Торг с мертвецами, часть 2

2.5 Эксенгор

Фастред проснулся от мощного земного толчка. Опора шатра заскрипела, застонало дерево, треснула натянутая ткань. Он всё никак не мог привыкнуть к тому, что почва в этих краях не была спокойной. Местные жители давно приспособились к природе и не желали покидать земли, где горячая вода извергалась прямо из-под земли. Но Фастреду, как и большинству хайлигландцев, от этого было не по себе. Впрочем, лишь в Эксенгоре благодаря этой подземной воде впервые за долгое время он смог как следует помыться и отскрести дорожную грязь. Король Грегор и вовсе пристрастился к местной вонючей, но, якобы, целебной воде и ежедневно пил её по совету брата Аристида. Выглядеть его величество и правда стал чуть лучше, хотя всё равно часто мучился животом — частый недуг тех, кто проводил большую часть жизни в походах.

И всё же было во всей этой местности с её поистине волшебными явлениями нечто пугающее и настораживающее. И Фастред не мог отделаться от ужаса перед мощью незнакомой природы.

Снова тряхнуло — со стола свалился медный кувшин, расплескав воду, что Фастред приготовил для умывания. Брат-протектор вскочил, потёр глаза и огляделся. В шатре, который они делили с Аристидом, не было монаха.

— Странно.

Он наспех натянул сапоги и, зачем-то прихватив меч, вышел наружу.

Рассвет только-только занимался. На востоке желтела тонкая полоска света, в низинах стоял туман. К аромату луговых трав примешался странный запах — не то тухлых яиц, не то фекалий.

Фастред оглядел охотничий лагерь: слуги едва поднялись, должно быть, разбуженные тем же толчком, что и сам Фастред, и сонно готовились к завтраку. В шатре короля свет не горел. Наверняка Грегор ещё спал.

Аристида нигде не было. Обеспокоенный, Фастред поднялся на холм, чтобы попробовать высмотреть монаха.

Небо было затянуто тучами, да такими плотными и тёмными, что вершина Фатира спряталась в них, как в собольих мехах. Начал подниматься ветер, воздушные вихри подхватывали остатки тумана и гоняли белые лохмотья по низинам.

Наконец брат-протектор смог разглядеть светлое пятно на можжевеловом холме — рясу Аристида, и поспешил туда, проклиная скользкую предрассветную росу, темень и эксенгорские холмы.

— Не спится, святой брат? — поприветствовал он Фастреда. — Впрочем, немудрено. Ночь для этих мест неспокойная.

Брат Аристид закрыл Священную книгу, поудобнее устроился на мягком мху и похлопал рядом с собой, приглашая Фастреда сесть. Брат-протектор вспомнил, что даже не накинул плаща, и подстелить было нечего. Ну и ладно — он плюхнулся на мокрый мох в чём был.

— Говорят, Фатир на рассвете особенно прекрасен, — сказал Аристид. — Пришлось встать пораньше, чтобы это проверить. Жаль, что собирается дождь.

Солнце потихоньку всходило, подсвечивая туго набитые водой сизые тучи.

Аристид сорвал цветок — жёлтые колокольчики на коротком стебле — и, удивлённо хмыкнув, принялся его изучать.

— Нашли что-то необычное, патрон? — видя интерес монаха, спросил Фастред.

— Растение. Вы знали, что оно считается вечнозелёным и никогда не цветёт?

Аристид поднял цветок на свет и принялся внимательно разглядывать.

— Но оно, как мы видим, цветёт. Впрочем, здесь я уже ничему не удивлюсь.

— Весьма самоуверенное заявление, друг мой, — снисходительно улыбнулся монах. — Этому краю есть чем удивить, и удивит он совсем скоро.

— Вы точно не ошиблись? Это действительно то самое растение?

— Я не ошибаюсь в подобных вопросах, — ответил Аристид и принялся изучать цветок с ещё большим интересом. Фастред почувствовал себя идиотом. Он всегда чувствовал себя ужасно неловко, когда Аристид блистал знаниями. Ему-то, поди, сколько лет пришлось этому учиться, наверняка с самого детства. Ни поворовать соседских яблок, ни окрутить пару симпатичных девиц — все книги да молитвы. Это Фастред пришёл к богу уже много позже, и, глядя на монахов, воспитывавшихся при обителях с детства, каждый раз гадал: стоило ли оно того? И какая жизнь в божьих глазах была правильнее?

Со стороны лагеря послышались крики. Кричали от боли — такие вопли Фастред знал хорошо.

— Что-то здесь не так. — Брат-проектор поднялся и попробовал разглядеть происходящее в лагере.

Брат Аристид лишь пожал плечами.

— Здесь всё не так, друг мой. Это пристанище старых богов.

— И эти боги нам явно не рады. Схожу посмотреть, что случилось.

— Ступайте. Я побуду здесь.

Монах положил сорванный цветок меж страниц Священной книги, и устремил глаза к горам. Фастред поднял меч и побежал с холма к лагерю, скользя и проваливаясь по щиколотку в сырой мох. Странное дело, но даже сама земля показалась ему тёплой.

Вопли приближались, теперь уже переходящие в стоны. Фастред выбежал к главному очагу.

— Что случилось? — окрикнул он слугу.

Над скорчившимся человечком стояло несколько зевак.

— Говори! — приказал Фастред, вытащив первого попавшегося.

— Милв, святой брат… За водой пошёл для герцогской каши, — слуга ткнул пальцем на расположившийся меж двух низких холмов каменный колодец. — Только ведро бросил, не успел даже за ворот взяться, а оттуда ка-а-ак выстрелит столб кипятка! Ошпарило бедолагу. Чую, не жилец.

Фастред осенил себя священным знаком.

— Проклятое место, — тихо произнёс он. — Смилуйся, Хранитель.

Райнер Эккехард, на ходу подпоясывая рубаху, подошёл на звук и склонился над бившимся в конвульсиях Милвом:

— Ох ты ж! Надо везти его в Эксенгор, — покачал головой он. — Если только ваш монах-целитель не сможет помочь на месте. Говорят, он чудотворец. Колодцем ошпарило, говорите? Странно…

Он выпрямился и зашагал в сторону низкой каменной постройки, откуда действительно валил пар. Фастред последовал за ним.

— Не понимаю, — рассуждал Райнер. — Это место считается безопасным, потому здесь всегда и ставят лагерь. Рунды не дураки, они давно живут в этих землях и знают все бедовые места. Ближайший горячий источник в четверти дня пути отсюда, в сторону Эксенгора. А местные озёра всегда были холодными, сюда приходят звери на водопой…

— Что-то случилось с землёй, вот что я думаю. — Фастред взобрался на холм, откуда открывался вид на озёрную долину, и поманил спутника к себе. — Глядите!

Райнер Эккехард охнул.

— Мёртвые боги, — прошептал он и рванул к ближайшему озерцу. — Рыба!

Вся живность всплыла вверх брюхом, и чем ближе хайлигландцы подходили к берегу, тем невыносимее становилась вонь от воды.

— Стойте! — Эккехард вскинул руку в предупредительном жесте. — Это ядовитые газы. Воздух и вода отправлены, чуете запахи? Ближе подходить нельзя.

Фастред с опаской отступил на добрый десяток шагов. Воняло и правда невыносимо.

— Значит, и правда что-то происходит, — заключил он. — Даже брат Аристид сегодня утром заметил, что зацвело растение, которое вообще не должно цвести.

Райнер повернулся к Фастреду всем корпусом, и брат-протектор, увидел, что его лицо исказилось от ужаса.

— Цветок? — переспросил заложник. — Жёлтый, с колокольчиками? Невысокий, с резными листьями?

— Да…

— Проклятье. Скорее! Нужно предупредить короля и вождя!

Он рванул вверх на холм так быстро, что даже привыкший к долгим пешим переходам Фастред удивился. Так подгонять мог только страх.

— Да что ж такое с этим цветком? — с трудом удерживая ровное дыхание, спросил он, нагнав заложника.

— Все местные, особенно старики, знают эту примету. Жёлтый цветок распускается только перед тем, как горы начинают извергать жидкий огонь. — Райнер говорил на удивление спокойно. — Эти цветы — предвестники гибели, святой брат. Следует убираться отсюда как можно дальше, пока…

Договорить он не успел. Воздух сотряс такой оглушительный грохот, а землю встряхнуло так сильно, что они оба едва удержались на ногах. Фастред заскользил вниз с холма, и Эккехард ловко поймал его за пояс.

— Нужно сворачивать стоянку и отправлять людей дальше на юг, — сказал он. — В половине дня пути отсюда на юго-запад в сторону Вевельстада есть деревня Фьол-Тун, оставайтесь там у старейшины Йоллага. Там вас приютят и обеспечат достойный приём. И возьмите с собой ошпаренного, у Йоллага хорошая знахарка. Позже я вас найду. — Эккехард привстал на цыпочки, высматривая лошадь. — Мне нужно предупредить остальных и позаботиться о Магнусе.

— Вожди ведь должны быть как раз на Фатире! — ужаснулся Фастред.

— Именно. А с ним — многие наши женщины. В том числе Истерд. Они участвуют в ритуалах.

— О нет, — запричитал Фастред, до которого наконец-то дошёл смысл сказанного ранее Аристидом. Монах всё предвидел и наверняка решил воспользоваться этим в угоду службе господу. — Нельзя их там оставлять. Они погибнут.

Райнер Эккехард преградил Фастреду путь:

— Я сделаю всё, что смогу, чтобы их вытащить. Но не говорите королю, иначе он…

— Король всё слышал, — донеслось из-за холма. Грегор остановился рядом с братом-протектором и мрачно глянул на Эккехарда. — Чёрта с два я буду сидеть сложа руки, пока обезумевшая гора убивает моих союзников и мою невесту. Я поеду туда сам.

— Но…

— Господь меня остановит, если ему это угодно.

Земля содрогнулась снова, и все обернулись на звук, что издавала гора: с вершины Фатира валил не пар, а густые клубы чёрного дыма. Дыма было так много, что он заслонил половину неба. Вокруг бесновавшейся вершины начали собираться тучи, сверкали молнии, грохотал гром. Что-то внутри горы ритмично взрывалось, исторгало новые клубы пепла и ошмётки горной породы.

В лагере стояла паника. Выли собаки, истошно ржали лошади. Птицы давно улетели. Только сейчас Фастред понял, что его смущало: за всё утро он не увидел и не услышал ни одной птицы.

— Ваше величество, осторожнее! — Райнер вовремя толкнул Грегора на землю, и рядом с тем местом, где только что стоял король, приземлился раскалённый булыжник с красными прожилками. Словно драгоценность великана из преисподней. Убийственная бомба из отвердевшей лавы.

— Уходим отсюда!

— Коней! Быстрее!

Лагерь бросили второпях. Быстро грузили телеги, отвязывали коней и скуливших псов. Лишь брат Аристид неторопливо семенил к Грегору посреди этого безумия, словно происходящее не волновало его вовсе. Впрочем, теперь Фастред всерьёз начинал так считать. Грегор и Райнер вскочили на лошадей, брат-протектор решил дождаться Аристида и хотя бы отправить его в деревню вместе с остальными.

С неба падал чёрный снег, много снега. Только снег этот был горячим, и Фастред понял, что месил ногами пепел.

— Вашему величеству не стоит туда ехать, — сказал Аристид, подойдя к королю. — Там вершится божий суд, нельзя в это вмешиваться.

Грегор свесился с коня и схватил Аристида за воротник рясы.

— У меня уже отняли Ириталь, — глядя монаху в глаза, сказал он. — Я не позволю отнять ещё и Истерд. И если господу это не нравится, пусть попробует меня остановить.

И, не дав Аристиду что-либо возразить, унёсся сквозь снег из пепла в сторону Фатира.

— Я за ним, — Фастред на миг задержал руку на перевязи меча, гадая, пригодится ли сталь в том аду. Но на всякий случай решил, что при оружии будет спокойнее.

— Конечно! Поезжайте немедленно! — Аристид явно был в бешенстве. Редчайшее явление. — Не дайте этому упрямцу погибнуть из-за своей глупости!

Фастред и Райнер обменялись кивками. Не то прощались, не то договаривались о чём-то — он сам не понял.

— Удачи, лорд Эккехард. Храни вас Гилленай.

— И вам, святой брат. Пусть гора вас пощадит.

Едва Фастред подошёл к коню, тот взвился на дыбы с истеричным ржанием. Обезумевшие глаза животного глядели на хозяина с мольбой: «только не туда».

— Прости, друг, — шепнул он, поглаживая морду коня. — Прости. Но нам нужно именно туда.