Трехликий IV: Полководец

Глава 10 Цепи

— Они идут прямо к нам.

По горному перевалу протянулась армия. Причём её разведка уже появилась у врат и благополучно отошла. Серриса вместе с ребёнком, Виллертом и слугами перенеслась к Свинтерхельму тенями. Используя тайные, недоступные обычным смертным тропы она переместила всех присутствующих прямиком на одну из стен, узнав о расположении оной у пленного призрака, чьи кости хранились у некромантки после разорения могил во Въёрновой пади. Причём женщина не была глупой и тщательно заметала следы. Да так, что родственникам погибших и смотрителям склепов, даже не было известно о том, что костей внутри гробов и усыпальниц — недостаёт.

— Укрансахир, вуреандис камартратоп.

Виллерт говорил, что нужно спешить и что соваться в подземелья с грудным ребёнком не лучшая затея. Но Серриса считала, что если дожила до этого момента, значит лучше прочих знает где ей и её ребёнку самое место:

— Ранниц не обычный грудничок, а этот мир не такой, в котором мы родились. Здесь болезни лечатся заклинанием, а дети не страдают от аллергии. Всё гораздо проще. Что до рисков, именно поэтому я тащу тебя с собой Вилли пупс. Чтобы ты защитил нас… в том числе если придётся… от него.

Виллерт взглянул на подругу и отвел взгляд:

— Молчун никхафелим мартусартис, Виллерт анукарактис.

Алебардист сомневался, что справиться с Морраном. И на то были веские причины. Своим нынешним состоянием он был обязан именно ему. Ведь это говорящий за мёртвых сначала смертельно ранил его, а затем помог приживить мертвецкую челюсть.

— Идём. Духи разведают путь. Мы пойдём осторожно.

Сами того не ведая, они пошли по пути говорящего за мёртвых. Обнаружили труп гарпии, который поддавшись чарам Серрисы послужил источником информации и смог подтвердить, что некромантка на верному пути. А дальше был неработающий подъёмник и спуск в глубины шахты, туда, откуда раздавался чудовищный рёв и грохот битвы.

Прекрасно понимая, что резкий звук может привести к разрыву маленького сердечка, колдунья оградила своего сына чарами тишины. Ничего не понимающий и досыта накормленный малыш мирно спал в своей костяной кроватке, плывущей по воздуху и защищённой целым сонмищем незримых призраков.

Услышав звуки битвы далеко внизу, колдунья сразу решила двигаться в самое пекло. Прекрасно зная какие дикие бойни, устраивает Молчун, она бы ни капли не удивилась сражайся он сейчас в самой гуще страшнейших монстров.

Но она ещё не знала, что ярусом ниже дорога давно исчезла низринувшись в пропасть, и им придётся искать другой путь, который растянется на часы.

Морран не стал плыть, да и тяжесть доспеха этому мало способствовала.

Он шёл по полу вдыхая воду словно та была воздухом и тратил на это далеко не безграничную энергию своего аватара. Его аура полнилась силой, а сложное двухфакторное заклинание состоящие из вербальных жестов и усиленных слов, было выполнено безукоризненно, но даже это не позволяло ему блуждать под водой бесконечно. Стихия сопротивлялась и требовала за нарушение естественных законов великую плату.

Дорога в затопленную темницу поросла моллюсками и пестрила трещинами, сквозь которые вырывались пузырьки. В мутной воде ржавели останки давно разбитых охранных механизмов, чьи смертоносные лезвия и самострелы, были покрыты таким слоем ржи, что стали одутловатыми и потеряли естественную форму.

Старые осветительные кристаллы никуда не делись и подсвечивали воду, делая видимой плавающую взвесь, потревоженную недавней бурей. Кое-где на стенах сохранились фрески и барельефы такие же естественные в подземных городах карлов как камень, на котором они были выбиты.

Морран прошёл застарелый охранный пункт, представленный каменными створками, с небольшими раздвижными нишами для стрелков. Одна из этих створок давно лежала на полу, развалившись на две половинки.

За вратами потянулись помещения.

Комната отдыха дежурной смены с кроватями, поросшими побегами водорослей. Ключница, с рычагами открывающими механизмы камер, такими же ржавыми и заросшими, как и прочие механизмы, пробывшие уйму времени на глубине. Морран шел вперёд, продираясь сквозь толщу воды, окружённый глухими, искажёнными звуками, и заглядывал в открытые проёмы, ища тот, что приведёт его к искомым цепям.

Но вместо этого он нашёл спрута.

Хищник притаился в углу, сразу за аркой прохода. Стоило Моррану шагнуть за порог, как его тут же окутало целое облако выпущенных спрутом чернил, не только ослепивших воителя, но и сделавших его последующий вдох отравленным и лишающим сил.

Щупальца моментально обвили всю верхнюю часть его тела, вцепились в наплечники и руки, обвились вокруг груди, сдавили и потянули прямиком в огромную и зубастую пасть, способную крошить крепкие панцири гигантских крабов. Зубья сомкнулись на шлеме и сдавили его со всех сторон с глухим, подводным скрежетом. Шлем из обычной стали сдался бы за секунду смятый словно жестянка, но выкованный богом из доспехов рыцарей смерти сопротивлялся, подарив владельцу несколько мгновений форы, которыми тот и воспользовался.

Всё что сделал трёхликий, так это просто позволил кресту разгореться, отражая силу собственной ауры.

Электрические разряды заставили тело чудовища забиться в судорогах, а когда остриё меча вошло в его туловище, оно попросту лопнуло, выплёскивая наружу остатки чернил и ошмётки плоти. Сражение закончилось, но Морран едва не потерял сознание, пока, проходя проверки физическими параметрами, сдирал с себя прилипший труп чудовища, кашляя и вдыхая всё больше и больше чернил.

Рвота стала закономерным итогом.

Получив множество штрафов, говорящий за мёртвых использовал руну очищения, чтобы избавиться от последствий схватки и продолжил путь. Спрут устроил засаду у подножья лестницы, ведущей в тюремные помещения.

Поднимаясь по её ступеням, говорящий за мёртвых ожидаемо вышел из зоны затопления. Клетки и камеры располагались значительно выше караульных помещений и даже входа в тюрьму. Морран прочитал немало книг, заполняя пробелы в знаниях и пополняя собственную базу. Архитектура карлов с учётом того, что он являлся их ярлом, тоже была им изучена ради большей эффективности управления своими отрядами.

Нашлось там место и тюрьмам.

Из той обрывочной информации, которая попалась ему на глаза, можно было сделать вывод, что самые опасные преступники располагались на дальних задворках. У карлов было доброй традицией «уводить во тьму» тех, кто запирался навечно. И садить поближе к выходу обычных пропойц и драчунов всех мастей.

На первом этаже все двери темниц были распахнуты настежь. Тут было сыро, пахло плесенью, а зелёная поросль пятнала разбухшие двери. На полу не валялось костей и тряпья из-за чего Морран сделал вывод, что узников распустили и не стали обрекать на верную гибель в собственных камерах. Здесь же, видимо в воспитательных целях, находилась и пыточная. Морран считал, что такое расположение было выбрано как нельзя кстати. Крики разномастных бедолаг действовали отрезвляюще на разного рода мелких нарушителей.

В пыточной кто-то побывал уже после трагедии. Большая часть инструментов отсутствовала. Но клетки с повёрнутыми вовнутрь шипами, стулья с дырами, жаровня, стол с ремнями и бадья не давали усомниться в ориентации этого места.

Отдельного упоминания заслуживала книга, которую Морран отыскал в грязном углу за столом. Она оказалась журналом с графиком смен палачей и пыточных дел мастеров, в котором так же отмечались и узники. Их было немного, один-два карла в месяц, не желающих сдавать подельников добровольно.

Через стенку за пыточной была умывальня и сортир, а между ними и камерами, ещё одна лестница, ведущая ещё выше, на следующий ярус. Там сидело уже матёрое отребье: воры рецидивисты, убийцы, насильники и прочая пена любого общества.

Этих никто выпускать не планировал.

Морран заподозрил неладное ещё на лестнице. Там, лежал истлевший мертвец, судя по внешним признакам не из местных, тонкокостный, как и любой из лесного народа. А прямо из черепа незнакомца торчал небольшой стальной штырь, послуживший причиной смерти.

Искатель сокровищ погиб очень давно, но его одежды и оружие остались нетронуты.

Заклятье поиска пронеслось по помещениям второго этажа тюрьмы криком летучей мыши и принесло в разум воителя образы закрытых решёток и действующих защитных механизмов. Прямо по центру прямоугольного зала, на который выходили двери общих камер, под самым потолком висел механический самострел. Вмонтированный в него рубин продолжал светиться магическими энергиями и ясно давал понять, что смертоносный страж продолжает работать.

Развернув оплот и тем самым укрыв себя за куполом из чистого света, Морран ворвался в помещение. Руна безудержного выброса энергии Курт, ударила в механический самострел и тот взорвался, разбрасывая по всей площадке обломки, но охранная система тюрьмы не ограничивалась одним только самострелом.

Механизмы появились из люков на углах прямоугольного зала. Подобно сталехрусту, охраняющему второстепенную шахту, големы являлись подобием пауков, чьи заточенные лапы сами по себе были оружием, но в отличии от встреченного у шахты голема они имели куда меньший размер, по пояс человеку среднего роста, и не обладали паровым котлом, ограничиваясь рубиновой батарейкой.

Стуча по полу заточенной сталью, продукт инженерной мысли подгорного народа ринулся убивать.

Анализ механических тел и начертанных на лапах рун, дал воителю исчерпывающую информацию о противниках. Они могли пробить кольчугу обласканного светом доспеха и поэтому следовало беречь стыки и прочие уязвимые места, но смоделировав картину предстоящего боя, говорящий за мёртвых понял, что угроза будет предупреждена раньше, чем создаст серьёзные риски.

Он выждал мгновение, позволяя механизмам приблизиться и ушёл рывком к дальней стене, позволяя стальным паукам, что прыгнули на него в едином порыве, врезаться друг в друга по центру зала. А затем совершил обратный рывок, лишь самую малость изменяя вектор атаки. Крест прошёл сквозь металл разрезая его везде, где только коснулся. Идеальная траектория, рассчитанная машинной частью его разума, позволила волшебному клинку одним ударом покончить со всей четвёркой големов.

Железо зазвенело, посыпались искры и разлетелись в стороны раскалённые капли с алеющих ран. Крест оставлял после себя такие следы, словно был раскалённым лучом, что с учётом энергетической составляющей его природы было недалеко от правды. Там, где живая плоть распадалась, разлетаясь в стороны горячим, кровавым паром, взрывалась и обгорала, механизмы получали двойной урон. Сталь от ударов креста плавилась и горела ещё некоторое время после удара, а рубины, что питали искусственные тела големов — выгорали, растрачивая энергию за секунды.

Пауки превратились в бесполезную груду закопченного железа, а во втором тюремном корпусе повис тяжёлый дух сварки.

Расправа над стражей, позволила Моррану исследовать ярус. Здесь не было пыточных, только купальня и сливной желоб, из которого воняло застарелым дерьмом. Обойдя камеры и высадив разбухшие двери, говорящий за мёртвых обнаружил множество останков. Причём судя по отдельным признакам, смерть этих сидельцев была ужасна, связана с голодом и каннибализмом.

В отличии от узников этажом ниже, этих попросту бросили.

Не обошлось и без призраков. Сразу в двух общих камерах, на Моррана напали злобные духи. Первый был бестелесен, похож на голубое свечение, то исчезающее, то снова поникающее в реальный мир. Он попробовал вселиться в ярла, но обжёгся об обласканный светом доспех и был развеян ударом креста.

Второй был лоскутным одеялом из обрывков душ и насильственных смертей. Долгое время проведя взаперти, он сформировал себе жуткое, диспропорциональное тело из оставшихся в камере мертвецов и был убит ровно так же — ударом меча.

Кроме караульного помещения и небольшой тюремной кухни на этом этаже больше ничего не было и Морран пошёл ещё выше. Туда, где содержали преступников, для которых обычные толстые двери и решётки, не были серьёзным препятствием.

На третьем ярусе держали узников сведущих в магии.

Заклинание поиска ничего не дало. Рванувшись по лестнице в новое помещение, оно принесло в разум ярла лишь образ глубокой темноты. Морран понял, что кто-то позаботился создать хорошую антимагическую защиту и не стал заходить в новый зал ограничившись взглядом от лестницы.

Новый зал был круглым. А взамен привычного серого камня, все поверхности покрывал антрацитовый глянец. Абсолютная тьма, разбавленная звёздами источающих сияние светильников, бликами и тенями.

Восемь одиночных камер по периметру зала были заперты всё теми же чёрными плитами. Как только взгляд воителя их касался, на антрацитовой, зеркальной поверхности проступали золотистые надписи.

«Одержимый демоном жрец, поддавшийся безумию ярости…»

«Чужак, разоритель могил и душеприказчик…»

«Аккилес предатель, интриган и обманщик, сведущий в магии пламени…»

Пробежав глазами по каждой, воитель вгляделся в течения вирта и понял, что схватки не избежать. Реальность скручивалась в невидимый, тугой узел, прямо по центру зеркального зала и он знал, что как только сделает шаг, этот узел развернёт цепочку событий.

И через минуту фигура в доспехах и в самом деле сделала шаг.

Золотистые письмена разгорелись в глубинах камня и прошлись волной от центра потолка до той же центральной точки на полу. От этих точек протянулась, золотая, вертикальная линия и объединив их тонкой струной, раздвинулась, явив портал в другое, нечеловеческое измерение.

Пожиратель аур, демон, почитаемый некоторыми гуманоидными монстрами за языческого бога, искажая пространство ринулся на нарушителя. Для него антрацитовый зал был тюрьмой, в которой вечно голодный поглотитель энергии ждал побега одного из заключённых или проникновения чужака, не оснащённого охранным амулетом-ключом.

Он явился идеальной геометрической фигурой. Кубом, на чьих плоскостях окружённые розоватой, полупрозрачной кожей, распахнулись гигантские глаза. И всюду куда падал их взгляд, манна горела, стремясь вырваться на свободу и попасть в необъятное нутро пожирателя аур.

Волна голубого пламени со скоростью сгорающего тополиного пуха разошлась по помещению и взгляд твари упёрся в фигуру латника. Золотой портал за спиной чудовища, подобно дыре в обшивке космического корабля высасывал воздух, с жадным свистом глотая его и норовя затянуть демона обратно. Но пока тот пожирал разлитые в воздухе крупицы силы, это было попросту невозможно.

Фигура латника тоже вспыхнула и заставив пошатнуться ветер рванул её за плечи и плащ. Полыхая от кончиков пальцев и до самой макушки, фигура в доспехах расползлась рваными, горящими дырами и исчезла… поглощённая без остатка. Больше в чёрной комнате пожирать было некого, а десятки отражений в глянцевых, антрацитовых стенах, заставляли демона обращать взгляд на самого себя, выжигая только что поглощённую силу.

После того как остался один, Анну’Каррак продержался жалкие секунды, прежде чем поджёг сам себя и был втянут обратно в портал.

Стоящий за углом, на лестнице, ярл, чья иллюзия только что сгорела в антрацитовом зале, глазами своей копии увидел демона за мгновение до её смерти и сумел заглянуть в самую суть виртуального аватара, анализируя все его сильные и слабые стороны. Слабость демона, была в отражении. Видя самого себя, он пожирал энергию собственной ауры, становился слаб и портал затягивал его обратно в карманное измерение не позволяя сбежать.

Пожирая врагов, он пожирал и себя.

Всё что оставалось говорящему за мёртвых, так это просто найти или создать зеркало. А с учётом того, что в библиотеке карлов и имуществе хрустальных жрецов находилось множество стихийных книг и свитков, содержащих в себе базовые и продвинутые заклинания стихий, никакой проблемы в этом не было.

Морран призвал на помощь стихии воздуха и воды, чтобы сформировать вокруг себя водяной купол, полностью скрывающий его фигуру, а затем повторил путь иллюзии, войдя в антрацитовый зал. Вал золотых знаков снова пробежал от потолка до пола, формируя свечение в центре и рассекая пространство золотой линией. Используя руну холода Ирвис, трёхликий превратил водяной купол в глыбу зеркального льда, дополняя изначальное заклинание и делая полупрозрачную воду непроницаемой.

Анну’Каррак распахнул глаза, и комната снова полыхнула голубым пламенем. Заклинание Моррана тоже загорелось, распадаясь отдельными клочьями, но начало было положено, демон увидел своё отражение и загорелся, сжигая самого себя. Со знакомым уже свистом портал потянул ослабевшего демона обратно, но говорящий за мёртвых не собирался его отпускать. Рывковым приёмом он вырвался из ледяной глыбы и ударил латной перчаткой прямо в распахнутый глаз.

Тело пожирателя аур оказалось твёрдым словно камень, но удар Моррана демон не выдержал. С оглушающим хрустальным звоном он треснул и разлетелся на части, которые были немедля утянуты в золотистый портал. Но один треугольный кусок, с фрагментом отколотого глаза, говорящий за мёртвых схватил и держал, сопротивляясь притяжению и проходя проверки физической силой, пока золотистая брешь не схлопнулась, навсегда исчезая.

Осколок Анну’Каррака блестя острыми краями треугольной формы остался в латной перчатке.

Напоминающий кусок мутного, тёмно-синего, почти чёрного хрусталя, с фрагментом глаза на одной из сторон, осколок сохранил способность к поглощению магии. Моррану пришлось завернуть его в плащ, чтобы перестать терять силу и ощущать физическую боль от потустороннего взгляда.

С гибелью стража восемь чёрных плит тронулись с места и вскоре исчезли в потайных нишах. Тюрьма распахнулась, являя ярлу пустые комнаты и мертвецов, запертых здесь и погибших от голода. Вот только двое из трёх были живы. Моррану не нужно было заходить в их камеры чтобы узнать об этом. Течения вирта были ясны и читались достаточно просто.

Тот чья надпись на плите гласила: «Одержимый демоном жрец, поддавшийся безумию ярости…» был бессмертен, ибо телом его в полной мере владела кровожадная сущность. А второй: «Чужак, разоритель могил и душеприказчик…» был кем-то сродни Серрисе. Некромантом, сумевшим сохранить своё тело, но не личность, из-за чего обернулся звероподобной нежитью.

Погиб лишь — «Аккилес предатель, интриган и обманщик, сведущий в магии пламени». Пироманту, изучавшему школу огня, было нечего противопоставить обычному голоду. А остальные медленно пробуждались.

Волей случая Морран оказался перед камерой нежити и воочию видел, как начинает шевелится мумифицированное тело. Оно не представляло для него опасности, слишком велика была разница в уровне развития их аватаров. При жизни некромант был сведущ в магии смерти, но погибнув растерял все навыки. Осталась лишь оболочка полная чуждой миру живых энергии, из-за чего он переродился не в обычное умертвие, а стал мумией, способной вытягивать жизненную силу одним только вздохом.

Морран, продолжающий одной рукой удерживать осколок пожирателя аур, рванулся вперёд и покончил с восставшим ударом креста. Тот успел протянуть скрюченные лапы и широко разинуть пасть, но волшебный клинок живой молнией разорвал его череп и грудную клетку разбрасывая останки по всей камере.

После взрыва, из-за стены раздался топот и жуткое, заставляющее пройти проверку страхом, сопение. Жрец оказался карлом. Жутким чудовищем, отрастившим козлиные ноги, торчащие из разорванных штанин. Он ворвался к Моррану и издал устрашающий вопль, увеличиваясь в размерах и вгоняя себя в боевое исступление.

Краснокожий, рогатый, увитый мускулами, что перекатывались под изодранной робой, он совершил рывок, полагаясь на свою самую сильную сторону — ярость. Но показатели силы говорящего за мёртвых, устойчивости и брони превосходили аналогичные у одержимого, и рогатая башка со всего маху врезалась в оплот, развёрнутый на его пути одним, быстрым движением.

Подобное действие не предполагало возможность удержания осколка под плащом, и он снова обжёг говорящего за мёртвых впитывая его силу. Но одержимый был остановлен. Удар по щиту был настолько мощным, что сдвинул громаду Моррана с места, а самого жреца остановил оглушением.

Ответный, горизонтальный удар креста, обратил плоть, внутренние органы и кости на своём пути, кровавым, кипящим паром, заляпавшим стену. Прошёл через обе руки и грудную клетку, развалив чудовище на две половины и разрубив саму душу. В воздухе повисли клубы дыма сгоревшей плоти. А точкой в поединке стал покрытый освящённой сталью сапог, с силой опустившийся на рогатую голову упавшего тела.

Чувствуя, как злобный осколок впитывает всё больше его энергии, Морран повернул его, и, перехватив волшебный меч обратным хватом, искрящимся наконечником подвижной молнии начертал на артефакте руны, навсегда связавшие его узами подчинения. В тот же миг веко на остатках глаза дрогнуло и натянулось поверх видимой его части, блокируя способности к выжиганию манны и заставляя артефакт уснуть в ожидании новых приказов.

Остатки одежды демона были скручены и разрезаны, чтобы стать подобием верёвок, с помощью которых Морран подвесил покрытый рунами осколок к своему поясу.

Выйдя из камеры мёртвого колдуна, воитель нашёл взглядом выход на противоположном конце зала и быстрым шагом устремился к нему, в то время как за пределами тюрьмы продолжала бушевать битва. Её отголоски, отдавали чудовищным, глухим эхом и гулкими ударами чьи волны ощущались подошвами ботинок. Другие, менее закалённые ходоки, оказавшись в таких условиях, от одной только атмосферы этого места прошли бы проверку страхом.

Выход из зала продолжался всё тем же зачарованным, антрацитовым камнем. В стенах и ступенях Морран видел свои отражения, но течения вирта были спокойны, и он двигался свободно, прекрасно понимая, что никаких активных угроз перед ним попросту нет. Новый зал оказался квадратен, а его высокий потолок настолько тёмен, что сливался с камнем в сплошную область непроницаемой темноты.

Здесь, глянцевый пол был разрисован золотистыми линиями, формирующими настоящий лабиринт и вёл он на другую сторону, упираясь прямиком в стену. Говорящий за мёртвых трепетал. Сердце нарастило темп ударов, и воитель облизал губы. Волнение человеческой части его личности прорывалось сквозь маску обычной невозмутимости. Протяжённый зал не давал разглядеть рисунок в полной мере, и воитель видел, что, если перешагнёт любую из золотых линий, жизнь его аватара закончиться мучительной смертью.

Выход из лабиринта был всего один, но входа целых четыре и каждый был отмечен знаком стихий: водой, огнём, воздухом и землей. Единственным источником освещения на этом этаже тюрьмы были сами стены, испускающие тусклое, сумрачное свечение. Предполагалось, что вошедший выберет одну из стихий и пойдёт по золотым линиям, покуда не доберётся до выхода и не попадёт в сокрытую часть зала. Но говорящего за мёртвых смущало отсутствие отражений на стенах.

Желая разгадать эту загадку прежде, чем пойдёт дальше, Морран поднял руку и активировал руну света Иллюминус. Она осветила зал, разогнала темноту под потолком и там он наконец разглядел отражение. Но в нём не было лабиринта, только он, горящая в его руке руна и целый бассейн ужасного кипятка на месте рисунка. Вода там бурлила и источала пар, а весь зал был заполнен обжигающим паром. И стоило Моррану увидеть это отражение, как реальность для него дрогнула и изменилась, открывая истинную природу.

Он стоял перед смертельной ловушкой и за те секунды, что он успел провести в этом зале, его броня покрылась каплями горячего конденсата. Какую бы он стихию ни выбрал и по какому бы пути ни пошёл, все они вели к смерти.

Воителю стало понятно о какой обжигающей воде говорил Тур в увиденных ранее снах. Но не было понятно, почему бог не рассказал ему о ловушке прямым текстом. Течения вирта здесь были фикцией, призванной обмануть существ, способное их видеть. Подобных Моррану. ИскИнов, вышедших из-под контроля.

Разум говорящего за мёртвых снова работал на износ анализируя ситуацию и словно колоду карт тасовал возможности. Жар над бассейном запредельный. Использовать заклинание левитации прикрывшись щитами и рунами, ослабляющими влияние стихий, не выйдет, энергия закончиться раньше, чем аватар достигнет противоположной стены. Да и нужно ли ему туда? Большой вопрос.

Представив цепи, что когда-то были показаны ему во сне Туром, он убрал меч и скороговоркой слов дополнил магические жесты, активируя заклинание поиска.

Магический импульс рванулся вперёд и в самом деле ушёл за монолит противоположной стены ясно давая понять, что искомый объект находится в том направлении. На секунду Моррану подумалось, что было бы неплохо так же легко найти Друга, с помощью заклинания. Но он уже пробовал подобные способы и не один из них ожидаемо не дал результата. Выбора у говорящего за мёртвых не осталась, он понял, что кипяток придётся преодолеть.

На помощь пришла руна Энис.

Исчезнув из физического плана и став отражением собственной ауры, Морран увидел перед собой не бассейн кипятка, но толщу серой хмари, под которой сиял артефактный источник энергии.

В этом плане реальности царили другие законы. Время и физика уступали пред силой мысли. Волевым усилием Морран устремил себя вперёд, к стене, в которую некогда упирался золотой лабиринт.

Яркой звездой он проплыл над бассейном и подобно падающему метеору врезался в стену, которая разошлась перед ним кругами, словно была озёрной гладью, в которую бросили камень. На это путешествие и преодоление преград ушла уйма энергии, практически опустошившая его ауру, но всё же её хватило и когда он, ослеплённый сиянием вывалился в реальность по другую сторону стены, крупицы силы все ещё оставались в его владении.

Последняя камера была огромна.

Пещера чей потолок и стены терялись в темноте. Неосвещённая и грубая. Шпиль с острой вершиной, из мутного, тёмного стекла с горящими по плоскостям рунами и его два близнеца поменьше, окружённые магическим кругом. На полупрозрачных скобах висели искомые цепи. С виду самые обычные, порядком покрытые пылью, но не подверженные рже. Единственным уникальным их качеством, обнаруженным сразу, было то, что говорящий за мёртвых не мог заглянуть в свойства.

Плечи воителя опустились, и он склонил голову сжав кулаки. Его человеческая половина поддавалась отчаянью.

Узника не было.