Третья Жизнь.

Глава 12: Неожиданный поворот.

— Узнал-таки, кто я на самом деле, — ответил Симеон Соломонович. — Как же жаль, что наша дружба так внезапно кончилась.

— А дружба ли это была?

— А что-то мешало тебе и мне быть друзьями?

— Но ведь Яша не понёс наказание за моё убийство?

— Но ты ведь жив?

— И что?

— А ничего, что дела рода — выше, чем дела тех, с кем контактирует род?

— Вот и ответ на ваш вопрос, что мешало быть нам друзьями.

Повисло молчание. Да, когда в школе увидел его среди спонсоров сначала было неприятно. По факту — под дружбой были обычные манипуляции. Или же я не прав?

— Вы правы — дела рода первоочерёдны. Но вы ведь не за этим сюда пришли?

— Да, но лучше тогда нам в моём кабинете. Пошли.

Ну пошли. И он повёл меня даже не в ратушу, а куда-то в свои владения. Раньше, в этом квартале я ни разу не был. Здесь постройки были не типичные многоэтажки, а, такое ощущение, что по индивидуальному проекту. Вроде как домик, за забором. Эдакий пригород. Но в реальности такой домик здесь мог позволить себе только далеко не бедный человек. Теперь я ещё раз убедился в правдивости батиных слов — не стоит им доверять.

Наконец мы подошли к одному маленькому, невзрачному домику. Прошли во двор, Симеон открыл дверь домика, и мы зашли. Он указал на свободное кресло, а сам пошёл в другую комнату.

— Чай будешь?

— Не, спасибо.

Через пять минут до меня дошёл аромат душистого чая. А позже вышел и сам хозяин дома с дымящейся кружкой в руке. Одет он был уже в домашний халат, тапочки. И в таком виде занял самое высокое кресло.

— Итак, ты сюда хотел попасть, чтобы найти ответы. Так?

— На большую часть вопросов ответы получил.

— Так за чем дело стало?

— Есть, скажем там, вопросы, на которые я ещё не получил ответы.

— И ты думаешь, что я могу тебе дать их?

— Именно, — кивнул я.

— Хм, ну давай, попробуем, — со скепсисом ответил глава рода.

— Что было двадцать пять лет назад?

— Когда объявили об атомной войне, летающие города вынуждены были стартовать в воздух в разной степени готовности. Полностью готовым был лишь Лондон.

— Меня не это интересует — из-за чего моя семья стала изгоями?

— Твоя мать, упокой Господь её душу, была изгнана из рода Громовых, что в Сахаскае. Отец твой был из простых работяг. Как они сошлись — не знаю.

— Но ведь не это причина?

— Да, причина не в этом. Причина в том, что после взлёта рабочие устроили бунт: у многих на земле остались семьи. Твой отец стал среди них лидером. Они требовали забрать их семьи, то есть спуститься, а потом обратно подняться. Нам еле как удалось их уговорить не творить глупостей. Реактивов на дезактивацию в летающем городе очень мало.

А вот тут вопрос — кто прав? Он? Или батя? Мне кажется, что батя. Потому что версия отца чётко ложится в теорию «Золотого миллиарда». Да и поведение его, хоть ничем себя и не выдаёт, тем не менее, едва заметная разница есть. А какой отсюда вывод? Правильно — Хипштейн темнит. Понятное дело — проще измазать тех, кто уже не ответит, чем самому обеляться.

— Хорошо, но ведь это отнюдь не повод превращать нашу семью в изгоев?

— Да, ты прав. Но мы здесь ни при чём — общество само решило за нас.

И опять лжёт — без чье-то подачи массовая травля не началась бы. Особенно учитывая политический вес отца на начало событий. Допустим поверил. Что дальше скажешь?

— Кто знал о начале атомной войны?

— Никто.

— Но тем не менее часть населения стала жить в стратосфере.

— Когда была Последняя Великая Война уровень напряжённости в обществе просто зашкаливал. Вероятность применения ядерного оружия была крайне высока. Вот поэтому правительства стран решили, что надо не только в земле убежища строить, но и перемещаться выше.

— А как же вся электроника на борту? Если взрыв был бы воздушным?

— Электроника в летающих городах способна проигнорировать электромагнитный импульс. Вдобавок, эти летающие платформы только кажутся хрупкими. На деле рассчитаны на отражения удара в одну гигатонну в тротиловом эквиваленте.

Уже полезная информация, которая подтвердила знания, полученные в батиной библиотеке. Продолжим:

— Зачем это шоу, «Место под Солнцем»?

— Жители Нижних миров должны, по идее, видеть хоть какую-то надежду попасть сюда, в Верхний мир.

— А если честно?

— Летающие города рассчитаны на определённое количество людей. Кто-то мрёт, кто-то уезжает. Потому для восполнения численности проводится раз в год шоу. Победитель по приезду в летающий город становится горожанином, находит себе жену из местных. Ну или мужа — если победительница. Всё, далее они размножаются, и в городе есть новая кровь, город спасён от вымирания.

— А не проще ли путём массовых медицинских осмотров?

— Нет — он, в первую очередь, должен быть сильным. И умным. А уж здоровье у сильного имеется.

— Хорошо. Пусть это будет так. Почему у меня сразу не взяли биометку по прилёту?

— Ошибка, допущенная таможней. Но, как видишь, тебе это и не надо вовсе.

— Ладно. Что с той квартирой, в которую вы меня хотели заселить?

— Ничего. Абсолютно ничего, кроме того, что она на минус шестом этаже.

Ага, типа на самом дне. Оставим эту тему на потом.

— Ради чего вы затеяли вот ту дружбу, которая закончилась моим падением из Аэромоса?

— Ты, конечно, не поверишь. Но: ты мне был интересен как человек. Который не пытался заискивать. Который ценил меня как человека. А не как страшного правителя города. Не как человека, который может всё!

— Точно?

— Абсолютно!

— Ладно.

Некоторое время мы сидели в тишине. Но всё же, пересилив себя, я задал вопрос, который надо было задать:

— Расскажите, как вы стали главой рода?

Он поперхнулся. Очевидно, что к такому он не был готов. Что ж, не ответит — не удивлюсь. Однако он рассказал.

— Ты хочешь узнать, что было на самом деле? Хочешь, чтобы я выставил свой род в плохом свете? Хорошо, вот только что ты дашь взамен? Ты готов быть преданным нашему роду до конца? Нет же, ну не будешь ты предан до конца тем, на кого зуб точишь. Уж извини, но это понятно и без слов.

— Если вы мне расскажете всё, как оно было, я вам гарантирую, что от моей руки никто из вашего рода не умрёт.

— Хорошо, тебе я могу верить — я разглядел твой потенциал пока ты ещё в школе был. И то, что ты прошёл через «Место под Солнцем» лишь подтвердило мои мысли. Твоё обещание — достаточная плата за эту информацию. Так вот, слушай: вся вот эта катавасия с войной, летающими городами и прочим мусором — результат действия мирового правительства. Ты, наверное, слышал про это. Типа должны остаться лучшие из лучших. Именно для спасения лучших из лучших и были построены летающие города. Потому что по прогнозам наших учёных на планете после ядерной войны планете понадобится около пятидесяти лет для самоочистки минимальной площади, необходимой для жизни.

— Жизни элиты?

— Да. Так вот, наши учёные были не правы, как показало время. Выжившие, а их было гораздо больше, чем ожидалось, сумели очистить планету. Но какой ценой! Даже во времена войны столько не было жертв, сколько во время и после ликвидации. И, как ты, наверное, в курсе, ещё много где зараженных зон. Ладно, вернёмся к твоему вопросу. Как ты заметил — элита. Но техники, строители и подобные трудяги таковыми не являются. Но дело не в этом. Ключевая проблема — ресурсы. Их явно не хватило бы, чтобы содержать такую прорву народа в городе. Поэтому был кинут клич для добровольцев. Их высадили бы в любом месте, где им будет удобно. Но никто не захотел. Потому что невозможно утаить информацию такого рода. Особенно, когда всё случилось. Лондон тут явно поторопился. Ну и у кого-то нервы не выдержали — началась стрельба. И, как следствие, гражданская война местного разлива. Мой отец, Соломон Исаевич Хипштейн, попытался погасить её. Вот только ему не удалось это сделать. Кто-то его убил. То ли свои, то ли мятежники. И так получилось в нашем роде, что я был единственным сыном. У меня было десять сестёр, но, по правилам рода, и не только нашего, они, переходя в другой род, становятся членами того рода, который их принял. Вот так и получилось, что практически в твоём возрасте, мне пришлось брать командование городом и родом на себя.

— И что же дальше с вашим родом?

— Вымирает. Не поверишь. Когда у меня начали рождаться дети от одной жены, от другой, то только от третьей родился Мишка. Да и тот обалдуй — пару лет назад погиб в Африке. Решил устроить скоростной заплыв с крокодилами. Эх-х, — тяжко вздохнул он. — Но от него осталось двое сыновей — Яшка и Сашка. И если Яшу ты знаешь, то Саша — полная ему противоположность. И, возможно, что именно он даст роду жизнь. А на тебя… Веришь, нет, но если бы не те чудовищные события, что сделал Яша, возможно, я бы тебя привёл бы как бастарда или дальнего родственника в главенство рода. Но… Что есть, то есть. Сделанного не воротишь.

Мне больше нечего было спрашивать — вопросы кончились внезапно. Других вопросов у меня особо нет. В доме воцарилась тишина. Никто её не хотел нарушать. Однако дальше сидеть смысла не было. Поэтому я коротко попрощался с Симеоном Соломоновичем, и пошёл в квартиру родителей.

По пути шёл и думал: вот я здесь. Узнал ответы на мучившие меня вопросы. Что дальше? Устроиться здесь на работу? Завести здесь семью? Наверное да, так и надо будет. Но как же Ольга? А что Ольга? Она всем видом меня отталкивает от себя. Зачем? Ах, оставить её бы в покое. Но, наверное, не судьба.

И вот, я перед дверью в родительскую квартиру. Хочу ли я туда? Надо. Не важно, хочу или нет — день насыщенный. Спать охота. Открываю дверь, закрываю глаза, включаю свет, открываю. Ольга? Да быть не может, на всякий случай потряс головой — морок спал. Не, надо однозначно спать ложиться.

Снилось мне озеро, где мы с Ольгой выехали первый раз из города. И говорили мы с ней о всяком, а не только о болезнях, респираторах. И почему-то было ощущение, что что-то есть в нижнем мире, что надо найти. И это очень важно. И, более того, это связано с Ольгой и моей прошлой жизнью.

Наутро, проснувшись, не вспомнил ничего из сна. Было только ощущение, что было очень хорошо. И хочется ещё раз. Туда же. Итак, чем займёмся? Надо бы по хорошему заняться чем-то, что будет приносить эквивалент хлеба с маслом. А чем? Ладно, пошёл в администрацию.

***

Удалось устроиться на работу — техник в порту. В принципе ничего такого особо сложного не было. Если что-то серьёзное происходило — приходили инженеры и меняли узел. А тот узел уносили в ремонт. Или что они с ним делали — не ясно. Нравилась ли мне моя работа? И да, и нет. Меня больше напрягал тот факт, что я живу как в какой-то летающей клетке. Свобода, по факту, ограничена куполом. Как известно — что имеем не храним. Вот и я также: мне не хватает Олиного голоса, мне не хватает того дикого драйва «Воляны», я даже заскучал по «Месту под Солнцем». Но какой резон мне бежать вниз? Там, кроме «Воляны» и дома, где она стоит, у меня ничего и не осталось. Ольга меня не простила за мой уход на шоу.

Очередной раз идя домой, в основном, изучать ту литературу, что накопил батя, не сразу обратил внимания, что меня кто-то зовёт.

— Ярослав! Ну обернись, не узнаёшь, что ли? — голос явно был женским.

И, что самое важное, знакомым. Я обернулся — на меня смотрела кареглазая блондинка, до боли похожая на Ольгу, и одновременно с этим совершенно непохожую. И, более того, раньше её лицо было не таким серьёзным, как сейчас. Маша Миронова.

— Здравствуй, Мария. Только Ярослава нет — есть Олег Новиков.

Она подошла ко мне ближе. Спросите, как я к этому отнёсся? Что-то там в груди? Нет, был бы я Ярославом Виннером, который бы выжил, может бы ещё был бы какой-то букет чувств. А теперь — нет.

— Я рада, что ты жив!

— Спасибо.

Было видно, что она хочет чего-то сказать, но боится. Или стесняется. Не знаю. Но понимаю, что это нужно от неё услышать. Иначе дальше может быть только хуже.

— Ты не рад меня видеть? — уже явно намекает Маша.

— Если ты про чувства, то… Ох, знаешь, если бы не эти несколько лет, то, быть может, они ещё были бы. Но за эти пять лет столько всего произошло, что…

— Что? Ты меня разлюбил?

— Нет. Именно благодаря тебе я вспомнил всю свою жизнь. Вернее говоря — увидев твою фотографию. Услышав твоё имя. Но…

— Но?

— Это первая любовь. Которую уже не забудешь никогда. Даже если мы будем далеко. И у каждого будет своя судьба. Ты уже устроила свою жизнь с Яшей.

— Я его ненавижу. И его родителей. И его деда. И своих родителей за то, что обручили с этим противным Яшей. Который хотел убить тебя! Ох, как мне было плохо тогда, когда я осталась одна. Ни один из этих яшкиных прихвостней не пришёл ко мне, не попытался утешить! Знаешь, как это было больно. И нет — это не физическая боль. Тебе этого не понять — я ревела так, что пол был мокрый. А потом, когда меня начало отпускать, никто, абсолютно никто, не поинтересовался тем, что я чувствую. Даже родители куда-то ушли. Всё, младшая дочка выпустилась! Наконец-то можно расслабиться.

— Продолжай, мне действительно это важно услышать.

— Да? Ну хорошо, тогда слушай. Нас с Яшкой после восемнадцатилетия свели как собак на случке. Я родила ему дочь. Но дочь — моя!!! А он так — донор биоматериала. Я его всё равно ненавижу. И за то, что с тобой сделал, и за те козни, что творил против тебя. И за те измены, что он творил.

— Вот подлец!

— Так вот: когда я тебя сейчас увидела, то ты не поверишь, как мне было хорошо, радостно, от того, что ты — жив! И вот, мы встретились, и выясняется, что зря я тебя ожидала?

— Маш, я тебя тоже люблю.

— А что ты мне до этого говорил? Хотя, знаешь, ты прав — прошлое должно остаться в прошлом.

— Мам, ты чего плачешь? Тебя этот дядя обидел? — к ней подошла маленькая девочка, которая как две капли воды похожа на Марию.

— Нет, Сонечка, всё хорошо, дядя здесь ни при чём.

— Как ты смеешь обижать мою маму? — на полном серьёзе гневно заявляет мне Соня, глядя на меня.

— Это очень взрослые разговоры, — всё, что успел я сказать.

— Сонь, — обратилась к дочке Мария, — оставь дядю. У нас был очень взрослый разговор. И, дай Бог, чтобы тебе такое не пришлось проходить на своём опыте.

Они ушли. А мне стало ясно, что надо добираться до Старгорода. Не сильно-то меня тянет оставаться в Аэромосе.

***

От наших метеорологов узнал, что в районе Старгорода мы будем примерно через месяц. Прекрасно. За это время надо успеть оформить на Олю и её отца документы. И, чтобы не столкнуться с такой вещью, как бюрократическое чистилище, пришлось обратиться к «Сене». В итоге документы были готовы на следующий день.

Помимо всего прочего я успел подготовить к их приезду обе мои квартиры. Не только уборка в стиле «эти нифеля переставим сюда», нет — носки стираные в ящик. А ещё обои подклеил. Хотя, наверное, зря.

И вот, настал тот день. Метеорологи объявляют:

— Внимание! Мы приближаемся к Старгороду. Окно — два часа. До ближайшего перекладного — неделя. Успевайте!

Два часа! Вроде как много, и вместе с тем так мало. Ну, с Богом! Захожу на трап, далее прохожу в джет. Куча свободных кресел, но вот это — для меня. В смысле моё согласно билета. Всё, пристёгиваюсь. Остальные пассажиры тоже уселись, пристегнулись. Борт джета закрыли, техники покинули шлюз, затем он открылся, и мы стартовали. За окном облака, джет куда-то повернул, и начал снижение.

Минут через пять мы уже были в порту Старгорода. Понятное дело, что меня никто не встречает — никто и не знает о том, что я — здесь. Оля, где ты? Попробовал позвонить — ничего. Хм, странно. Попробую интуитивно.

***

Получасовая ходьба привела меня на какую-то площадь, где были мамы с детьми. Странно, что… Или же да? Она шла с маленьким мальчиком под ручку.

— Привет, Оль.

На что мальчик что-то ей пролепетал. Что-то типа «мама, а это мой папа?». На что Оля сказала ему «Вань, иди поиграй с другими детьми, мне надо поговорить». Затем, после того, как он убежал, повернулась ко мне. Да, она изменилась. Вопросов о её материнстве не осталось совсем.

— Ну здравствуй, Олег. Как твои дела?

— Оль, ты ведь не это хочешь сказать.

— Почему?

— Вижу.

— О, ты заговорил по-русски?

— Да, я всё вспомнил.

— Я за тебя рада.

— Это мой сын?

— А тебе ли не всё равно?

— Оль, вот за что?

— Два года.

— Что два года? — меня этот разговор начал раздражать.

— Тебя не было два года!

— То есть ты два года не отвечала на мои звонки…

— Ты ни разу не позвонил! — перебила она меня.

Мне бы уйти. Не пытаться ей что-то доказать. Нет — меня прогнали. Смысл дальше? Но нет — после показа ей моего телефона было заявлено, что это уже не её номер. А на логичный вопрос «Почему сама не позвонила?» ответом была пощёчина. Так, спокойно! Не стоит её убивать — это не шоу. Просто развернись и уйди. И забудь.

***

Тем не менее, мне нужно было поговорить с её отцом. Идя к нему я всё больше и больше не понимал — что с ней не так? Ребёнка ей заделал? Она сама была не против. Ах, ну да, надо было сопротивляться. Не любить, не думать о ней. Просто тупо прогнать, когда пришла. И жили бы долго и счастливо! Фу! Не надо врать себе! Если ещё и Андрей Степанович также поведёт себя, то… А что — то? Да какая разница? Вот его дверь. Тук-тук.

— Кто там?

— Это я, Олег Новиков.

— Пошёл вон отсюда, подлое существо! Воспользовался нашим гостеприимством, поматросил и бросил! Живи и радуйся!

— Андрей Степанович! Давайте уже нормально поговорим, — цежу сквозь зубы.

— Не хочу я с тобой нормально говорить, уже слышал! Прилетел с Аэромоса, разыграл дурачка, что мы поверили, вернулся! А теперь…

— Стоп! — резко его перебиваю. — Что ты сказал изначально про Аэромос?!

— {Возвращайся} туда обратно!

— Нет! Ты сказал, что я оттуда прилетел?

— {Иди отсюда}, морячок!

— Что. Ты. Знаешь. О. Моём. Прилёте. С. Аэромоса?

В ответ мне была тишина. Однако после в окно вылетели какие-то лохмотья. Подошёл ближе и увидел, что это была когда-то моя одежда. Тот самый костюм с выпускного, в котором меня выбросили. Однако не это было важно — в кармане пиджака лежал пропуск с надписью «Аэромос» с одной стороны, и надписью «Ярослав Виннер с другой. Понятно, откуда ноги растут. И вдруг, внезапно, из-за угла появилась Ольга с сыном.

— Ты что тут забыл? Тебе здесь не рады?

— Не рады тому, что я узнал, кто я? — и помахал перед ней картой-пропуском.

— И что ты передо мной машешь этим куском пластика?

— Вы оба знали, кто я. Но вы оба скрыли это от меня. Почему? И теперь из-за этого ты на меня зла? — пошёл в открытую атаку.

— Да, я знала! Доволен?

— Знаете что? Спасибо за гостеприимство. Прощайте!

Мне резко стало безразлично на судьбы что Ольги, что Андрея. Мне стало неважно, чей у неё сын.

— Олег! Олег! Вернись!

Да иди ты от меня. Однако она меня догнала, положила руку на плечо. За что тут же была отправлена в дальнейший бег.

— А! Ты поднял на меня руку??!!

— Пошла вон отсюда! Ты всё сделала, чтобы я тебя возненавидел! И это просто толчок! А не пощёчина, как ты мне влепила!

Она ещё чего-то мне кричала про то, что я не мужик, но мне было всё равно. До отлёта оставалось час пятнадцать минут. Когда вдруг почувствовал, как меня хотят ударить. Резкий оборот назад — Андрей замахнулся на меня молотком и уже собрался было опустить мне его на голову. Однако вместо этого я в полуприсяде ловлю его руку с молотком одной рукой, другой хватаю за ремень, закручиваю его тело далее за молотком и дополняю ускорение выпрямлением ног и тела. В итоге Андрей падает на землю чуть ли не спиной. Однако успевает сгруппироваться, выкинуть молоток и перехватить меня за рукава. Однако правой рукой я ему зарядил в глаз, а левой — в нос. И в итоге его контратака не удалась.

— Ещё одна попытка с твоей стороны — ты труп!

Однако в атаку уже включается Ольга с ножом в руке. Как известно: хочешь покрасоваться — изучай карате. Хочешь выжить — бег. И я побежал.

— Трус! — кричала мне Ольга.

Зато ты живая, дура! Сам того не ведая я оказался возле своего дома. Который начал ветшать без хозяйского пригляда. Эх, как тут было хорошо… Заглянул внутрь дома. Как я его тогда покинул, так оно всё и осталось: телевизор, заросший паутиной. Пустой холодильник. Кровать, на которой я обязан был спать исключительно один. Эх, Оля… Знал бы, что будет такая подстава, выгнал бы. Но теперь уже поздно.

И что мне ещё здесь делать? Ах да, «Воляна»! А что? Если заведётся, то почему бы и нет? Зайдя в гараж понял, что здесь вообще никого не было с момента моего отъезда. Накинул клеммы на аккумулятор, вот ключи. После поворота ключа бак был показан полным. Запуск — с пол оборота! Значит, поеду! Открыл ворота, выезжаю из гаража, погазовал — все шесть японских цилиндров в ряду отозвались грозным рыком. Поехали!