Тень над королевством

5. АЙРИН

Айрин бежала сломя голову, не понимая куда. Ветки деревьев хлестали ее тело, заросли кустарников цеплялись за одежду. От страха подгибались коленки, а сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. В панике она мчалась, куда глаза глядят, лишь бы подальше от опасности. Полностью обессиленная Айрин упала прямо в снег на колени, глотая ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Только тогда девушка поняла, что ее никто не преследует. Страх медленно отпускал ее, сознание начало понемногу проясняться.

«Нужно побыстрее найти мать, она же отправилась в деревню», — промелькнула мысль.

Несмотря на боль в мышцах и усталость, ей пришлось бежать уже в обратном направлении. Теперь она понимала, что чувствует загнанная лошадь, но времени на передышку не было. Обогнув по дуге, на всякий случай, долину, где стоял ее дом, девушка отправилась по тропинке, ведущей в деревню.

Сама деревня была достаточно большой и насчитывала несколько сот домов. Хотя Айрин бежала изо всех сил, ей казалось, что все происходит так, словно к ней применили колдовство по замедлению времени. Вот она уже на повороте, за которым будет видна деревня, вот уже остались позади первые деревенские дома, вот она выбегает на главную улицу... Ну, наконец, – центральная площадь! Айрин не обращала внимание на людей, удивленно оглядывающихся ей вслед, главное – найти маму. Деревенские зеваки были всего лишь препятствием на ее пути и казались серыми размытыми пятнами.

Все было как во сне. Воздух вокруг казался густым киселем, из—за чего все происходило слишком медленно. Айрин чувствовала себя галерой, лавирующей между неспешно идущими людьми.

«Нужно поскорее добраться до края площади, где обычно стоят торговцы!».

В конце торговых рядов девушка, наконец, увидела свою мать. Марта стояла возле одного из прилавков и разговаривала с продавцом рыбы. Айрин вздохнула с облегчением, но радость быстро сменилась беспокойством: она заметила, как к ее матери сзади подкрадывался сын Кабутара, держа за спиной топор. Расстояние было слишком велико, единственное, что оставалось Айрин, это громко закричать:

— Не-ет!

Девушка видела, как мать начала оборачиваться на крик, но топор в руке сына старосты уже был занесен над головой женщины, и через мгновенье смертельное орудие опустилось на затылок Марты с жутким чавкающим звуком. Кровь брызнула во все стороны, окрашивая снег в темно—красный цвет. Айрин с ужасом смотрела, как тело матери, словно ствол спиленного дерева, стремительно упало на землю.

На площади поднялась паника: кто-то истошно кричал, кто-то поспешил унести ноги от кровавого места, кто-то, наоборот, – хотел подойти поближе, чтоб все хорошенько рассмотреть и рассказать в подробностях соседям. Казалось, только Таяр сохранял абсолютное спокойствие. Громким голосом он заявил:

— Эти ведьмы пытались меня убить! Они насильно удерживали меня! Несмотря на раны и перенесенные пытки, мне чудом удалось убежать. Вот! — он указал на кровь на своей одежде и на перевязанную руку.

Глаза сына старосты горели безумным огнем. Он говорил так, будто абсолютно верил в сказанное. Молчание толпы не продлилось и мгновения. То тут, то там послышались выкрики:

— Проклятые ведьмы! Нет от них житья!

— Сжечь ведьм!

Тут сын Кабутара заметил подбегающую Айрин и, указав на нее пальцем, прокричал:

— Вот она! Смотрите, у этой ведьмы уши демона! Ловите ее!

Девушка так спешила, что не заметила, как с головы спал капюшон, а растрепанные и слипшиеся от пота волосы полностью обнажили лисьи уши.

Кошмар Айрин продолжался. Она будто видела себя со стороны: вот прямо на бегу она пытается развернуться, вот ей это удалось, и она бежит из последних сил прочь от разъяренной толпы, вот она увернулась от хватающих ее двух зевак и обогнула тучную женщину в платке… но тут ей преградил путь, широко раскинув руки, огромный бородатый мужик. Девушка попробовала его обойти слева, но там ее уже ждали: чьи-то сильные руки схватили ее запястья, кто-то обхватил сзади за талию. Измученная Айрин упала на снег, по ее щекам текли слезы. Она пыталась что—то сказать, но ее никто не слушал; она силилась еще как-то сопротивляться, но ее держали слишком крепко. Девушку со всех сторон обступила разъяренная толпа:

— Попалась ведьма!

— Вот так-то, больше не будешь наводить порчу на скот!

— Вы только на ее хвост посмотрите, а уши, – у нее же лисьи уши! Экое богомерзкое создание!

— Давайте сожжем ее на костре, а пепел развеем вдали от деревни!

— Нужно позвать жрецов Хора!

— Свяжите ее, мы ведь не звери. Пусть суд старейшин решает, что с ней делать, — сказал сын Кабутара. Его лицо украшала ядовитая ухмылка, а в глазах горели победные огоньки.

— Мы хотим ее сжечь, — не унималась тучная женщина в платке. — Ведьмам не место в нашей деревне!

— Это я пострадал! – положив руку себе на грудь, возразил женщине Таяр. – Это меня, связанного, удерживали в сыром погребе несколько недель. И это мою кровь пила эта ведьма вместе со своей матерью! Я требую справедливого суда над этой нечистью! Если он решит, что ее нужно сжечь, мы так и поступим.

Его слова вызвали на лице толстухи неподдельное выражение ужаса и одновременно – сочувствия. Плюнув в лежащую на земле девушку, женщина спешно отступила. Никто больше не стал перечить Таяру. Айрин связали по рукам и ногам, словно барана на продажу. Кто-то особенно старательный запихнул ей в рот кусок не совсем чистой, с привкусом дегтя, тряпки. Возможно, ее раньше использовали для чистки сапог. Силы полностью покинули девушку, она лежала без движения, уткнувшись лицом в грязно-снежную смесь.

Девушка очнулась, когда с грохотом захлопнулась железная дверь ее темницы. Она стала припоминать, как ее волокли по снегу, занесли в какой-то коридор, где было много дверей с ржавыми решетками, бросили на покрытый соломой деревянный пол, как она больно ударилась подбородком о прогнившие доски так, что перед глазами заплясали звездочки…

Айрин попробовала повернуться, чтобы хоть немного осмотреться. Все тело болело, по щекам градом текли слезы.

На ее глазах хладнокровно убили ее мать, и, что самое ужасное, – часть вины за это лежало на ней. Она никогда не чувствовала себя настолько беспомощной, хоть волком вой! Но даже этого ведьма не могла сейчас сделать - рот надежно закрывал кляп.

Она услышала звук приближающихся шагов. Послышался скрип ржавых петель, и кто-то вошел в ее камеру.

— Извини, что так с матерью получилось…, но ты сама виновата, — где-то сзади

послышался голос Таяра, даже без намека на раскаяние. — Не нужно было брыкаться, сука!

Его рука взяла Айрин за волосы и приподняла с пола. Мучитель довольно улыбался, было очевидно, что он получает удовольствие от происходящего. Дальше последовал удар наотмашь тыльной стороной ладони по лицу девушки. Из ее разбитой губы тут же потекла струйка крови, а щеку обожгла боль.

— Это за то, что ты меня поцарапала своим ножичком! Что, ничего не скажешь старому знакомому, ведь раньше мы хорошо ладили? — с издевкой сказал сын Кабутара. – Может, опять расскажешь мне сказочку про своих милых оленей? Ах, ну да, как я мог забыть, – у тебя во рту кляп и связаны руки. Это все для того, чтобы ты и не подумала творить здесь свое колдовство. Так что, – ты не сможешь мне ни навредить, ни ответить!

Он еще сильнее потянул Айрин за волосы, приблизив ее лицо к своему лицу, после чего медленно, словно это был леденец, облизал ей щеку. Его кожа, словно веснушками, была покрыта мелкими брызгами крови Марты. Айрин почувствовала, как от отвращения у нее все сжимается внутри, больше всего на свете ей сейчас хотелось вцепиться насильнику в горло и не отпускать, пока он не перестанет дышать.

— Не скучай. Я навещу тебя этой ночью. Как говорится — крепко связанная девушка в ухаживаниях не нуждается, — Таяр рассмеялся своей шутке. — Теперь ты будешь хорошей девочкой и не сможешь меня поцарапать или убежать.

Он отпустил волосы девушки и Айрин, упав на пол, опять больно ударилась подбородком. Послышались звуки закрывающихся решетки и тяжелой входной двери. Девушка осталась в камере одна. К отвратительному ощущению от грязного кляпа во рту добавился привкус крови и обиды. Обиды за свою беспомощность и наивность: как она могла доверять такому человеку?

Если бы не скудный свет из зарешеченного окошка, камера бы погрузилась в полную темноту. Из угла доносился зловонный запах: наверное, его использовали вместо туалета. Здесь витали и другие запахи: пота, гнилой соломы и сырости. Уши Айрин уловили активное шуршание в темноте – крысы, учуяв ее запах, в спешке покидали это место.

«Дура, какая же я дура! Так глупо попасться, прибежать сломя голову прямо в ловушку, – и вот печальный итог. Ну, Таяр, ты еще пожалеешь! Пожалеешь, что воспользовался нашим гостеприимством, что убил маму. Бедная мамочка! Я все тебе припомню! Ты пожалеешь, что на свет родился...» — подумала девушка.

Ее глаза наполнились слезами, но это уже не были слезы бессилия: в сердце Айрин загорелся огонь гнева и отмщения. Она напоминала клинок из индрийской стали, что уже занесен над врагом. Больше, чем на Таяра, она злилась только на саму себя.

Деревенские были не слишком умными, и не знали, что для колдовства ведьме совсем не нужны руки и слова. Это только шаманы не могут применять свои заклинания без подготовки, а то и целого ритуала.

Девушка еще раз осмотрела свою камеру: слева стояла небольшая деревянная лавка, такая короткая, что на ней вряд ли удалось бы поспать; грязные стены, расписанные рисунками и непонятными знаками. Айрин прислушалась. За дверью стояла тишина, – камеру похоже, совсем не охраняли, ее просто закрывали на ключ.

«Нужно дождаться вечера, — мелькнула мысль, — и подумать, как выпутаться из этой ситуации».

На закате Айрин вошла в транс: глаза девушки закатились, все ее тело тряслось в конвульсиях.

Ведьма начала процесс трансформации. Ее тело менялось, руки и ноги уменьшались, а лицо вытягивалось и покрывалось шерстью. Через минуту ведьма полностью превратилась в лису, которая, выскользнув из одежды, легко освободилась от веревок. Это было даже не колдовство: все представители расы Айрин легко могли существовать в двух ипостасях: человеческой и лисьей. Выбежав на середину, лиса упала на пол и также начала биться в конвульсиях, при этом лисьи лапы увеличивались, а шерсть, постепенно укорачиваясь, превращалась в кожу. Через какое-то время в камере стояла абсолютно нагая, почти обычная девушка… если бы не уши и лисий хвост.

«Как же больно! Ну, Таяр, ты за все мне ответишь», — подумала Айрин.

Она подняла лавку и под наклоном приставила ее к стене. К сожалению, лавка была слишком коротка и не доставала до окна, но и этого должно было хватить. Не тратя времени зря, ведьма снова начала процесс трансформации в лисицу.

Взобравшись по лавке вверх, лиса легко дотянулась до окна, встала на задние лапы, просунув голову между прутьев и ловко выпрыгнула в окно.

Приземление получилось жестким. Она сильно ударилась всем телом и знакомые звездочки опять закружились перед глазами. Но по сравнению со всем пережитым за этот день, это были мелочи. Она едва успела увернуться от собачьей пасти: в полушаге от нее клацнули острые зубы. Отталкиваясь всеми четырьмя лапами, здоровенный черный пес пытался дотянуться до Айрин. Он громко лаял и изо всех сил натягивал цепь, что его удерживала. Морда пса была так близка, что ведьма учуяла зловонных запах из его пасти.

— Что там такое, Пират? — раздался голос охранника

Лисица стремительно бросилась к выходу. Благо, цепь была короткой, и собака не могла полностью преградить ей путь. Как назло, полная луна ярко освещала все вокруг. Только пробежав несколько сот шагов, перепуганная ведьма поняла, что бежит не в том направлении.

«Наверное, падения не прошли бесследно», — подумала Айрин, затормозив по дорожной жиже всеми лапами и развернувшись в другую сторону.

Она мчалась по ночным улицам, словно за ней гналась стая гончих псов, стараясь при этом избегать открытых мест, чтобы ее не заметили. Нужно было побыстрее выбежать из поселка, прежде чем ее хватятся.

Покинув злополучную деревню, Айрин устремилась по знакомой тропинке домой. Чем ближе она подходила к дому, тем медленнее бежала, а лапы предательски подгибались. Девушка понимала, что ничего хорошего ее там не ждет.

Еще издали она увидела, что крыша ее дома обвалилась. Похоже, его пытались сжечь. Если бы не волшебное снадобье от пожара, которым они с матерью покрыли все стены, ее дом наверняка превратился бы в пепелище. Вырванные из петель двери лежали рядом с ничем не прикрытым черным зевом входа. Деревенские даже забрали стекла из окон. Внутри царил полный беспорядок: вся мебель валялась разломанной, черепки глиняной посуды и разорванной одежды были свалены посреди комнаты огромным ворохом. Видимо, устроившие погром побрезговали брать личные вещи ведьм себе. Кто-то свалил все книги в кучу и сжег. Лишь несколько полуистлевший страниц, да недогоревшие переплеты напоминали девушке об их библиотеке. И хотя дым уже успел выветриться, развалины дома были наполнены запахом горелых тряпок и бумаги.

От всех остальных построек остались одни угли. Вместо загона с оленями из земли торчали палки, на которые кто-то надел оленьи головы, а также лежали части позвоночников и ребер. Похоже, местные решили поделить туши оленей прямо здесь, а, возможно, даже съели их сразу на месте. Кроваво-черный снег ярко освещала полная луна.

Подойдя ближе к бывшему загону, девушка тут же узнала голову Зурху. Белое пятно на лбу стало грязно-красным, крестьяне забрали с собой даже его рога: На голове ее любимца зияли кровавые раны. Всегда добрые глаза оленя теперь неподвижным стеклянным взглядом смотрели прямо на нее. Запах гари и крови вызвал у ведьмы приступ тошноты, ее не вырвало только из-за того, что Айрин последний раз кушала еще утром.

«Что они сделали с тобой, мой любимый Зурху? Не прощу!».

Оставаться тут не имело никакого смысла, но было еще одно важное дело.

Лиса начала копошиться в сваленной куче тряпок внутри дома: необходимо было найти ткань, которую они с матерью использовали для перевязки Таяра, – на ней должна остаться его кровь. Обоняние лисы намного лучше человеческого, но теперь ей мешали запахи гари и многих людей. Несмотря на это, нужный клочок ткани чудом нашелся.

Выйдя из разрушенного дома, ведьма увидела вереницу огней со стороны деревни. Ее хватились, нужно убегать.

Для такого случая у них с матерью был разработан план: ведьма поспешила в специальное место, где был зарыт сундук с одеждой, деньгами и едой. Раз в неделю мать отправляла Айрин на поляну, чтобы открыть сундук с едой и поменять его содержимое. Место, где размещался сундук, было труднодоступным и обложено ветками травы-вонючки, перебивающей запах еды, поэтому звери сюда не заходили.

«А я еще не хотела идти и говорила матери, зачем это надо», — с тоской в сердце подумала девушка. Воспоминание о матери острой болью отозвалось у нее в сердце. Она снова пережила весь ужас сегодняшнего дня: занесенный над матерью топор, разъяренная толпа, разоренный дом, мертвые глаза Зурху… Но у нее не было времени даже на то, чтоб оплакать своих близких: сжав волю в кулак, ведьма отправилась в лес.

Поляна находилась в часе ходьбы от ее бывшего дома, и чужой никогда бы не нашел спрятанный сундук: юная ведьма всегда старалась заметать за собою следы.

Прибежав на поляну, лиса сначала начала откапывать лапами сундук, и только потом превратилась в девушку. Замерзший грунт куда сподручнее разрывать когтистыми лапами, чем руками. Рядом с поляной находилась берлога медведя, и если бы сундук откопал кто-то чужой, разъяренный медведь напал бы на незадачливого вора. Айрин знала ключ, снимающий охранные чары. Так как ночью усилился мороз, девушка судорожно надевала на себя одежду из сундука. Ей очень хотелось поесть, — ни крошки хлеба за целый день! Достав из тайника мешок, и вынув из него сухари и вяленое оленье мясо, девушка с жадностью набросилась на еду. Деревенские не скоро доберутся до этого места, а когда доберутся, – ее уже здесь не будет.

Одевшись и подкрепившись, девушка положила перед собой взятую в доме ткань с кровью Таяра, и начала обряд. Покачиваясь на коленях, она издавала какой-то странный набор слов и звуков. Ее глаза закатились так, что были видны одни белки, а вокруг девушки начал вращаться вихрь силы из потоков воздуха и света. Достав нож, ведьма сделала на своей ладони неглубокий надрез, окропив своей кровью кусок ткани на земле.

— Темный Охотник, приди, — трижды проговорила Айрин.

Из—под земли вынырнула объемная тень, напоминающая человеческий силуэт. Никаких признаков носа или ушей у тени не было; на абсолютно черной безволосой голове, кроме рта, виднелись всего лишь два маленьких красных глаза с черными зрачками. Рот тени казался склеенным какой-то черной патокой или смолой, она с трудом разжимала челюсти. Показавшись из земли по пояс, призрак медленно проговорил:

— Зачем ты меня позвала, смертная?

Голос Темного Охотника звучал так, как будто доносился из глубины какого-то бездонного колодца.

— Нужно настигнуть одного человека по имени Таяр, кровь его лежит передо мной, — сказала ведьма, согласно обряду.

Айрин знала: Темный Охотник, непременно найдет человека, где бы он не прятался, достаточно лишь указать на него. Несчастный, по следам которого отправится дух, погибал в нечеловеческих муках: его смерть была долгой и мучительной.

«Это то, что заслуживает Таяр за сделанное», — подумала Айрин.

— Тебе известна плата, девочка? — проговорила тень голосом, от которого мурашки шли по коже.

— Да, – год моей жизни, — ответила ведьма, утвердительно кивнув.

— Хорошо, тогда начнем, — проговорил Охотник.

Тень приблизилась к девушке и как будто начала высасывать из нее светящийся поток. Частицы, похожие на маленькие звездочки, двигались от девушки к тени, как вихрь ветра, идущий от человека к темному силуэту. По завершению процесса охотник ответил:

— Ты зря потратила свою жизненную силу, ведьма! Хотя было вкусно… Условия обряда нарушены: человека, кровь которого находится перед тобой, зовут не Таяр.

Никакого злорадного смеха, очень подошедшего бы к данной ситуации, не последовало, тень просто скользнула вниз и исчезла.

«Ах ты, хитрая сволочь! Сын Кабутара специально назвал не настоящее свое имя. Айрин чувствовала неописуемую ярость: ее опять обвели вокруг пальца! Ничего, у нее в запасе еще много способов отомстить! Он еще пожалеет, сильно пожалеет, что связался с ней! Ее мать будет отомщена, и этот выродок получит сполна!» – поклялась Айрин.

Девушка, взяла деньги и еду, что находились в сундуке, а также старинные дорожные карты, которые помогут ей найти дальнейший путь.

Брошенный, украдкой, взгляд на лежавшую в сундуке книгу, на идрийском, заставил девушку, снова вспомнить о матери и ее словах о грядущей войне.

С тяжестью на сердце Айрин отправилась прочь от родных мест, понимая, что сейчас она бессильна против разъяренной толпы людей с факелами, рыскающей по лесу в ее поисках.

«Я вернусь. Я обязательно вернусь и отомщу», — пообещала себе девушка.