Трехликий IV: Полководец

Глава 15 Бушующее море

— Мы рады приветствовать знаменитого ярла! Конуг занят и не мог встретить вас лично, но просил передать, что его дом открыт для вас в любую минуту.

Градоначальника предупредили о прибытии ярла. Иначе было не объяснить почётного эскорта и этикетного угощения на въезде в врата. Очарованный их размерами, Морран осушил данный ему кубок и сказал:

— Я не собираюсь докучать конунгу. Передайте ему, что я здесь проездом и собираюсь осмотреть город из любопытства, не более.

Карл в богатых одеждах отвесил лёгкий полупоклон. За его спиной толпилась закованная в позолоченные доспехи воины Вальдира:

— Мы можем разместить вас и ваших людей в крепости.

Морран окинул врата взглядом:

— Это было бы кстати. Но я хочу побродить по городу без сопровождения и спутников, заглянуть во все его интересные и злачные места, прежде чем покину эти стены.

Карл снова поклонился:

— Как вам будет угодно.

Морран спешился и передал Баюна своим воинам. За вратами их пути разошлись. Он, настоящий гигант по местным меркам, возвышался на две головы над всеми встреченными людьми и нелюдями, не говоря о самих хозяевах этих мест — карлах.

И стоило ему свернуть с центральной улицы на внешнее, подгорное кольцо, как из раздвигающейся перед ним толпы, выскользнул неприметный карлик и пробормотал:

— Господин, для вас снята комната в Пузатом Орлане дальше по улице. В ней всё необходимое.

Этим карликом был Вьёрн Талый воск, лидер завербованной банды, которая разрослась до полноценной шпионской сети и благодаря щедрому финансированию, значительно увеличила число оперативных бойцов во всех близлежащих городах. Морран получал сведенья со всей округи и со временем надеялся продвинуть эту сеть в сторону Юмирона и поселений лесного народа.

Вьёрн растворился в толпе будто его и не было, а Морран добрался до озвученной таверны и распахнув дверь прошёл к барной стойке. Посетители при его появлении притихли:

— Меня зовут Морран. Для меня сняли комнату.

Дородный, розовощёкий карл порылся под прилавком и шлёпнул ключ на столешницу. Ярл чувствовал на себе взгляды. От него пахло силой и страхом, а присутствие неизменно привлекало внимание. Сьётунхейм был городом-колыбелью и его обширное население, зачастую было насыщено свежерождёнными, начинавшими путь с чистого листа.

Поднявшись по лестнице на второй этаж, ярл услышал, как возобновились разговоры. Их предметом был он сам и его экипировка. Какой-то рыцарь с восторгом обсуждал его латы, а волшебник с удивлением рассказывал товарищам, что у него не хватило интеллекта, распознать имя и ауру.

Вьёрн не соврал. Проверив комнату на предмет ловушек одним из подходящих по случаю заклинаний, Морран проник внутрь и обнаружил на столе карту. Подробная и выполненная с мастерством художника, она показывала все ярусы подгорного города. Причём карта была настолько новой, что от неё до сих пор пахло волшебными и дорогими чернилами.

— Покажи Вьёрнову падь.

Рисунок изменился, показывая подчинённый ему город. Артефакт, добытый Вьёрном за счёт нескольких услуг по добыче информации для местного архимага, был очень удобной вещью. Имеющий профессию начертателя (а архимаг был мастером-начертателем) мог наносить на неё карты и сохранять. Морран лично, ещё зимой, курировал Вьёрна помогая тому обзавестись связями в гильдии и храмах порядка, с последующим выходом на самого архимага.

И эта работа дала свои плоды.

Вернув изображение города колыбели, Морран попросил карту показать все ключевые таверны, в которых рождались ходоки и поспешил в ближайшую. Всего их было три и все на самом верхнем ярусе города. Легенда у него при этом была самая обычная. По ней выходило, что он вознамерился посетить все злачные места Сьётунхейма.

И город, нужно признать, того стоил.

Его архитектура не поражала монументальностью барельефов, как это было в отбитом у монстров карловом городе. Не грохотали механизмы и не дрожали плиты от эха далёких обрушений. Идеально ровные, геометрически правильные стены уходили к не менее ровному потолку. Множество мостов, переходов, подъёмников и чертогов всех мастей делали верхний ярус города многоэтажным муравейником, по которому курсировали как карлы, так и эльфы обоих мастей, пришедшие с приграничных городу территорий.

Никаких испарений и воды, и как итог — никакой дренажной системы призванной собирать конденсат и отправлять его вниз. Стоки и канализация, конечно, имели место быть. Так называемые мусорные колодцы вели в глубины горы, где за толщей камня было не различить ужасных запахов отходов многотысячного населения.

Морран шёл по каменным плитам и разумные расступались с его пути. Гигант выделялся из толпы как своим доспехом, так и размером. Издалека было видно, что идёт кто-то из власть имущих и аура страха вгрызалась в сердца ходоков и местных незримым, но вполне реальным беспокойством. Чувством тревожности и собственного бессилия.

Все таверны для новичков плюс-минус были одинаковы. Демократичные цены, простота и ужасная давка. Родившись здесь, ходоки надолго оставались привязаны к этим стенам. Зализывали раны в снятых комнатах, проматывали первые деньги за барной стойкой и подыскивали для себя группу.

Моррану пришлось наклониться, входя в первую таверну из списка. Её вход был рассчитан для людей, но даже по их меркам он уже был слишком широк и высок.

Его появление не осталось незамеченным. Но ходоки были куда наглее и развязанной местных. Не стесняясь, кто-то присвистнул, окидывая взглядом массивный доспех, а иные принялись горячо обсуждать внешний вид новоприбывшего.

Впрочем, ему было плевать.

Сняв комнату, он поднялся наверх и погрузившись в медитацию для маскировки, заглянул в глубины вирта. Списки из тысяч ID номеров, привязанных к точке рождения промелькнули перед его мысленным взором… без совпадений.

Другого, он уже и не ожидал.

Спустившись обратно в зал, говорящий за мёртвых, снял шлем и опустив его на барную стойку хлопнул по доскам полновесной монетой. Блеск золота привлёк внимание трактирщика, и ярл провозгласил:

— Всем выпивка за мой счёт. Сегодня таверна гуляет!

Он пробыл в Свинтерхельме четыре дня. Проверил каждый из гостевых домов. Отклонил десяток просьб о помощи и приглашений в кланы. Сломал руки вору, проникшему в его комнату и закончив свою миссию убыл в направлении моря.

Искомый объект никогда не рождался в Сьётунхейме.

Проблемы начались едва отряд миновал перевал. На это ушел целый день и как только сумерки опустились на нависающие за спиной горы, в лагерь прилетели летучие мыши.

Это посланник багрового сада спешил сообщить, что у войска случились проблемы.

Не дожидаясь, когда лето окончательно вступит в права, из глубинного подземелья вышла знакомая Моррану угроза. Племена троглодитов ведомые неизвестными вожаками ударили со стороны предгорий и разорили несколько лесных святилищ, осадив город-колыбель нимф, Лурекаль. Лесной народ Иллиндира спешно собирал войско на границе вечного леса чтобы деблокировать осаждённый город, а зараза чужого нашествия тем временем разрасталась во все стороны, каждый день оскверняя всё новые и новые рощи.

Войско Въёрновой пади уже пробило себе путь через одно малое племя и отбило две атаки, объединив усилия со стражами одного из поселений. Но Умма Праворукий, сотник проклятого хирда, командующий сводным отрядом, опасался, что дальнейший тракт перерезан и не желая брать на себя ответственность отправил посланника разыскать ярла.

Морран попросил передать, что он прибудет в течение суток и отправил его восвояси. Ракатон спал, как может спать только дракон и Морран не хотел взывать к нему раньше срока. Война в лесу Иллиндир не была его войной. Более того, вступать в неё было бы вредно для его замысла, поэтому он поднял охрану на ноги, прервав стоянку раньше срока и отправился в путь.

К утру они вышли к указанному посёлку.

Морран знал, что за ними наблюдают. Несколько светлых, предрассветных часов, отряд сопровождала парящая в небесах птица.

С высоты своего положения всадника, Морран постоянно оглядывал тропу и первым увидел следы прошедшей здесь стычки. Влажная от талого снега и дождей земля, грязная и липкая, укрытая слоем прошлогодней, гниющей листвы, была испещрена следами сапог и босоногих ног, покрытая кровью и лежащими меж корней трупами.

Тела двух ходоков с нашивками Въёрновой пади среди восьми троглодитских трупов ясно говорили о том, что здесь столкнулись разведчики обоих фракций. Причём люди ярла угодили в засаду, иначе бы не понесли таких потерь. Но даже угодив в неё, они победили, собрали трофеи и оставили на одном из трупов магическую ловушку, без труда распознанную ярлом.

— Тела не трогать. Здесь ловушка.

Воины послушались беспрекословно. Под чавканье грязи и перегноя миновали место стычки и пройдя ещё три сотни метров оказались у проломленных зарослей. Выращенные друидами лесного народа они ограждали посёлок шипастой и живой стеной, пока троглодитский шаман не использовал против них заклинание разложения и не пробил прореху для подступивших чудовищ.

Если бы не эта прореха, с явственным смрадом тлена и чёрной гнойной жижей под ногами, живая изгородь никак себя не проявила. Потому что буквально сливалась с окружающим лесом. Достигался подобный эффект благодаря плотности деревьев и кустарников, которые на подходе к поселениям лесного народа стояли так плотно, что переплетались ветвями, а солдаты, находясь в десятке метров друг от друга, попросту друг друга не видели.

Чтобы идти по такой чаще, Моррану пришлось спешиться и в прореху он ступил на своих двоих, передав Баюна одному из подручных. С той стороны лежали среди корней трупы, утыканные стрелами, изрубленные и обожжённые. Ярл узнал свой хирд по следам. Ворвавшимся дали войти в посёлок, а затем купировали прорыв построением полумесяц, с постепенным вдавливанием в живую изгородь и гниющий прорыв.

Но было тут и кое-что ещё. Тело шамана, чья спина была утыкана стрелами, лежало лицом вниз. Поэтому ярл решил, что пока его хирд связывал штурмующих боем, другой отряд обошёл их с тыла и ударил по стрелкам и шаману.

У троглодитов не было ни единого шанса.

Говорящий за мёртвых идущий впереди отряда, остановился перед валом из трупов и повёл рукой, формируя движением пальцев тайные знаки и нашёптывая одно из известных ему заклинаний. Реальность дрогнула и сокрытые за мороком фигуры шевельнулись.

Шестеро эльфийских стражей в лёгкой броне ждали по ту сторону бойни. Мелодичный голос одного из них спросил:

— Морран? Владыка Въёрновой пади?

Ярл не успел ответить, как из-за деревьев вышел Умма и ударил себя по нагруднику:

— Его трудно с кем-то перепутать. Владыка! Мы ждали вас к вечеру.

Морран пожал подошедшему карлу руку:

— Мы поспешили как могли. Что с отрядом? Докладывай.

На изуродованном лице Умы не читались эмоции:

— Есть потери. Четыре ходока и двенадцать калов, из них трое моих.

Увлекаемый в глубины обиталища эльфов Морран спросил:

— Как это случилось?

Сапоги Умы чавкали при каждом шаге, а надетая под кирасу кольчуга позвякивала:

— Двое в засаде. Остальные в отражениях штурмов. Основный ущерб нанесла магия. Кислотные шары и прочая дрянь.

Узкая тропа привела отряд в посёлок. Первые дома прятались в разлапистых кронах где-то над головой и, если бы не многочисленные палатки и телеги развёрнутого под ними лагеря, можно было бы с лёгкостью пройти мимо ничего не заметив. Лишь опытный и зоркий глаз, вглядевшись в переплетение веток, мог отыскать живые мосты между деревьями и прочие признаки присутствия лесного народа.

— Выдвигаемся через четыре часа. А сейчас всем отдыхать кроме наряда.

Умма снова ударил себя кулаком по нагруднику и ушёл раздавать приказы. Народ встречал ярла ударами оружия о щиты. Здесь его уважали. Он прошёлся, пожал кое-кому из десятников руки. Встретил лидера ходоков, спросил были ли у погибших семьи, а затем, когда с формальностями было покончено, его представили стражу Иллиндир, Лэу Минаэнэлю.

Эльф был высок, худ, вооружён длинным, зачарованным копьём и помимо доспеха, носил на голове вытянутый, зелёный шлем, делающий его ещё выше и уже:

— Я наслышан о тебе. Говорят, ты помогал защитить одно из наших святилищ.

— Это правда.

Морран протянул эльфу руку и тут с некоторой заминкой аккуратно её пожал. Его аватар был хрупким даже по меркам лесного народа, но сила иного, далёкого от физических характеристик рода, насыщала его ауру. Перед ярлом стоял повелитель природы, один из друидов, чей доспех оборачивался толщей коры и срастался с плотью, делая владельца мощнее и крепче. А зачарованное копьё, пропитанное гневом дриад, с каждым ударом обрушивала на противника рой древесных пчёл и злобные корни.

— Могу ли я просить тебя о помощи? Наш лес снова гниёт, а уродливые твари из подз…

Морран оборвал его, не дав договорить:

— Это войско собиралось не для того, чтобы участвовать в вашей войне. Оно уже помогло вам, перебив множество тварей. И пока мы будем следовать к рыцарским городам побережья, убьем ещё. Это и будет нашей вам помощью.

На мгновение глаза Минаэнеля полыхнули гневом, осветившись изнутри грозной, внутренней силой. Но холодный рассудок быстро возобладал над эмоциями:

— Честный ответ, от честного человека.

Он развернулся и не прощаясь ушёл. К Моррану вернулся Умма и проводил его до развёрнутого шатра, окружённого охраной. Остатки времени, карлы и люди потратили на отдых и прём пищи. После чего свернулись и колоннами двинулись в путь.

Лесной народ проводил их грустной песней на своём языке, и казалась сама надежда покинула посёлок с их уходом.

Морран проехал от хвоста своих отрядов и до самого головного дозора, убедился, что боковое охранение бдительно несёт службу и возглавил отряд наездников, числом в половину сотни карлов. Но все меры предосторожности оказались излишни. Вампиры не раз докладывали, что охотники троглодитов, молодняк, мажущий тела грязью и гниющими листьями для маскировки, неотступно следовал за войском в окружающих его лесах, то скрываясь, то вновь приближаясь.

Ситуация говорила о том, что злобные твари рады удалению сильных противников в сторону от дислокации основного противостояния и не имеют ничего против, если те уберутся с территории эльфов. Дни шли, с ними пролетали и ночи, на третьи сутки наблюдатели отстали и затерялись в лесах. Отряд шёл к цели, не встречая на своём пути представителей лесного народа. Все кроме хранителей бежали к окраине леса, чтобы собраться в войско и вознести чудовищам кару, которую те заслужили.

Последних, Морран встретил через десяток дней, на границе между лесом Иллиндир и холмистым побережьем, заселённым людьми из Рачьего королевства. Здесь высились древние крепости, чьи стены покрывал оранжевый мох и жили люди, промышляющие морем и добычей метеоритного железа, дремлющего под холмами.

Эльфы не стали показываться на глаза, наблюдая за движением войска из леса. А вот стражи тракта по другую сторону границы, там, где линия деревьев обрывалась полями, совсем не таились. Они взирали на колонны, что выходили и строились из леса, со стены пограничной крепости, совсем небольшой, но оснащённой высоким донжоном, исполняющим функции дозорной вышки.

Если бы их заранее не предупредили о том, что крупный отряд проследует до порта прибрежного города и не согласовали все стоянки (как это случилось и с лесным народом) звучать бы над холмами тревожному рогу. Но вместо него царила тишина и лишь скрипнула калитка врат, когда из них три всадника вывели жеребцов и взобравшись в сёдла поехали к Моррану.

Им было щедро уплачено и за стоянки, и за проход по их территории.

Выехавшие из крепости были сопровождающими. Рыцарь и два его оруженосца. Они встретились на середине холма. Лошади фыркали и переступали на месте беспокоясь из-за ауры страха, распространяемой ярлом.

Рыцарь снял шлем и держа его на сгибе руки, обратился к Моррану:

— Меня зовут Лир Блеск, я рыцарь дома Блесков, а это мои оруженосцы, Арник и Батар. Мы будем сопровождать вас по Рачьему королевству.

— Я Морран из Въёрновой пади. Не будем медлить, мы оба знаем зачем мы здесь. Ведите.

Светловолосый отвесил лёгкий поклон, обозначив его наклоном корпуса и кивком головы:

— Как вам будет угодно.

Развернув лошадь, он и его оруженосцы поехали в обход крепости, а Морран подал знак войску следовать по их следам. Почти неделю они двигались по холмам, истоптанными дорогами, поднимая сапогами пыльную взвесь. Дважды проходили мимо крепостей, видя те в отдалении и встречали местные караваны, возвращающиеся со стороны моря и спешащие в его сторону. Здесь, заготавливали жемчуг и рыбу, кость, панцири и чешую морских обитателей, выращивали редкие водоросли и ловили уникальных питомцев. Море кормило рыцарские дома побережья, а близость к лесу Иллиндир круглый год обеспечивала людей дичью, смолами, мёдом и травами.

Портовый город, на чьей верфи были отстроены суда по заказу ярла назывался Таррин и кишел жизнью. Его удобная бухта служила прекрасным портом и принимала корабли всех рас и государств. Всех, кроме орков.

Войско Въёрновой пади разбило лагерь под его стенами, пока ярл инспектировал и принимал суда. Он проверил всё, от вёсел и лавок, до запаса продовольствия и ветоши. Кораблей было десять. Настоящий флот, способный уместить до полутора тысяч человек. Столько у Моррана не было, так что его бойцы разместились с видимым комфортом без присущей полевым условиям тесноты.

А пока они загружались на корабли, он встретился с местным королём, использовавшим прибытие ярла из далёкого города, как повод для серьёзной попойки. Короля звали Артредом Старым, за седые волосы не свойственные его тридцатилетнему возрасту. Он только-только взошёл на престол, сменив почтившего отца и возглавил рыцарские дома королевства.

Помимо ярла на приёме собралось множество разноранговой знати, рыцарей, магов, купцов и торговцев. Многие подходили к нему чтобы познакомиться и узнать о торговых возможностях Въёрновой пади, о спросе и предложении на разного типа товары.

Нападки утихли только тогда, когда Артред призвал всех к столу, чтобы опробовать огромного, забитого им на охоте вепря, чьё мясо, приготовленное на открытом огне великолепным поваром, употреблённое в пищу, позволяло не спать несколько суток, воздействуя на выносливость.

Именно там, за столом, Артред спросил Моррана о цели его путешествия и тот ответил просто и односложно:

— Орки.

Разговоры стихли, понукая Моррана развернуть свою мысль, но великан продолжал аккуратно есть мясо, беря его ломти со своей тарелки руками и поглощая, предварительно обмакивая в горчичном соусе популярном у рыцарей Рачьего королевства. А король, осушил кубок, скривился и сказал:

— Орки! Мы бьёмся с ними с самого рождения, как в море, так и на суше. Говорят их земли непригодны для земледелия, а воды вокруг островов отравлены пеплом вулкана. Они грабят суда и ходят в набеги, разоряя землевладения и амбары с пищей. Два года назад дважды обломали зубы об крепость Итрит и сожгли семь деревень, угнав людей в рабство. Но чем они насолили тебе? Въёрнова падь далеко, и вряд ли страшиться пепельных дикарей.

Морран обтёр руки и губы влажным и горячим полотенцем, поднесённым служанкой:

— Карлы моего города были разделены порчей Риордана, бога изменений. Его жрец, распространил чуму и обещал избавление от страданий всякому, кто встанет под его знамена. И всё это на фоне вторжения армии мёртвых, пришедшей со стороны Юмирона.

Пользуясь паузой один из торговцев, воскликнул:

— Я слышал об этом! Говорят, что конунгу карлов пришлось вести к Въёрновой пади всё своё войско!

Морран кивнул:

— Да, пришлось. К тому моменту мы уничтожили жреца и сняли проклятье. Но те, кто поддался ему, стали изгоями в собственном городе. Я собрал их под своим знаменем, вместе с обычными воинами, чтобы битва снова сделала их побратимами.

Говорящий за мёртвых врал, но делал это искусно.

Артред качнул головой:

— У тебя благородная цель, а орки наши давние враги. Скажи, Морран, на твоих кораблях найдётся лишнее место?

— Они рассчитаны на пятнадцать сотен человек. А у меня — тысяча.

Король улыбнулся и опираясь рукой на стол поднялся, чтобы в следующее мгновение воздеть кубок и провозгласить:

— Девять долей земли каждому рыцарю, который присоединиться к походу от лица нашего королевства и вернётся из него с черепом взрослого орка!

Зал одобрительно загудел. Воины похватали деревянные кружки и били ими об стол, выдавая частую дробь. Остаток вечера прошёл за танцами полукровок лёгкого поведения и выпивкой. Кто-то подрался, кто-то вызвал одного из собутыльников на дуэль.

Обычный пир в обители рыцарей.

С рассветом в порт вошли сотни Моррана и принялись грузить припасы. Отход был запланирован на следующий день, пагода была пасмурной, но не штормовой, накрапывал вертикальный от безветрия дождь. Тихо шептал прибой, облизывая выложенный из камня борт пристани.

Добровольцы потянулись к порту на следующий день и отплытие пришлось отложить. Слухи о том, что король пообещал награду, распространялись с ужасающей скоростью и сразу несколько владетелей обещали прислать своих отпрысков и вассалов. В итоге выход в море растянулся почти на неделю, а без малого сотня рыцарей в сопровождении трёх сотен оруженосцев и бойцов, выбрала себе командира и воспользовалась тремся собственными судами, не желая смешиваться с карлами и ходоками.

Их возглавил герцог Баратион. Огромный мужик, чей раздутый доспех ковался под выпирающий живот и большущую в своём обхвате грудь. Шипастая булава, носимая им на плече, огромная и украшенная колдовскими знаками, поглощала солнечный свет и была семейной реликвией рода Баратионов. Заносчивый и наглый, признающий лишь Моррана за ровню, он в первый же день их общения попытался навязать своё лидерство, приказав грузить часть лошадей и слуг на корабли ярла, чему тот тут же воспротивился. Между ними почти разгорелся костёр вражды, за которым наблюдали подчинённые с обоих сторон, но аналитический разум говорящего за мёртвых не дал этому случиться.

Он призвал Ракатона.

Дракон, спящий всё это время внутри храма, раскрыл глаза и обернувшись чистым светом смешался с солнечным столпом, пронизывающим пещеру на всю её глубину, чтобы по его лучу ударить в небеса и возникнуть десятками лиг левее, в небе портового города. Ярким столпом он низринулся в воды залива появившись прямо из солнца, подняв волну омывшую пристань и на глазах изумлённых смертных, вонзая хрустальные когти в крошащийся камень, вылез на пристань.

Корабли, стоящие в бухте, качались на поднятых им волнах. А люди и не люди ощетинились оружием и отступили, ужаснувшись одного его вида. Страх и трепет посилились в воздухе и лишь бойцы Моррана, зная о том, что дракон союзник, храбрились, оставшись на своих местах.

— Чудовище…

Баратион стискивал двумя руками свою огромную и шипастую булаву. Оружие, наделённое отголосками собственной воли, чувствовало перед собой свет и понукала своего хозяина к действию. Но герцог был слишком силён, чтобы поддаться воле артефакта и стоя в стойке, лишь сверлил дракона ненавидящим, бросающим вызов, взглядом.

А тот, взглянув на него, вдруг провалился внутрь самого себя, рассыпаясь искрящейся пылью.

Морран не стал оборачиваться, когда сидящий за его спиной дракон обрушился на мостовую истлевающим облаком. Он видел течения вирта и прекрасно понимал, что именно происходит.

Ракатон, оборачивался гуманоидом.

Он шагнул из исчезающей дымки в последние секунды её жизни. Почти человек, две руки, две ноги, голова и туловище. Вместо одежды хрустальный доспех, вместо зрачков вертикальные щёлки.

Бич смерти, Луч Свинтерхельма и Поглотитель чудовищ, уставился на рыцаря и сказал чистым, звенящим от внутренней силы, голосом:

— Ты держишь в руках пропитанный тьмой артефакт, которым ты и твои предки убили куда больше разумных чем я. Кто же из нас чудовище?

Народ охнул, увидев трансформу. Баратион попытался что-то сказать, но не нашёл слов и Морран спас его положение:

— Готовьте свои корабли герцог. Со следующим рассветом мы выплываем.

Он удалился на флагман вместе с драконом, под ошеломлённые и восхищённые взгляды окружающих смертных. Для общения, дракону и его союзнику не требовались слова. Связь, существующая между ними, передавала мысли и стремления гораздо быстрее всяческих слов.

Пока они молча стояли, опираясь на резные перила носовой части судна, шёл активный обмен ощущениями. Дракон не хотел отправляться в поход и делал это отдавая долг своему спасителю. Свет наложил на него отпечаток, великий хищник при рождении получил особую, не располагающую к жестокости мораль. Но Морран обещал, что призывает его на помощь в последний раз. На чём они и условились.

Последний совместный поход.

Через час в порт прибыл король. Артред хотел увидеть дракона и тот, продолжая находиться в гуманоидном облике, позволил ему с собой познакомиться. Высшее существо, выше которого были лишь боги, быстро обзаводилось связями со смертными владыками, желающими заполучить его в союзники. А узнав, что в походе будет участвовать такая великая сила, Артред не мог не воспользоваться шансом и обезопасить прибрежную территорию от набегов.

Он объявил о том, что флот Рачьего королевства, присоединиться к Моррану. Ведь в случае успеха, Артред, едва взойдя на престол, мог покрыть себя славой на годы вперёд, прослыв королём, при котором орочьи набеги стали историей.

В то время как корабли Моррана были острыми и вытянутыми, гребными судами под двумя парусами, рыцарские фрегаты напоминали половинку бочонка. Пузатые и устойчивые они были куда как больше кораблей ярла, но платили за это манёвренностью и скоростью хода.

Через неделю из порта вышло восемнадцать кораблей. Восемь рыцарских и десяток Моррана. Чтобы не умилять ничьего авторитета, был признан факт двоевластия над войсками. Каждый командовал своими людьми, без ущерба общей цели похода, нанесения максимального ущерба оркам, живущих на костяных островах.

Флагман ярла мало чем отличался от остальных судов его флота. За исключением герба, вышитого на самом большом парусе и гальюнной фигуры, искусно выполненном деревянном карле, рвущимся в бой с воздетым молотом, символом Тура.

Морран потратил немало времени и колдовских чар чтобы усилить свои корабли, пользуясь заминкой, вызванной желанием рыцарей, присоединится к походу. Пока король собирал обоз и формировал походное войско, созывая вассалов из иных городов и решая кто останется, а кто будет призван на битву, воин-чародей без устали работал зубилом и молотом, вырезая руны и колдовские знаки, прерываясь только на сон, естественные потребности и управление офицерами.

И его труд окупился сторицей.

Обереги защищали корабли от проклятий и наведённых издали чар. От злых слов, отнимающих удачу и ясновидящих, способных увидеть приближение флота. Берегли древесину от огня и гнилостной порчи. Отпугивали духов, которые могли нашептать орочьим шаманам о замысле людей и карлов.

Флот углублялся в море десяток дней, прежде чем на горизонте появились призраки островов. Лето отбросило сумрак, солнце каждый день выползало из горизонта, чтобы играть бликами на волнах и выжимать пот из идущего под парусами воинства.

Но для Моррана ясная и знойная погода была осложняющим фактором.

Их войско не было огромным, или сверхсильным. А у орков могло найтись чем ответить даже дракону. Поэтому говорящий за мёртвых рассчитывал выжать максимум из всех доступных ему факторов и как только костяные острова появились на горизонте, он сел в лодку и отплыл к кораблю Артреда.

Король встретил его радушно. Как и подобает соратнику и стоя на носу его судна в окружении ближайших вассалов и собственных сотников, Морран сказал:

— Солнце над нашей головой делает нас уязвимей.

Герцог Баратион фыркнул:

— Все знают, что твой дракон солнечный. Да и солнце… с каких пор ясная погода дурной знак?

Морран наклонил голову:

— Не знак. Уязвимость.

Артред нахмурился:

— Объяснишь?

Морран провёл рукой по воздуху указывая на острова:

— Нас, видно, за тысячу вёрст. Они будут готовы, встретят нас жёсткой обороной и контратаками. Возможно, дадут бой на море, и никто не поручиться, что мы в нём победим.

Король положил руку на рукоять меча:

— Но разве мы здесь не за этим? Сокрушить из с помощью дракона и собственных клинков?

Морран посмотрел ему в глаза. Артред был знатным, трон достался ему по наследству. Он владел мечом и аватар его был силён, но таким как он, охраняемым со всех сторон местным, обеспеченных лучшими предметами, было невдомёк, что такое многотысячная рубка. Дракон вселял в него и его вассалов слишком много уверенности.

— Ты прав. С помощью собственных клинков. Но клинками руководит рука, а ею — разум. Клинок и рука, ничто без разума. Я предлагаю поступить разумно. Ясная погода позволит им нас заметить и подготовиться. Но я могу её испортить с помощью заклинаний. Нашим судам придёться прижаться друг к другу как можно ближе, потому что область в которой последствия шторма будут минимальны, будет невелика. В условиях этой непогоды, мы подойдём ближе к островам и разведаем местность, а затем нахлынем на берег со штормовыми волнами, быстро и неожиданно.

Герцог нахмурился:

— Говорят костяные острова скалистое место. Шторм может уничтожить корабли, разбить их об мели и рифы. А высадка в шторм… дело сопряжённое с ещё большими рисками.

Морран взглянул на него:

— Мы все сделаем по уму. Разведаем местность, нанесём первый удар с воздуха прикрывая за ним высадку. Заранее ослабим чары непогоды, чтобы к моменту высадки шторм утих, но не настолько, чтобы позволить нас обнаружить. А затем дополним удар с воздуха, наземной атакой. Захватим плацдарм на побережье и от него будем отталкиваться.

Король кивнул:

— Звучит разумно Морран. Но каковы будут наши первые шаги? Было бы ужасной трагедией настроить кучу планов, а затем попросту загнать флот на рифы в неутихающем шторме.

Морран обвёл взглядом едва-едва видимые на горизонте острова:

— Не беспокойся. Мы начнём с маскировки и разведки. Определим место и рассчитаем время. Затем договоримся о порядке высадки и только после этого реализуем удар. Сегодня ночью, в сторону острова вылетят птицы.

Герцог переспросил:

— Птицы?

— Да, их глазами я увижу острова.

Морран не стал говорить всей правды. Про гробы, лежащие в трюмах его флагмана и вампиров, что проводили там дни напролёт. И про «птиц» которые на самом деле были стаей летучих мышей, в которых оборачивались приданные ему разведчики.

Попрощавшись с королём и его свитой, он убыл обратно на свой корабль и той же ночью приказал разведчикам отправляться в сторону островов. Они принесли вести только к утру, зарисовав по памяти линию берега, мели и рифы, хорошо видимые в спокойную и пронизанную лунным светом ночь. Сообщили о корабле орков, тащившем за собой малое, явно разграбленное суднешко, в сутках пути севернее, о маяке из костей давно вымерших зверей, береговых поселениях и старой крепости, чьи стены частично обвалились.

Стало понятно, что флот вошёл в зону повышенного риска. Пиратский корабль было невозможно догнать, но вот заметить через половину суток хода запросто. Причём тот находился ближе к островам и отцепившись от своего трофея мог раньше достигнуть берега и предупредить об угрозе.

Моррану это не нравилось.

Отправив сообщение Артреду и приказав своим кораблям иди на максимальное сближение, говорящий за мёртвых активировал штандарт бури. Он понимал, что эффект от волшебного плаща не пойдёт на пользу флоту, слишком малый радиус сердца бури, зоны абсолютного спокойствия, не позволит уместить в себя все корабли, а значит при продолжающимся шторме, рано или поздно остальные будут потоплены.

Но он и не собирался держать бурю активной всё время.

Погода испортилась быстро. Небесная лазурь посерела, откуда ни возьмись подул ветер, волнуя воду и заставляя её стучать о борта. Качка усилилась, а ещё через десяток минут в далеке сверкнула первая молния и пошёл дождь.

Штандарт бури полностью оправдывал своё название.

Приказав убрать паруса чтобы не порвать те нарастающим ветром, Морран убедился, что его подчинённые взялись за вёсла и стал ждать. Через час день обернулся ночью, расчерченной вспышками молний, а вёсла пришлось убрать вслед за парусами. Корабли стремительно теряли управление то едва не сходясь бортами, то наоборот, сносимые слишком далеко друг от друга, они рисковали получить повреждения или затеряться за стеной ливня.

Решив, что непогода достаточно разыгралась, говорящий за мёртвых успокоил собственный артефакт, позволив оку бури исчезнуть, подставляя флагман под струи дождя. Рядом с ним, брызжа разбивающимися об него каплями ливня, стоял Умма Праворукий, сотник чёрного хирда. Морран обратился к нему сразу, как только Штандарт бури уснул:

— Пусть гребцы вернуться к работе. Подай сигнал всем кораблям вернуться в прежнее построение. Непогода постепенно стихнет к сегодняшней ночи.

Умма ушёл, а на его место поднялся Ракатон, продолжающий сохранять гуманоидное обличье. Человеком он от этого не становился, но мог путешествовать подобно смертным, на корабле или лошади, чем и пользовался.

Впервые на его памяти, дракон обратился к нему голосом:

— Я много думал об этом рейде и понял, что свет не препятствует.

Морран снял шлем и задрав лицо подставил его дождевым струям:

— Потому что орки — это аспект хаоса?

Дракон моргнул, продолжая смотреть прямо перед собой:

— Они поклоняются духам и демонам. Языческим идолам и тем из божеств, которые не олицетворяют ничего созидательного и доброго. Живут набегами и кровопролитием. Ударить их их же оружием, не претит моему естеству. Их покровитель Аурис Тщеславный. Бог раздора и власти.

В том что дракон знал имя высшего ИскИна корпорации Аргентум не было ничего удивительно, всё же в в этой реальности они были богами и вмешивались в дела смертных через свои аватары. Причём аватары далеко не всесильные из-за заданных ими же правил виртуальной реальности.

— Возможно, он или его чемпионы попытаются их защитить.

Продолжая подставлять лицо дождевым каплям, Морран почувствовал на себе взгляд дракона:

— Ты страшишься с ним встречи?

Морран не стал отвечать. Ракатон итак знал ответ. Воин и в самом деле боялся, но не так как видел это себе его спутник. Он боялся, что Аурис узнает его и натравит на него системных охотников. Существ, обладающих равными с ним способностями.

Совершенных убийц.