Тень

Глава 14

Глава четырнадцатая.

Блистательные перспективы.

Июнь 1994 года.

Совершенно неожиданно, начальника ОКСа я на работе не застал, и на стройке, что ударными методами, шла под забором у Завода, его тоже не обнаружилось. На этом, свои поиски я прекратил, так как заподозрил, что, как и все нормальные сибиряки, этот шустрик свалил пораньше на дачу, чтобы полить помидорки и огурчики, после чего, с банкой пива усесться на веранде, радуясь летнему… с лирического настроя меня сбил лично директор, неожиданно вырулив из-за угла и целеустремленно направившийся в мою сторону.

— Привет, Павел. Как дела с квартирами? Помощь не нужна?

— Вопрос в процессе, скоро разрешится, я держу руку на пульсе! — жизнерадостно отрапортовал я, поедая начальство преданным взглядом.

Ну, а что? Претензию застройщику я отправил, густо снабдив перечень выявленных недостатков цитатами из Закона о защите прав потребителя, недвусмысленно намекая, что невыполнение законных требований столь уважаемых людей в установленный нормами права срок грозит строителям полнейшим разорением. Ну, а то, что мой бывший сосед готовит какую-то провокацию я директору все равно сейчас не объясню, слишком натянуто это сейчас прозвучит, и Григорий Андреевич может решить, что я просто набиваю себе цену.

— Ну, ну…- недоверчиво прокомментировал мой доклад работодатель и благодетель: — Ладно, жду результат.

Преисполненный трудового рвения я рысцой побежал в отдел кадров, взял полные данные и домашний телефон бригадира бригады каменщиков и даже позвонил по, указанному в личной карточке, номеру телефона.

— Его нет, он на работе. — сухо ответил мне женский голос и трубку на другом конце телефонного провода опустили, чтобы больше ее не поднимать, несмотря на мои неоднократные попытки дозвониться. Так закончился мой очередной день, и я поехал домой, где меня, надеюсь, ждали.

— Ира, а ты замуж собираешься? — честно говоря, вопрос был дурацкий, но после игр в «доктора и пациентку», глядя на фигурку девушки, что в одном фартучке мыла посуду, я его почему-то задал.

— Не зовет никто…- бросив на меня быстрый взгляд, ответила доктор Кросовская.

— А если я тебя позову — согласишься?

— Нет. — отрезала спортсменка и просто красавица.

Н-да, получил фашист гранату. Романтика настроения пропала мгновенно, я впал в растерянную задумчивость, которую прервала Ирина.

— Не обижайся. Ты лучший, из тех, кто у меня был, но вот замуж за тебя я выходить не готова. И это не к тебе претензии, не в тебе дело. Просто для меня замужество — это, в том числе и дети, по крайней мере, один ребенок.

И представь, я выхожу за тебя замуж, через некоторое время оказываюсь в интересном положении… Куда я принесу ребенка? Сюда? В съемный дом, который несколько раз поджигали и где мы, насколько я помню, прячемся?

Извини, я к этому не готова. И, давай будем реалистами. Я понимаю, что ты пытаешься сейчас заработать, потому, что считаешь, что в будущем такой возможности нет. Допустим, ты прав, я даже готова тебе поверить. Но, что ты предлагаешь мне, в комплекте к своей руке и сердцу? Мужа, который может пропасть на длительное время, и я не знаю, увижу ли я его еще раз? Давай рассуждать, как взрослые люди — я соглашусь и выйду за тебя замуж, допустим. Уйду в «декретный» отпуск, буду получать эти жалкие копейки, и в один, не прекрасный день ты уйдешь утром по своим непонятным делам, и больше не придешь. С чем мы останемся? Что мы будем банально есть? Я конечно выживу, и ребенка выращу, но я не хочу, чтобы рожать его на койко-место в медицинской общаге, где мы будем делить комнату, дай Бог, с одной соседкой, такой-же матерью-одиночкой, потому, что никакого другого жилья я на пособие не вытяну…

— Стоп! — я взмахнул рукой: — Остановись, давай обговорим и определимся — ты готова выйти за меня замуж если что? Квартира?

— Да, квартира, только нормальная, а не то недоразумение, в общежитии. И не та, которая в случае развода с тобой превратится в ничто, а если, с тобой что-то случиться… Только поверь, я этого не хочу, но это, при твоем образе жизни, реальная реальность. Так вот, чтобы, если с тобой что-то случится, не растащили твои наследники — родители, тети, дяди, дети, я уж не знаю твою родню.

— Понятно. — я забарабанил пальцами по спинке кровати.

— Не злись. — Ира выключила воду, скинула фартук и, пройдя пару шагов, легла рядом на кровать, проведя твердой ладошкой по моей щеке: — Ты сам затеял это разговор, я его не хотела. Мне с тобой хорошо, все устраивает, я пока ни о чем ином не думала…

— Да я не злюсь…- я поймал ее ладошку и поцеловал: — Просто, как ты ставишь вопрос, он еще долго не решиться. Понимаешь, дело не в квартире. Если все, что у меня есть, скинуть, я могу купить квартиру, возможно две, если брать стройку, на стадии котлована, вот только даже две квартиры мне недостаточно, я хочу больше, а ты мне в этом ничуть не помогаешь…

— Я не помогаю⁈ — возмутилась Ирина, откатываясь от меня к стенке: — Я, между прочим…

— Я не об этом…- я указательным пальцем коснулся губ девушки, принуждая ее замолчать: — Ты говоришь, что тебе не нравится мой образ жизни, что ты не знаешь, вернусь я или нет. А ты в зеркало не пробовала посмотреть? Уверяю тебя, ты увидишь там точно такого же человека, как и я. Человека, который уходит на суточное дежурство, с которого он может не вернуться домой. Я прекрасно знаю, в каких условиях работает «скорая помощь», твоя работа не менее опасная. Да, она тебе нравится, ты хочешь спасать людей, тебя заводит, когда ты, зачастую, вытаскиваешь людей с того света, замещая, в чем-то, Бога… И не зыркай на меня своими ведьмиными глазищами, я все понимаю. Но, скажи мне, где в этой твоей жизни присутствует стабильный заработок, который позволит тебе за год купить квартиру себе и ребенку, и во время декрета не считать копейки в кошельке? Где, скажи пожалуйста? Или ты надеешься, что на каком-то вызове ты познакомишься с богатым миллионером, спасешь его, сделав искусственное дыхание изо рта в рот, и он бросит все свои миллионы к твоим ногам? И вы, как в сказке, будете жить долго и счастливо, и умрете в возрасте сто лет, в один день? Так уверяю тебя, этого не будет. А лет через десять — пятнадцать, когда романтика работы потускнеет, и здоровье будет не то, и зарплата останется стабильно низкой, чуть выше прожиточного минимума, ты оглянешься вокруг и поймешь, насколько я был прав…

Ира хлопнула своими колдовскими глазищами, не зная, как реагировать на мой спич, а я не дал ей времени на раздумья.

— Я тебе предлагал заняться чем-то другим, более спокойным и денежным? Что ты мне ответила? Я подумаю? И что — надумала?

— Я не знаю…- Слава Богу, Ира отвлеклась на новую тему: — Мне в голову ничего реального не приходит…

— Радуйся, женщина. — я изобразил пафос на лице: — Твой умный мужчина все за тебя уже продумал. Ты будешь депутатом.

— Кем⁈ — девушка, не сдержавшись, прыснула: — Каким депутатом?

— Ну, районным я не вижу смысла становиться, а вот городским — почему бы и нет?

— Громов, если ты так шутишь…

— Я совсем не смеюсь…- я вырвал из руки Иры подушку, которой она хотела огреть меня по голове, после чего, после ожесточенной борьбы, подмял подругу под себя.

— Я сейчас очень и очень серьезен. Осенью выборы, надо не терять времени, попробовать протолкнуть тебя в городские депутаты. От партии власти я не потяну, слишком дорого, а вот от коммунистов или жириновцев, к примеру, можно попробовать…

— Да ну тебя…- Ира напряглась и скинув меня с себя, скатилась с постели и стала торопливо одеваться, всем своим видом показывая, что она обиделась, пришлось мне ловить ее за…талию и силой усаживать на колени.

— Я не понял…- я пытался заглянуть доктору в глаза, она же отбивалась и отворачивалась, пытаясь вырваться: — Что тебе не понравилось? Я тебе вполне реальный план рисую, а ты даже на минуточку остановиться и подумать не хочешь!

— Громов, шутка, сказанная второй раз подряд, уже не смешная! — Ира перестала вырываться, и развернулась ко мне лицом.

— Да какая шутка? — теперь возмутился я: — Знаешь, сколько такая шутка будет нам стоить? Поверь, ты таких денег в руках просто никогда не держала…

— Тогда зачем это нам надо? Тем более, что я в политике ничего не понимаю.

— Это надо, прежде всего, тебе, чтобы вырваться из этого круга безденежья. Во-вторых, ты же хотела помогать людям? У тебя появиться гораздо больше возможностей для этого, чем у рядового врача «скорой помощи». Ты молодая, красивая, работаешь в службе, которую люди уважают. Я считаю, что у тебя шансы избраться есть, во всяком случае, лучше попробовать, вдруг у тебя получится. И, кстати, никто не мешает тебе продолжать спасать людей, работать в «скорой», раз ты этого так хочешь. Только отношение к тебе будет уже другое. И в первую очередь, среди начальства. Ты сможешь улучшить условия работы своих коллег, и от тебя уже не отмахнуться, как от девочки с металлическим чемоданом. Нет, тебя внимательно выслушают и обязательно ответят, причем вежливо и убедительно, а то ведь ты можешь депутатский запрос направить, или на сессии, перед городскими властями и журналистами, вопрос поднять, вынести так сказать, на обсуждение.

Ирина вздрогнула, как будто вынырнула из тумана, который окутывал ее вместе с моим голосом, видимо, уже представляла какой-то важный разговор с врачом станции «скорой помощи», а может быть, с кем-то и повыше рангом.

— Ты дурак…- меня демонстративно не стукнули, а погладили по груди, после чего Ира вырвалась из моих объятий, подошла к зеркалу и крутанулась перед ним, разглядывая свое отражение.

— Я подумаю. — «многозначительным» голосом сказала девушка, после чего пошла к плите, готовить варева гуляющим во дворе псам, которые уже пару раз заглядывали в окно, напоминая о наличии на нашем иждивении двух голодных существ.

В течение вечера я несколько раз ловил на себе внимательные взгляды подруги — мне кажется, что она почти согласилась.

Территория Завода. Здание заводоуправления.

— Доброго дня вам. — я заступил дорогу начальнику отдела капитального строительства, что в толпе прочих начальников и командиров производств выходили из кабинета генерального директора.

— Здрасьте…- буркнул наш главный строитель, попытался меня обойти, но уперся в меня же.

— Искал вас вчера после обеда, очень сильно искал…- я сместился еще правее, пресекая новую попытку меня обойти.

— Я на объекте был. — преувеличенно громко, очевидно, пытаясь привлечь внимание, выкрикнул мне в лицо главный строитель: — Мы, видите ли, работаем, а не…

Присутствующие в приемной начальники и руководители начали тормозить, недобро поглядывая в мою сторону. Я не спорю, особых симпатий среди руководства среднего звена я не вызывал — занимаюсь чёрт знает, чем, а в фаворе у генерального, плюс к этому некое пренебрежение со стороны представителей «линейных» цехов к всяким бухгалтериям и прочим подсобным отделам. Мы, мол, своим трудом и горбом, деньги зарабатываем, а вы их только проедаете. Да и ко мне лично претензий было предостаточно — трясу какими-то кодексами, изъясняюсь на непонятном, «птичьем» языке, различаю «подряд» и «услугу», да и вообще, конченный, подозрительный тип.

— А на каком объекте вы вчера изволили пребывать? — улыбнулся я: — Хотя это не мое дело. А вот относительно прораба каменщиков я хотел бы с вами поговорить. Вы не знаете, где он сейчас реально обитает? Просто человек получил зарплату на всю бригаду и исчез, на работу несколько дней не выходит. Мы волнуемся, не случилось ли чего нехорошего. Это же вы его на работу рекомендовали?

— Я никого не рекомендовал! Мне сказали, что есть такой человек, я с ним поговорил и отвел к директору, тот его и принимал на работу. Я к этому человеку никакого отношения не имею. А сейчас, если у вас больше нет ко мне вопросов, я пойду. — довольный своим спичем строитель засеменил к выходу.

Мстя от главного строителя ждала меня у входа в кабинет юридического бюро. Десяток рабочих в пыльных спецовках стояли что-то оживленно горланили у двери, держа в руках какие-то бумаги.

Первой моей мыслью было укрыться в кабинете моего соседа — профсоюзного босса, Кости Герлингера, сделав вид, что я не я и лошадь не моя, попив чаю до обеда, к каковому непрошенные гости разбегутся, но меня уже заметили.

— Это вы председатель жилищной комиссии? — десяток голов повернулись в мою сторону.

— Нет, это не я! — почти радостно ответил я, показывая рукой на дверь кабинета, в котором только что хотел укрыться — формально, председателем жилищной комиссии был, уже упомянутый, Константин Генрихович Герлингер, который выдавал ордера и подписывал решения жилищной комиссии, а как Сталин при Бухарине, только подготавливал бумаги. Ну вы поняли, я был просто секретарем. За дверью как раз раздавался голос Кости, который обсуждал со своим замом результаты какого-то футбольного матча.

Я только успел прижаться к стене, когда толпа работяг, оглушительно грохоча тяжелыми ботинками- «говнодавами», пронеслась мимо меня к заветной двери профкома.

Смыться я не успел — через две минуты дверь моего кабинета рывком распахнулась, на пороге замер мой приятель Костя Герлингер, из-за широких плеч которого выглядывал десяток разгневанных лиц давешних пролетариев.

— Паша, ты почему людей ко мне отправил? — Костя сердито хмурил брови: — Они, вообще-то, к тебе пришли!

— Меня спросили — я ли являюсь председателем жилищной комиссии? Насколько я помню, с утра председателем комиссии был ты. — лихо отбрехался я: — Точнее надо свои вопросы формулировать…

— В общем, это к тебе…- Костя, оставив дверь открытой, ретировался, спеша вновь погрузиться в футбольные страсти. Ну, а мне осталось только выдавить фальшивую улыбку:

— Проходите, товарищи. Слушаю вас.

Через минуту даже фальшивая улыбка слетела с моего лица — этот десяток граждан, очередников на улучшение квартирных условий, пришли узнавать, ни много — ни мало, когда будет распределение квартир в одноподъездном жилом доме в Тихом центре…

В общем, разговор не получился. Все мои попытки доказать, что никаких квартир в Тихом центре Завод не получает, натыкались на гранитную убежденность присутствующих, что «начальство, как всегда, всё порешало, а рабочему человеку ничего не достается».

Пообещав мне на прощание встречу в прокуратуре, работяги ушли, громко хлопнув дверью, обсуждая про между собой, что они костями лягут, но пару квартир себе выбьют, благо, что у них есть свидетель, который эти квартиры уже принял на баланс завода.

Я заскрипел зубами в бессильной ярости — я догадался, кто этот свидетель. Инженер ОКСа, приданный мне, как профессиональный строитель, для выявления недостатков в строящемся доме, по возвращению на работу, растрепал своим поганым языком, создав неприятную ситуацию. Теперь осталось только обыграть ее, чтобы крайним оказался не я, а начальник отдела капитального строительства.

Я поднял трубку и задумался, стоит ли звонить. Не факт, что у директора сейчас хорошее настроение, скорее всего, напротив, мерзопакостное. Но и тянуть с разговором до завтрашнего утра непродуктивно. Мало ли под каким соусом Григорию Андреевичу подадут новость, что на их с главбухом квартиры претендует с десяток очередников. Я уперся головой в телефонную трубку и стал про себя проговаривать первую фразу планируемого разговора.

Квартира бригадира каменщиков.

— Добрый день. — я улыбнулся, как можно сердечнее женщине, открывшей дверь квартиры пропавшего бригадира: — Я с Завода. Ваш муж позвонил, сообщил, что он болеет, и после этого пропал, хотя обещал появиться на работе и сдать срочные бумаги. Я могу его видеть?