Третий сын: Ну здравствуй… Папа

Глава 16

— Так, а где это мы? — задала первый вопрос Светлана.

Её голос, привыкший к властным интонациям в стенах императорского дворца, здесь, в глухом лесу, прозвучал несколько сдавленно и неуверенно. Он нарушил гнетущую, почти осязаемую тишину, повисшую между вековыми соснами, чьи мохнатые лапы отбрасывали на землю причудливые узоры из теней. Воздух был густым, напоенным смолистым ароматом хвои, сладковатым запахом перегноя и какой-то неуловимой, дикой свежестью, так не похожей на выхолощенную атмосферу тронных залов.

— Думаю, теперь точно в вашем мире, — ответил, инстинктивно анализируя окружающую обстановку всеми доступными мне способами восприятия. Кожа ощутила знакомый, но подзабытый за время странствий по иным реальностям, магический фон, который вибрировал иными, чуть более грубыми, но от того не менее мощными всплесками. — Так что ваша сила должна почти сразу восстановиться, поскольку это ваш родной мир, да и покинули вы его не так давно по личному времени. А вот сколько здесь в точности прошло, ещё предстоит узнать. Да и вообще, где именно мы тут очутились.

Мой взгляд скользнул по фигуре Александра, их с Светланой сына, который стоял, сжимая кулаки и с детским любопытством, странно контрастирующим с его уже взрослым, даже более зрелым, чем у меня, телосложением, разглядывая гигантский Дуб. Парадоксы межмировых путешествий никогда не перестанут меня изумлять: для меня прошли считанные месяцы, а он за это время успел из юноши превратиться в могучего мужчину, который даже на первый взгляд старше меня.

— Кстати, поскольку здесь не впервой, у меня тоже восстановление силы идёт ударными темпами, — добавил, стремясь развеять незримое напряжение, — так что беззащитными мы точно не останемся.

А вокруг… нас был лес. Дремучий, как тоска. Эта метафора сама собой возникла в сознании, стоило лишь окинуть взглядом бесконечную, уходящую за горизонт стену из древесных стволов, увитых лианами и клочьями седого мха. Густота была такая, что свет солнца, пробиваясь сквозь частокол ветвей, ложился на землю не золотыми лучами, а бледными, размытыми пятнами, будто стыдясь нарушить царящий здесь полумрак. Ну, в общем, не удивительно, учитывая тот катаклизм из-за Синей Тенко, который и привёл меня в прошлый раз в этот мир.

Воспоминания нахлынули тяжёлой волной: искажённые пространственные разрывы, из которых хлестала магическая дичь, паника, рушащиеся стены поселений, всепоглощающий страх людей перед неизвестностью. За пределами городов-крепостей считай и не жил никто, если не считать посадов — тех самых скученных, обнесённых частоколом поселений, чьё существование было вечной борьбой за выживание. Вторжение через порталы из другого мира, пусть и не особо разумной, но магической живности, чуть не уничтожило местную цивилизацию. Их счастье, что произошло это не по всей Земле и не сразу везде, а процесс был постепенный, словно раковая опухоль, медленно расползающаяся по телу планеты. Собственно, именно так здесь и познакомились с магией. Совсем, совсем другой, чем в моём мире — не отточенной вековыми тренировками и сложными формулами, а грубой, инстинктивной, вырванной с кровью и болью у самой реальности в попытке не быть съеденными.

Мысленно позволил себе горькую усмешку. Только у меня, обладателя уникального дара для моего мира, совершенно для него не подходящего и стремящегося убить в каждое мгновение моего существования, есть возможность почти свободно совершать межмировые путешествия. При этом сам дар управлением Тьмой довольно слабый, но вот такая неравномерность этой стороны Силы присущей именно моему дару и создаёт такой парадокс. Словно компенсация за все те мучения, что обрушиваются на меня чтобы хотя бы просто жить.

А ведь началось всё с тренировок и путешествие в этот мир и было такой тренировкой. Правда миром он тогда не был, а просто вероятностной линией. И ладно бы хоть кто-то предупредил о его особенностях именно для меня. Что это будет лучший из миров для носителя дара моего типа. Мир, где стану всамделишным богом данного мгновения. И для этого мне и усилий прикладывать не нужно будет и всё что грозило в моём мире смертью, здесь даже ощущаться не будет. Мир, где я впервые вспомнил, что такое быть просто человеком… Где можно просто поцеловаться с девушкой и тебе за это ничего не будет… Хм, не совсем так, но во всяком случае, смерть будет грозить только фигурально. Ну и тех последствий, что обычно случаются между мужчиной и женщиной после.

Мир, в котором и появился наш с тогда принцессой Светланой, которую, в итоге, усадил на трон, сын Александр, который вымахал уже и стал даже старше меня. Ну, таковы парадоксы течения времени в разных мирах, от которых голова идёт кругом. И теперь это вполне себе самостоятельный мир, которого в теории бы и не было, не случись вся та бы история с Синим Тенко и не познакомься мы в итоге с будущей Императрицей Российской. Выходит, я не только спаситель, но и невольный демиург, отец-основатель целой временной ветви. Не совсем, конечно. Её существование зависит не от меня самого, а от сына. И даже не так, а как много и лихо от поделится своим даром со своими подданными, учитывая его мужской пол, с подданными женского пола, если быть точным, с их детьми. В принципе лестно, конечно, но отчего-то больше хочется крепкого чаю и мягкого кресла.

Всё это, конечно, хорошо, но нужно решать насущные проблемы. Лес, каким бы живописным он ни был, не самое подходящее место для философских диспутов об устройстве мультивселенной.

— Свет, ты не в курсе, как бы нам для начала людей найти, или мне сразу на себя брать инициативу? — подумав, задал местной российской императрице вопрос.

Светлана в ответ лишь развела руками — жест, настолько несвойственный её обычной, вышколенной до миллиметра пластике, что это красноречивее любых слов свидетельствовало о её полной прострации.

— Вань, — начала она, и в её голосе послышались знакомые мне нотки императорского величия, тут же сорвавшиеся в лёгкую растерянность, — при всём моём желании… мои познания в географии империи заканчиваются на картах генерального штаба. Я могу с ходу назвать вам дислокацию гвардейских полков или объём экспорта пшеницы, но отличить съедобный корень от ядовитого… это, увы.

Рядом Александр, наш общий парадокс во плоти, ткнул носком кроссовка в огромный, цвета ржавчины мухомор. Или ещё какую дрянь. Со времён вторжения осталось много чего непонятного. Наверное. Гриб затрепетал и выпустил облачко ядовитых спор. И опять, наверное.

— Опа! — с неподдельным интересом протянул он. — А они у вас все такие разговорчивые?

Я вздохнул. Не от грусти, а скорее от недоумения, представив, как грибы разговаривают… Да, как в прошлой жизни бы сказали, грибочков объелся. Моя броня, по-прежнему не отозвалась, что для неё нормально. Всё-таки крутизна не всегда хорошо, ведь на неё пустили божественный вздох, а не как Александру, пусть и сильного, но всё же обычного Они. Зато у него броня заработала почти сразу, что и позволило ему, абсолютно неприспособленному к моему миру уже утром очнутся и чувствовать себя вполне здоровым.

А вот с моим мечом, Евгенией, всё было сложнее. Всё-таки она оказалась не готова, к тому что её используют как батарейку, та ещё и так беззастенчиво. Ну откуда мне было знать, что эта техника Тьмы жрёт на самом деле столько энергии. Сам-то ничего такого и не чувствовал, когда своим запасом пользовался. А тут… даже и не знаю с чем сравнить. Разве что с удалением аппендицита под местным наркозом. Оно вроде и не больно, но вот про само удаление такого не скажешь. Шок такой, что на мгновение забываешь, как дышать. Слава богу, лишь на мгновение. Можно ещё кое с чем сравнить, но думаю не стоит. Ей сейчас и так хреново, и она приходит в себя.

— Вань, давай в следующий раз перемещаться между мирами будем как-нибудь без меня. А то такой чувство что анальной девственности лишилась в особо жестокой форме, — неожиданно заявила она.

Аж закашлялся от такого сравнения. И не только я. Светлана так вообще покраснела и внимательно так посмотрела на меня. А я что? Я ничего, в этом мире мне за такое ничего не будет! Во всяком случае, точно не умру, если не прибьют.

— Людей искать буду сам, — объявил для остальных, смирившись со своей участью гида-первооткрывателя в компании высокопоставленных, но абсолютно беспомощных в быту особ. — Но для начала, Светлана, попробуй-ка вспомнить не государственные, а сугубо личные навыки. Твой дар. Ветер.

Она посмотрела на меня, как будто я предложил ей протанцевать мазурку на канате над пропастью.

— Иван, мы уже обсуждали…. Силы в моём мире было мало, как гуталина в пустыне. А практики… — Она виновато повела плечом. — Дела империи. Протокол. Приёмы. Балы.

Всё правильно. С таким даром к магии она была по сути в этом мире одна, если не считать её сына, а значит и источников Силы столько же. И естественно они не могли наполнить магией всю планету в хоть сколько-то обозримой перспективе. А без внешнего давления её источник считай, как решето выпускает всё во внешний мир. А значит, нет энергии для магии. Это в нашем мире у волшебников с таким типом внутреннего резерва из-за этого не происходит переполнения и им ничего не грозит, а у меня, и теперь моего сына барьер плотнее. И если здесь законы мира таковы, что даже мне побоку мороз со всеми этими заморочками, а в моём, он словно герметичный паровой котёл, готовый взорваться в любой момент от внутреннего давления.

В общем, Светлана даже в своём мире считай и не маг, хотя в теории у неё дубликат «Глаза бури» от Кими. Вэтом смысле, даже мой слабенький… Хм, слабенький? Всё время забываю, что это для меня лучший из миров. И пусть запас скорее всего небольшой, там мне и не надо много, чтобы определиться хотя бы с дымом от огня. А где огонь, там обычно люди. Лесной пожар рассматривать не будем.

Потому закрыла глаза, сморщив лоб в усилии сосредоточенности. Ну, не на эту силу последнее время налегал. По пальцам пробегают едва заметные судороги, а виска касается невидимое движение воздуха. Прошла минута. Другая. Александр уже успел найти шишку и с профессиональным видом лучника оценивал её вес и аэродинамику. Атмосфера начинала накаляться от тщетности ожидания.

И тут… О, великий и могучий русский авось! Неподалёку, в чаще, с треском и гулом, чьё-то массивное тело проломило куст орешника. Из зелени, фыркая и отплёвываясь, выкатилось нечто среднее между кабаном-переростком и бронированным трактором. Зверь был размером с добрую лошадь, клыки его напоминали кривые ятаганы, а из маленьких, налитых кровью глазок струился немой укор ко всему сущему. Он явно не ожидал здесь нас встретить, мы — его, и на секунду воцарилась столь полная неловкость, что, казалось, сейчас прозвучит: «Извините, не туда попал».

Неловкость закончилась. Кабан-мутант, испустив рёв, от которого заложило уши, ринулся в нашу сторону. И тут случилось чудо. Не гром с небес, не вспышка пламени. Евгения, всё ещё стоявшая с нами, инстинктивно пнула ему прямо в пятак… Бедняга, представляю всю ту бурю чувств, что в тот момент на того обрушилась. Удар был силён — далеко не шлепок рассерженной невидимки. Так что его хватило, чтобы кабан, потеряв равновесие, грациозно, почти в балетном пируэте, завалился с истошным визгом на бок, подняв тучу прелых листьев и потерял сознание.

Короче, не повезло хряку, нарваться на Женьку. У неё с фулиганами разговор короткий. Наступила тишина. Все растерянно смотрели на уже надышавшую тушу.

— М-да, вот и мясо привалило. Так понимаю его разделывать тоже кроме меня некому.

— Ну давай я всё по быстренькому устрою, влезла мой меч.

Вот же ж. Обломала мне героическое преодоление.

— Ладно, раз уж вызвалась, твори добро, — дал ей согласие на все безобразия, что она сейчас совершит.

А Светку жалко. Да и сына тоже, но он мужик, пусть привыкает. Перелом мозга, значит перелом.

А тем временем туша кабана стала разделяться на части и потянуло запахом жареного мяса. Глаза хозяев этого мира надо было видеть. Они явно не думали, что магию можно в столь утилитарных целях пользовать. Жаль соли нет, да и специй. Без них жареное мясо вовсе не тот вкус имеет. Лыдки на глазах превращались в почти хамон, учитывая отсутствие некоторых компонентов и экстремальное приготовление.

— Ну, что, кто-то есть хочет? — спросил у сопровождаемых мной лиц.

На меня в ответ такими глазами посмотрели, что проще было самоубиться.

— Ладно, нагуливайте пока аппетит, сказал безразлично и убрал уже готовое мясо в два лепестка из перстня.

Ну, а чего добру пропадать, а там еда почти бесконечно может храниться, даже жареная. Правда, соли всё же лучше найти, а то мясцо на вкус будет несколько непривычным, для некоторых утончённых натур. Эх, не учились они в Мумбаи.

— Ну, ты вообще… — высказалась Светлана.

А Женька посмотрела, как на врага народа, буквально требуя взглядом, чтобы убрал в ножны. А я что? Пошёл на её поводу, и мы остались в лесу втроём.

— Думаю, нам пора двигаться. И, кстати, — добавил, указывая рукой на едва заметную тропинку, протоптанную в траве, — похоже, он как раз шёл к людям. Надо полагать, на ужин. Так что предлагаю последовать его примеру, но с диаметрально противоположными намерениями.

А потом подумал, что как-то неоднозначно прозвучала моя фраза про ужин. А и пофиг! И они пошли по лесной тропинке.

Двинулись, впрочем, с разной степенью энтузиазма и приспособленности к обстоятельствам. Естественно шёл первым, хотя логичней было бы расположить на это место Светлану. Как никак нормы этикета, да и практическая целесообразность. Вдруг кто нападёт, я-то смогу вмешаться и помочь, а она в этом смысле от бездарного почти не отличается. В общем привычным шагом разведчика если можно так выразиться, мои ботинки, их натуральной кожи, предназначенные для путешествий по Токио, просто офигели от встречи с такой реальностью. Но что делать, увы. Делать вещи из воздуха не умел и не умею. Хотя попробовать бы здесь стоило.

В итоге, эти ботинки сейчас уверенно утаптывали мягкую хвою и прелые листья, а не топали по плитке тротуара. За мной, грациозно переступая, но с лёгкой гримасой отвращения каждый раз, когда ветка цеплялась за рукав, следовала Светлана. Её наряд, пригодный скорее для косплейной вечеринки и доставшейся ей по случаю моей помолвки с японской принцессой, здесь, в лесу, был воплощённой нелепостью — золотое шитьё тускнело в сумраке, а очень короткий её подол то и дело норовил зацепиться за ветки, вызывая у императрицы сдержанные, но от того не менее выразительные вздохи.

Замыкал шествие Александр, чья практичная, сшитая из прочной ткани одежда путника идеально соответствовала обстановке. Джинсы так вообще универсальная одежда. На его лице читалось лёгкое любопытство и некоторая доля самодовольства — мол. Сноб! Так-то, если разобраться такая его экипировка не его заслуга, а выбор из-за спешки и необходимости без проблем его быстро и достаточно неброско приодеть.

Слава богу, других неожиданных происшествий, вроде внезапно вывалившегося кабана из чащи, больше не случалось. Лес, напротив, казался на удивление безмятежным и, что было куда более показательным, пустым. Слишком пустым. Ни треска веток под лапами хищника, ни пересвистов птиц, ни даже навязчивого жужжания крупных насекомых. Тишина стояла гробовая, нарушаемая лишь нашими шагами и тяжёлым, отнюдь не императорским, дыханием Светланы.

Но на их счастье путь не занял так уж много времени, и вот они оказались на опушке леса, а дальше были уже поля, что несколько обескуражило Ивана. Не сами по себе поля — золотистая, волнующаяся на ветру пшеница была зрелищем по-своему идиллическим, — а сам факт их существования в принципе. В прошлый раз, когда он здесь был, никто за стенами городов-крепостей особо жить не решался, а уж тем более заниматься сельским хозяйством на открытой, беззащитной земле.

Любая подобная попытка была бы равносильна самоубийству, приглашению всему магическому зверинцу на бесплатный пир. С другой стороны, в этом мире прошло уже много лет, так что… видимо, люди сумели отвоевать у буйства растительности кусочек порядка. В общем, вдалеке виднелось нечто похожее на человеческое поселение. Только даже отсюда, с опушки леса, оно тоже напоминало скорее укреплённую фортецию, а не привычную для Ивана деревню. Высокий частокол, смотровые вышки по углам, массивные ворота — явно не наследие эпохи вторжений отпечаталось в самой архитектуре выживания. Скорее опасность нападения крупных мутировавших животных. Магические твари исчезли вместе с порталами, когда забрал отсюда Синее Тенко.

— Ну что ж, — обернулся к своим спутникам, смакуя зародившуюся во мне ироничную мысль. — Кажется, цивилизация. Пахнет прогрессом и… испёкшимся хлебом, если моё обоняние не изменяет.

Есть такой момент, когда проголодаюсь, нюх становится получще чем у собаки. А пока сытый, будто медведь мне на нос наступил.

— Светлана, ваше экспертное мнение, как монарха: по виду на въезде должны потребовать пропуск или сразу предложат дань заплатить?

Императрица, воспользовавшись передышкой, пыталась привести в порядок причёску, из которой были извлечены три листочка, одна шишка и, кажется, маленький, но очень решительный паучок.

— Вань, хватит чушь нести, — выдохнула она, с отвращением стряхивая с пальцев паутину, — в моей империи дорожные посты руководствуются здравым смыслом, а не инстинктами сторожевых псов. Да и вообще, внутренние таможни отменили бог знает сколько столетий назад. Хотя… — она прищурилась, вглядываясь в удалённые башенки, — здешняя эстетика наводит на мысль о некотором регрессе в бюрократии.

Тем временем сосредоточился на своих внутренних ощущениях. Ощущение мира, полученное мной ранее, оказалось на редкость точным. А ведь здесь столько с тех времён произошло. Магический фон здесь был не просто низок — он был призрачен. Как слабый-слабый радиосигнал из далёкой галактики, который вот-вот заглохнет навсегда. Я чувствовал его… но лишь потому, что был его источником. Вернее, одним из трёх. Мы с Александром были тут словно два крошечных, но стабильных реактора, чья энергия хоть не тут же растворялась в магическом вакууме, не находя отклика в реальности. Светлане здесь в этом смысле было хуже. Её тип дара удобен у нас, а не здесь.

Мой дар, столь нестабильный в иных мирах, здесь, в этой «законсервированной» реальности, чувствовал себя… как дома. Он не буйствовал, не пытался разорвать ткань пространства — он лежал в моей душе ровным, послушным полем силы, готовый по первому зову свершить то, что я захочу. Бог данного мгновения? Пожалуйста. Пока это мгновение длится, и пока не пытаюсь сотворить нечто глобальное. Но локальный перекос реальности? Легко.

А вот Светлана… Я посмотрел на неё. Её собственный дар, Ветра, доставшийся ей от моего мира, был мёртвым грузом. Её резерву требовалась не просто энергия, а насыщенный, плотный, «густой» фон, создаваемый коллективной аурой тысяч, миллионов волшебников, кипящей жизнью, страстями, силой. А здесь… одарённых, по сути, было всего трое. Я, Александр и она. При этом мы с моим сыном почти ничего не изливали в окружающий мир, в силу специфики моего дара, который достался от меня и потомку. Фон, создаваемый нами, был ничтожной каплей для её бездонного, но специфического сосуда. Она была как парусный корабль в штиле — все снасти на месте, паруса готовы, но ветра нет и не предвидится.

— Что чувствуешь? — тихо спросил я её.

Она пожала плечами, и в этом жесте была уже не императорская надменность, а почти что детская растерянность.

— А что, должна?

— В принципе нет, но мало ли. Собственно, из-за этого тебе бы лучше оказаться в моём мире, а не здесь. Но с другой стороны, кто его знает, что творится с государством в силу вашего исчезновения.

— На этот случай и существует Дума и Правительство. Так что разобраться должны были, кто и какую власть получит.

— Ну, это может быть. Но вот без твоего сына, всё тут должно было схлопнуться, если конечно я опять новую реальность похожую на вашу не воссоздал. Так что вам в первую очередь надо будет определиться, это точно ваш мир и если что-тоне так, то хватит ли точности совпадений чтобы признать его таковым. Даже Дорогобудовы вряд ли скажут, сколько мир существует, если его якорь, на котором всё держится из него убрать.

— Подожди. Вань, это что же получается, что мы и в этот раз не туда попали.

В этот момент Александр, который всё это время молча изучал окрестности, вдруг произнёс:

— Пап, а мне тут… нормально. Немножко сдавленно, будто в комнате с низким потолком. Но сила есть. Дар работает.

— Свет, туда-то туда, да только непонятно насколько. Скажи, у его фрейлин точно уже нет одарённых отпрысков. Нужно же понимать, что прежнего источника даров так понимаю не осталось. Да и того мира уже тоже нет. А чем больше у вас магов моего типа, тем устойчивей мир.

— Тут сложно сказать, мы же со свечкой над ними не стояли. А этот никакой сознательности не проявлял.

— Да что тут такого. Ну нравится, когда мне делают минет. Да и вообще, покажите хоть одного мужика кому это не нравится, — ответил Александр.

— Блин, нравится не нравится, а теперь вот думай, насколько всё здесь устойчиво. А вот если бы были отпрыски, так можно было бы не гадать.

— Ну… понравилась мне тут одна…

— И? — тут же наехала на него Светка

— Да если и «И», то она сейчас может быть только на сносях.

— Что же, дело благородное, спасение своего мира. Так что ты не тормози уже, стругай потомков. Великие князья родине тоже нужны. Апомни, чем больше одарённых, тем сильнее будет магия в вашем мире. Правда предел тоже есть, но в ам до него ещё очень далеко. А с Силой придут и чудеса. Так что, как бы это не смешно звучало, от того, сколько ты своих потомков здесь настругаешь.

— А если ты сам с фрейлинами их настругаешь? — неожиданно задала вопрос Императрица Российская.

— Мне ещё за нашего сына у себя придётся объясняться, а ты вообще мой смерти желаешь. Вот как той же Май мне мои тут похождения потом объяснять. То что сейчас никто сюда попасть не сможет, не гарантирует отсутствия визитёров из моего мира в принципе. Понимаешь, бессмертия у нас — это не мечта, а данность. Не для всех, но….

— Ой, да ладно, к тому времени уже и не узнать будет кто кого здесь опылил. Если что на сына свалишь. А нам маги нужны. Россия должна стать законодателем мод в этом. Кстати, хоть основы магии расскажешь, а мы запишем, — заявила Светлана.

— Вот с последним, не стоит. Сила предполагает разнообразие использования, потому у нас нет единой магии, а везде одарённые разные, поскольку каждый искал свой путь сам. Так что уж вы тут сами, как-нибудь свою дорожку ищите.

Мы двинулись к поселению по узкой, укатанной грунтовой дороге, нашедшейся довольно быстро. Чем ближе мы подходили, тем больше крепость походила на деревню, а деревня — на крепость. Частокол был не просто забором — это было инженерное сооружение с наклонными кольями и бойницами. На вышках стояли дозорные, и даже отсюда было видно, что они вооружены не вилами, а какими-то футуристическими бластерами, не бластерами. Жизнь кипела, но кипела с оглядкой, по строго заведённым правилам выживания. Собственно, оборонительные сооружение на фоне оружия подтверждали гипотезу о защите от агрессивных животных.

И тут почувствовал нечто… знакомое. Очень слабое, призрачное, но абсолютно узнаваемое. Эхо. Эхо магии этого мира. У меня же и местный дар тут проявился. Причём сам, а не как привнесённый извне. Остаточное излучение от тех порталов, что когда-то помогал закрывать. И пока довольно мощное. Оно висело в самом воздухе, в почве, в этих бревнах частокола, пропитанных потом и страхом. Это была не энергия, которую можно использовать, — скорее, шрам, память о боли. Без внешней подпитки эти искорки медленно, но верно угасали. Они были живым памятником уходящей эпохе магии, пришедшей в этот мир вместе со сбежавшей от меня Синей Тенко.

Мы подошли к воротам. Стражник, мужчина лет сорока с усталым, обветренным лицом и цепким взглядом, преградил нам путь кивком головы. Охрана была скоре формальностью. От людей подляны не ждали. Взгляд его скользнул по моей испачканной одежде, задержался на невероятном наряде Светланы с откровенным недоумением и оценивающе остановился на практичной и уверенной позе Александра.

— Стой! — голос у него был хриплый, привыкший командовать. — Откуда и зачем?

Я расплылся в самой дружелюбной улыбке, какая только была в моём арсенале.

— Мирные путники, друг мой. Немного заблудились. Не подскажешь, как у вас со связью? Если с ней напруга, то хотелось бы узнать, где по близости можно ей воспользоваться. Хотелось бы отдохнуть и… узнать новости.

— Мобильную связь здесь уже развернули? — вмешался в мою речь Александр.

Стражник скептически осмотрел нас с ног до головы.

— Заблудились? — он фыркнул. — Да вас, как шпионов каких, по одежке видно. Один — словно с пира, другой — будто на охоту, — кивок на Александра. — А ты… — он уставился на меня, и в его глазах мелькнула искра не просто подозрения, а чего-то более глубокого. — Ты… странный. От тебя… не так пахнет.