Третий сын: Ну здравствуй… Папа

Глава 15

Утро началось плохо. Да и не могло оно начаться иначе. Отвык, понимаешь ли, жить в настолько спартанских условиях. Одно дело — собственный дворец, где всё по первому щелчку пальцев: горячая вода из небесных источников, мягкое постельное бельё из ткани, сотканной из света, чай, подогретый ровно до температуры идеального вдохновения… и тишина, которую нарушает разве что мурлыканье дежурного духа-уборщика. Нет, услуги конечно боле приземлённые, но в целом, так оно и есть. А тут… общий душ, общий туалет, общий шум и никаких, прости господи, полотенец, кроме тех, что сам стираешь. А у меня и денег нет чтобы их для начала купить. Короче, всё пошло не так, как привык.

Первое же утро в этой вселенной преподало мне урок смирения: когда в шесть утра за стеной начинают визжать трубы, гудеть вентиляторы и кто-то в соседней комнате громогласно обсуждает философию каши на воде — понимаешь, что прежняя жизнь осталась где-то там, между пространственными трещинами, и не факт, что вообще вернётся. Хотя нет, кончно же вернётся, но для начала своего великовозрастного сыночка нужно вернуть в его мир.

Так что в этот момент стоял у раковины, держа в руках зубную щётку, чужую, может кто забыл или просто выбросил таким способом, ну и ляд с ним, на которую, кажется, кто-то из местных до меня выдавил не более мою пасту, и смотрел в зеркало. Оттуда на меня глядел не герой, не маг и даже не потенциальный спаситель мира, а обыкновенный уставший парень с небритым подбородком и мешками под глазами. С виду — студент, таких тут, похоже, тысячи. Только глаза… глаза всё ещё оставались теми же, что видели смерть и перерождение, пламя Феникса и холод Тьмы.

Но больше меня всего расстраивала щетина, которую казалось извёл на корню, будучи медиком от волшебства. Казалось бы, чего там, а тут поди ж ты. А если так. Ага! Есть энергия, есть. Так что извёл эту падлу проклятущую, щетиной называемую. Прямо даже победителем себя почувствовал.

Душ оказался испытанием. Вода то обжигала, то леденила, а горячая заканчивалась примерно через две минуты после начала мытья головы. Пришлось смириться и просто стоять под струёй.

Настроение, как понимаешь, было ни к чёрту. Даже чай не помог, ну вы меня поймите тоже, пусть мне и задарили тампонцик за так, но что там за содержимое, чтобы его чаем называть, убейте, не пойму — в здешней столовке дали кипятка, забесплатно, надо сказать. Всё казалось не тем: небо — слишком голубым, воздух — слишком простым, люди — слишком уверенными в своей нормальности. А я, Иван Вячеславович Кулешов, человек, носивший в себе половину силы древних покровителей, так сказать, теперь мог максимум включить свет, не коротнув проводку, нажав на выключатель. Хотя нет, щетину же победил!

Но всё же что-то во мне уже шевелилось. Маленькое, едва ощутимое пламя силы. Оно вспыхивало где-то под сердцем, как воспоминание о старом боевом кличе, и отзывалось лёгким теплом в ладонях. Не магия, конечно, так… крошки от пирога, но и на том спасибо. Но ведь бриться опять не надо!

— Жень, ну-ка проявись, — сказал вслух, сидя на кровати и глядя в пустоту перед собой.

Она, конечно, рядом. Просто невидима. Как оно и вчера было.

Воздух передо мной чуть дрогнул, как от жара над костром, и через мгновение пространство наполнилось знакомым светом. Евгения — мой меч, моя спутница и, если честно, единственная, кто всегда понимала меня без слов. Сегодня она выбрала свой привычный облик девушки: высокая, с идеально прямыми волосами цвета воронова крыла, блин, перекрасилась, глаза — холодные, как утренний лёд, и при этом в них всегда светилось что-то живое, человеческое, почти домашнее.

— Ты извини за мою реакцию, — произнёс, вспоминая, как в прошлый раз не сдержался, когда попытка связаться с дистантиком закончилась тем, что очутился в теле китайской женщины. — Но и ты хороша. Чего сразу ржать-то? Подумаешь, Чёрный дракон — китаянка.

Евгения еле заметно усмехнулась, и сделал вид, что я не наступаю на ту же мозоль повторно.

— А кто тебе мешал заранее к этому подготовиться? — отозвалась она, слегка склонив голову.

— Да ну тебя… Сама посуди: всё же мужику чувствовать себя женщиной — удовольствие сомнительное. Тем более китайской, — буркнул, поднимая руку. — Ладно, не будем философствовать. Работа у нас.

Она кивнула, и я вновь протянул к ней руку. Её пальцы коснулись моих. Контакт был мгновенным — как будто между нами и вправду пробежал разряд живой молнии. В тот момент снова ощутил ту самую связь — глубинную, первородную, что когда-то позволяла мне управлять не просто вещами, а целыми воплощениями Тьмы и Света.

Сила вернулась на мгновение, как дыхание после долгого забега. Этого хватило.

— Попробуем снова, — сказал, сосредотачиваясь.

Третий контакт произошёл почти сразу. И тут же почувствовал, как вокруг меня растворяется воздух, как тело перестаёт быть телом, а пространство — пространством.

Мгновение — и уже не здесь. А там.

В теле Чёрного дракона.

Сейчас она, или точнее, я в её теле, имела человеческий облик — женщина лет двадцати пяти, с гладкой кожей и чертами лица, которые могли бы вызвать зависть у любой актрисы китайских дорам. Третье за сутки перевоплощение в женское тело перестало вызывать панику, но ощущение всё равно оставалось… странным. Плечи узкие, центр тяжести смещён, волосы мешают, и вообще — где справедливость?

— Ну что, всё подготовили? — спросил, оборачиваясь к одной из Дорогобудовых, присутсвующей рядом и стоявшей у окна.

— Как просил, — она кивнула в сторону чемодана.

Последовал за её взглядом. Внутри, под защитным полем, мерцали два яйца Феникса. Мелочь, скажет кто-то. Но только не я. Эти штуки стоили дороже золота, дороже душ, потому что в каждом из них заключён крошечный кусочек магического пламени — чистого, живого, непредсказуемого.

— А ты сама? — уточнил я, чуть прищурившись.

Дорогобудова покосилась на меня, чуть приподняла подбородок и улыбнулась.

— Да, пришлось действовать срочно. Встроили, как приказывал. Теперь я почти как ты, маг.

— Почти, — уточнил я. — Главное слово.

— Ну, сам понимаешь, — пожала она плечами. — Условность всё это. Но хоть не сдохну без подпитки.

Согласно кивнул. В этом мире, где магия считалась сказкой, любая энергетическая подстраховка была на вес золота. Без яиц Феникса Дорогобудова бы просто рассыпалась в пыль — тело химеры не предназначено для долгого существования без потока Силы.

— Ну, что же, — сказал, чувствуя, как внутри снова разгорается жар. — Не будем рассусоливать. Как говорится, поехали.

Потом коснулся чемодана, затем — её руки. Энергия прошла через нас обоих, как гулкий бас из глубины мира. Пространство дрогнуло, замерцало, и вот — мгновение, и нас уже втягивает туда, где ни свет, ни тьма не властвуют.

Мир без магии. Абсолютная тишина потоков.

Напряжённо вдохнул — воздух был сухим, чуть пыльным, с запахом утреннего города, асфальт. Да, это был тот самый новый мир. Мир, в котором мы оказались, не имея ни документов, ни денег, ни даже внятного понимания, где находится ближайший туалет без очереди.

Я оглянулся — чемодан стоял целым, Дорогобудова уже приходила в себя.

— Добро пожаловать, — хмыкнул я. — В рай для бюрократов и скептиков.

Она приподняла бровь.

— Здесь нет магии?

— Совсем, — ответил я. — Только мошенники. Но мы-то свои мошенничества любим с размахом.

Усмехнулся, глядя в окно. За ним светало. Новый день в мире, где снова был никем. Почти никем. Потому что внутри уже гудела тёплая нить — слабая, но родная. Моя Сила.

— Ну что, — пробормотал я, — посмотрим, как долго этот мир останется без магии.

И, признаться, в этот момент мне стало даже немного весело.

— Ну здравствуйте, — обратился я к вновь прибывшим, когда пыль вокруг нас наконец улеглась, и стало ясно, что никто не испарился, не вспыхнул пламенем и даже не взорвался.

— Ну и зачем нас сюда вытащил? — первой подала голос Дорогобудова, не переходя, к моему удивлению, на общение в Свете.

Видимо, сознательно решила, чтобы все участвовали и понимали, что происходит. Впрочем, в этом мире Светом, кроме нас двоих, всё равно никто не владел, так что даже если бы захотели, толку не было бы.

— Всё просто, — ответил я, стараясь звучать уверенно, хотя сам ещё не мог толком осознать, где именно нахожусь. — Хочу что-то вроде базы в этом мире организовать. Понимаешь, он очень похож, во всяком случае по первым впечатлениям, на тот, откуда, как я считал ранее, попал в ваш мир. Но, учитывая специфику Света, есть все основания полагать, что самого факта попадания не было. Мне просто интересно, да и вообще — побывать в мире, где нет сверхсил, это нечто.

На этом остановился, чтобы вдохнуть. Воздух был плотный, тяжёлый, пах железом и чем-то влажным, будто мы оказались в промзоне после грозы. Откуда-то издалека тянуло дымом, и ветер приносил отголоски городской суеты. Гадать какой это город уже было не нужно — на табличке остановки, напротив которой мы стояли, буквы были выцветшие, но узнаваемые. Кириллица. Это радовало. Москва, редко где можно здесь этакое ретро встретить.

— Может, — продолжил я, — получится что-то вроде туризма для избранных. Но это так, пока просто идеи. Для начала вам надо будет легализоваться. Чёрной, лучше в Поднебесной, хотя она здесь даже чуть-чуть не напоминает ту, что в нашем мире. Драконов тут точно нет, так что никто не поймёт, почему у неё фамилия «Лунь». А тебе, Дорогобудова, лучше всего стать гражданкой Грузии. Учитывая твою внешность — подойдёт идеально.

Светлана приподняла бровь, чуть скривив губы. Вид у неё был царственный даже в пыльных ботинках, с распущенными волосами и выражением лёгкой усталости. Императрица всё-таки.

— Подожди, — сказала Дорогобудова. — Ладно дракона, она китаянка, тут всё понятно. Но почему я должна становиться грузинкой, а не остаться русской?

Непроизвольно вздохнул. Как объяснить бы так местную ситуацию, и при этом не матерно, что с её прежним гражданством в этом мире ей даже карточку в банке не откроют? Ну, в смысле за рубежом. Во всяком случае, не везде.

— Понимаешь, — сказал ей, — тут такое дело. России в последнее время просто не везло с правителями. Мне казалось, хуже Ельцина быть уже ничего не может, но нет — тут у них какой-то Путин завёлся. Для мирного времени он, может, и ничего, но когда это у России было сплошное мирное время? В общем, он начал войну, которую войной называть не захотел. Типа, если негров назвать афроамериканцами, то они перестанут быть неграми. Примерно так.

При этом заметил, как Александр ухмыльнулся. Ему всегда нравилось, когда в сатирическом тоне излагал местные новости, но на этот раз я не шутил.

— Ну и вот, — продолжил я. — Президент этот решил, что ядерное оружие — это само по себе защита. А не то, что защищает понимание: ты готов его применить, если потребуется. Но этот, видишь ли, назвал себя «ответственным политиком». И теперь Россию тут только ленивый не пинает, и этому Путину в лицо не плюёт. Местные СМИ уже наловчились всё это называть его победами. Короче, Россия сейчас под санкциями, и даже какая-то Эстония не стесняется призывать отобрать у неё золотовалютные резервы. В общем, умудрился этот деятель опустить страну ниже плинтуса. Так что с российским гражданством ты тут особо не разгуляешься. Поэтому — Грузия. Маленькая, гордая, вином пахнет и никто особо не проверяет, кто ты и откуда.

Дорогобудова хмыкнула, но спорить не стала. Видимо, логика показалась ей хоть и циничной, но убедительной.

Чёрный дракон, которая сейчас выглядела как вполне себе обычная, только очень красивая китайская девушка в тёмных джинсах и лёгкой куртке, стояла рядом и молча слушала. Её глаза — два глубоких омута с золотыми бликами — скользили по всему вокруг: людям, машинам, вывескам. Я знал, что она фиксирует всё, вплоть до цвета жвачки на асфальте.

— Здесь, — добавил я, — кстати, нет магии. Вообще. Совсем. Ну, кроме мелких мошенников, конечно. Тут она не работает, потому что мир другой. Другие физические принципы, и, если честно, даже мозги у местный, наверное, по-другому устроены.

— То есть я теперь вообще бесполезна? — прищурилась Чёрная.

— Э, нет, — усмехнулся я. — Ты мой дистантик и постоянно на подпитке от меня, так что у тебя с магией всё норм, если не считать, что тебе доступ к ней закрыт, за всё хорошее в прошлом и только я могу пользоваться всей твоей мощь. Так-что здесь ты простой человек, только почти не убиваемый и бессмертный, в местных понятиях. Учитывай, что связаться ты можешь со мной, даже если мы в разных мирах и если реально припрёт, то всегда могу взять управление твоим телом на себя и показать окружающим кузькину мать.

Я чувствовал это даже здесь. Кроме того, где-то под кожей, в глубине костей, шевелилось знакомое покалывание. Мой дар не исчез, он словно бы спал, подстраиваясь под новые законы. Мир был инороден, но уже привык выживать там, где выживать не должны были даже тараканы.

— Ладно, — сказал Александр, — а что дальше? С базой-то как быть?

— А это уже не наши проблемы. Вот эти двое пусть думают, чтобы не стыдно за меня было. Чтобы любые документы всегда можно было организовать и всё такое

На этом месте из-за угла вырулил новенький чистенький автобус с табличкой «Тбилиси». Стало смешно, так что не стал сдерживаться и рассмеялся.

— Ну вот, первый знак. Похоже, Вселенная намекает. В общем, вам двоим придётся выбираться нелегально, но невидимость вам для начала в помощь. А там заведёте документы, обустроитесь, фирмы какие организуете. Здесь защиты от Света ни у кого нет, так что вы тут почти как оракулы чисто на биржевых торгах сможете подняться. Ну, тут лучше сами думайте, как лучше. И чтобы всё было, и чтобы совсем уж в глаза не бросаться.

— А это не будет жульничеством? — неожиданно задала вопрос Светлана.

Императрица Российская, мать его. Вот и говори в её случае, что имидж ничто.

— Дар Света — это не предсказание какое-то, как у оракула, а возможность перебрать вероятности и снизить шанс ошибки, особенно в таких областях, как биржевая торговля. Это не значит, будто простой неодарённый не сможет прибыль получить больше тебя, просто ты почти наверняка не прогоришь. В общем, это довольно сложно объяснять, если ты не владеешь хотя бы началами. Так что совсем уж прогулкой для них такое задание не станет, — ответил ей как можно проще.

Мы направились к остановке. Дорога под ногами шуршала мелким песком, солнце било в глаза. Я поймал своё отражение в витрине магазина: усталое лицо, волосы взлохмачены, взгляд — настороженный, как у человека, которого уже пару раз пытались убить, но он всё никак не дохнет.

И всё же в глубине души поднималось странное ощущение. Словно снова оказался на старте, где всё только начинается.

— В общем, нам пора прощаться, вы по своим делам, мы же сначала зайдём к Марине, попрощаемся. Некрасиво будет уйти по-английски.

— Что-то случилось? — удивлённо спросила та самая Марина, которая оформляла нас буквально пару дней назад.

Сидела она всё за тем же столом, в той же комнате с унылыми серыми стенами и запахом дешёвого кофе, но в её голосе проскальзывало искреннее человеческое участие, что в нынешние времена было уже редкостью.

— В принципе, ничего такого, — ответил ей, чуть улыбнувшись. — Сила ко мне пока не вернулась в достаточном объёме, но нашёлся обходной путь, и мы, так сказать, зашли попрощаться.

Были мы все втроём: я, Светлана и Александр. Вернее, если быть точным — нас было четверо. Просто четвёртая, Евгения, предпочла не привлекать внимания, проявившись в реальности в человеческом облике, но оставшись невидимой для всех, кроме меня. Она умела быть абсолютно бесшумной и невесомой — в прямом и переносном смысле. Даже воздух вокруг неё словно не замечал присутствия меча, превращённого в девушку.

— Вы всё продолжаете настаивать, что путешественники из иного мира, случайно занесённые в наш? — устало спросила Марина, снимая очки и потирая переносицу. Казалось, между строк она добавила: «Ребята, мне за это не платят».

— Безусловно, — ответил как можно мягче, стараясь не звучать как пациент психиатрической клиники, сбежавший в гражданском. — Не обижайтесь, это не шутка и не бредни сумасшедших, хотя вам, конечно, так и кажется. Просто ваш опыт жизни говорит, что волшебства не бывает.

Она посмотрела мне прямо в глаза. В этом взгляде было всё: лёгкое раздражение, профессиональная усталость, жалость и капля интереса — та, что появляется у кошки, впервые увидевшей черепаху.

— Знаете, Иван Вячеславович, — сказала она после короткой паузы, — если вы не шутите, то даже не знаю, что вам пожелать.

— Можно просто удачи, — улыбнулся я. — Её много не бывает.

Потом достал из внутреннего кармана тонкую шоколадку в серебристой обёртке и положил на стол.

— Это вам.

— А вот это зря, — смутилась она, почему-то даже покраснев. — У вас у самих денег нет, а вы на презент тратитесь.

— Не переживайте, — ответил я. — Мы ведь отбываем. А там, куда направляемся, эти деньги всё равно станут просто сувениром. Пусть хоть что-то приятное останется после нашего визита.

Она замолчала, будто взвешивая, верить ли. В её взгляде мелькнула грусть — как у человека, который всю жизнь просидел на одном месте, слушая чужие истории, но ни разу не поехал даже за город.

— Жаль только, что даже прогуляться по нынешней Москве не получилось, — добавил я. — Очень мы спешим. Хотя… — тут меня осенила мысль, как случайный солнечный луч сквозь мутное стекло. — А может, вы нам устроите экскурсию? Небольшую. Особенно для Светланы и Александра. Всё равно прощаемся.

Марина удивлённо подняла брови. Потом улыбнулась, как улыбаются учителя, решившие позволить ученикам списать, потому что те всё равно уже ни черта не выучили.

— А давайте. Раз уж вы говорите, что возвращаетесь к себе. Хорошо, что у вас всё так удачно получилось.

И мы пошли гулять.

Москва встретила нас своим привычным, немного нервным ритмом. Воздух пах осенью, бензином и жареными каштанами. Где-то гудел трамвай, над головой лениво ползло серое небо, а на витринах отражались лица, уставшие, но живые.

Светлана шла чуть впереди, сдержанно, с достоинством — даже в обычном пальто она умудрялась выглядеть как монарх, сошедший с полотна художника, решивший проверить, чем живёт простонародье. Александр, наоборот, вертел головой во все стороны, то и дело останавливался перед ларьками с пирожками и пёстрыми сувенирами.

— Ты, я вижу, уже адаптировался, — заметил на это.

— Я просто проголодался, — ответил он. — У тебя случайно не завалялось чего-нибудь съестного, кроме тех пит, что мы в номере добивали?

— Нет. Но если сильно проголодаешься — купим тебе бублик. Говорят, московские бублики обладают свойством переносить тоску по родине. Правда, временно.

Светлана тихо усмехнулась.

— Всё-таки забавно, — сказала она. — Мы потеряли способности, переместились в другой мир, а ведём себя так, будто просто вышли прогуляться после семинара.

— Ну, не паниковать же, — пожал плечами. — К тому же, пока жив, всегда есть шанс вернуться. Или хотя бы не умереть с голоду.

Марина тем временем рассказывала о городе — скучно, но с душой. Как гид, который слишком долго живёт на своём маршруте. Мы проходили мимо старинных домов, светящихся вывесок и кафе, где пахло корицей. Я ловил каждую мелочь: гул шин, звон велосипедного звонка, отражение вывесок в мокром асфальте. И самокаты… электросамокаты. Очень непривычно и необычно. Мир казался до неприличия живым. Без магии, без тайн, без глобальных катастроф — просто жизнь.

— А ведь тут можно жить, — сказал удивлённо вслух. — Тихо, спокойно, без драк, без порталов.

— Пока тебя не узнают, — тихо заметила Евгения, возникнув на мгновение рядом — только я слышал её голос. — Ты слишком заметный, Кулешов. Даже в невидимом доспехе и с мечом. Который тоже никто не может увидеть.

На это мысленно усмехнулся. В этом была своя правда.

— Кстати, — сказала Светлана, — если у нас всё-таки получится создать базу в этом мире, как ты говорил, где она будет?

— Думаю, где-то южнее, — ответил я. — Климат мягче, люди проще. Там и легализуемся. Но это на будущее. Но если решу сюда ещё раз попасть тебя обязательно возьму с собой.

— Спасибо, начальник, — хмыкнул она. — Значит, ты остаёшься старшим?

— Нет, — сказал я, — я просто тот, кто первым взрывает лабораторию, если всё идёт не по плану.

Марина рассмеялась. Видимо, решила, что шучу. Да и сам не был до конца уверен, что не шучу.

Когда солнце начало клониться к горизонту, город словно стал мягче. Светлана остановилась на мосту, глядя на реку.

— Как же тут спокойно, — сказала она. — Даже странно. Ни магии, ни интриг, ни дворцовых переворотов. Только вода и огни.

— Вот именно, — ответил я. — Можно немного пожить как обычные люди. Хотя… — я коснулся перстня на пальце, чувствуя лёгкое покалывание под кожей. — Кажется, «обычно» мне всё равно не светит. Да и кроме того, всё здесь есть, просто без волшебства.

В груди будто что-то шевельнулось. Тепло, но не обжигающе. Сила возвращалась. Пока крошечными порциями — словно кто-то включил тонкий поток света, капающий из глубины. Евгения почувствовала это тоже. Её голос прозвучал тихо, но с лёгким оттенком торжества:

— Начинается.

Я не ответил. Только глубоко вдохнул. Воздух стал плотнее, насыщеннее. В шуме города проступали знакомые вибрации. Не магия — ещё нет. Но её запах, её тень.

— Всё в порядке? — спросила Светлана.

— Почти, — сказал я. — Просто организм вспоминает, кто он есть.

— Опасно?

— Для меня — пока нет. Для окружающих… ну, посмотрим.

Марина стояла чуть поодаль, смотрела на нас, ничего не понимая, но явно ощущая, что под поверхностью разговора скрывается нечто большее. Возможно, именно это и делало её симпатичной — умение чувствовать, не задавая лишних вопросов.

— Спасибо, — сказал ей, когда мы уже собирались уходить. — За всё.

— И вам спасибо, — ответила она. — Даже если я ничего не поняла, вы, пожалуй, самые интересные клиенты, что у меня были.

Мы разошлись у станции метро. Сумерки сгущались, город зажигал неоновые глаза. Ветер трепал края пальто Светланы, в волосах Александра запуталась крошечная снежинка.

А я шёл последним, чувствуя, как под кожей, где-то глубоко, оживает сила — та самая, от которой когда-то начинались катастрофы и чудеса одновременно.

— Ну что, Евгения, — сказал я мысленно. — Похоже, второй раунд начался.

— Главное — не взорви тостер, — ответила она с едва заметной улыбкой.

И я невольно рассмеялся. И мир изменился….