Тень

Глава 24

Глава двадцать четвертая.

Красное на белом.

Август 1994 года.

Центральный район Города. Офисное здание. Кабинет представительства Завода.

— Саша, ну я же тебя предупреждал, чтобы ты с этой тварью не связывался… — я оттолкнул приятеля и вошел в кабинет. Ну, это был полный разгром — мебель, которой не было и года, стены со свежей окраской, все было разломано и ободранно.

Я открыл рот, чтобы продолжить воспитательный процесс, но с шумом захлопнул пасть, когда разглядел шею Яблокова.

— Тебе что, задушить хотели? — я поднял опрокинутый и покореженный стул и уселся, так как ноги сразу ослабли.

Саша что-то захрипел, потом поднял с пола записную книжку и начал торопливо писать.

Судя по его письменно-устному рассказу, в офис он пришел около десяти часов, плотно и продуктивно работал, а во время обеда, когда этаж опустел, в дверь кабинета шагнул улыбчивый парень с плотным конвертом в руке.

— Добрый день, а это вы юрист? — молодой человек подошел к столу, за которым сидел Яблоков, протянул конверт, после чего, без перехода, обрушил на Сашу град ударов, от которых он упал со стула. В кабинет ворвался еще кто-то, Яблоков попытался прорваться в коридор, несколько секунд бегая вокруг стола и прорываясь к двери, но улыбчивый смог зацепить Сашу за ворот рубахи, повалить на стол, после чего нападающие навалились на моего приятеля сверху. Недорогой стол из деревоплиты такого натиска не выдержал и с треском сложился, Саша увидел перед собой чью-то мясистую щиколотку и вцепился в нее зубами, после чего ему обмотали провод от нашего же телефонного аппарата вокруг шеи и, навалившись сверху, начали душить. Уже теряя сознание, Яблоков услышал, что кто-то крикнул «Пацаны, атас!» и вырубился после этого окончательно.

Я подобрал за самый уголок злополучный конверт и посмотрел адресата, отпечатанного на лицевой стороне. Кто-бы сомневался — неизвестные злоумышленники взяли конверт на подоконнике первого этажа офисного здания, куда почтальон скидывает корреспонденцию для многочисленных арендаторов. Да и зачем курьеру приносить конверт, густо обклеенный почтовыми марками.

Телефон, кстати, остался целым, поэтому я вызвал «скорую помощь» и милицию, сам же прикрыв дверь, спустился в буфет, расположенный на первом этаже офиса, где сел за столик, высматривая своего шпиона, так как мне не хотелось, чтобы бывший начальник ОКС Завода увидел разоренное помещение.

«Скорая помощь» приехала через час, милиция — через полтора часа, а еще через час меня нашел комендант здания и предъявил обоснованные претензии. Я долго слушал его возмущенный ор, с требованием немедленно освободить их здание образцовой культуры и быта, в котором не место подобным мне арендодателям… И ремонт они будут делать исключительно за наш счет и по ценам «евроремонта» класса люкс…

— Уважаемый, а не подскажите, где была ваша охрана, когда моего сотрудника убивали? Он между прочим вашу тревожную кнопку жал с такой надеждой, что она треснула….

Не знаю, Саша жал на здоровенную серую кнопку тревожной сигнализации, что была прикручена под столешницей, или она раскололась, когда стол развалился под напором азартно бьющихся мужиков, но сигнал тревоги в любом случае должен был пройти до пульта охраны, правильно я понимаю схему ее работы?

У коменданта забегали глазки и накал разговора стал на пару тонов ниже. Договорились мы с ним почти полюбовно — ремонт арендодатель взял на себя, а вот чинить мою мебель комендант категорически отказался. Кстати, начальник ОКСа на встречу так и не пришел — я бесплодно прождал сверх оговоренного срока больше часа, и это не прибавило мне настроения.

«Скорая помощь» потерпевшего не забрала — пожилой врач, упрямо глядя в окошко, сказал, что ничего страшного не произошло, непоправимых повреждений не обнаружено, а в больнице кроме градусника, по одному на отделение и антибиотиков, ничего нет, поэтому пострадавшему лучше остаться на домашнем лечении, пить больше жидкостей, не пренебрегать прогулками на свежем воздухе, и постараться сохранять хорошее настроение, как непреложное условие успешного выздоровления.

Кто приезжал из милиции, я не видел, но кто-то приезжал. Один сотрудник, который наскоро составил протокол осмотра места происшествия, отрезал и изъял телефонный провод и злополучный конверт. Выдав Саше направление на судебно-медицинскую экспертизу, на грязно-сером клочке бумажки, оперативник предупредил его, что возможно, процедура эта окажется платной, если гражданин Яблоков не желает ждать ее проведения до конца года, после чего искренне пожелал Саше крепкого здоровья и отбыл, нести свою нелегкую службу.

— Давай, рассказывай, куда эта тварь тебя втянула? — я пытался ржавой плоской отверткой завернуть крестовые винты восстановленного из руин стола.

— Да почему ты решил, что это от Софьи все идет? — захрипел Слава, непроизвольно хватаясь за шею.

— А от кого? От меня что ли… — я осекся, но постарался не показать приятелю внезапно посетившие меня сомнения. Если бы мой осведомитель пришел и сообщил мне какие-то сведения, мне даже в голову не пришло, что эти парни могли посетить офис по мою душу.

Я представил, что это меня душат, навалившись вдвоем сверху и перехватив мою шею черным телефонным проводом и мне стало нехорошо. Мне кажется, что смерть от удушья какая-то совсем не хорошая. Во всяком случае, по мне, как в песне «если смерти — то мгновенной».

— Так под что, Саша, подписала тебя твоя новая подружка? — я продолжал гнуть свою линию: — Где она кстати? Я так понимаю, обихаживает ваше новое гнездышко в моей «малосемейке»?

Так как мой приятель членораздельные звуки издавал с большим трудом, он в основном кивал или гладил рукой посиневшую шею, поэтому пришлось сажать его в автомобиль и ехать в общежитие. Кабинет за два часа мы привели, более-менее, в порядок. Стол с помощью клея и скотча скрепили, что он почти не шатался, разбитые часы и настольную лампу собрали в мешок и приготовили на утилизацию, а глубокие царапины на стене заклеили православным календарём.

Левобережье. Малосемейное общежитие завода.

Софью мы застали в постели. Видимо, Саша, отвыкший от женского тепла, всю ночь доказывал бывшей однокашнице свою мужскую силу.

— Вставай, красавица… — пока Саша разувался, я без особых церемоний ухватил девушку за большой палец ноги, торчащий из-под простыни: — Просыпайся немцы в городе!

— Кто? Какие немцы? — Софья взметнулась от подушки, разглядела меня, ойкнула, судорожно стала натягивать простынь, чтобы прикрыть пышную грудь.

— Саша, что этот человек здесь делает?

— Этот человек хочет знать, во что ты опять вляпалась и вляпала его⁈ — я ткнул пальцем в замершего на пороге Яблокова.

— Да тебе какое дело⁈ — возмутилась девица: — Мы с Сашей сами разберемся в наших общих делах!

— А я вот не уверен. — я встал, вырвал у Саши из рук полотенце, которым он стыдливо прикрывал сине-багровую шею: — Ты уверена, что вы с ним вдвоем разберетесь?

Увидев следы удушения, Софья взвизгнула, и подхватив простынь, которой она пыталась обвернуться, она бросилась к Яблокову, принявшись за обычные женские танцы в присядку:

— Ой, Сашечка, тебе не больно? Бедненький мой! Дай я тебя поцелую! А здесь болит?

Простынь постоянно норовила упасть, да и не прикрывала девушку сзади, поэтому, я отошел к окну, уставившись в пыльные стекла, удивляясь ее пылу и раздумывая, что может быть у этой парочки что-то и получится.

Через пятнадцать минут, когда за моей спиной Сашку перестали целовать и ощупывать, и даже намотали на шею какой-то чудодейственный компресс, я приступил к допросу.

Софа, по своей непомерной жадности, вновь влезла в дерьмо двумя ногами. Через какую-то подружку подружки связалась с женой какого-то бандита, наплела ей, заскучавшей в трехэтажном коттедже, о том, как будет прекрасна жизнь бандитской жены после развода с опостылевшим ей мужем. Повторяя, как мантру слова «Половина нажитого в браке имущества –моя», безмозглая кукла написала заявление в суд, указав там длиннющий список подлежащего разделу имущества и вручила это заявление своей новой подруге — такой-же безмозглой кукле, только с адвокатским удостоверением.

Бандит сильно удивился, когда с ежедневной почтой получил от своей благоверной исковое заявление. Он конечно готовился к тому, что на имущество, которое он благополучно отжал у других, кто-то покуситься, но ни государство, ни коллеги по криминальному бизнесу, а крашеная дура, которую он сам же выбрал на каком-то конкурсе красоты, еще в эпоху Советского Союза, отправили в загородную психиатрическую больницу, дабы человек понял, что стоит благодарить судьбу за то, что ты уже имеешь.

Дальнейшие развитие событий я додумал уже сам, исходя из логики событий.

Потеряв связь со своей доверительницей, Софья даже не подумала остановиться и немного подумать. Жажда денег и популярности (Софья уже видела свое фото на обложке журнала «Космополитен» под заголовком «Адвокат года»), подстегивали ее на выбранной траектории, и шепча «Вижу цель, не вижу препятствий», девушка пошла в суд.

Представитель бандита в суде посмеялся над Софьей, предъявив суду справки, что его доверитель обладает правом собственности на половины дома в деревне Ленинское Красноярского края и автомобиль «Москвич 408», который он в качестве доброй воли готов передать уважаемому представителю своей супруги, как только она выйдет из больницы и подтвердит свое желание развестись с мужем. Многочисленные же объекты движимого и недвижимого имущества ответчику не принадлежат — ими владеют различные юридические лица.

Вместо того, чтобы взять ржавый «Москвич» и считать. Что легко отделалась, Софья повела себя неправильно, потребовала направить запросы в регистрационную палату и даже «налоговую», так как по ее сведениям ответчик оплатой налогов в бюджет себя не обременяет…

А дальше получилось то, что получилось — добравшись до дома, девушка обнаружила выбитую входную дверь и висящую в дверном проеме ощипанную куриную тушку.

Поняв, что заигралась, но не имея сил отказаться от денег, которые она в своих местах уже потратила, Софья решила обратиться к привычной схеме — найти мужика, за которым можно спрятаться, поэтому, нацепив на лицо самое скорбное выражение, девушка отправилась по известному ей адресу — в мой офис, где столкнулась с Сашей Яблоковым, который, в любом случае, был предпочтительней меня.

Вчера Софья имела глупость позвонить представителю бандита и заявить, что она никаких угроз не боится, так как у нее есть настоящий защитник и мужчина…

Вот вроде бы все в цвет, и после звонка Софьи бандиты вполне успевали пробить место работы адвоката Яблокова, тем более, Софья никаких имен не скрывала… Но, что-то тут не склеивалось в цельную и логичную картину, не складывались события. Одно дело выбить дверь и повесить куриную тушку из магазина на обувной шнурок, даже не кошку бродячую, а другое дело — прийти в офис и попытаться задушить молодого парня, который даже ничего сделать не успел…

А вот если посчитать, что Сашу просто спутали со мной и пришли убивать именно меня… Я нервно повертел шеей и сочувственно посмотрел на Сашу, которого, успевшая одеться Софья, заботливо отпаивала каким-то целебным настоем…

— Так, братцы кролики…- судя по «изжеванной» постели, именно в кроликов эта парочка и играла всю прошлую ночь: — Я пошел. Совет вам — можете, конечно, того дядю, за усы продолжать дергать. Половину имущества он конечно, вам не отдаст. Ему проще вас к его жене в психушку поместить…

Я поймал гневный взгляд Яблокова, но продолжил: — Но вот компенсацию за твою работу, Софа, ты получить можешь попробовать. Ему проще вам эти копейки дать, чем дальше за вами гоняться. Только ради Бога, в офис пока не ходите, тем более, что в ближайшие дни там стены будут красить.

Кивнув на прощание, успевшей одеться, Софье, которая, с постным лицом вытесняла меня из моей же квартиры, я быстрым шагом двинулся к машине. Мысль, что возможно, хотели убить меня заставила меня с предельной ясностью понять, что частный дом в центре перестал быть надежным убежищем. Возможно, на меня решили не нападать возле дома, так как я частенько выхожу оттуда с собаками…

Я не успел доехать до дома всего сотню метров, когда из калитки вышла Ирина, одетая в светлое платье с коротким рукавом, принялась возиться с запором калитки. Наша улица, хотя и расположена в самом центре Города, обычно весьма малолюдна — для прогулок есть более удобные и красивые бульвары и аллеи, поэтому парня, что сидел на корточках напротив соседнего дома, а при появлении Ирины, резко вскочил, я увидел сразу. Ира продолжала возиться с замком, хотя обычно на то, чтобы повернуть ключ на три оборота уходило всего пару секунд, и не обращала внимание на приближающего к ней человека. Я вдавил педаль газа и отчаянно надавил на клаксон, но Ира была слишком занята тугим замком. У нее были все шансы — оглянутся, шагнуть во двор и захлопнуть калитку… На худой конец, Демон и Грета крутятся во дворе у калитки, провожая хозяйку.

Самого удара я не видел, парень даже не сбился с шагу, просто у Ирины подкосились ноги, и она повисла на калитке, пытаясь что-то рассмотреть у себя за спиной. А ее убийца быстрой походкой, без всякого волнения, продолжал идти вдоль дороги, и до поворота в проулок ему осталось пройти не более десятка шагов. Я, как-то равнодушно, посмотрел на девичью фигуру, привалившуюся к калитке, чье белое платье уже не выглядело белым, не снижая скорости проскочил нашу калитку, после чего вывернул руль вправо. Убийца успел повернуться, после чего капот машины взлетел в воздух, влетая на тротуар, машина два раза подпрыгнула. Я успел вывернуть руль влево и затормозить метра в пяти от замершей на асфальте бабули в шерстяной кофте поверх байкового халата и цветастом платочке на седых волосах. Глаза женщины за толстыми линзами очков напоминали выпученные глазища золотой рыбки. Я вышел из машины и шагнул к, лежащему на пешеходном тротуаре, молодому мужику с парой выцветших татуировок на пальцах. Лицо сбитого было в мелких камешках и пыли, он улыбался, ощерив стальные зубы…

Бабка, отойдя от шока заорала «Напьются с утра и людей давят, сволочи», а я, оглянувшись по сторонам и не найдя больше свидетелей и очевидцев, два раза пнул сбитого ногой прямо в висок. Он даже не успел ойкнуть, видимо не ожидал от меня ничего подобного. От удара глаза душегуба закатились, а правая нога затряслась мелкой судорогой.

Не обращая внимания на крики бабки, я сел в машину, попробовал ее завести и чудо, верный «Ниссан» завелся. После этого я сдал назад, кажется прокатившись по ноге, надеюсь, без пяти минут, покойника и задом подкатил, не обращая внимания на яростные сигналы, летящих по узкой улице, машин, подъехал к нашей калитке.

На спине Иры расплылось большое кровавое пятно, обильно текла кровь. Ира дышала неглубоко и часто, и что-то шептала. Я руками порвал тонкую ткань, полил на рану воду из канистры, смывая окровавленную пыль и грязь, наложил на рану марлевый тампон из аптечки и как мог туго, примотал его, после чего осторожно положил девушку на заднее сидение и помчался в ближайшую больницу, до которой ехать было не меньше пятнадцати минут…

Я доехал за девять. Подкатив к приемному покою вслед за какой-то «скорой», вытащил потерявшую сознание Иру из салона и прижимая ее к груди, бегом бросился к входу в больницу. Больше всего боясь запнуться и упасть.

— Куда! — на моем пути встала дородная медицинская сестра: — Мы без «скорой» не берем. Нажрутся с утра, а врачам разбираться…

Возможно, женщина хотела сказать что-то еще, но я просто снес ее плечом из приемных боксов и, не обращая внимания на пациента с разбитыми губами, которого опрашивал дежурный доктор, уложил девушку на кушетку…

Где-то оскорбленная медицинская сестра созывала охрану, а доктор уставился на меня, как Ленин на буржуазию.

— Молодой человек, выйдите отсюда немедленно и ждите…

— Женщина, двадцать семь лет, проникающее ранение в спину, без сознания. Врач, кандидат в депутаты от либеральной партии. Доктор, если вы будете сейчас права качать, а она умрет, я вам просто не завидую. Вам проще будет сразу в туалете удавиться…

Сидящий на стуле тип с распухшими, как вареники, губами, что-то попытался высказаться, но я просто вытащил его из смотровой, куда, все осознавший, доктор уже созывал медицинские силы.

Иру практически сразу увезли на каталке вглубь больничного здания, куда-то к лифту, а я сидел и тупо смотрел на свои окровавленные, в Ириной крови, ладони и не понимал, что дальше делать… И что я буду делать, если сейчас спустится кто-то в хирургическом костюме и будет старательно отводить глаза в сторону.

На меня никто не обращал внимания, тут был не один десяток людей, таких-же, как я, потерянных и окровавленных. Я пытался понять, что мне делать сейчас, когда подошли какие-то люди и стали меня поднимать… А какой-то голос кричал в самое ухо:

— Это он, сволочь! Парня машиной сбил и уехал, умирать паренька бросил… Совсем мальчишечку!