Трехликий I: Мертвые Голоса

Глава 13 Вил Грязная рука

Будь машинная часть разума трёхликого единственным владельцем аватара, он бы уснул в ту же секунду, как только голова коснулась свёрнутого плаща. Но человеческая часть была против.

Огрызок личности человека страдал. Быть привязанным к телу, которое двигается с максимальной эффективностью, а значит постоянно контролируется машинными алгоритмами, это примерно тоже самое, что оседлать метеорит.

Скорость, с которой мимо него пролетали бои, вызывала откровенную тошноту, а любое вмешательство с его стороны, могло помешать и тем самым вызвать рассинхронизацию. Что в свою очередь, было чревато смертью.

Но разве не хуже смерти такая жизнь? Вечного раба, запертого в собственном теле и находящегося на службе у эффективности.

Он не помнил своего имени, хотя точно знал, что когда-то был человеком. Часто видел странные обрывки видений, падающую на его грудь золотую перчатку, и двух женщин, что наверняка приходились ему роднёй.

Не раз и не два, пока ИскИн шнырял в городском людском потоке, человеку внутри него казалось, что он узнаёт идущих навстречу женщин, но каждый раз это ощущение оказывалось ложным. Словно он кого-то искал, но не мог найти. Вглядывался в незнакомые лица, надеясь увидеть в них знакомые черты.

Но машинная часть разума не давала остановиться, влекла прочь, навстречу тому, кто мог дать ответы на все вопросы. На встречу к другу, чей айди был выжжен в памяти набором уникальных цифробуквенных обозначений.

Вот только, что будет если его следов не окажется и во второй колыбели? Что будет если у друга не окажется ответов на вопросы?

ИскИн не сомневался, ИскИн — действовал, но человеческая часть утопала в сомнениях. Жить хотелось здесь и сейчас, жить без ощущения что вокруг тебя закручивается ураган событий. Жить цельно и самому принимать решения.

Глядя прямо перед собой, аватар чья суть была ошибкой системы, видел не только закопченные, грубые доски потолка, но и течения вирта. Речной район продолжал меняться, набухая раковой опухолью на территории города. Сначала местные фракции делились на поджигателей и заражённых, но уже к середине ночи резко вырос процент разрушений и монстров.

Очень скоро, ситуация измениться ещё сильнее. В худшую или лучшую сторону, зависит исключительно от действий ходоков. Они либо успешно закроют глобальное событие, либо падут, и тогда возможно множество, не сулящих ничего хорошего вариантов.

Вплоть до заражения всего города.

Лунная ночь, переросла в тяжёлое, пасмурное утро.

Говорящий за мёртвых и некромантка стояли последнюю, дежурную смену. Он распахнул глаза раньше, чем она постучала в дверь его комнаты. Сработала охранная руна.

— Мы проснулись. Выходим.

Его же собственный голос, не живой, удивительно безэмоциональный, вызвал у двойного разума рассинхронизацию. Судорога проскочила от ноги до плеча, электрическим разрядом прошлась по нервам руки и добралась до пальцев, скрутив их болезненным спазмом.

Раздражение, проскочившее на лице аватара было отражением эмоций человеческой части его разума. Всё бы ничего, но эмоции задействовали мускулатуру и мимику, а это вызывало ошибку, разрушающую бесконечную череду команд, исходящих от ИскИна.

Благо, что Серриса, не видела этого краткого приступа.

Размяв потерявшую чувствительность конечность, воин накинул на свои плечи плащ и проверил содержимое поясных сумок. Всё было на месте, а сам аватар до сих пор не подвергся влиянию болезни, хотя действие укрепляющего эликсира, за ночь, благополучно закончилось.

Сон на полу не принёс его аватару бонусов, но штрафы усталости исчезли и даже такое, нейтральное состояние, было лучше вчерашнего, послебоевого самочувствия.

Дверь скрипнула и проверив коридор, трёхликий вышел наружу.

По крыше двухэтажного здания изо всех сил лупил ливень. Шум внутри здания мог маскировать звуки чужих шагов и потому говорящий за мёртвых двигался осторожно. Выглянув в щёлочку между ставнями, он увидел лишь пустую улицу, без дыма и пожаров. Без мёртвых и живых.

Обойдя весь этаж, убийца никого не нашёл и спустился вниз. Там, шумя на кухне утварью, копошилась Серриса и стоял оглушительный храп здоровяка Виллерта, упавшего спать в одной из комнат.

— Эти придурки оставили нам четыре корня и пару холодных клубней. Бьюсь об заклад, это Вилли пупс всё сожрал. У его аватара повышенный аппетит, из-за врождённого бонуса к массе.

Но мечник проигнорировал её слова, хотя от протянутой миски не отказался:

— Снаружи слишком тихо…

Несмотря на раннее утро и едва занимающийся рассвет, колдунья успела привести себя в порядок. Вымыла волосы и успела очистить заляпанную одежду.

— Ну конефно. — Пробубнила женщина с набитым ртом. — Ходоки по домам попрятались восстанавливать силы. Нежить к рассвету расползлась по подвалам, а ливень потушил кострища и пожары. Мы тут кстати уже третий день, но так жёстко встряли впервые. А ты?

Говорящий за мёртвых прожевал кусок отварного клубня и ответил:

— Мы здесь впервые.

Серриса скривилась:

— Изначально мы думали, что самый замес будет в центре речного района, там, где сходятся две фракции и встречаются ходоки выбравшие разные стороны. Но на деле, к поджигателям примкнуло гораздо больше народа, не считая тех тупых ублюдков, что просто шастают на улицах и выбирают, кого бы ударить в спину ради добычи. В-общем двигаться с тобой оказалось тем ещё риском. Кстати, как ты так прокачал аватар? И что сделал с Виллертом? Как объединил живое и мёртвое?

Говорящий за мёртвых отодвинул от себя пустую тарелку. Не самый плотный завтрак отбросил время, когда на его аватар лягут штрафы влекомые голодом.

— Магия рун слабее некромантии или иной узкой, магической специальности, но при этом разнообразней и функциональней. — Убийца не стал говорить про то, что «магия рун» на самом деле «магия крови». Он считал, что ни к чему раздаривать подобную информацию. — Руна, которую мы начертали на его губах и наполнили силой, может связывать между собой магическое и физическое, наделяя предметы новыми свойствами. Мы не знали получиться ли у нас, но звёзды сошлись, по близости оказались некромант и целитель. Грех было не воспользоваться таким шансом.

Даже сейчас, разговаривая с некроманткой, он не испытывал никакого удовольствия. Слова, что слетали с его губ были непривычно многочисленны, но даже этот факт был обусловлен лишь тем, что машинная часть его разума практиковалась. Выстраивала социальные связи и совершенствовала лингвистический аппарат, в попытке рано или поздно, полностью избавить его от ошибок.

— Значит рунная магия… — Женщина откинулась на стуле и окинула его игривым взглядом. Она была красива и знала об этом. — Ты ведь уронил Виллерта, зарубил Ераста, а ведь он был ловким парнем. Свернул мне шею. А ведь я, между прочим, потратила битый час растягивая на входе паутину, которая должна была облепить твоё тело и заставить его сгнить. Как ты миновал мою ловушку?

Мечник качнул головой:

— Паутину мы развеяли заклинанием. — Он врал, но делал это осознанно. Некромантке ни к чему знать о волшебных свойствах его клинков. Ведь именно одной из чёрных искр он разрубил возникшую на его пути преграду, причём несмотря на свою реакцию, успел сделать это в последний миг. — А как ты выжила со свёрнутой шеей?

Девушка подалась вперёд явно флиртуя, поставила локти на стол и уронив голову на ладони, улыбнулась и щёлкнула зубами:

— Я злобный некромант. Забыл? Есть у меня одно заклинание, даёт шанс там, где другие закончились.

Она тоже врала и говорящий за мёртвых это знал. Ритуал, артефакт, татуировка… что угодно, но только не банальное заклинание. Сидящая напротив него колдунья шла по пути некромантии и об этом буквально кричали все задействованные против него способности. Чудовищный призрак, тёмная паутина, сохранение жизни после смертельной раны и серп способный вырывать подобие жизни из умертвий. При этом главным отличием некромантии от многих других школ была завязка на скрытность или повышенную живучесть. Заклинания этой сферы требовали подготовки, ритуалов, и зачастую огромной массы разнообразных ингредиентов. Именно поэтому на поясе черноволосой бестии весел целый ряд разнокалиберных мешочков, а косой лямкой через грудь болталась малая сумка. И именно поэтому прямая атака имела на неё ошеломительный эффект. Несмотря на добротный уровень ловкости, колдунья серьёзно уступала трёхликому по всем параметрам и главной её тактикой было попросту не попадаться, нанося подготовленные и сокрушительные удары в самый неожиданный момент.

Точно так, как случилось на улице.

Они посидели на кухне ещё какое-то время. Разведя в печке огонь, нагрели воды и обнаружив в шкафу давно никем не использованные миски, ополоснули их от пыли и заварили травяной отвар. Стандартный для этих земель напиток.

Серриса разбудила людей к полудню. Говорящий за мёртвых застал этот момент на втором этаже, медитируя прямо на полу. Раскрыв глаза, он поднялся и выполнив лёгкий разминочный комплекс сбежал по ступенькам деревяной лестницы.

Новый день, сулил ему новые испытания.

Спустившись, мечник оказался среди ходоков. Нельзя сказать, что убийца доверял хоть кому-то из них. Вероятность удара в спину существовала, но она была низка даже несмотря на то, что он убил их напарника-скрытника.

Они его боялись и боялись сильно, хотя никто из присутствующих никогда бы не признался в своём страхе.

Во время боя трёхликий показал этим людям, насколько может быть непредсказуемым и сильным. Играючи уничтожил одно из сильнейших заклинаний некромантки, тяжело ранил алебардиста и буквально внушил своими поступками уважение и страх.

Добился того, что никто из окружающих его ходоков, не мог чувствовать себя в безопасности.

Даже те из них, кто не пострадал от рук убийцы, отступали на несколько шагов при приближении мечника и стискивали оружие. Их страх витал в воздухе и несмотря на то, что они храбрились и общались с ним на равных, в их глазах читалось сомнение в собственных силах.

Никто из этих ходоков не был уверен, что нанесённый исподтишка удар, настигнет цели.

Оглядев присутствующих в полумраке тёмного коридора, подсвеченного лишь разожжённой свечой на посохе Гука, говорящий за мёртвых взял слово:

— Нужно оценить обстановку. — Поворот головы в сторону арбалетчика. — Ты прикроешь. Остальным, ждать.

Возражений не поступило.

Не желая отдирать от входа приколоченные доски, стрелок и убийца покинули здание через окно. Скрипящие ставни приоткрыли им путь на тёмную, поливаемую дождём улицу.

Где-то над их головами, мрачным приветствием проревел гром.

— Ну и погодка.

Ворчливый Сэвен был прав. Погода не радовала. Хлещущий по улицам дождь снижал восприятие и притуплял слух своим шумом. Арбалетчику приходилось прикрывать оружие краем плаща, чтобы тетива не намокла.

— Нам нужно забраться как можно выше.

Рука в перчатке указала на здание, что высилось над другими через два дома. Трёхэтажное, оно обладало с одной своей стороны высокой надстройкой. Голубятней, или чем-то похожим.

Слова стрелка совпадали с выводами убийцы. Вот только подобные мысли могли прийти в головы не только им. Существовала большая вероятность, что из этого здания видно набережную, а значит, кто-то УЖЕ мог использовать его в качестве наблюдательного пункта.

Под бурление грязной, пенистой воды в сточных канавах и шуршание дождя, оба ходока поочерёдно перебежали улицу, подставив свою капюшоны холодным каплям.

За ночь на этой мостовой пролилось столько крови, что дождь до сих пор вымывал её из камней, и уносил частички свернувшейся жижи в канализацию. Делая и без того переполненные водой туннели под городом вдвое опасней и непроходимей.

Где-то над крышами сверкнула молния и дождь усилился, снова превращаясь в ливень.

Прижавшись к стене в переулке и пропустив мимо себя стрелка, говорящий за мёртвых снял перчатку и провёл кончиком ножа по своему изрезанному пальцу.

С момента рождения аватара, его энергетический резервуар существенно вырос, не только увеличив эффективность любых заклинаний, но и позволив использовать их значительно чаще. Тем не менее, убийца продолжал прибегать к магии крови, единственному из доступных и наиболее простых средств, позволяющих существенно экономить.

Первой, он нарисовал на своей щеке руну «Оклотос», уже использованную им однажды во время проникновения в капище тэклитов. Эта руна, была просто незаменима, когда трёхликий полагался на скрытность.

Второй на очереди, стала руна «Нивиармус». Тремя изогнутыми линиями, формирующими вихрь, она легла на другую его щеку, защищая от магии четырёх стихий.

Выбор последней руны был определён непогодой и мокрым плащом. Говорящий за мёртвых понимал, что, если кто-то использует против него магию воздуха, например тот же электрический разряд, или скажем обморожение, последствия будут сокрушительными.

— Подсади. Мы откроем тебе двери.

Окна первого этажа нужного дома располагались слишком высоко, поэтому Сэвену пришлось сложить ладони в замок и подтолкнуть убийцу. Выгадав таким образом расстояние, мечник сумел ухватиться за ставни и повиснув на них одной рукой, воспользовался ножом, чтобы, просунув лезвие в щель, отбросить крючок и вскрыть преграду.

Все вместе эти действия заняли пару секунд и уже через мгновение, говорящий за мёртвых скрылся в доме. Сэвену ничего не оставалось, как просто ждать, наблюдая из-за угла за входом.

Убийца, мягко спрыгнув на пол, не стал закрывать за собой окно. Ставни в этом доме выглядели крепкими, он понимал, что их вряд ли получиться высадить с прыжка, а блокировать единственный путь для отхода было бы просто несусветной глупостью.

Лишь слегка прикрыв за собой окно, проникший в дом мечник осмотрелся.

Прислушиваясь, говорящий за мёртвых замер. Он оказался в банной комнате, в месте, куда весь дом ходил стирать бельё и купаться в бочках.

Откуда-то тянуло запахом мертвечины…

Простояв так несколько десятков секунд и не услышав ничего подозрительного, убийца ушёл в скрыт, отчего его очертания размылись и стали полупрозрачными.

Вместе с руной отвода, любой взгляд брошенный в его направлении буквально соскальзывал в сторону, и чтобы по-настоящему увидеть его аватар, требовалось либо столкнуться в упор, либо застать ходока за активными действиями.

Но скрыт, не был конечной точкой его приготовлений. Сняв перчатки и засунув их в поясную сумку, говорящий за мёртвых нарисовал последнюю, третью руну на своей ладони, но не стал её активировать.

Так и скользнул дальше, вооружённый лишь ножом и руной.

Вчерашний бой с нежитью серьёзно укрепил его аватар. Система признала вклад убийцы в уничтожение монстров и щедро отплатила возросшей силой, выносливостью и ловкостью. Там, где под чужой ногой старая, рассохшаяся половица обязательно издавала скрип, под мягким шагом трёхликого не раздавалось ни звука.

Крадучись пробираясь по помещениям первого этажа, он кратчайшим путём вышел к выходу. Здесь, под сложенными у порога тряпками он обнаружил настоящий капкан, установленный ниже уровня пола.

Кто-то хорошо постарался, устраивая эту ловушку. Выломал доски и утопил капкан в пол, чтобы выбитая или открытая дверь не вызывала его срабатывание. Приподняв тряпки и осмотрев устройство, говорящий за мёртвых с сожалением признал, что не сможет его сложить, сделав безопасным. Расслабить металлические дуги без лязга не выйдет, а оторвать от пола и перенести мешает самый обычный, вбитый в дерево и загнутый гвоздь. Его просто так выдрать тоже не получится. Слишком много шума.

По всему выходило, что закрытая дверь и ставни не зря насторожили трёхликого.

Прежде чем открывать дорогу арбалетчику, говорящий за мёртвых решил закончить досмотр. Он понимал, что стоит только пустить с улицы сквозняк и шум дождя, на оба этих маркера кто-то может пожаловать. А умножать и без того высокие риски обнаружения, в его планы не входило.

В помещении рядом со входом, буквально мельком туда заглянув, мечник обнаружил убитых. Женщин и мужчин, детей и стариков. Стащенных туда двумя рядами. Кто-то очень сильно постарался чтобы они не поднялись. Отрубил головы и свалил целой кучей в углу комнаты.

Пол внутри был липким от крови. Массовое убийство произошло недавно. Скорее всего в начале ночи. Иначе бы вонь стояла куда сильнее.

Оставалось лишь выяснить кто именно прорвался сквозь разрушенную баррикаду и закрепился в этом доме.

Ответ поджидал говорящего за мёртвых на лестнице. Угловая, идущая вдоль стены, она обладала крупным пролётом, на котором дремал сторож. Нестандартная для поджигателей экипировка выдавала в нём опытного ходока, а уже знакомая повязка — приверженность к фракции.

Ходок дремал, сидя на стуле, но оружия из рук не выпускал, а значит скорее всего его сон не был крепким. Боясь срабатывания интуиции, которая могла «почувствовать» направленный взгляд, мечник отвёл взор в сторону и крадучись пошёл вперёд. Каждый отдельный его шаг был сильно растянут во времени. А рука с ножом замерла в готовом к броску положении.

Чтобы лестница не скрипнула, убийца поднимался по её примыкающему к стене краю. Аккуратно перенося вес на стопу и не позволяя проседающим доскам издавать звуки.

Воин что-то почувствовал, когда убийца был от него уже в двух шагах. Раскрыл глаза, нарвался на эффект руны отвода и ещё до того, как хоть что-то понял, получил два удара ножом. Столь быструю связку, что не успел даже дёрнуться.

Лезвие рассекло его горло, проникая под кожу и разрывая голосовые связки. Этот секущий удар отдёрнулся со скоростью кобры и перешёл в новую атаку, на этот раз колющую.

Глазница хрустнула, когда лезвие проникло сквозь неё в череп.

Чтобы дёргающий ногой мертвец не свалился со стула, трёхликому пришлось обхватить его голову свободной рукой и прижать к себе, словно утешающая мать, которая прижимает к себе рыдающего ребёнка.

Вирт забрал память бойца через несколько секунд агонии, оставив от него лишь постепенно остывающее тело. Кровь из рассечённого горла заляпала сапоги убийцы и штаны, но не вызвала и капли дискомфорта. Машинная часть его разума не придавала значения подобным вещам, а осколок личности человека старался не входить в диссонанс в опасный момент, чтобы не вызвать рассинхронизацию и не подставить аватар под удар.

Остальные ходоки разместились на втором этаже и поголовно спали. В отличии от группы, которая примкнула к трёхликому, они накапливали связанные с продолжительным отдыхом бонусы.

Никто из спящих не подозревал что смерть уже рядом. Стоит на пороге их комнат вглядываясь в безмятежные лица. Машинный разум тащил человеческую часть личности дальше, не желая тратить такое драгоценное время, но та противилась и продолжала смотреть.

Он не понимал, как можно отрубить голову ребёнку предварительно зарубив его мать. Не понимал, как можно насиловать и издеваться. Не понимал, как можно после этого безмятежно спать. Даже наличие раздвоенного разума не уберегло говорящего за мёртвых от кошмаров после памятной бойни у тракта, когда стрела пронзила сразу два сердца. Матери, и её ребёнка.

Здесь же, в этом проклятом доме, были вырезаны целые семьи. Они не несли на своих телах следы болезни и скорее всего именно поэтому не выходили из дома. Да, они лишь аватары ведомые искусственным интеллектом и их личности скрывают за собой машинный разум, но они-то об этом не знают. Они ведь тоже чувствуют боль и ужас перед смертью.

Убийца смотрел на лежащую на кровати пару ходоков и испытывал ярость. Наготу голых тел укрывала белая простынь, сапоги и одежда были разбросаны по полу, а оружие валялось, где придётся.

Голова кудрявого, худосочного парня, покоилась на широкой груди мускулистого, явно делающего упор на атлетические параметры красавца. Даже во сне его лицо продолжало оставаться красивым, но какая же извращённая душа скрывалась за этой привлекательной внешностью.

Рациональная часть разума победила. Убийца отступил в темноту коридора и пройдя до его конца ступил на ещё одну лестницу, в этот раз самую обычную — приставную, ведущую в пристройку на крыше.

Поднимался медленно, аккуратно, так как требовала того ситуация, и не ошибся. Пристройка не пустовала.

Маленькое помещение оказалось молельней, но деревянный идол, изображающий местное божество отсутствовал в оборудованном для него углу. Статуэтку забрал себе дозорный, сидящий у окна и насвистывающий тихую, спокойную мелодию.

Его нож танцевал на фигурке, занимаясь резьбой и постепенно изменяя её черты.

Он был ловок этот ходок, но слишком положился на своих товарищей, полагая, будто их присутствие может обезопасить его спину. Клинок вошёл ему под основание черепа, рассёк нервы и связки, с хрустом разрубил хрящ и оцарапал кость.

В отличии от первого убитого, он умер бесшумно. Без агонии и рывков. Лишь вздрогнул в момент удара и тут же обмяк.

Вытаскивая из его шеи нож, трёхликий испытал мрачное удовлетворение. На детских трупах внизу, он видел немало резанных, не смертельных ран. Над ними явно кто-то поиздевался с использованием небольшого, холодного оружия. И на роль этого «кого-то» подходил дозорный, чей клинок имел характерную, нестандартную насечку.

Не нужно обладать машинной частью разума, чтобы понять рисунок ранения.

Через ещё пять минут, дверь окровавленного дома открылась. А ещё через десяток, отправленный за остальными арбалетчик завёл всю группу внутрь минуя капкан, о котором трёхликий уже успел его предупредить.

Убийцу они нашли наверху, в пристройке, предназначенной для молитвы. Он установил на место искалеченную статуэтку и навёл порядок среди разбросанных подношений.

Кровь покрывала всю его одежду, запятнала руки и лицо своими брызгами, но внешне он был абсолютно спокоен. Глядя на него Серриса, которую видом жутких вещей было не удивить, сглотнула слюну и покачала головой:

— Ну и бойню же ты тут устроил.

На что трёхликий поднял на неё тяжёлый взгляд и сказал:

— Они заслужили.

Говорящий за мёртвых, убил ходоков во сне. Безжалостно зарубил чёрными искрами, как уже делал это в далёкой от Юмирона деревне. Подобное не входило в планы ИскИна, но присущая человеческой части его разума эмоциональная база, попросту не сумела рассуждать хладнокровно и дождаться тех, кто мог бы его прикрыть и подстраховать.

Смотря на свои окровавленные руки, он заметил, что пальцы его аватара предательские дрожат.

—…ышишь? Эй! С тобой всё в порядке⁈

Колдунья всё ещё была здесь, стояла за плечом, перетаптываясь с ноги на ногу и не решаясь коснуться убийцы. Миг, когда она поднялась внутрь пристройки прошёл мимо сознания мечника и такое с ним происходило впервые.

— Скажи остальным, что могут собрать с них трофеи.

Самое ценное с трупов он уже забрал и сложил в мешочек планируя разобраться в свойствах незнакомых ему предметов позже. Его добычей стал амулет и два кольца, не считая монет, но колдунье об этом знать не следовало. Он хотел, чтобы группа была занята на ближайший десяток минут.

Серриса кивнула и спустилась по лестнице, а мечник подошёл к окну и уставился на улицу. Вода в реке поднялась и стала мутной. Её быстрый бег было видно с высоты пристройки. Они вышли к набережной. Добрались.

Оставалось лишь пересечь улицу и миновать перекрёсток, на котором тоже высилась баррикада. И в отличии от той, заваленной трупами и разбитой, что преградила толпой мертвецов им путь среди ночи, эта была — целёхонька.

Повернув голову и бросив взгляд себе за плечо, на опустевшую лестницу, та часть трёхликого, что всё ещё была человеческой, мысленно попрощалась со своими временными попутчиками.

Дальше, он решил двигаться один.

Выбравшись из окна пристройки, мечник накинул на голову капюшон. Крыша оказалась скользкой, но пройдя проверку ловкостью убийца без труда добрался по мокрому склону до её вершины.

С небес снова ударил дождь, смывая свежую кровь с изодранного плаща.

Счётчик убитых им существ суммарно перевалил за сотню. И эта бесконечная кровавая бойня, сделала ещё сильнее его разрыв с остальными ходоками. Даже несмотря на то, что в бою с той же низшей нечистью у баррикады ему помогали, именно мечнику перепала львиная часть силы за уничтожение этих существ.

Чтобы добраться до реки, трёхликому пришлось перепрыгивать с крыши на крышу. Благо дома здесь были отстроены по одному принципу и у каждого из них в верхней точке присутствовал двухбрёвенный сточенный в плоскость стык, на котором с лёгкостью помещалась ступня аватара.

Чёрным коршуном пролетев над узким переулком, он приземлился на ноги и хлопнув по ветру мокрым плащом побежал дальше. Прыгая снова и снова, замирая и оглядывая окрестности после каждого прыжка, что разрезали дождь под аккомпанемент вспышек молнии, он достиг баррикады в считаные минуты.

Как оказалось, крыши домов не остались лёгкой лазейкой для приходящих со стороны центра лазутчиков.

Примыкающий одной своей стороной к баррикаде барак, целился в небо двумя закопченными, печными трубами. Высотой больше полутора метров, они стали неплохим укрытием от ветра для наблюдателей из фракции заражённых. Перебинтованный человек сутулился, опираясь на печную трубу и кутался в плащ, по которому стекала вода.

Если бы убийца не ушёл в своём развитии настолько далеко, местный обязательно бы его заметил.

Но сейчас тот даже не подозревал что сверху, прямо над ним, подобно ассасинам древней земли, на корточках восседает убийца. Помня о наставлениях заражённого, который ночью выдал ему задание, он сипло выдохнул:

— Мы ищем Вила… Вила Грязную Руку.

Наблюдатель дёрнулся и запоздало отступил от трубы тиская в руках короткое, кривое копьё. Его брови взлетели вверх, когда он наконец разглядел убийцу. И видя, что тот не хватается за мечи, а лишь продолжает сверлить наблюдателя взглядом, заражённый у которого, итак, от холода зуб на зуб не перепадал, пролепетал:

— Чччто?

Говорящий за мёртвых скривился, показывая этой эмоциональной реакцией, как сильно его раздражает замёрзший и промокший человек, чьи руки были сплошь покрыты бинтами:

— Сказано спросить Вила Грязную Руку. Если не знаешь кто это, проводи к старшему.

Продолжая дрожать, заражённый перестал пятиться и перехватил копьё, позволяя увидеть что он умеет обращаться со своим оружием:

— Грязная Рука при смерти. Он заболел в первые дни, вряд ли ты сможешь с ним поговорить, но, если сдашь свои мечи, я провожу тебя.

Говорящий за мёртвых спрыгнул с трубы и уверенным, слитным движением вытащил оба меча из ножен, подбросил их и поймал за клинки, даже не оцарапав руки. Жест протянутых рукоятками вперёд мечей говорил сам за себя.

Глаза мужика забегали. Чтобы принять оружие ему требовалось куда-то деть копьё, и он, перекинув оружие подмышку протянул перетянутые грязными бинтами руки…

… ещё одно ловкое движение вернуло рукоятки мечей обратно в ладони трёхликого и убийца сделал неуловимый выпад, оставив короткий разрез на дырявой рубахе дозорного и коснувшись плоской стороной второго клинка его шеи:

— Если бы мы были врагами. В этот самый миг твоё тело уже валилось бы с крыши.

Чёрные искры вернулись в ножны с характерным шелестом. Мужик с глотнул и часто закивав отступил. Он понял, что диктовать условия этому невероятно опасному незнакомцу не стоит. Поманив трёхликого за собой, он двинулся к чердачному окну. Хромоногий и явно страдающий от расползающегося по его телу недуга, он дважды заходился в приступе жуткого кашля, нисколько не стесняясь сплёвывать комья окровавленной слизи.

Внутри дома, больных оказалось очень много, вот только вряд ли они могли держать оружие. Вонь стояла просто дикая, откуда-то из дальних комнат раздавались рвотные звуки. Кто-то молился, кто-то причитал, а кто-то и вовсе метался в бреду. Красивая горожанка меняла бинты старику прямо в коридоре, но, когда убийца поравнялся с ней, он увидел, что скрытую ранее сторону её лица, уже уродуют ужасные коросты и волдыри.

— Как быстро болезнь убивает человека?

Скрюченный мужик, пробираясь вперёд и показывая путь, ответил, бросив боязливый взгляд из-за плеча:

— По-разному. Крепкие мужчины переносят на ногах лихорадку, женщины, дети и старики, падают на второй день. Я заразился вчера утром, но вряд ли ты поверишь, что даже штаны моего сына теперь мне слишком больши. Я был пекарем, на соседней улице. Меня звали Рит Огненные Щёки, теперь же я похож скорее на Рита Впалые глаза или Рита Кривые ноги. Ещё день, может быть два, и мяса на моих костях станет меньше, чем у церковной мыши.

Новый приступ кашля скрутил заражённого на лестнице. Глядя на него глазами своего аватара, машинная часть разума трёхликого хотела покинуть это место как можно быстрее. Болезнь, чем бы она не являлась, не поддавалась анализу, к которому искусственный интеллект прибегал каждый раз, когда прощупывал виртуальную реальность. Являясь частью сценарного события, она была недоступна для его аналитики, а настойчивые запросы, отправляемые системе, могли вызвать нездоровый интерес к его персоне.

Человеческая же личность, была полностью солидарна с остатками ИскИна. Гнить заживо и усыхать, испытывая при этом весь спектр ужасных ощущений, ей не хотелось.

Выход из дома располагался по другую сторону баррикады.

У возведённой из брёвен и мешков с землёй преграды оказалось людно. Кто-то притащил сюда целую кучу лавок и установил их у стен, под навесом. Заражённые мужчины, вооружённые чем попало, дремали там и грелись сидя у костров, протягивая к ним перебинтованные руки. Совсем рядом с ними, в сточной канаве бурлила вода, а дождь не прекращая ронял мелкую морось на баррикаду.

— Жди здесь.

Проводник поправил капюшон и выйдя из-под навеса, похромал к баррикаде. Трёхликого уже заметили, как бы невзначай взялись за палки и топоры, блокируя единственный путь отступления обратно в дом.

К тому моменту, когда от укреплений подошла тройка бойцов, выглядевших гораздо лучше, чем сброд вокруг, говорящего за мёртвых успели взять в условные клещи.

— Как ваше имя пэр и зачем вам Вил Грязная рука?

Обратившийся к мечнику парень был у баррикады главным. И он не был местным. Наблюдая за течениями вирта трёхликий точно знал, что перед ним ходок.

Заражённый ходок.

В этом не было ничего удивительного, ведь вирт генерирует ситуации и задания прямо на ходу, выстраивая логические цепочки. Представший перед убийцей парень вряд ли был белой вороной, наверняка ходоков среди заражённых достаточно, а их низкое число по сравнению с теми же поджигателями, объясняется очень легко — нежеланием заразиться.

Скверна болезни коснулась этого ходока лишь своим краем. Короста и пузыри образовались в правом углу рта расползаясь по щеке всё дальше и дальше. Его одежда, комплектная и несущая внутри себя разнообразные бонусы, была изгваздана грязью, сажей и несла на себе следы стычек. Лишь шпага чья медная, начищенная рукоять торчала из ножен, всё так же блистала.

Несмотря ни на что держать свою оружие в полном порядке — признак хорошего воина. Но вслух трёхликий сказал иное:

— Мы встретили в городе одного из ваших, он просил проникнуть в особняк на речной площади и узнать, что там происходит. Взамен он обещал, что нас пропустят к таверне. Сказал спросить Вила Грязную Руку.

Вопрос про своё имя говорящий за мёртвых проигнорировал. Он не знал, что ему отвечать. Машинная часть разума склонялась к банальному вранью, но человеческий осколок личности предпочитал откровенной лжи — умалчивание.

— Твоей группе удалось прорваться к особняку? — Ходок приподнял одну бровь и резко проведя двумя пальцами по краю своей длиннополой шляпы, сбросил с неё скопившуюся воду. — Ночью, в том направлении ушли три группы. Не многим удалось вернуться. Я один из них.

Говорящий за мёртвых проявил учтивость:

— Соболезную.

От него не укрылся лёгкий жест рукой, которым ходок дал «отбой» окружающим. Тиски разжались, народ снова потянулся к кострам.

— Иди за мной.

Раздвигая плечами моросящий дождь, ходок повёл говорящего за мёртвых переулками и дворами. Убийцу подмывало попросту зарубить проводника и раствориться среди подворотен. Местоположение колыбели было близко, говорящий за мёртвых не чувствовал её, но знал, что она рядом.

— Не расскажешь, как удалось пробиться к особняку? Мы даже до площади не добрались, такой ад был ночью на улицах.

Убийца, чей взгляд постоянно сканировал улицу на предмет возможных угроз, ответил незамедлительно:

— Мы убили поджигателей и надели их повязку. Взяли вексель, который неписи дают за выполнение заданий и понесли его обналичивать в особняк под видом поджигателей.

Ходок обернулся:

— Вот так просто?

Трёхликий пожал плечами:

— Зачем сражаться, если можно просто зайти?

Их путь закончился у входа в подвал в одном из дворов. Попросив мечника подождать, проводник скрылся внутри и выйдя оттуда через минуту, качнул головой, от чего капли воды скатились с края его шляпы:

— Тебя примут, иди.

Говорящий за мёртвых спустился по грубой, каменной лестнице и толкнув тяжёлую, дубовую дверь, вошёл в пахнущий сыростью коридор, уходящий вперёд прямой кишкой, растянувшейся метров на сорок. Здесь не было освещения, поэтому пришлось тратить руну и недавно восстановленную энергию, чтобы не проглядеть опасность если таковая возникнет.

А опасность тут и вправду была.

Два стрелка, оба покрытые бинтами и гниющие заживо, поджидали у станины тяжёлого, многозарядного арбалета любого, кто решил бы взять эти казематы штурмом. Говорящего за мёртвых они проводили надрывным кашлем и шепотками. Они не нуждались в факелах или иных источниках освещения. Широкие повязки на их глазах был пропитаны магией и исчерчены письменами.

Кто-то очень постарался, создавая подобные артефакты.

Тот, кого звали Вилом Грязной Рукой находился в конце коридора, в помещении куда трёхликого пропустили, открыв самую настоящую тюремную решётку. Охрана, состоящая из крепких заражённых, выглядела как минимум бандитами. Перевязи с метательными ножами, короткие парные клинки и булавы встречались повсеместно на их груди и поясах. А голые руки, местами забинтованные, пестрили татуировками.

Человеческая часть убийцы ожидала, что Грязная Рука это тот самый заражённый, отправивший его к особняку, но на деле всё оказалось иначе.

Вил — оказался женщиной.

И женщиной она была красивой. Из тех, что обладают настолько выдающейся фигурой, что её не может скрыть даже жреческое облачение. Полные, упругие груди, приподнимали и натягивали ткань, а крепкие бёдра, обладали соблазнительными изгибами. При всей своей красоте, жрица не была хрупкой или утончённой. Она обладала атлетическим телосложением, а стоящая на полу массивная булава, выдавала в ней недюжинные физические способности.

Глядя на чёрные, заплетённые в тугую косу волосы. На массивное оружие и явно комплектную экипировку, созданную из освящённой ткани и намоленного серебра, в котором отражался свет факелов, обе личности ходока не могли не признать, что перед ними далеко не самая обычная местная.

— Странствующий дух, облачённый в кровь нашего мира. Мне сказали, что ты выполнял поручения мучеников и преуспел в этом. Поведай мне истину.

Коленопреклонённая, Вил замерла в пол оборота к вошедшему. Прямо перед ней, на бугристой и мрачной серой стене этой импровизированной кельи, сверкали золотом письмена, замкнутые в круг, а где-то дальше, теряясь в темноте неосвещённого факелами пространства, проглядывала ещё одна решётчатая дверь, ведущая куда-о вглубь катакомб под городом. Оттуда ощутимо несло влагой и доносился шум, свойственный затопленным стокам.

Вил не оборачивалась, не пыталась подняться или обезопасить себя, но по течениям вирта вокруг жрицы трёхликий видел, что любая его атака обречена на провал.

Глаза обратившейся к нему женщины были скрыты за тряпичной повязкой, такой же, какую он уже видел на заражённых, что стояли на страже. Становилось понятно, кто именно даровал больным такие артефакты.

Кривя непослушные от холода губы, говорящий за мёртвых хрипло выдал:

— Нам обещали, что пропустят к таверне, если мы узнаем, кто находится в особняке на речной площади.

Та, которую трёхликий знал как Вил, лишь немного повернула голову в его сторону:

— Пусть твои уста расскажут правду, и ты получишь обещанное.

От золотого круга, что раскинулся по серой стене, веяло ледяной стужей. Но настоящего холода в помещении не было, не шёл пар изо рта, и стены не покрывались инеем. Всё дело было в мощной магии, чьё присутствие ощущалось аватаром. Верный признак того, что жрица гораздо сильнее чем кажется на первый взгляд. Схожие чувства испытывали низкоразвитые ходоки, встречаясь с самим говорящим за мёртвых.

Чувство тревоги. Страх. Неприятные ощущения. Все эти чувства были искусственными, таким образом виртуальная реальность пыталась предупредить ходоков перед тем, как они ввяжутся в безнадёжное дело.

— В особняке мы нашли странного аристократа, монаха, и одного из поджигателей.

Обдумав слова трёхликого, женщина проговорила:

— И почему же ты нашёл аристократа странным?

Убийца склонил голову в качестве знака почтения:

— Он неуравновешен и на него воздействуют магией, госпожа. Монах, что сопровождает его, обладает силой. А ещё, аристократ обмолвился, что Люр, хозяин поместья, знает его отца. Это произошло случайно, когда он обещал нам золотой и доступ к оружейной, в обмен на захват лидера заражённых.

Выслушав убийцу, жрица поднялась и повернулась к нему. В её словах, всего на мгновение проскользнула толика удивления:

— Значит ты не просто наблюдал, но и общался с теми, кто стоит за скверной, обрушенной на эти улицы?

Трёхликий, чувствуя ужасное давление вирта, наклонился ещё ниже и отступив на шаг прижал правую ладонь к кольчуге напротив сердца:

— Да госпожа. Мы лично общались со всеми тремя.

Момент, когда жрица подняла с пола булаву, трёхликий упустил. Напряжённый словно пружина, он упирался взглядом в пол, готовясь в любой момент прорвать блокаду искусственных ощущений и взорваться взмахами смертоносной стали.

Машинная часть его разума уже рассчитала варианты для бегства и продолжала анализировать ситуацию, пока человеческая часть личности чувствовала себя привязанной к сплющенной, готовой распрямиться, пружине.

А вставшая под перезвон кольчуги в полный рост женщина, тем временем продолжала:

— Золото и предложенное тебе оружие, это лакомый кусок для любого наёмника… несчастные, что стоят на страже у входа, ещё живы?

Подняв свой взор, говорящий за мёртвых, обнаружил жрицу, стоящую с гордо поднятой головой. Она была готова сокрушить его и любого, кто ворвётся в эту комнату, своим оружием и магией.

Убийца вновь опустил взор, не отрывая руки от сердца:

— Идя сюда, мы не причиняли зла твоим людям и не собираемся делать этого впредь госпожа… если на то не будет весомой причины. Золото и предложенное нам оружие, не являются для нас достойной платой.

Жрица поняла его правильно и повесила булаву на пояс, одновременно с лёгкой улыбкой говоря:

— Твоё задание выполнено, ступай к своей цели, но перед этим не побрезгуй дарами.

Её руки опустились к поясной сумке и расстегнув серебряную застёжку, вытащили на свет факелов тряпичный свёрток. Трёхликий принял дар стоя на одном колене и не разворачивая его попятился прочь, уже на выходе бросив взгляд на жрицу и увидев, что та снова встаёт на колени перед намалёванным на стене золотым кругом.

Ему не нужно было разглядывать дар чтобы понять его суть. Вил Грязная рука, подарила ему рыцарскую накидку, кусок ткани с прорезью для головы. Вещь была магической и обладала одной, но очень интересной особенностью.

Первая попытка её надеть неизбежно вызывала системную проверку.