Трехликий IV: Полководец

Глава 11 Точка схождения

Никогда раньше солнечный колодец не сверкал так же ярко. Столп света ударил в небеса испаряя набежавшие тучи, и там, в лазурной, небесной глади, родился питомец Моррана. Память хрустальных драконов перешла к нему по наследству и существо, что расправило крылья в невероятных высотах, не было ребёнком или животным. Его интеллект содержал в себе память предков и имя, которое он произнёс, явив себя миру.

РРРАКАТОН!!!

Громом среди ясного неба по округе прокатился рокот драконьего крика. Заложив крюк вокруг белоснежного пика, он устремился к ущелью, которое находилось в двадцати минутах полёта от той точки, где он родился. Магическая связь, которой было связано яйцо с говорящим за мёртвых, передалась и дракону. Но в отличии от низших рас он не был слепым рабом, преданным и не понимающим, что на него надет поводок. Более того, он знал, как разорвать эту связь, но его влекли вперёд благодарность и любопытство.

Долгое время он томился в яйце, чувствуя, как инструменты хрустальных жрецов сбивают хрустальные наросты. И только с появлением нового ярла его страдания закончились. Более того, Морран погрузил яйцо в солнечный колодец из-за чего родившийся хрустальный дракон не только вернул свою силу, но и стал гораздо сильнее собственных предков.

Бич проклятых пронёсся над горным хребтом и через пятнадцать минут догнал целую армию карлов. Его мало интересовали представители маленького народца, но для них появление дракона, источающего ослепляющий свет, стало ошеломительным событием. Последнего видели в этих краях несколько сотен лет назад, ледяного, о чьей гибели до сих пор ходили баллады.

Многие попадали, кто-то выстрелил из самострела, а иные просто разинули рты не пройдя проверку волей и шоком. Дракон ужасал и впечатлял размахом двадцатиметровых, прозрачных крыльев. От хвоста и до самой головы покрытый по хребту хрустальными шипами и чешуёй, он светился и одним только своим присутствием мог испепелять низших демонов и нежить.

На подлете к вратам Свинтерхельма, уже занятых прибывшим из Сьётунхейма войском, он проревел слово силы и превратившись в сноп света многократно ускорился, отказываясь от физического воплощения в угоду чистой энергии.

Отряду Серрисы пришлось прорываться с боем, но это не сильно её задержало.

Железные стражи погибли под косами костяного жнеца, вспарывающими металл так же легко как кости и плоть. Вурдалаки первого яруса отступили, отогнанные мертвецкой песней, а тэклиты во главе с шаманом, по собственной тупости дерзнувшие встать на её пути, превратились в кровавое месиво под ударами цепного оружия, чьи звенья были обмотаны вокруг покрытых шрамами рук бывшего алебардиста.

Колдунья больше не походила на сгорбленную, пузатую старуху. Морщины на лице женщины разгладились, возвращая ей былую красоту, а седина сошла на нет. Позвоночник, согнутый работой с трупами и тёмной энергией, распрямился, а кожа стала упругой. Но дело было не только в рождении сына.

Колдунья, глубоко погружённая в тёмные искусства, стала испивающей жизни.

Отдав приказ костяному жрецу намеренно не добивать свои жертвы, а лишь калечить их, Серриса ходила от одного к другому и жуткая маска, укрывающая её лицо, распахивала пасть куда шире, чем это было возможно для человеческой челюсти. Кровь недобитков оборачивалась багровой взвесью, которую некромантка с радостью поглощала, восполняя запас сил и здоровья.

Уже после первой битвы её щёки порозовели и остановившись прямо посреди бойни чтобы взять на руки захныкавшего ребёнка, она попросила Виллерта:

— Отвернись.

Ранниц ещё толком ничего не видел. Но уже вовсю пялился на источники света и мамино лицо. Уход за ним был прост, виртуальный мир не был обременён большинством реальных правил, но кормление оставалось одной из незыблемых догм. Поэтому Серриса прекрасно знала, что делать, когда её бледный сын начинал капризничать.

Несколько минут на груди отправили грудничка в мир сновидений и уложив его обратно в костяную люльку, колдунья заменила ребёнку пелёнку, чей запас терпеливо тащил Виллерт на собственной спине. Что в прочем не вызывало у него дискомфорта, ибо показатель силы этого воина развился до неприличных значений.

Они знали, что карлы наступают им на пятки и спешили, не зная, чего ожидать от прибывший в Свинтерхельм армии. Пробившись с боями на предпоследний ярус, они не смогли спуститься по основной шахте и повторить путь Моррана. Потратив больше часа, Серриса нашла обходной путь и вместе со спутниками проникла на последний ярус, стоя на платформе подъёмника.

Оказавшись внизу, она была вынуждена замочить своё платье и оказавшись по колено в воде прибывала в прескверном расположении духа. Но звуки чудовищной битвы, визг убийственной магии, крики и вой отвлекли некромантку от пагубных мыслей. Ходоки на несколько мгновений замерли, обратив взор к площади и основной шахе, что угадывалась в конце улицы.

Где-то впереди и правее некромантовой свиты бушевала битва. Грохот обрушений сотрясал землю и в одном из них, площадь ярусом выше, что раскинулась вокруг шахты, устремилась вниз. Серрисе повезло, что они, спустившись на второстепенном подъёмнике, оказались в сотнях метров от бесконечных тонн камня, что обрушились в воду. Но даже так, поднятая обломками, мутная от грязи волна, едва не смыла их, заставив укрыться на четвёртом этаже ближайшего чертога.

Выглядывая из арки окна и перекрикивая шум, Серриса выругалась:

— Вот же срань! Как нам туда пробиться⁈

Виллерт хотел спросить «а нужно ли?» но передумал. Он прекрасно знал свою боевую подругу. Её было невозможно переубедить, или уговорить. Всё что ему оставалось, так это просто поддерживать её так же, как она поддерживала его.

Подождав, когда буйство воды утихнет они поспешили продолжить свой путь. Циклопические чертоги, что протянулись вдоль улицы, покрылись трещинами, но всё ещё сохраняли несущие стены, в то время как всё остальное пришло в полную негодность и осыпалось обломками. Камни самой разной величины то и дело падали в воду с чудовищной высоты и каждый из этих булыжников мог убить одного из них, но закалённые ходоки не обращали на эту опасность внимания. Она была неизбежна, а концентрация на ней была бесполезна и даже вредна, порождая лишние страхи.

Отряд некроматки спешил к сердцу сражения и эта спешка была вознаграждена через несколько минут. Улица обрывалась глубоководной расщелиной, заставляющей искать путь через полуразрушенные чертоги. Но вместо того, чтобы броситься искать этот путь, ходоки остановились.

Прямо перед ними умирали два циклопических чудовища. Огромный Кракен и Гофимекс возились в воде. Гигантские щупальца захлестнули шею и конечности морского титана. Повергли его наземь и задушили, но перед смертью тот сумел нанести своему противнику чудовищные раны обнажив десятки метров костей и источающей реки крови, розовой плоти. При этом, прямо на телах сцепившихся чудовищ и вокруг них, в воде, продолжал кипеть бой, в котором схлестнулись тысячи разномастных монстров.

Некромантка вдохнула пропитанный агонией воздух и зрачки её расширились, а лицо тронула блаженная улыбка:

— Как же это прекрасно!

Тур не соврал.

ID друга, свободно читался на цепях, стоило только Моррану к ним прикоснуться. Он был здесь, висел на этих стеклянных сталагмитах неизвестное количество времени, и не было никакой возможности отследить новую точку его существования, ибо все известные заклинания поиска, попросту не работали.

Всё что Моррану оставалось, это либо пойти на поводу у бога, устремляясь в возможную ловушку, либо следовать плану и продолжать прочёсывать один город-колыбель за другим.

Исследовав пещеру, говорящий за мёртвых столкнулся с пространственной магией. За границами освещённого участка можно было идти целую вечность, но так до конца и не войти в темноту за её пределами. Размеры пещеры были иллюзией.

Исследовал он и цепи, хоть и оказалось это не просто. Пришлось подделать целый ворох отчётов и трижды скрытно обратиться к системе. Но в конечном итоге естество системного инструмента было взломано и Морран разглядел все его свойства.

Кандалы снижали характеристики аватара узника до минусовых значений и одновременно поддерживали в нём жизнь. Чей бы аватар не был закован в эти цепи, он станет немощным и хилым. Не способным поднять голову или произнести заклинание.

А ещё, помимо цепей и сталагмитов, тут были врата путешествий. Редкий архитектурный артефакт позволяющий переноситься на большие расстояния между аналогичными вратами в других местах. Издали они выглядели как груда камней, но Морран видел их истинную суть с помощью вирта и присев на корточки поднял один из камней, стирая с него пыль.

Под ней обнаружилась руна.

Перебрав все камни Морран нащупал на полу выступ и переложив булыжники в сторону, рассмотрел вырубленный там рисунок. Для каждого камня нашлось место в специальном круге и вставив туда те из них что подходили по размеру, говорящий за мёртвых активировал врата искрой магии.

В синеватом сиянии руны вспыхнули и заставили остальные камни воспрять над землей, среди этих воспрявших, пространство исказилось и стало видно затопленный ярус. Именно так, через врата, сюда попадали те, кто не любил напрягать ноги шествуя через весь город и тюремные помещения. А значит доступ к узнику имели не только божественные создания, но и ИскИны из местных. Те, что осознавали этот мир единственно возможной реальностью — своим домом.

Картина по ту сторону врат была направлена на пролом в стене, с видимым куском затопленной улицы. Но Морран не спешил уходить. Прежде всего, он прихватил с собой цепи.

Вырвать их из стеклянных столбов оказалось непросто. Магия была бессильна против зачарованных и заговорённых системных инструментов, замаскированных под артефакты. Но там, где на помощь не могла прийти магия, пришла грубая сила.

Морран, не будучи ослабленным узником, потратил половину часа вырывая скобы из стекла и справившись с этой задачей, обмотал кандалы и цепь вокруг правой руки. Той, которой он удерживал меч.

Оглянувшись в последний раз на стеклянные шпили, он шагнул за врата и оказался в затопленном храме. Врата смотрели на стену, в которой теперь зияла брешь, но позади них всё было куда интереснее. Морран обошёл портал, чьи камни вновь упали на землю и обратил взор на место, внутри которого оказался.

Огромная статуя Ауриса, первого из восьми, была покрыта ниспадающими лианами морских водорослей. Три тёмные линии отмечали на ней старые уровни воды, а сам зал был подтоплен, как и все прочие помещения на уровне улиц. Стоя на балконе и с высоты глядя на эту статую, Морран принял решение последовать за информацией Тура.

Но для начала, следовало выполнить его просьбу.

Корона Свинтерхельма была платой за сведенья и эту плату следовало раздобыть. Снаружи всё ещё кипело сражение и ввиду отсутствия манны, говорящему за мёртвых пришлось воспользоваться последним эликсиром из собственных запасов, но и он не сумел восполнить весь объём резервуара воителя.

Впрочем, его хватило, чтобы волшебный клинок снова разгорелся, пусть и не так сильно, как прежде.

Спрыгнув сквозь пролом прямо в воду, воин пошёл вперёд, к площади тысячи трупов, к горе с которой начиналась атака крабовых всадников, и агонии двух исполинов. Он знал, что там, среди крови и смерти он принесёт себе жертвы, наполняя резервуар и становясь всё сильнее.

Но этот путь не был коротким и безопасным.

Первыми на его пути встали жаболюды. Они схватились с группой сирен на самом краю бойни и перебив последних числом многих потерь, теперь отступали, волоча с собой раненных. Моран уничтожил восьмерых, позволяя их грубому оружию ломаться о священную броню своего доспеха, прежде чем остальные разбежались, признав его силу.

Кровь погибших, благодаря рунному рисунку на основе «Инкурсис» наполнила его ауру силой.

Пространство перед горой было затоплено и заполнено кровью существ и их трупами. Причём среди тех, кто дрейфовал по воде со вспоротыми животами и разрубленными лицами, хватало ещё живых, тяжелораненных тварей, вздрагивающих, когда Морран проходил мимо. Один рыболюд с рубленной раной поперек груди и осоловевшим, невидящим взглядом, протянул в его сторону лапу, но говорящий за мёртвых опустил на неё клинок, не дав к себе прикоснуться и пошёл себе дальше.

Даже во Въёрновой пади и заражённых улицах Юмирона не пахло так скверно как здесь. Дерьмо, кровь, мозги и специфический пот, щекотали ноздри трёхликого, понукая его к рвотным позывам. Лишь привкус манического эликсира на языке, позволял ему проходить проверки здоровьем и удерживать желудочный сок, не позволяя ему исторгнуться в воду.

Если бы кто-то из обычных людей оказался на его месте, он бы назвал происходящее сюрреализмом. Сплошное море раскинувших лапы и сидящих в воде трупов, меж трёх циклопических гор битого камня в окружении древних руин и кипящая схватка по центру, вокруг издыхающих монстров, превосходящих своими размерами целые армии.

Причём бойня кипела не только вокруг содрогающихся и ревущих туш, но и прямо на них. Войска с обоих сторон помогали своему титану, пытаясь сбить в воду врагов и нанести урон чужому чудовищу.

Он шёл по колено в воде прямо к знамёнам, что развивались на груди умирающего Гофимекса. Потому что корона была под одним из этих знамён, на поясе мстящего военачальника.

Прямо на пути воителя сошлась местная «конница». Всадницы на иглоносых, парящих по воздуху рыбах, встретились с наступающими на них гвардейскими крабами. Оба отряда перед столкновением обменялись градом из дротиков и копий, прежде чем их ряды смешались и обернулись хаотичной бойней.

Сбитые в воду со спин крабов гвардейцы гибли под лапами собственных ездовых животных. Жуткие клешни то и дело перехватывали наездниц разрывая на части и перемалывая. Каждая из ездовых рыб была одноместной и уступала размерами боевому крабу, на спине которого размещалось до семи панцирных воинов. На их стороне была броня и грубая сила, а на стороне всадниц манёвренность и великолепная ловкость.

Не сбавляющий шага и уверенно идущий прямо к бойне Морран видел, как одна из перехваченных наездниц сумела спрыгнуть с зажатой в клешне рыбы и рухнув с высоты на краба пробила его хитин сверкающим наконечником копья, а другая, направив острый нос гибкой рыбы на его спину, таранным ударом сбросила сразу нескольких воинов в воды и пролетая мимо спрыгнула в их самую гущу, безжалостно разя коралловыми мечами.

Вдвоём они разделались и с крабом, и с наездниками, прежде чем на это место обрушилось гравитационное заклинание и вмяло всех присутствующих, живых и мёртвых, прямиком в грунт. Рыболюдский чародей, с клёкотом раскрыл жабры и пробулькал ругательства на глубоководном языке, а затем наткнулся глазами на воина.

Морран шёл прямо на выкрашенного в синие цвета краба, на спине которого, в троне из морских окаменелостей и кораллов, восседал рыболюдский колдун. Его жезл, увенчанный голубой сферой, накапливал в себе заряды гравитационного пресса, называемого «Глубоководным молотом» и питаясь эмоциями окружающих существ.

Пока Морран шёл к нему, сфера разгоралась всё ярче.

Целый косяк сирен из десятков особей попытался пробиться к синему крабу, но был остановлен его свитой. Брешь, на которую никто не обращал внимания кроме самого чародея, находилась с противоположного края толчеи. Там, куда ударило заклинание, превращая воду в багровую жижу расплющенных тел.

Морран, видя, что колдун готовиться использовать против него следующую атаку, воззвал к своей ауре и призвал на службу разряд молнии. Точечное в обычных условиях заклинание с грохотом грома упало с потолка пещеры и разойдясь по воде, сильнейшим разрядом моментально остановило сердца ближайших гвардейцев, но сам краб устоял. Его зачарованные хитиновые пластины, могли выдержать и не такое.

Ответный «Глубоководный молот» ударил по Моррану под звук развёрнутого оплота. Развёртывание щита активировало защитный купол из чистого света и в ту же секунду всё за пределами этого купола было вмято в землю и сплющено. Да и сам купол отразил удар, но не выдержал и разлетелся бликами света.

Морран так и задумывал. Его молния ослабила чародейскую защиту, а оплот поглотил разряд волшебного жезла. Заклятье земли, стало финалом комбинации задуманных действий и каменные шипы, вырвавшись из земли пробили бронированный живот краба, сбрасывая коралловый трон со спины вместе с магом.

Крест, завершил начатое.

После того, как голова чародея была отделена от тела, остатки его отряда обратились в бегство. Оставляя кровавую воду полную перебитых сирен и рыболюдов, они даже не помышляли о мести за смерть своего вожака. И именно в этот момент огромная стрела, напоминающая размером копьё, ударила в бок воина, отправляя его в глубокий нокдаун.

Удар был такой силы, а броня выкованных богом лат так крепка, что копьё разлетелось ворохом щепы, а говорящий за мёртвых полетел в воду. Боль от удара была ошеломляющей и не давала ему сконцентрироваться. Пытаясь подняться, он наглотался воды и получил ещё один удар, страшнее первого.

Зачарованная стрела попала в то же место и пробила боковую часть кирасы, оставляя под его рёбрами кусок смятого металла и деревянный обломок, вошедший на ладонь в глубину. Третья стрела попала в развёрнутый на её пути оплот и снова бросила его в воду.

Сирена, орудующая огромным луком, сблизилась под водой с этим участком бойни, чтобы помочь своим всадницам опрокинуть чародея, но увидев перед собой чужака, решила, что он станет её законной добычей. В отличии от своих сестёр она не имела ног, ибо была одной из великих жриц Нуберона, одарившего её змеиным хвостом.

Сейчас этот хвост высунулся из-под воды, а трещотка на его конце пришла в движение. И тот, кто слышал чарующий треск, проходил проверку волей, и, если её проваливал, оказывался дезориентирован. Вот только чего-чего, а воли, Моррану было не занимать.

Лучница натянула тетиву желая добить латника, но что-то врезалось в невидимый водяной щит, прикрывающий жрицу, и её рука дрогнула. Вместо того, чтобы ещё раз сокрушить воителя, стрела лишь вспенила воду.

Послать новую она не успела.

Костяной жнец врубился в водяной щит с такой скоростью и усердием, что заклятье исчерпало себя на половину. Сирена ответила ударом огромного лука, но чудище растворилось в воздухе и выросло за её спиной из тени, чтобы продолжить безудержную атаку.

Ударив себя ладонью по голубому камню в нагруднике, жрица раскрыла рот и струя воды, способная рассекать камни, врезалась в костяное создание. Жрец был отброшен в воду, но, с другой стороны, из теней уже вынырнул Виллерт и нанёс размашистый удар цепями. Железные ядра, прогудев в воздухе обрушились на защиту Сирены и отброшенные упругим, так и не исчерпавшим себя щитом, едва не задели самого воина. Ответный удар огромным луком протянул его поперёк груди и уронил в воду.

Следующую атаку, взяла на себя Серриса.

Видя, что у противницы слишком сильный магический щит, она его отравила. Использовала заклинание, для осквернения вод, но направила его прямиком на жрицу из-за чего заклятье было полностью поглощено щитом, имеющим в своей основе стихию воды. Невидимый, возникающий лишь в местах ударов, водяной купол позеленел и полностью скрыл под собой фигуру хозяйки, ослепляя её и травя испарениями.

Поле боя не было статичным и обе армии продолжали сходиться. На выручку к лучнице бросились разрисованные словно туземцы рыболюды-фанатики, а с другой стороны, бежавший отряд панцирных гвардейцев спешился, построил фалангу и попытался отбить обратно этот участок.

Всё что успел сделать Морран прежде чем вокруг возник чудовищный хаос, так это исцелить себя руной Аминис, предварительно с криком вырвав обломок.

Первыми поле боя захлестнули рыболюды-фанатики. Булькающая и разношёрстная толпа, вооружённая гарпунами, костяными мечами и трезубцами. Они попытались окружить сирену и таким образом защитить монструозную тварь, что возвышалась над ними, но в дело вмешался случай. Отрава, пропитавшая её щит скрыла от взгляда сирены окружающее пространство и начала её травить, вынудив жрицу избавиться от щита, одновременно желая обернуть атаку ходоков против них же. Поэтому, когда набежавшая широким фронтом толпа приливной волной захлестнула Серрису вместе с люлькой, слугой и Виллертом, зелёный купол, окружающий жрицу, взорвался, превращаясь в удушливую волну отравы разошедшуюся далеко в стороны.

Толпа зашлась агонией и хрипом. На жабрах фанатиков выступала красная пена, а выпученные глаза позеленели. Хватаясь за горло руками, они валились в воду и бились в судорогах. То, что не смогло убить превосходящий их аватар жрицы, с лёгкостью уничтожало существ уровнем ниже.

Тем временем со стороны говорящего за мёртвых, слаженным строем подступал панцирный марш. Вздымая брызги, маршировали заключённые в хитин гвардейцы, чьими щитами были огромные клешни на одной из рук, а оружием выступали зазубренные гарпуны. На сплошных забралах не было видно следов отверстий для глаз, а из-под лицевой пластины ниспадали рудиментарные, ротовые щупальца.

Бросив в их сторону взгляд, говорящий за мёртвых рассчитал временные рамки их сближения и бросился в противоположную сторону. Туда, где всё ещё была жива жрица Нуберона, отбивающая наскоки костяного слуги.

Простейшее заклинание школы воздуха отбросило отравленный фронт с пути ярла и открыло дорогу.

Морран видел Серрису и Виллерта. Их появление снизило критические риски возникшей ситуации, но в то же время привнесло новые. Некромантка могла найти его, чтобы искупить вину перед Молохом и завладеть головой существа из мира мёртвых, которая, не переставая дёргалась, чувствуя рядом с собой проявления магии смерти.

Пробиваясь через хрипящих и блюющих рыболюдов, отпихивая их со своего пути и расчищая путь ударами щита и меча, Морран видел, как Виллерта облепили и погребли под собой фанатики, а на укрытую пепельным куполом Серрису со всех сторон полезли целые рои маленьких, плотоядных морских пауков. Призванные заклинанием подоспевших сирен они набрасывались на пепельный щит сотнями и тут же распадались прахом, но дело своё делали, заставляли Серрису концентрироваться на отражении атаки. И только костяной страж продолжал наседать на жрицу.

Удар двумя косами в прыжке был отражён встречным ударом зачарованного лука. Но косы не были единственным его оружием. Нижняя пара рук тоже пошла в ход и костяная плеть, обившись вокруг туловища сирены, оставила глубокие царапины на её корсете, прежде чем нежить была отброшена ударом змеиного хвоста, заменяющего жрице ноги.

Именно в этот момент Морран наконец пробился к ней, а сирена обновила водяной щит, на мгновение проступивший вокруг неё в воздухе.

Крест пробил его и заставил дуги статических разрядов заплясать по всей площади водного заклинания. Жрица ударила, жутко и быстро, используя двухметровый лук как оружие, но Морран был быстрее и сильнее. Просчитав траекторию удара, он разминулся с ним на половину ладони и немедленно пошёл в контратаку.

Один вздымающий брызги шаг.

Один выпад.

Одно попадание.

Волшебный клинок, яркой молнией вошёл под нагрудник, в щель между «греческой» юбкой из полос металла и корсетом. Разрезал плоть и выжег внутренности, заставив сирену задрать голову к мрачному потолку и испустить жуткий вопль.

В ней было так много энергии… так сильна была её аура… что в этот последний миг своей жизни глаза жрицы осветились чистой энергией и из раззявленного рта вырвался свет. А затем она пала, продолжая хлестать воду хвостом в последних, предсмертных судорогах.

Морран поднял голову и встретился глазами с Серрисой. Некроматка стояла раскинув руки в стороны, сжимая в одной из них посох. Со свирепым выражением на кожаной маске она только что закончила заклинание и подобно жрице, которая минуту назад обернула отравленный щит массовым оружием, некромантка трансформировала сферу из тлена в некротическую волну, испепелившую всех напавших на неё плотоядных тварей. Причём новым призванным паукам, состоящим из хитиновых ножек и пасти под брюхом, взяться было попросту неоткуда. Призвавших их сирен, которые на левитирующих дисках подлетели на выручку лучнице, костяной плетью уничтожил слуга Серрисы, кого сбив на землю, а кого и попросту распотрошив, выскочив прямо из тени.

Как только Серриса увидела, что Морран на неё смотрит, выражение её лица изменилось. Она боялась любовника. Знала, что его не остановит её способность к единичному воскрешению. А когда он пошёл к ней переступив через труп сирены, колдунья не прошла проверку страхом и просто попятилась.

Между ними встал Виллерт, но Морран этого будто бы не заметил.

Об наплечник говорящего за мёртвых сломался хитиновый меч и не поведя даже бровью, Морран ударил. Не мечом и не заклятьем, просто отмахнулся кулаком и чудом выживший в адской мясорубке рыболюд полетел в воду с раздробленным черепом. Не каждый молот мог ударить так, как Морран бил рукой.

Позади него, быстро сокращая дистанцию, вздымая брызги маршировала панцирная пехота. Со стороны он мог показаться их лидером идущем впереди строя, если бы не тёмный доспех, сверкающий в отблесках магических вспышек и совсем не повязанный с морскими мотивами.

На пути к Серрисе Морран продолжал анализировать обстановку.

Рассчитал скорость движения идущих следом гвардейцев ориентируясь по звуку, оценил возможности противоположной стороны, чьи рыболюды были рассеяны, а сирены перебиты… и признал их ничтожными. Основной бой кипел ближе к туше погибшего Гофимекса и воителю оставалось понять, представляют ли новоприбывшие опасность. Он шёл, раздвигая ногами трупы, что болтались на поверхности багровой воды.

Виллерт попытался остановить его успокаивающим жестом, а костяной страж заложил крюк заходя со спины, что не укрылось от внимания ярла. Но Морран на жест не отреагировал и прохрипел «в сторону».

Алебардист упёрся и схватился за цепи.

Ярл уже знал, как действуют окружающие его люди и нелюди, и просчитал широкий спектр возможных вероятностей. Лишь люлька с заключённым в ней спящим ребёнком, который даже не слышал висящего в воздухе грохота, сбивала всю аналитику и вызывала массу конфликтов с человеческой частью его личности.

Моррану пришлось отключить все мысли о ребёнке, но он всё равно внёс его в список защищаемых целей. Тому было сразу несколько причин. За жалкие секунды времени в его голове пронеслись сотни мыслей. И встал целый ряд вопросов, на которые у Моррана не было никакого ответа. Можно ли считать ребёнка настоящим если он управляется ИскИном, который осознаёт себя живым существом и чувствует весь спектр эмоций? Можно ли считать его своим если система присвоила ему черты обоих родителей? Можно ли вообще считать реальность виртуального мира настоящей, если другой, альтернативной, для таких как он и его сын, может вообще не быть?

Звонкие цепи изогнулись в воздухе и две металлические гири вертикально упали туда, где секунду назад находился Морран. Воитель ушёл рывком вперёд и в сторону, намереваясь поразить ногу Виллерта крестом, но тот сумел его удивить и избрал не самый очевидный ход. Алебардист показал способность к анализу и зная, что говорящий за мёртвых часто пролетает мимо своих жертв рывком… сам сорвался с места.

Здоровяк словно и не заметил чудовищной раны, разрезавшей и прожарившей его бедро. Он пронёсся мимо Моррана вздымая воды и использовал рывок для того, чтобы вырвать из воды гири и придать им чудовищное ускорение. Описав дугу, они развернули своего владельца вокруг собственной оси и описав круг, ударили в подставленный щит. Столкновение было такой чудовищной силы, что говорящий за мёртвых едва снова не опрокинулся, лишь чудом пройдя проверки бронёй и силой. Причём будь на нём доспех хотя бы на один класс ниже, такой удар без всяких сомнений сломал бы ему руки и привёл бы в негодность многочисленные предметы экипировки.

Впрочем, Виллерт был не единственной угрозой.

Серриса решила, что выбора не остаётся и с криком атаковала любовника вяжущим заклинанием, одновременно направляя на него костяного стража. Призрачные, перепончатые лапы погибших рыболюдов полезли из воды, стремясь обездвижить воителя, но обожглись об освящённый доспех и распались безвредным туманом.

Ужасные, источающие тьму косы жнеца, ударили из тени Моррана и вспоров барьер защитной руны высекли искры о его доспех. Атака не принесла успеха, но страж не останавливался. Отскочив назад, он ударил плетью захлёстывая туловище развернувшегося воина, а книга на его груди перевернула страницу и выплюнула в ярла воющий, клацающий черепами и издающий фиолетовое свечение, череп.

Ответом на обе атаки стал крест.

Виртуозным ударом, переходящим в выпад, он разрубил плеть и пронзил летящее прямо в лицо заклинание. Перекат в сторону позволил увернуться от нового удара гирями и те лишь без толку подняли брызги, в то время как Морран выкрикнул заклинание.

Прыгнувший сквозь тени костяной голем, был скован цепями из молний и поражён ударом креста прямо в грудь. Туда, где покоился проклятый и несгораемый фолиант, неуязвимый к обычным атакам. Вот только выкованный богом меч, пронзил его без труда.

То, что произошло дальше, не смог предвидеть даже Морран.

Ударная волна импульса отбросила в воду не только самого воина, но и продолжающего атаковать Виллерта, Серрису и накатывающий на них строй панцирной пехоты. Хорошо видимая и упругая она разошлась далеко в стороны, искажённым магическим воздействием погружая округу в звенящую тишину. Выбираясь из воды, говорящий за мёртвых не слышал свойственных такому действию звуков, будь то плеск, или его собственное, шумное, дыхание.

А когда тишина закончилась, мёртвые восстали.

Огромное щупальце ужасного кракена поднялось в воздух в абсолютной тишине и на глазах Моррана упало на строй гвардейцев, погребая под собой десятки бойцов. Кто-то вцепился в руку ярла и повернувшись, он с удивлением обнаружил кусающего её рыболюда с отрубленными руками. Тысячи мёртвых раскрыли белёсые буркала и во главе с погибшими титанами поднимались, чтобы покарать живых за их дерзость.

Уничтожение книги Арландира, обернулась катастрофой.

Звуки вернулись, нахлынув нечеловеческим воем обречённых живых и хрипом тысяч немёртвых глоток. Тел в воде было так много, что под теми, что болтались на поверхности, образовался ещё один слой и все они теперь оживали, окружая Моррана невероятной толчеей.

Крест рассекал их тела без всякого сопротивления, иногда одаривая отдельных слепящими вспышками и разбрасывал ошмётки. Морран подобно юле за несколько секунд перебил ближайших тварей расчищая пространство и услышал позади отчаянный крик Серрисы.

— Нет! Вилли!!! Защищай его! Нееет!!!

Орда мертвецов восстала со всех сторон, на фоне пробуждения останков циклопических титанов, под шум льющейся с их тел воды и криков несчастных, что сражались на них, а теперь падали, разбиваясь об воду. Моран сразу понял по кому вопит Серриса.

Её…

Нет, ИХ СЫН, заключённый в парящую над водой люльку, тоже оказался стиснут со всех сторон мертвецами и лишь призраки, что покоились в драгоценных камнях до этого мига, сдерживали плотоядную орду, рубя её полупрозрачными топорами. Человеческая часть личности заставила Моррана забыть о наказании для некромантки. Он совершил рывок прессуя и разбрасывая массу шевелящихся тел. Развернул оплот во второе положение и хлестал не только мечом, но и краем щита, безжалостно сметая мертвецов и упокаивая их навсегда.

Но даже он оказался бессилен. Враги не были истлевшими скелетами, рассыпающимися от одного удара латной перчатки. Не были они и высохшими, едва шевелящимися мертвецами. Свежие, обмякше-тяжёлые, наносящие размашистые удары и давящие весом, они были единой массой свежей плоти, нахлынувшей со всех сторон и способной убить одной только давкой.

Морран пробился к люльке раньше, чем плотность мертвецов превысила допустимый предел. Виллерта поглотила орда хрипящих существ, а Серриса, взяв под контроль ораву ближайших тварей, буквально на их руках смогла оказаться у люльки и этой подконтрольной группой оградилась от ужасной толпы.

А на фоне всего этого непотребства, убитый кракен лениво поднимал изодранные щупальца и обрушивал их на живых, заодно стирая в кровавую пыль сотни немёртвых существ. Один лишь Гофимекс всё ещё поднимался, под полыхающий потусторонний свет множества глаз.

Морран видел в течениях вирта, что мёртвый титан ищет голову Молоха. Она манит его и жаждет смерти пленителя. C каждой секундой окружающая обстановка всё дальше скатывалась в неконтролируемые риски поражения. Но Морран не бежал, потому что чувствовал, ЧТО ИМЕННО к ним приближается.

Его сны были пророческими, а незримая связь, созданная с помощью вырезанных на хрустальной поверхности рун — очевидна. Дракон родился, и дракон пришёл.

РРРАКАТОН!!!

Небесным метеором из центральной шахты упал сноп чистого света и ударил об землю. Волна белого света затопила разрушенный город и поднявшийся на ноги Гофимекс обратил свой взор туда, откуда пришла сила, опаляющая его кожу. А там, из чистого белого пламени, в хлопке полупрозрачных крыльев, рванулся дракон, спеша на помощь своему побратиму.

Происходящее, заставило любовников забыть о собственных распрях. Стоя плечом к плечу с Серрисой и её мертвецами, в жуткой давке направляя всю свою силу на противодействие напирающей толпе, Морран понял, что шансы сравнялись. Дракон был меньше подводных титанов, но вряд ли слабее.

Он пролетел по подгорной улице в ореоле белого пламени и исторгнув из глотки слепящий, визжащий луч, отрезал Гофимексу когтистую руку. Тонны плоти низринулись на голову живых и мёртвых, в то время как дракон врезался в своего противника.

В адском, оглушающем грохоте, два высших существа схлестнулись, под вой сотен изгоняемых мертвецов, для которых одно только сияние кожи солнечного дракона становилось настоящей анафемой. Они горели и теряли связь с потусторонним планом, распадаясь на глазах.

А Ракатон вцепившись когтями в превышающую его размерами тушу, изо всех сил ударил хвостом, протыкая его острым концом немёртвую плоть и разжигая рану сиянием. Но Гофимекс не спешил умирать. Оторвав от себя дракона единственной уцелевшей рукой, весь покрытый алеющими пятнами и горящими участками плоти, он отбросил хрустального прочь, прямо на гору из битого камня, где его тут же попытались опутать щупальца Кракена.

Аккумулируя внутреннюю энергию и пользуясь своей связью с колодцем, прижатый к горе дракон к которому грузно шагнул морской титан, сжался, и масштабным импульсом исторг вспышку света. Захлестнувшие его щупальца испарились, а проклятый кракен забился под водой лишённый разом всех своих конечностей.

Занесший лапу для решающего удара Гофимекс отшатнулся. Обращённая к вспышке часть его тела напоминала шипящий от раскалённого жира окорок. Глаза и ротовые присоски исчезли, показались массивные кости. Шкура уступила место обугленной и горящей плоти. Капли раскалённого жира чудовищным дождём пролились на павшие армии, а затем в воздух взвился дракон.

Расправивший крылья и величавый, он завис над противником и использовал остатки энергий для нового крика. Чтобы в следующую секунду ярчайший, но тонкий луч, прочертил фигуру титана от головы и до самого паха.