый двери бы не стало. Но четвёртого удара не было — сначала прозвучал выстрел, «Всем стоять!», какая-то возня и тишина. Через пять минут был вполне себе нормальный стук кулаком в дверь.

— Господин Новиков, вы здесь?

— С кем имею честь говорить?

— Компания «Стелс-охрана», начальник караула Светозаров.

— Подождите, разберу для начала.

За пару минут раскидал всё, чем забаррикадировал дверь. Открыл — на пороге стоял человек в чёрной униформе без каких-либо знаков отличия. Рядом с ним стоял какие-то два мужичка в штатском. Один начал производить замеры двери, второй достал из папки лист, ручку, а затем представил мне удостоверение.

— Здравствуйте, капитан полиции Южанин, можете рассказать, что произошло

— Так, стоп, а кто Светозаров?

— Я это, — ответил мужик в чёрном. — Они нашего сотрудника затоптали.

— Хорошо, а это кто?

— Ой, простите, забыл представиться, — начал тот, который с рулеткой. — Я Либман, представитель страховой компании «Лера», дочернее общество «ОперБанка». Всё имущество, которое используется как на арене, так и здесь, в общежитии, застраховано у нас. Я произвожу вычисления нанесённого ущерба.

— Теперь можете ответить на мои вопросы? — это уже Южанин ко мне обратился.

— Да, конечно.

***

Допрос продолжался недолго. Но и без него эмоции били через край. Поэтому долго уснуть и не мог. И, как само собой разумеющееся, не выспался. И припёрся на арену в состоянии, как окрестили мои игроки, э-э-э... Недоперепил? Переводчик так и не сумел перевести. Да и сам не понял как, но, пожалуй, соглашусь.

— Нападение, говоришь? — спросил меня один из членов команды. — И что теперь?

— Они нас будут провоцировать, скорее всего. У них это решающий матч — или они нас, или вылет из турнира. Третьего не дано.

— Плохо, очень плохо...

— Согласен. Придётся как-то выкручиваться.

Мы вышли на поле арены. Мы поприветствовали зрителей, они нас. Мы приготовились к борьбе. Как бы плохо они не играли, у них был шанс передохнуть. У нас — работа в поте лица. И вот, мы с Красилёвой стоим друг напротив друга. Она буравит меня взглядом, а мне как-то абсолютно без разницы.

— Сдайся, если хочешь жить! — прошипела она мне.

— Я тебя ещё за ночь спрошу, — спокойно ответил ей

Ей моя фраза не понравилась — резкое изменение выражения лица выдало её. Мяч опускается перед нами, гонг и... Меня тут же отбросило на песок. С одной стороны это было ожидаемо, поэтому удар был ослаблен тем, что я заранее сместился. Однако и того, что было, было достаточно, чтобы понять, что у них усиления. Типа огромного болта в боксёрской перчатке. Некоторым ребятам тоже прилетели знатные плюхи, поэтому они старались держаться чуть подальше от соперников. Однако и такое жульничество им особо не помогло:

— Играем парами, стараемся применять технику Дылдиной! — скомандовал Виктор.

Сначала не понял. Однако дальше произошло то, что противники понесли потери. Сначала один игрок. Потом другой. С третьим вообще удалось играть как с собачкой: трое наших, мяч то у одного, то у другого, то у третьего. Однако прибежавшие на помощь сопернику его товарищи ничем не смогли помочь — мяч был в воротах. Но некоторые мои товарищи по команде всё же пострадали от ударов усиленных соперников. И всё же мы вели со счётом пять-ноль. Как вдруг при попытке передачи мяча от одной пары до другой, игрок из команды соперников решила перехватить. Но что-то пошло не так, и мяч взорвался в опасной близости. Шлем с её головы сдуло, осколками посекло лицо, руки едва не оторвало. Она завалилась на землю, и я, как находившийся поблизости, подбежал к ней. Это была Евгения Красилёва. На неё без боли нельзя было смотреть. Дыхание сопровождалось хрипами и бульканьем.

— Ты! Бх-Бх! Это ты должен так лежать!

Её глаза горели ненавистью. Я хотел ей что-то ответить, но она резко перестала дышать. Глаза начали мутнеть, ни на какие внешние раздражители она не реагировала. Она умерла у меня на глазах, подбежавший медик подтвердил её смерть. Подбежали ещё двое их техперсонала, положили её на носилки и также быстро убежали. Глядя на всё это мне было так мерзко, что лицо волей-неволей перекосилось. А ещё этот дрон-камера, которая мне в лицо лезет, уже конкретно выводит из себя. Я не удержался и ударил её битой. Куда она полетела — не важно.

— Кто у вас вместо неё? — я не скрывал эмоций, когда обращался к соперникам.

— Ну допустим я, — вышел с апломбом маленький мужичок.

— Вы все так же хотите? — сказал это как можно громче. Потому что понятно, что этот мужик просто решил сорвать свою минуту славы.

— Что ты хочешь? Чтобы мы капитулировали?

— Я хочу, чтобы вы отсюда ушли как можно более целыми, здоровыми и невредимыми, — всё равно продолжаю давить на публику. — Вы и так уже в аутсайдерах. Счёт пять-ноль! При условии, что у вас амуниция лучше нашей!

— Мы безоговорочно примем ВАШУ капитуляцию! — именно так, с выделением этого слова, ответил он.

Да что же за непроходимый товарищ попался? Схватив его за грудки и притянув к себе, сказал ему в лицо, глядя в глаза:

— Зря ты так! Нормальные капитаны в твоих условиях согласились бы. Вы не умеете играть! Вас, на самом деле, слили! Вашего капитана купили! И тот факт, что вы дошли до этого момента, лишь отсрочивает ваш вылет.

Затем я его отбросил от себя. Обвёл взглядом всех оставшихся игроков и продолжил:

— Она вам не говорила, что ей пообещали за моё устранение? Нет? Так знайте — гораздо больше, чем если вы выиграете сейчас. И СЕЙЧАС, — специально выделил это слово, дополнив жестом — указательным пальцем в землю, — цена вашей НИЧТОЖНОЙ, да-да, ничтожной, победы — ВАША жизнь! Ваше здоровье, здоровье ваших близких! А ради чего? Ради призрачного шанса улучшить свою жизнь? Вы. Здесь. Рискуете. Сдохнуть! Зачем??? На потеху тем, кому вы не нужны? Они даже того, кто от вас зависит, купили! Вас использовали! А теперь, после её смерти, в утиль!

— Заткнись! — попытался зарядить мне в лицо тот, который вызвался быть капитаном. Но неуспешно.

— Да ну, пошли отсюда, — кажется, до команды соперников дошли мои доводы. Хотя бы до части.

— Игрок...

И далее пошёл объявлять ведущий, что они покинули игру. И так больше половины команды. Затем было то, что было ожидаемо:

— В связи с отсутствием у команды номер один игроков более, чем на две трети на данном этапе, победа засчитывается команде номер пять.

— А? Что? Так нечестно! — заявил самозваный капитан.

— Я предлагал по хорошему, ты не захотел.

— В связи с тем обстоятельством, — начал ведущий, — что у команды номер один нет ни одной победы, команда полностью дисквалифицируется. И, по итогам первого турнира, они выбывают из дальнейшего участия в шоу. Попрощаемся с ними!

— Ну козёл, — кинул последнюю угрозу мне псевдокапитан, — ты об этом ещё пожалеешь!

И на прощанье погрозил мне качающимся взад-вперёд поднятым вверх указательным пальцем. На что получил от меня широкую улыбку и дружелюбное махание ладонью. Его сначала перекорёжило, а потом он резко сник. Наверное до него дошло, что он мне вряд ли что сделает. Ну что же, мы — в финале. Плюс у нас появился дополнительный час на отдых.

***

Во второй половине дня выступали команда номер два и команда номер четыре. Миллер и Кадков. А вот тут было весьма интересно: в целом была борьба за третье место. И, вдобавок, соперники были, в некотором смысле, равные. Игра была очень жаркой. И оттого зрелищной. Однако от накала страстей обе команды потеряли почти половину игроков каждая. Кто-то, вспомнив мой спич, ушёл. Кто-то просто свалился от усталости. Кто-то правила нарушил. В целом и частном — даже взорвавшиеся пару раз мячи не украсили игру. Это был как некий антураж — фейерверк на фоне всеобщего махача. Однако победу одержала команда номер четыре. По идее, согласно турнирной таблице, за третье-четвёртое место должны были драться команда номер два и команда номер три. Однако команде номер три было заранее присуждено 4-е место — в отличии от команды номер один у них была одна победа. Единственная плюс в таком положении — выбрали лучших. С остальными попрощались.

Настал день финала. Из нашей команды тоже ушли несколько игроков — опять же, результат моего спича для команды номер один. Я их не осуждаю — это их решение. Они тоже видели, к чему ведут эти игры. Те, кто остались, тоже не лучились желанием ещё раз напрячься. Устали уже все. И вот, мы выходим. У меня осталось человек десять, у Константина примерно столько же.

— Приветствуем вас, дорогие зрители! Финал нашего турнира! На арене две сильнейшие команды — команда номер четыре, капитан Константин Кадков. И команда номер пять во главе с капитаном Олегом Новиковым! У каждой команды по три победы на счету. В каждой команде осталось совсем чуть-чуть игроков! И они готовы вырывать победу зубами друг у друга! Капитаны, на середину!

Мы с Константином вышли друг напротив друга. Он смотрит мне в глаза, я — ему.

— Предлагаю не напрягаться. Мои ребята согласны вам слить игру.

И именно в этот момент мяч опустился между нами. Прошлый раз слив был немного... Проблематичен. Но в этот раз, почуяв хорошее отношение к соперникам, игра перестала быть жёсткой. Мы просто играли в мяч. Никаких ударов, столкновений. Ничего! Однако первый тайм закончился со счётом 1:0 в их пользу. Эх, не очень-то хороший счёт. Ну да ладно. Второй тайм был также: мы играли расслаблено. Соперники тоже. И к концу тайма счёт был 1:1. А в овертайме, как и сказал Константин, мы выиграли — 2:1. На прощание мы пожали друг другу руки, даже обнялись. Мы победили.

***

— Ну что, Яшенька, твой гениальный план сработал? — с ехидцей спросил глава рода.

— К сожалению нет, — честно ответил он. — Но ещё есть шансы.

— Которые ты, благополучно, профукаешь, — уже чуть ли не откровенно оскорблял внука дед.

— Но попробовать стоит! — Яша, как будто, не заметил дедушкиного сарказма.

— А куда тебе деваться? Ладно, что дальше думаешь делать?

— Есть ещё четыре этапа. Вряд ли он сумеет их спокойно пережить.

— Ну-ну. Когда ты озвучил свой «Гениальный» план, — голография дедушки сначала пальцами изобразила кавычки, а потом показала в виде белых символов, витающих в воздухе, — мне показалось, что кто-то тебя на него надоумил. А теперь вижу, что нет. Ну что же, думаешь, что сможешь? Попробуй!

И отключился. «Смейся, смейся! Ты просто не знаешь истинного плана. Я покажу вам всем, что Яша Хипштейн не тупой»!