Третий сын: Ну здравствуй… Папа

Глава 2

По прибытии на место, на выходе со станции и метро в Академии, наша, с позволения сказать, «банда» — скорее уж просто компания, объединенная не совсем случайными обстоятельствами — как обычно, разделилась. Лада, внешний вид которой с головой выдавал в ней представительницу Кавказа, в Академии, в общем-то, делать была не нечего. Она преподавала в самом Токийском университете управления, солидном заведении с вековой историей, так что ей с нашим, по большей части, разгильдяйским сборищем было уже не по пути. Если что она любой из наших разгильдяек и по телефону могла вставить по первое число. Свет, скажу вам, в умелых руках страшная сила. Она лишь пожелала удачи и строго наказав не ввязываться в неприятности — что, конечно же, прозвучало скорее, как вызов. Ну, для меня, во всяком случае. За остальных ручаться не буду.

Джина, наша потомственная оммёдзи, с набором амулетов и талисманов, звеневших при каждом её шаге, как легкий перезвон колокольчиков, тут же отправилась по своим делам. Как говорил, это только сегодня. В остальные дни она такая же ученица Академии. Правила на этот счёт очень строгие, да и заплачено за право учится здесь столько, что её свои же родственники со свету сживут, если будет выделываться. Её миссия — защита людей от всякой нечисти, а надо сказать, что в этой стране, где древние верования переплетались с современными технологиями, этой самой нечисти было дофига и больше. От кицунэ, лис-оборотней, до юрэй, мстительных призраков, бродящих по ночным улицам. Та же Синяя Тенко, некогда грозный ёкай, ставшая, по итогу, моей слугой… хотя, если быть точным, здесь, в Японии, под этим термином скрываются несколько иные персонажи. И они, у меня тоже, к слову, имелись — целая небольшая свита. Это, надо сказать, очень удивительная картина для гайдзина, что местные учителя согласились их учить для меня. Ну, да ладно. К ляду все эти тонкости терминологии. В общем, с Джиной тоже пришлось расстаться. Остальные девушки, Май, Светлана, Елена и Нилам, учились вообще в другом классе, так что наши пути расходились уже на самом входе в учебное заведение.

Осталась со мной только Юмико, невысокая, но невероятно энергичная девушка с неизменной короткой стрижкой и острым взглядом карих глаз. С ней-то мы и направились на встречу с Мицуи Кином — наследником могущественного конгломерата Мицуи, чьи щупальца простирались от банковского дела до производства электроники, и ходячим справочником по женским размерам всея японских айдолов и учениц Академии Саньё Кацу одновременно являвшемся наследником не менее влиятельного конгломерата Саньё, известного своими разработками в области робототехники и искусственного интеллекта. Нет, им вовсе не зазорно было встречаться со мной, самим Иваном Кулешовым, тоже, знаете ли не последней кочкой на болоте.

Все мы, включая Юмико, Кина и Кацу, учились не только в одном классе, но ещё и были членами одного весьма специфического клуба — «наслаждения эстетикой прекрасного», который, по сути, был прикрытием для наших… ну, скажем так, не совсем законных делишек. Там Юмико, по стечению обстоятельств или благодаря моей наглости и напористому характеру, теперь занимала пост главы. Ну вы поняли, все мы, включая меня самого, гоняли её в хвост и гриву со своими, порой весьма экстравагантными, поручениями, используя её организаторские способности на полную катушку. Ну, а на что ещё могла пригодиться эта голодранка со своими семью миллионами рублей. Нет, многим в этом мире это показалось бы целым состоянием, но только не нашей троице.

Юмико, с её неизменной, видавшей виды сумочкой «с кирпичами» — казалось, она была сделана из брезента, армированного стальными пластинами, — привычно шла чуть впереди. Удивительно, как в этой, бездонной сумке умещались не только учебники по самым разным дисциплинам, от высшей математики до древней каллиграфии, но и внушительный запас бутербродов с разнообразной начинкой, от классической тунцовой пасты до экзотических маринованных слив умэбоси, а также, на всякий пожарный, пара-тройка амулетов, отгоняющих злых духов и привлекающих удачу в делах. Лёгкий ветерок, доносивший с залива запах соли и водорослей, игриво трепал её короткие, аккуратно подстриженные волосы, делая её похожей на сорванца. Правда грудастого сорванца, надо сказать.

Она, при этом совершенно не обращала внимания на редкие, но весьма красноречивые косые взгляды проходящих мимо учеников Академии. Наверняка среди них были те, кто до сих пор не мог поверить, что эта тихая, почти «девчонка-невидимка», как её раньше называли за скромность и неприметность, сумела занять столь важное место в нашем, весьма специфическом, клубе «наслаждения эстетикой прекрасного». Но, как говорится, мой острый ум, незаурядная сообразительность и, чего уж греха таить, изрядная доля наглости давно сделали своё чёрное дело — в нашем тесном кругу, состоящем из меня, Кина и Кацу, она, по сути, была «девочкой на побегушках», незаменимой фигурой, выполняющей самые разнообразные поручения.

Естественно, никому за пределами нашей троицы не положено было знать об этой, так сказать, «теневой» стороне деятельности Юмико. Это был наш, тщательно охраняемый, внутренний секрет клуба, своего рода «священная корова», о которой не принято было говорить вслух. А так, для всех остальных, да, она была очень важной и уважаемой персоной, главой клуба, не меньше. Ну, если не считать того, что наша неугомонная троица регулярно заставляла её бегать в ближайшие автоматы за булочками с анко, рисовыми пирожками моти и прочими сладостями, а также закупаться напитками в автоматах с подогревом, особенно в холодную погоду.

Но нет, что вы, никакого насилия, всё это она делала исключительно добровольно, по доброте душевной, так сказать, из чувства глубокой симпатии к нашей компании. На этом, как говорится, стоим и стоять будем. Ну, и, конечно же, помимо прочих «обязанностей», она ещё и отвечала за бухгалтерию клуба, ведя строгий учёт наших, порой весьма сомнительных, расходов и доходов, ловко жонглируя цифрами и умудряясь сводить концы с концами, несмотря на наши постоянные «непредвиденные траты» на «культурные мероприятия».

— Значит, сначала к Кину? — спросила Юмико, слегка обернувшись ко мне через плечо.

Её короткие, чуть растрепанные ветром волосы, обычно лежавшие идеально, сейчас выдавали легкое беспокойство. В её голосе, несмотря на обычную бодрость, сквозила скрытая усталость. Клубные дела, которые наша троица — я, Кин и Кацу — давным-давно, совершенно бессовестно и с чувством глубокого морального удовлетворения, взвалила на её хрупкие, на первый взгляд, девичьи плечи, даром что она с собой таскала эту свою «сумку с кирпичами», явно не давали ей спокойно спать по ночам. Подозреваю, что и выходные у неё проходили в режиме «аврал».

— Да, сначала к Кину, — подтвердил направление движения, натягивая на лицо подобие непринужденной улыбки. — Он вроде как обещал подготовить нам новые «игрушки». — сказав это, скептически усмехнулся про себя, гадая о том, что именно этот изобретательный малый мог на этот раз подразумевать под этим безобидным термином.

Зная его склонность к техническим изыскам и не совсем легальным разработкам, можно было ожидать чего угодно. В прошлый раз его «игрушка» оказалась довольно-таки впечатляющим беспилотным дроном, оснащённым не только продвинутыми системами наблюдения, способными засечь комара на расстоянии километра, но и лазерами, предназначенными, как он уверял, исключительно для отвлечения внимания. Ну да, конечно, отвлечения внимания от чего? От наших «эстетических» мероприятий, разумеется. А вы что думали, так просто наслаждаться эстетикой прекрасного в этом мире, полном бюрократов, завистников и прочих личностей, которым лишь бы вставить палки в колеса? Ага, счаз, как говорится. Сколько же они понапридумывали всяких правил, законов и ограничений, чтобы такие, как мы, не могли спокойно заниматься столь богоугодным делом, как поиск и созерцание прекрасного. Просто дышать не дают!

Юмико лишь коротко кивнула в ответ, её взгляд был устремлен куда-то вдаль, и, небрежно пнув маленький камушек, оказавшийся у неё под ногами, продолжила путь. Камушек, подпрыгнув пару раз, укатился в сторону отцветшей уже сакуры, словно убегая от наших проблем. Кстати, тоже прибавил шаг, мысленно готовясь к встрече с этой странной, но, безусловно, талантливой парочкой — Кином и Кацу. Предвкушение чего-то необычного и, возможно, слегка опасного приятно щекотало нервы.

Клуб «Наслаждения эстетикой прекрасного», несмотря на своё претенциозное и, чего уж там, слегка пафосное название, располагался в самой обычной аудитории Академии при Токийском университете управления. Правда, благодаря неустанным усилиям Юмико, её невероятной способности выбивать финансирование из самых неожиданных источников, а также кое-каким «спонсорам», о происхождении которых лучше было не задавать лишних вопросов, эта аудитория превратилась в нечто, напоминающее странную, но весьма уютную смесь художественной галереи, высокотехнологической исследовательской лаборатории и, пожалуй, немного барахолки.

На стенах, выкрашенных в приглушенный оттенок слоновой кости, висели не просто репродукции классических картин — от утонченных полотен эпохи Возрождения до дерзких работ импрессионистов, — а их высококачественные цифровые копии, заключенные в тонкие металлические рамки и оснащенные подсветкой, позволявшей рассмотреть каждую деталь. Рядом с ними красовались подлинные, хотя и не слишком ценные с точки зрения искусства, артефакты: старинные свитки с загадочными иероглифами, осколки древней керамики, привезенные, кажется, со всех концов света, и даже чучело какой-то странной птицы с неестественно длинным клювом. Все эти сокровища были расставлены на полках из темного дерева, которые, казалось, вот-вот рухнут под тяжестью собранного хлама.

Но главное в этой аудитории было не это, а, естественно, вышка — небольшая, но прочная конструкция из стали и стекла, возвышавшаяся над крышей здания. На ней располагалась вся наша наблюдательная аппаратура: мощные телескопы, способные разглядеть кратеры на Луне, высокочувствительные камеры ночного видения и, конечно же, самое главное — система лазерного наведения, позволявшая нам безопасно и с максимальным комфортом рассматривать «звёзды» во всех смыслах этого слова. Под «звёздами» мы, разумеется, подразумевали не только небесные тела.

Вся эта коллекция артефактов, надо сказать, была собрана не совсем легальными методами. Некоторые вещи мы находили во время наших «эстетических» вылазок, другие же заказывали через весьма сомнительные каналы. Так что и добыча из них тоже весьма сомнительна. Если бы что-то прибыло по нормальным каналам, то пришлось бы эвакуировать не только всю Академию, но и, пожалуй, весь Токио, учитывая, насколько все в этом мире мечтают вступить со мной в связь, но, уверяю вас, не в ту, что вы, извращенцы эдакие, сейчас подумали. Моя популярность среди всех половин человечества, конечно, зашкаливала.

А посередине комнаты, под тусклым светом свисающей с потолка лампы в стиле стимпанк, стоял массивный дубовый стол, покрытый множеством царапин и пятен от чая. За ним, словно заговорщики, уже расселись Кин и Кацу, погруженные в оживленную беседу и, судя по разбросанным вокруг них чертежам и инструментам, занятые каким-то важным делом. Знаем мы их дела, лишь бы очки невинным жертвам втирать.

— Ну, наконец-то! — воскликнул Кин, театрально вздохнув и сложив руки на груди.

Его поза напоминала скорее позирующего на обложке журнала топ-модели, чем студента Академии. Он выглядел, как всегда, безупречно, словно только что сошел с подиума: идеально выглаженный, темно-синий пиджак от известного дизайнера, под которым виднелась белоснежная рубашка, застегнутая на все пуговицы (что для Кина было почти неслыханно), аккуратно уложенные гелем темные волосы, блестевшие под светом ламп, и, конечно же, его неизменная, самодовольная ухмылка, игравшая на тонких губах. Эта ухмылка красноречиво говорила: «Я знаю что-то, чего не знаете вы». Не тот сегодня день, зуб даю! Что-то явно назревало.

— Опаздываешь, Иван, — не удержался от комментария Кацу, поправляя свои очки. Его голос, как обычно, звучал слегка презрительно, с оттенком снисходительности, словно он общался с неразумным ребенком. Впрочем, давно уже привык к его своеобразному, сухому сарказму. За этой маской высокомерия скрывался, на самом деле, довольно неплохой парень, хотя и немного занудный.

— Начальство не опаздывает, начальство задерживается, — парировал его наезд, небрежно бросив ему в ответ, и с облегчением плюхнулся на свободный стул, стоящий рядом со столом.

Стул жалобно скрипнул под моим весом.

— Ну, что у нас плохого? — спросил их, обводя взглядом комнату и стараясь скрыть волнение.

В воздухе витало напряжение, которое чувствовалось почти физически. На столе, за которым сидели Кин и Кацу, был разложен большой лист бумаги, исчерченный непонятными схемами и формулами, а рядом валялись различные инструменты и детали, начиная от паяльника и заканчивая какими-то странными электронными платами. Все это явно указывало на то, что они занимались чем-то важным, во всяком случае лично для них, и, судя по их лицам, не совсем обычным.

Кин, самодовольно хмыкнув, словно кот, объевшийся сметаны, изящным жестом, достойным кисти самого известного художника эпохи Возрождения (ну, или, на худой конец, какого-нибудь третьесортного мангаки), указал на большую картонную коробку, скромно примостившуюся в дальнем углу комнаты, рядом с пыльным манекеном, наряженным в старинный самурайский доспех. Коробка была перевязана грубой бечевкой и испещрена непонятными надписями и значками, напоминающими то ли древние руны, то ли штрих-коды из ближайшего супермаркета.

— Вот, — с гордостью в голосе произнес он, словно представлял не просто какие-то безделушки, а как минимум новое поколение боевых роботов. — Прототипы новых амулетов. Это, если что, — он многозначительно поднял указательный палец вверх, — только для вас двоих. — Он бросил мимолетный, но весьма красноречивый взгляд на Юмико, в котором читалось нечто вроде «ты еще не доросла». — Она еще не заслужила.

— Наверняка опять какую-то фигню купил на каком-нибудь подпольном аукционе или выменял у сомнительных личностей за пару коллекционных фигурок айдолов, — промелькнуло у меня в голове. — И ведь потом придется с этим разбираться.

— Ой, да ладно тебе, Кин, — отмахнулся от его высокомерной заявы, как от назойливой мухи. — Без нее мы бы вообще с этими штуками не разобрались. Кто нам потом будет объяснять, как эта хрень работает и с чем ее едят?

Ну, вы поняли, пробовать будем на кошках. В смысле, на Юмико, естественно. Мне моя тушка пока дорога, знаете ли, еще не все «эстетические» вершины покорены. Да и вообще, кто потом будет руководить этим балаганом? Юмико, услышав это, скрестила руки на груди, приняв весьма воинственную позу. Ее взгляд, обычно мягкий и дружелюбный, сейчас был твердым и решительным. Он красноречиво говорил о том, что она вполне готова доказать свою ценность не словами, а делом, и что она не позволит себя недооценивать. Впрочем, она всегда была такой — тихой, но упорной. Ничего, родина тебя, девочка, не забудет, хотя… зная нашу шайку-лейку, скорее всего, и не вспомнит тоже. Вся слава достанется нам, героям-испытателям, так сказать, а ей, как всегда, придется разгребать последствия наших «экспериментов».

Мы провели около часа, склонившись над картой Токио, расстеленной на столе, обсуждая очередное, мягко говоря, «интересное» задание. Карта, кстати, была не простая, а с подробными пометками, сделанными Юмико, где были отмечены места последних происшествий, камеры наблюдения и даже расположение ближайших круглосуточных магазинчиков с раменом. Втянулась, а как вначале всю эту хрень не хотела делать. Оказывается, где-то в старом квартале Токио, в районе, где узкие улочки переплетаются, как лапша в тарелке, и где современные небоскребы соседствуют с ветхими деревянными домиками, начали исчезать люди. Причем не просто пропадать без вести, а словно растворяться в воздухе, не оставляя никаких следов. Поначалу местная полиция, как обычно, думала, что это дело рук какой-нибудь захудалой банды якудза, решившей таким образом пополнить свои ряды или избавиться от неугодных. Они даже провели несколько облав, но, как говорится, «гонялись за ветром в поле». Никаких зацепок, никаких свидетелей, никаких тел.

Но потом в расследование, к всеобщему облегчению (или ужасу, тут уж как посмотреть), вмешались местные оммёдзи — специалисты по всякой сверхъестественной ерунде. Они-то и внесли ясность в эту запутанную историю. Их вердикт был однозначен и, в общем-то, предсказуем: очередной ёкай завёлся. Причём не какой-нибудь мелкий дух-проказник, любящий пугать зазевавшихся прохожих, а какой-то древний, могущественный и, судя по описаниям, крайне неприятный тип. Поговаривали, что он чуть ли не сам Сусаноо-но Микото, бог ветра и бури, в отпуск заявился, но, конечно, это были лишь слухи, раздутые впечатлительными старушками.

Короче, вся эта история выглядела так, словно была специально придумана, чтобы заманить именно меня, Ивана Кулешова, в эту переделку. Очень мне они нужны, эти могущественные ёкаи, для создания новых высокоинтеллектуальных боевых доспехов. А что? Чем сильнее ёкай, тем более мощные и продвинутые технологии можно из него «выжать», как говорится. И поверьте мне на слово, добыть таких «материалов» — дело совсем не простое. Обычно приходится долго и нудно выслеживать, устраивать ловушки, вступать в эпические сражения, рискуя собственной шкурой. А тут он сам, можно сказать, в руки рвётся! Да как же такое пропустить? Тем более, у меня и Джина, моя почти собственная оммёдзи, пусть она пока об этом и не знает, если что, всегда под рукой. Она-то уж точно сможет разобраться с любой нечистью, ну, или хотя бы дать дельный совет, куда бежать и где прятаться.

— Я слышал, что это может быть один из старших тенгу, — пробормотал Кацу, склонившись над своим планшетом последней модели, который он постоянно апгрейдил, напичкивая его всякими бесполезными, на первый взгляд, гаджетами и программами.

Сейчас на экране мелькали какие-то древние свитки, карты местности и фотографии, сделанные, судя по всему, с помощью дрона-разведчика.

— Они не такие, как твоя Синяя Тенко, Кулешов, — добавил он, не отрывая взгляда от экрана. — Этот явно настроен враждебно.

— Эх, наивный ты финский парень, — подумал на это, закатывая глаза. — Ага, прямо добрая она вся такая, эта моя Тенко.

Не видел ты ее, Кацу, когда мы на нее охотились, и когда нам даже в другую вселенную пришлось переться, чтобы ее там выловить, а то бы там писец всем пушистый и полярный пришел, в виде вечной мерзлоты и нашествия гигантских белых медведей-мутантов. Вот такие они все мирные, пока хребет им жердиной не переломишь, а лучше сразу из базуки не шарахнешь, чтоб наверняка. Вслух, конечно, этого не сказал, чтобы не разводить лишний раз демагогию.

— С чего ты взял, что он враждебен? — с наигранным удивлением и легкой ухмылкой спросил, откидываясь на спинку стула. — Просто выбирает… скажем так, не совсем стандартные способы коммуникации. Может, он просто стесняется?

— Если в этот раз его «подходящий способ коммуникации» потребует твоей жизни, Кулешов, кто тогда будет главой клуба? — с хитрой усмешкой, игравшей на его губах, спросил Кин, поправляя идеально сидящий на нем пиджак.

Он, кажется, получал искреннее удовольствие от этой ситуации.

— Юмико, разумеется, — ничтоже сумняшеся, с притворной серьезностью, достойной лучших актеров театра и кино, выдал в ответ и посмотрел на нее. — Кто же еще? Она у нас тут самая ответственная и организованная. Да и с бухгалтерией, опять же, кто, кроме нее, разберется?

Юмико, услышав это, только тяжело вздохнула и закатила глаза, словно говоря: «Ну вот, опять все на меня свалили». В ее взгляде читалось не только смирение с неизбежным, но и легкое раздражение, смешанное с привычной усталостью от наших выходок. Она, кажется, уже давно привыкла к тому, что на нее всегда можно положиться, и что именно ей придется разгребать последствия наших «эстетических» приключений. Да, тяжело бедным среди нас, богатых, хотя всем говорю, что беден, аки церковная мышь. И даже аргументы есть, мои слова обосновывающие. Да и она, не сказать, чтобы нищенка, просто её богатства несоизмеримы с состояниями некоторых.

— Отлично! — продолжил Кин, поправляя воротник своего идеально выглаженного пиджака, словно готовился к фотосессии для обложки модного журнала. — В общем, по данным, собранным нашими информаторами, а также благодаря анализу аномальной активности, зафиксированной сейсмодатчиками в радиусе пяти километров, место, где в последний раз видели этого ёкая, находится рядом со старым заброшенным храмом. Храм этот, по слухам, был построен еще в эпоху Хэйан и посвящен какому-то забытому божеству, покровителю… кажется, неудачников и опоздавших на работу. В общем, думаю, туда стоит наведаться и провести небольшую разведку.

— Вечером? — уточнил у него, бросив взгляд на часы. Так-то ещё даже обед не наступил, а значит, до заката оставалось просто уйма времени.

Короче, ещё почти все уроки впереди. Блин уроки!

— Конечно, когда же еще? — с легкой усмешкой хмыкнул Кин в ответ, словно задал самый глупый вопрос на свете. — Только ночью это место наполняется той самой… как бы это сказать… загадочной энергией. Атмосфера там становится, знаете ли, более… располагающей к встречам с потусторонним. Да и вообще, ночью все выглядит куда более эффектно, согласитесь?

— А кто именно пойдет в храм? — с явным беспокойством в голосе уточнила Юмико, поджав губы и скрестив руки на груди.

Она, похоже, не разделяла нашего энтузиазма по поводу ночных вылазок в места, кишащие ёкаями. Кин и Кацу синхронно, словно по команде, повернули головы и посмотрели на меня. Их взгляды были красноречивее любых слов.

— Ну, естественно, Джина… со мной, — выдохнул в ответ, усмехнувшись своим же словам. — Кто же еще будет разгребать последствия моих героических подвигов? Да и потом, кто-то же должен следить за тем, чтобы не вляпался в очередную историю. Только в этот раз, — многозначительно поднял палец вверх, — если что-то пойдет не так, вы будете стоять гораздо ближе, чем на расстоянии двух кварталов от места событий. Максимум — в пределах прямой видимости. И с рациями. И с аптечками. И с…

Мы все дружно рассмеялись, пытаясь разрядить напряженную атмосферу. Но, несмотря на шутки, прекрасно понимал, что этот вечер обещает быть… как минимум, интересным. Интуиция подсказывала, что нас ждет нечто большее, чем просто прогулка по заброшенному храму. Что-то мне подсказывало, что этот ёкай не будет рад нашей компании. И что встреча с ним может закончиться… ну, скажем так, не совсем мирно.