Трехликий I: Мертвые Голоса

Глава 5 Мастер на все руки

Молот поднимался и падал, выбивая искры из раскалённой заготовки.

Третий день черноволосый был занят в кузне. Монеты, добытые в логове тэклитов, позволили ему арендовать место в кузнице и инструменты, а собранное железо вроде ржавого двуручного меча, ножей и прочего оружия дикарей, стали сырьём для переплавки.

Ходок в нём был рад избавиться от груза, который пришлось тащить так далеко. А машинная часть разума ИскИна была занята аналитикой и формированием нужных отчётов для системы и вообще никаких эмоций не испытывала. Контакт с кузнецом воспринимался ИскИном как необходимый элемент отчётов. Без него было бы невозможно объяснить наличие кузнечных навыков у аватара.

Создание предметов отслеживалось системой отдельно и требовало от говорящего за мёртвых осторожности.

Кузнечный навык трёхликого, был максимальным, но ему не хватало силы, выносливости, и ингредиентов. А также практических знаний о виртуальном сценарии. Если механика владения мечом или скажем топором было общей для большинства виртуальных миров, то с профессиями всё обстояло иначе.

Тем не менее, догадаться, что низкокачественное железо, подвергнутое перековке, не может соперничать с высококачественной сталью или иными сплавами виртуального мира, было не сложно.

Но он всё равно выжал из него максимум.

Путём переплавки с древесным углём, черноволосый получил сталь. Уродливую и ноздреватую, полную вкраплений сгоревшего угля. Из этой стали он вылил шесть прутьев, по три на каждый из двух задуманных инструментов убийства. Затем, раскалив эти прутья и выбив из них шлаки кузнечным молотом, он приступил к созданию клинков.

Выбор на парные мечи пал неспроста. Аналитика машинной части разума трёхликого проанализировала большинство типов оружия ближнего боя. Самым действенным и эффективным на первый взгляд казался полуторный, длинный меч. Большая дистанция охвата и вариативность углов атаки делали подобное оружие практически универсальным…

… но не в вирте.

Минусом было то, что крупногабаритные образцы оружия снимали очки маскировки при скрытном передвижении, а также могли быть зачарованы только одним заклинанием. Не говоря же о том, что в стеснённых условиях маленьких помещений большим мечом махать весьма затруднительно.

Парные мечи все эти минусы перекрывали. Единственное чем они не обладали, так это большой дистанцией удара. Но говорящий за мёртвых собирался компенсировать подобное неудобство скрытным и быстрым сближением.

Как показала практика, молниеносное, неожиданное нападение, более чем эффективно.

Разогревая каждый из трёх получившихся прутьев до нужной температуры, которую он отслеживал по цвету металла, черноволосый зажимал их в специальных, стационарных клещах и загибал друг на друга по часовой стрелке, чтобы затем снова взяться за молот и бить им по горячему, красному телу, сминая получившуюся из металла косицу, и всё больше и больше придавая ей форму единого.

Созидание, не меньше разрушения сказывалось на аватаре. Каждый день возвращаясь из кузницы, говорящий за мёртвых чувствовал, что на самую каплю, буквально на песчинку был вознаграждён за труды возросшими силой и выносливостью. Первые дни ушли на то, чтобы переработать и подготовить металл, не идеально, но того и не требовалось. Идеальная работа могла сыграть во вред и оставить в системе слишком заметный след. К тому же, перед серьёзной работой молотом стоило для начала выздороветь, снимая с аватара все ослабляющие его эффекты.

Но не ковкой единой в эти дни был занят говорящий за мёртвых.

В первый же день, выйдя с рюкзаком из гостевого дома он наведался к местному старосте. Кряжистому кучерявому мужику с чёрной как смоль бородой.

Ему он продемонстрировал отрубленную голову и рассказал про руины, лишь слегка приукрасив свой рассказ и поинтересовавшись не положено ли за такие дела награды.

С наградой обломалось, слишком далеко от стен деревни жили тэклиты. Но с пустыми руками черноволосый от старосты не ушёл. Мужик принёс откуда-то из глубины дома деревянный ларь, а в нём амулеты. Одинаковые, ромбовидные железки, висящие на толстой нитке. А также отреагировал на предъявление отрубленной головы существенным бонусом к репутации со всей деревней.

Знания той части трёхликого, что некогда была ИскИном на службе у системы, не были абсолютными. Что-то просто устарело, другое не работало в этом конкретном вирте, а третье было стёрто в момент его смерти. И сейчас, методом проб и ошибок он собирал информацию о механике нового виртуального сценария.

Предложить трофей старосте оказалось верным решением.

Амулет стал подарком от бородача за продемонстрированный трофей. Он же научил им пользоваться. Оказалось, что штука эта заговорённая, и называется «свидетель». Каждый год во время праздника восьмерых, деревенские женщины заговаривают эти кусочки металла, растрачивая на это часть своей внутренней энергии. Эффект от подобного заговора очень простой — вещь наделяется собственной памятью.

У каждого местного на шее болтается такой. На него наговаривают события из своей жизни. А ещё он сказал, что воину такой амулет пригодиться, чтобы показать нанимателю или вождю свои подвиги.

Ходок в черноволосом сразу понял, что из себя представляет этот подарок. А ИскИну и понимать было не нужно. Это благодаря аналитике машинного разума они взяли голову как трофей, исходя из того, что в большинстве виртуальных миров именно головы и уши становятся доказательствами совершённого убийства и в последующем закрывают квестовые задания, за которые полагается награда.

Так у говорящего за двоих появились первые ачивки. Достижения, запечатлённые в памяти амулета и имеющие собственные названия. Общим числом в три штуки они могли быть предъявлены в качестве доказательства своей компетентности любому другому ходоку и поднимали авторитет владельца.

Каждое из трёх достижений давалось за действия в одиночку и оттого являлось ещё более ценным.

«Пять кровавых слёз» - за убийство группы диких мобов, числом не менее пяти.

«Сделай это сам» - за зачистку логова.

«Драгоценный трофей» — за убийство элитного моба.

Молот опустился на заготовку в последний раз. Вирт признал этап завершённым. Оба изделия получили зелёный статус и в переводе на человеческий язык это значило, что составные детали перескочили две ступени — низкокачественную и обычную, выйдя на добротный уровень. Дальше уже шёл синий цвет и редкое качество, а такого добиться было не просто, даже обладая умением.

Оставив будущие клинки остывать, трёхликий снял фартук и вышел на улицу. Чтобы переплавить оружие ему пришлось несколько дней подряд растрачивать резервуар внутренней энергии аватара, но результатом он был доволен. Он устал, потратил энергию и большую часть добытых денег, но получившиеся заготовки определённо того стоили. Остался этап работы на грубых и мелкозернистых шлифовальных кругах, закалка и воронение, с последующей подгонкой к остальным деталям парных мечей.

Рукоятки, вырезанные им из ясеня и отшлифованные уже были пропитаны пчелиным воском и подготовлены. Они тоже получились с зелёным классом качества. А вот их обмотку только предстояло сделать и на неё у трёхликого были большие планы.

Добытые в логове шкуры тэклитов он сдал на обработку местному охотнику. Мог бы заняться сам, но отсутствие дорогостоящих инструментов и нежелание тратить дополнительное время играли на пользу именно этому варианту.

Одна из этих шкур изначально проходила под маркой синего — редкого класса, так как была снята с тэклитской ведьмы, которая являлась элитным монстром. Именно из этой кожи говорящий за мёртвых рассчитывал сделать себе обмотку для рукоятей мечей и ножны.

Добавление редкого ингредиента при создании любой, даже самой малой вещи, увеличивало шансы на то, что создание закончится формированием предмета на класс выше обычного. Ненамного, но всё же.

Покинув кузню, трёхликий встряхнул руками прогоняя напряжение с забитой мускулатуры и отправился к бочке с дождевой водой.

На улице его тело с оголённым, покрытым потом торсом, встретил прохладный ветер и скрежет лопаты, втыкаемой в угольную кучу. Рядом с кузницей работал ходок из отряда, к которому присоединилась Алиса.

Он отирался тут второй день, выполняя разнообразные задания кузнеца и судя по всему, выполнял какую-то цепочку, связанную с работой подмастерья. Несколько раз он пытался наладить разговор с говорящим за мёртвых, но тот попросту игнорировал рыжебородого человека.

Ходоку в нём не нравился навязчивый интерес. ИскИн же видел в происходящем странные закономерности.

После посещения старосты, к чернобородому наведались монах и пара других ходоков из его группы. Трёхликий видел их там в тот же день, возвращаясь из кузницы. А на утро, отправляясь на работу, он приметил ещё одно совпадение. На шее каждого из них висели амулеты, которых раньше там не было.

Совпадение? Может и так…

Обмываясь из бочки, что стояла снаружи кузни, трёхликий думал о том, что группа ходоков из десятка человек обосновавшаяся в этом поселении напоминает ему молодой клан. Монах на глазах убийцы завербовал к ним в группу нескольких пришлых бойцов, остановившихся на ночлег в гостевом доме.

Группировка ходоков росла и ширилась, по двое и трое они сновали по посёлку выполняя разнообразные квестовые линии и помогая местным. У старосты просто не хватало тайминга заданий чтобы выдавать его всем желающим. Он так и сказал трёхликому «Люди приходящие из Юмирона очень энергичны, стоило только попросить — убили злого вепря и отвадили болотников от реки. А теперь каждый день о работе спрашивают. Поэтому нет воин, нет у меня для тебя работы, приходи завтра, может что-то и изменится.»

Чтобы не давать ходокам застаиваться, система постоянно меняла окружающую их реальность. То разбойничья шайка дорогу через мост перекроет и оберёт парочку местных. То травы нужно для знахарки принести особой, а где трава эта растёт как назло оказывается стая волков.

Всегда найдётся что-то загоняющее ходоков в опасные ситуации.

Говорящий за мёртвых машинной частью своего разума видел все эти закономерности и знал, что нужно уходить. В большой город, на поиски друга. К тому же, чем больше силы набирала группа ходоков, тем менее безопасным становился населённый пункт.

Система всегда придумает как создать им сложностей и на усиление отреагирует достойным давлением. Что это будет — неважно. Нападение на деревню монстров. Восставшая на кладбище нежить или иное событие, итог всегда один — лишние риски.

Ему нужно держаться подальше от подобных групп.

Смыв с себя пот и грязь, а затем одевшись, говорящий за двоих снова взялся за труд. Его выносливости не хватало чтобы продолжать тяжёлую физическую работу, но он нашёл чем себя занять. Из четырёх деревяшек, вырезал основу для будущих ножен парных мечей.

Так и тянулись день за днём. Работа в кузне с металлом, подготовка расходников, разговоры с кожевником и кузнецом, а затем отдых.

К концу недели этот бесконечный круг закончился.

Кожевник подготовил всю выданную ему кожу. Редкий кусок, выскобленный и обработанный стал мягким и приятным на ощупь. Обычные наоборот, загрубели и потеряли в эластичности, став крепче.

Прикупив на остатки денег костяные иглы, звериные жилы и немного ткани, убийца изготовил себе комплект экипировки, добавляя в каждую деталь обрезки редкой кожи. В сапоги узкие ремешки стягивающие голенища, в штаны накладки на колени, на рубаху завязки, а самые большие части ушли на изготовление ножен.

Остатки кожи он потратил на обмотку рукояток мечей.

Время, проведённое с кожевником и кузнецом, позволило подготовить липовые отчёты о якобы изученных профессиях. Ещё раньше, до того, как встретить Алису и оказаться в этом посёлке, он уже прибегал к подобному методу обмана системы смешивая ложь с правдой.

Тогда он только родился, рассинхронизация корёжила его замерзающее тело, появившееся на свет вдали от цивилизованных мест и городов-колыбелей. Первые часы жизни трёхликого были полны холода и страданий. Но пробираясь по обледенелой горной гряде и периодически валясь с ног, он случайно наткнулся на точку случайной добычи и это всё изменило.

Такие точки могли принимать любую форму. Присыпанного землёй сундука, обронённого кем-то кошелька или рваного, брошенного рюкзака.

Но в случае говорящего за мёртвых, случайная точка системной добычи была мертвецом. Старой обледенелой мумией путника, который замёрз на горном перевале и оставил свои вещи на поживу забредающим сюда мобам и ходокам.

В его рюкзаке, помимо прочего хлама трёхликий обнаружил дневник с личными заметками непися. Ничего необычного, стандартный квест, в котором ходоку предлагается нанести визит родственникам мертвеца и рассказать, что случилось с погибшим бедолагой.

Вот только машинная часть разума существа ухватилась за этот дневник как за спасительную соломинку и сформировала отчёт для системы, в котором изменила обозначение случайной добычи. По этому отчёту выходило, что в дневнике помимо прочего были заметки с заклинаниями, рунами крови низкого ранга… и с какой-то долей вероятности такое в самом деле могло быть. Подобные места генерировались случайно, и нейронная сеть системы всегда делала их непохожими друг на друга.

Вот только в этот раз руны были вписаны туда самим убийцей.

Важность этого обмана состояла в том, что теперь у системы не возникало нездоровых подозрений если аватар использовал указанную в отчёте магию.

Из сшитой им экипировки, лишь пояс, выполненный из длинной полосы кожи элитного моба получил статус редкого. Остальное, за исключением оружия, оказалось добротным. Любуясь чёрными, воронёными клинками созданных им мечей, говорящий за мёртвых улыбался. Это эмоции огрызка личности ходока прорывались наружу, меняя обычно угрюмую мимику аватара.

Свет от горящей в комнате лучины игрался и плясал, разбрасывая по стенам тени. Снаружи поднялся ветер, холодные потоки воздуха просачивались сквозь щели в закрытых на ночь ставнях и заставляли пламя трепетать. Улыбка сползла с лица трёхликого.

Он собирался убивать.

По иронии судьбы или благодаря шутке системы, вирт окрестил созданные руками трёхликого вещи — «комплектом садиста». Каждая часть этой одежды поднимала параметр ловкости его аватара, словно передавая ему подвижность тэклитов. Получившийся редким пояс, помимо ловкости, добавлял ему немного стойкости к болезням.

Подобный расклад не был чем-то удивительным. Чем выше по классу вещь, тем больше параметров она даёт: обычная (белая) ноль, добротная (зелёная) один параметр, редкая (синяя) два параметра, великолепная (фиолетовая) три, и наконец — артефакт (красный) четыре параметра.

Вот только комплект был неполным. Не хватало куртки, перчаток, наручей и плаща, чтобы получить неизвестный комплектный бонус. А разномастных обрезков, оставшихся от шкуры тэклитов — просто не доставало для производства дополнительных частей экипировки.

Взяв в руки один из мечей и проведя пальцем по плоской стороне клинка, говорящий за мёртвых бросил взгляд на название — «Чёрные искры». Его противоречивая натура подумала о том, что это хорошее имя для парных клинков и в то же время признала его несущественным.

Ветер снаружи уже выл, напоминая побитую, скребущуюся в дом собаку.

Рождённые из трофейного оружия мечи подарили ему дополнительную силу и бонус к скрытности. Никто не знал, что трёхликий сидит в своей комнате, он ушёл ещё с утра, специально оплатив аренду всего на сутки и захватив с собой все свои вещи. Оставил ключ хозяйке и сказал, что если с утра не вернётся, комнату можно сдавать. Прошёл сквозь калитку в воротах поселения и бросив монетку крестьянину-привратнику пожелал тому удачи оставаться в этой дыре. Спрятал за частоколом рюкзак и, перебравшись на другую его сторону, пробрался в деревню никем не замеченный.

Открытые заранее ставни и приготовленная верёвка пустили его внутрь.

Теперь у него были свидетели, которые подтвердят его отсутствие в деревне в случае любых подозрений.

Ходоки давно разбрелись по комнатам, но говорящий за мёртвых прождал ещё несколько часов чтобы дать им погрузиться в сон. И только когда время перевалило за полночь он потушил лучину, используя обычную ткань как разбойничий платок прикрыл им нижнюю часть лица, открыл замок отмычкой и тихонько приоткрыл дверь своей комнаты.

Никто не видел его в этой экипировке. Никто не видел его мечей. Темноты и платка на нижней части лица будет достаточно чтобы сохранить анонимность у случайных свидетелей.

Гостевой дом утопал во мраке.

Магия крови тем сильнее чем больше крови пролито. И сегодня он собирался пролить её много, чтобы зачаровать чёрные клинки и ещё сильнее раздвинуть рамки физических возможностей своего аватара.

Но сначала, нужно было пролить свою.

Порезав ладонь, он нарисовал на своём лбу солнце и черту кошачьего глаза, разделяющую это солнце на половины. Руна, отгоняющая темноту. Для стороннего наблюдателя ничего не изменилось, но как только часть энергии внутреннего резервуара перетекла из аватара в руну, над его головой будто повесили большой масляный фонарь.

Он начал зачистку снизу вверх. Прошёл по скрипящим половицам коридора и спустился по не менее скрипучей лестнице вниз, в общий зал. Прокрался мимо спящего у очага служки во внутренние помещения первого этажа. Проверил заперты ли двери.

Здесь съёмных комнат не было. Только хозяйские и кухня.

Первыми умерли хозяйка и её муж.

Чёрные клинки опустились одновременно, на стены брызнула кровь, потекла из ран, всё сильнее и сильнее пропитывая соломенные матрасы и капая на пол. Проверки силой и ловкостью помноженные на нападение из скрытности позволили убийце нанести двойной смертельный удар и остановиться, наблюдая как кровь стекает на пол.

Капля за каплей, всё быстрей и быстрей…

В комнате хозяев говорящий за мёртвых нанёс на своё лицо вторую руну. Ту, что помогала подмечать мелочи и видеть сокрытое. С её помощью он нашёл под половицей мешок с полусотней серебра и что более важно, связку ключей от всех комнат гостевого дома.

Служка, уснувший у очага, умер следующим. Он дремал сидя, лицом к тлеющим поленьям и наверняка даже не почувствовал боли, когда свистнувший клинок отделил его голову от туловища. Маленькое тело сползло на пол и дважды дёрнувшись замерло навсегда.

Новая кровь потекла чёрной лужей, накрывая половые доски и скапливаясь в щелях между ними.

Деревенские молодухи, работающие в таверне и обслуживающие ходоков и неписей, были местными и жили где-то в посёлке. Пройдясь по всем нежилым помещениям первого этажа, убийца не нашёл больше целей для своих мечей и взялся за ходоков.

Отпирать двери ключами, просачиваясь в комнаты в полной темноте и рубить спящих, было плёвым делом для хладнокровного, на половину машинного разума. Крови становилось всё больше. Очень скоро она просочилась через щели в деревянных балках и рубиновым дождём стала падать вниз, на столы и стулья общего зала, собираясь в лужицы и вязкими потёками срываясь на пол.

Говорящий за мёртвых проворачивал ключ в пятом замке, когда всё пошло наперекосяк. В дело вмешался неучтённый фактор…

В дверь, что вела с улицы в общий зал, затарабанили кулаки. Трёхликий среагировал молниеносно. Плюнув на маскировку он ловким котом промчался по коридору, сбежал по лестнице, чтобы, схватив кадку для питья полную воды, подтащить её к очагу и перевернуть прямо на горящие поленья.

Очаг возмущённо зашипел и зафыркал, поперхнулся водой и взметнув облако пара — потух, погружая общий зал в непроницаемую темноту. В дверь снова затарабанили и воздух всколыхнули грубые, перекрикивающие шум ветра слова:

— Вы там уснули на хрен все⁈ Открывайте суки пока я дверь не выбил! У нас раненый!

Говорящий за мёртвых замер всего на мгновенье, а затем снова сорвался с места. Отодвинув щеколду, он исчез в темноте, а шум ветра и топот прибывших сокрыли шелест вынимаемых из ножен клинков.

Дверь распахнулась, в общий зал ворвался сквозняк и жёлтый свет хлопающего под порывами ветра факела. Ходоков оказалось четверо. Первый, грузный мужчина с повязкой на ноге и факелом в руках прошёл в зал первым, уступая дорогу идущим следом и озираясь.

— Хозяева! Куда чёрт побери все подевались?

В его второй руке блестело наточенным наконечником копьё, а следом уже вваливались остальные. Потрёпанные донельзя и несущие на себе следы недавней кровопролитной стычки. Грязные и уставшие.

Один, с арбалетом висящем на ремне и тремя рюкзаками за спиной еле переставлял ноги и только переступив порог немедленно с грохотом скинул свою ношу на пол, выдав стон облегчения. Двое других представляли собой грязную девчонку и окровавленного парня пытающегося зажать рукой кровоточащую повязку на боку. Они прошли мимо всех к очагу чтобы уложить раненого на лавку.

— Здесь труп…

Мёртвого служку первой заметила девчонка. Массивный тип с копьём шагнул к очагу поднимая повыше факел и случайно пнул отрубленную голову, что притаилась в тени одного из стульев. А тот боец, что остался у входа переводить дух сидя прямо на полу, даже не успел осмыслить произнесённую девушкой фразу, когда одна из теней у стойки ожила.

Убийца метнулся к ним длинным прыжком. Рванулся вперёд гибкой пантерой, вздымая оба чёрных меча. Никто не успел предупредить обречённого воина.

«Чёрные искры» вошли в тело копейщика под косым углом, рассекли экипировку и кости, прошли сквозь руки и врезались в рёбра рассекая и их. Целые струи крови ударили из обрубков в тот миг, когда трёхликий по инерции врезался в его спину, обрушивая агонизирующие тело на пол.

Ураган из крови, стали и теней продолжил движение прямо на скользящем по полу трупе, оттолкнулся от него и прыгнул дальше — к очагу, к расширенным от удивления и ужаса глазам блондинки, к раненому, что в эту секунду пытался приподняться на лавке… и к новой жестокости.

Клинки со свистом рассекли воздух, отбросили в сторону отсечённые руки, пытающиеся прикрыть обезображенное ужасом лицо и врезались в миловидную голову, рассекая её на две косые половины и обрывая ещё одну жизнь.

Последующий за ураганом стали прямой удар ногой, отправил хрупкое тело прямо в тлеющий очаг.

Раненый попытался скатиться с лавки оказавшись подальше от пляшущей в тенях фигуры, но длинный выпад одной из «искр» догнал его лицо, без труда взломав лицевые мышцы и кости беспощадным критическим ударом.

За несколько секунд общий зал превратился в бойню. Пока его товарищи гибли, арбалетчик сумел вскочить на ноги, но не пройдя проверку страхом никак не мог наложить болт на ложе арбалета, без конца промахиваясь и пятясь назад.

На его глазах мрачная тень шагнула ближе к упавшему факелу и не сводя глаз со стрелка, закатила продолжающую гореть палку прямо в кровавую лужу, что продолжала растекаться по полу от одного из трупов, захватывая всё новые и новые доски.

Свет исчез под аккомпанемент потухшего факела.

Арбалетчик развернулся и дал дёру, но успел сделать всего лишь шаг. Что-то ударило его в спину, заставило споткнуться и загреметь со ступенек крыльца прямо в грязь. Там он попытался подняться и продолжить бегство, но тело ниже пояса его не слушалось. Ноги превратились в две непослушные палки, не позволяя ходоку избежать смерти.

Говорящий за мёртвых спустился за ним через несколько секунд. Наступил на затылок погружая лицо своей жертвы прямиком в грязь и ударил вторым клинком в основание шеи. Три быстрых укола — раз, раз, раз…

Ходок дёрнулся и затих. Кровь, вытекающая из шеи, словно нехотя, начала заключать затылок убитого в рубиновый нимб.

Убедившись в том, что в округе нет явных свидетелей произошедшего, говорящий за мёртвых вытащил брошенный в арбалетчика меч из его позвоночника, обтёр об чужой плащ чёрный клинок и убрав оружие в ножны, взялся за ноги мертвеца.

Уже через десяток секунд дверь таверны снова закрылась.

— Ветрище-то какой! Аркин, может ну его на хер?

Гремлок, отрядный взломщик, кутался в непромокаемый плащ и периодически ныл, из-за чего Аркину начинало казаться, что если бы его восприятия хватало чтобы разглядеть вора в темноте, минуя его бонусы к скрытности, он бы его — уже убил.

Впрочем, лидер отряда мастерски маскировал своё раздражение. В темноте среди леса прозвучало лишь добродушное:

— Новенький амулет с ачивками не жмёт? А ножи, которые тебе выковал рыжий пока следил за нашим товарищем, ладони не натирают?

Тонкие губы вора скривились в неприязненной гримасе:

— К чему ты клонишь?

Монах пожал плечами, зная, что Гремлок на него смотрит:

— К тому, что можешь засунуть свою лень себе в задницу. Остальные работали, и ты будешь, или вали на хрен из отряда. Рыжий следил за нашим умником, чародей своим заклинанием смог заглянуть в прошлое и восстановить порядок действий, которые тот совершал в кузне. А алхимик разобрался в принципе воронения клинков, из-за чего твои кинжалы чернее ночи и имеют зелёный статус.

Темнота у дерева недовольно вздохнула и затихла. Аркин был прав, и вор не мог ему возразить.

Слежка велась уже больше недели. Монах сердцем чувствовал, что амулеты и кузнечное дело — это не последняя добыча, которую они получат благодаря умнику. Отрядный следопыт весь день «пас» ходока, которого с лёгкой руки кого-то из отряда прозвали умником. И последняя информация, которую он принёс Аркину, прямо намекала на то, что умник что-то задумал.

Он оставил рюкзак за околицей. Соорудил схрон, который Гремлок уже вскрыл, осмотрел содержимое, а затем удалил все следы взлома. Будто никто и не притрагивался к павшей листве и веткам, среди которых был замаскирован рюкзак.

Внутри был стандартный набор для пешего путешествия. Купленная у деревенской травницы лечебная мазь, бинты, запас еды, и вода в большом кожаном бурдюке. Сменное нательное бельё, мыльный корень и точильный камень. Миска, ложка… в общем обычная походная мелочёвка, без которой никто не выходит из обжитых мест.

Вот только по словам Курта, умник полностью переоделся и вернулся в посёлок. Да не абы как, а прямо через частокол, минуя бродящих по вершине деревянной стены стражей из числа крестьян. Здесь же, в рюкзаке, остались его старые вещи, а рядом в кустах было припрятано копьё и лук в комплекте с полным колчаном стрел и запасными тетивами.

За часы, проведённые в засаде, Аркин успел всё обдумать. Зачем умнику возвращаться в деревню в другой одежде и с другим оружием? Решил что-то украсть и сменил тип экипировки на более подходящий? В любом случае он уходил и отпускать его вот так просто в планы монаха не входило.

Будто стремясь дать ему ответ, где-то в деревне оглушительно рявкнуло, сверкнуло, а затем под аккомпанемент из треска веток и шороха пролетевшего сквозь них обломка, между людьми приземлился кусок обугленной ставни.

Выражение вора отражало мысли обоих:

— Какого х*я?…