Тень

Глава 18

Глава восемнадцатая.

Бритва Оккамы.

Июнь 1994 года.

Частный дом в центре Города.

Я же рассказывал, что дом, который мы снимаем, входит в число нескольких частных домиков, которые как островок в океане, постепенно окружают современные новостройки. Я не хочу сказать, что одноэтажные, покосившиеся от времени, дома должны украшать центр миллионного города, совсем нет. Течение времени неумолимо, и на месте этих пережитков прошлого скоро взметнется к небу огромный многоэтажный красавец. Проблема в том, что застройщики не готовы отдать владельцам сносимых домов адекватную цену, вот и продолжается годами и десятилетиями противостояние между старым и новым, с использованием административного ресурса, тяжелой строительной техники и естественных монополий. Все это давление заставляет владельцев сносимой недвижимости объединяться, крепить свои ряды, ибо слабые здесь не выживают. Между соседними домами были сделаны калитки и проходы, дабы соседи всегда могли быстро собраться в одном месте при необходимости дать отпор очередным захватчикам или поджигателям. Поэтому я взял на поводки обрадованных собак и просто прошел с ними на соседнюю улицу через соседний двор, немного пройдясь, нашел на стене института ортопедии рабочий таксофон и вызвал милицию, сообщив им, что в несколько человек затащили в недостроенное здание проходящую мимо по улице девушку, а сам двинулся к месту засады уголовников.

Милиция подъехала минут через десять, хоть сирену не включали. Два экипажа ехали с разных сторон, внезапно милицейские машины выскочили на тротуар, осветив темные оконные проемы «заброшки» светом фар. Из «луноходов» посыпались милиционеры, кто-то крикнул «Атас!», после этого в окне заметался луч карманного фонарика, кто-то заорал, затем грохнул выстрел, а из окна, выходящего во двор выскользнула и рванула к полуразвалившимся сараям, худощавая фигура. Я, хлопком ладони по бедру, подозвал к себе собак, после чего принялся ждать. Менты уехали минут через пять. Не обнаружив жертву, но нарвавшись на неожиданно ожесточенное сопротивление бывших сидельцев, при которых оказались острые ножики, милиционеры загрузили трех задержанных и повезли их в местный РОВД. Четвертый жулик долго стоял в сарае, я хорошо слышал его хриплое дыхание, потом осторожно высунулся, огляделся по сторонам и крадучись двинулся в сторону…

— Стоять. — я шагнул из темноты, держа рычащих псов за ошейники.

— А? Ты кто? Держи своих шавок! — жулик сунул руку в карман.

— Ты куда собрался? Ты же меня искал? — отпускать четвертого из бригады, что пришли по мою душу не собирался. Сегодня отпустишь одного, не доделав дело до конца, а потом он обязательно вернется, и не один, причем, в самый неподходящий момент. Нет, я его сейчас стреножу и снова вызову ментов, раз ребята не доделали свое дело…

— Мужик, ты кто? Я тебя не знаю. — мой противник вытащил из кармана нож — «выкидуху», щелкнул кнопкой, явив на свет заточенное лезвие: — Ты вали со своими барбосами, пока я вам всем потроха не выпустил…

— Ты дурак, что ли? Сам бросай нож и в милицию поедем, там расскажешь, кто вам поручил меня завалить…

— Так ты этот что ли? Юрист? — жулик, несмотря на рычащих псов, сделал маленький шажочек в мою сторону: — Слушай, давай, раз ты такой крутой, просто разбежимся в разные стороны. Я пацанам скажу, что не надо к тебе лезть…- мой противник беспрерывно шарил по нам взглядом, прикидывая, успеет ли он ткнуть меня в грудь или в горло своей «выкидухой», до того, как среагируют собаки. Видимо, решив, что не успевает, жулик примирительно поднял ладони на уровень груди и начал плавно отходить назад.

— Все, все, я ухожу…

— Хрен на! Нож бросай на землю! Сейчас в отдел пойдем.

— А то что ты сделаешь? — жулик, делая махи рукой с зажатым ножом, отступал в сторону улицы.

— Фас. — скомандовал я и подтолкнул собак в сторону цели. Демон и Герда в атаку не торопились, кружили вокруг мужика, что отмахивался своим ножиком, щелкали зубами, имитировали атаки, ожидая момента.

Конец этому бестолковому рычанию и кружению положил я, воспользовавшись, что жулик не сводил глаз с, кружащих вокруг него псов, я подхватил с земли доску и без затей ударил своего противника по голове. Гнилая доска лопнула на несколько частей, жулика повело вперед, у него подогнулись ноги, и он ткнулся головой в песок. Я отбросил оставшийся у меня в руках обломок доски и бросился оттаскивать от лежащего тела, вмиг осмелевших, собак.

— Фу я сказал! Фу! — я отбросил рычащих псов в сторону: — Идите гуляйте, я дальше сам разберусь.

Первой моей мыслью было связать задержанного, позвонить в полицию. За ним приедут… отвезут в больницы, он напишет заявление, что я на него напал. Он гулял с друзьями, их забрала милиция, он спрятался, а потом на него напал безумный мужик, натравил на него собак и попытался убить…Попытался убить. Я огляделся по сторонам, после чего достал из кармана нитяные перчатки, без которых вообще перестал выходить из дома, подобрал с земли, выпавшую из руки жулика, «выкидуху», склонился над лежащим телом, а потом ударил ножом в обнажившийся из-под майки, грязно-белый бок. Жулик открыл изумленные глаза, разглядел меня, протянул ко мне руки, но я отскочил, вырывая нож из раны, откуда хлынула почти черная, густая кровь.

Человек на земле изогнулся, пытаясь зажать рану в боку, заскулил, засучил ногами, после чего дернулся пару раз всем телом и затих. Внутренне содрогаясь, я присел и попробовал нащупать пульс на загорелой до коричневой корочки, жилистой шее, но пульсирующая жилка не прощупывалась…

Закинув окровавленный нож в окно «заброшки», я в сторону дома, где загнал собак во двор, а затем двинулся по знакомой дороге в сторону института травматологии.

— Здравствуйте, «ноль два»? Я хотел сообщить о трупе. Да, точно труп, в крови лежит мужчина. Адрес…- я назвал адрес заброшенного дома и положил трубку, после чего сделал крюк, выбросив перчатки в урну возле рынка, и вернулся домой. Милиция суетилась в заброшенном доме до самого утра. Дважды в наши ворота стучались, видимо опера с участковыми ходили на обход придомовой территории, я слышал, как они разговаривали с соседями. Хотя, о чем тут рассуждать? Сначала с адреса в отдел милиции привозят трех ранее судимых, с холодным оружием, которые не могут внятно объяснить, что они здесь делали. Потом, какой-то гражданин сообщает о том, что во дворе этого дома обнаружен труп мужчины. Уверен, что устойчивую связь этой четверки опера выяснят очень быстро, после чего пойдет рутинная работа — расколоть троицу, дабы выяснить, кто из них убил четвертого товарища, работа весьма сложная, но вполне рутинная. Уверен, что кто-то из троицы возьмет на себя это убийство, а двое других дадут обличающие убийцу, показания. Зачем я это сделал? А у меня был выход? Эти трое, максимум бы уехали на «сутки» за мелкое хулиганство, прокуроры никогда не спешили возбуждать дела за сопротивление милиции. Потом они все соберутся, и снова придут за мной, а не факт, что мне в следующий раз повезет. Хотел покойник меня убить? Хотел. Вот и получил «ответку». Хотели три его товарища убить меня? Хотели. Вот и сядет кто-то за то, что собирался сделать. Не по закону? Согласен, зато, все по справедливости.

Последствия у этой истории были. На следующий день в калитку нашего дома постучал участковый, к которому вышла Ира. На его вопросы заспанная доктор Кросовская заявила, что только что явилась с суточного дежурства на станции «скорой помощи», поэтому ничего подозрительного видеть или слышать она физически не могла. По тому, что милиционер не задал девушке ни одного лишнего вопроса, я понял, что основной версией является убийство тремя приятелями четвертого. Сотрудники местного РОВД решили не множить сущности, а идти по самому логичному пути, для чего надо только выбрать из трех задержанных самого неуравновешенного и давить на него из-за всех сил.

Отделение травматологии и хирургии Областной больницы.

Давненько я не был в этом огромном комплексе зданий, что расположилось на месте бывшего кладбища, что, безусловно, не прибавляет здоровья пациентам медицинского учреждения. Помню, совсем недавно кто-то умер в соседнем корпусе, прямо на лестнице… Но ладно, я здесь, все равно, по другому вопросу.

Мордатый любитель пострелять в милиционеров из охотничьего ружья лежал в отдельной палате, пытаясь нажимать на все доступные рычаги и струны, дабы «порешать» что-то по своему делу, но пока все его усилия буксовали на месте. Сначала все казалось легко — есть два мента, которые по «беспределу» приехали на его участок, начали задавать свои тупые «ментовские» вопросы его строителям, в общем вели себя не «по чину», а когда депутат Городского совета, на пару со своим охранником, решили преподать зарвавшимся ментам небольшой урок чинопочитания, начался полный «беспредел».

Семен Семенович Сорокин осторожно прикоснулся к перевязанному бедру. Он уже стер собственной в памяти, как заехав на свой участок, посмотреть, как идет строительство загородного дома, он пришел в бешенство при виде типа в «ментовской» форме, а узнав, что второй мент пошел осматривать его дом… Конечно, нужные люди обещали Семен Семеновичу, что информация о его привлечении к уголовной ответственности по сто семнадцатой статье из архивов областного УВД исчезнет, но лютая нелюбовь к ментам, которую он пронес с юности, никуда не делась. Рука сама собой потянулась к заднице, через которую, много лет назад, озверевшие менты выбили из него признание о том, как юный Сема с парочкой друзей «побаловались» с одноклассницей, предварительно напоив ее крепленым вином. Нет, нет, никто Семе палку в попу не вставлял, просто с него спустили штаны и пороли широким ремнем, пока он не вспомнил и не рассказал о том, кто держал пьяную девчонку, кто стягивал с нее трусы… А всего-то надо было этим ишакам дождаться папы Семена, что занимал немалый пост в городском торге, который бы порешал все вопросы.

В итоге папа все порешал, только через семью той дуры, которая отказалась взять новенькие «Левисы», а побежала к матери, такой же дуре, как она сама. Семен никогда не интересовался, сколько отец отдал за то, чтобы родители одноклассницы забрали заявление, но вот то, что папаша больше года не давал сыночку денег, Сема не забыл, и, когда отца «попросили» с занимаемой должности, по причине достижения пенсионного возраста, Семен Семенович о существовании родителя просто забыл. К тому времени, Сорокин –младший сам уже, получив в свое время от любящего родителя карьерный старт, сам достиг кое-каких успехов в политических раскладах Города, и старый торгаш стал ему не нужен.

Оказавшись в Областной больнице, считавшейся престижной, с огнестрельным ранением, Семен Семенович развил бурную деятельность. Дав показания прокурорскому следователю, депутат потребовал от заведующего хирургическим отделением провести в отдельную палату параллельную телефонную линию и присел «на трубку». Сначала все шло хорошо — коллеги, прокуроры и даже генерал из УВД сочувствовали, ужасались и обещали всяческую поддержку в привлечении к ответственности «беспредельщиков» в форме цвета маренго. Были даже парочка журналистов, которые за скромную подачку обещали взорвать информационную бомбу о покушении на народного избранника, но потом все как-то стихло. Мент, который оставался на стройплощадке до самого конца, вполне уверенно дал показания, что он все время был один и никакого напарника в маске с ним не было. Пуля, извлеченная из ноги депутата оказалась от пистолета его охранника, многочисленные свидетели давали противоречивые показания, а «заряженный» следователь прокуратуры, обещавший в течение двух дней найти второго милиционера, стал как-то сухо общаться по телефону. Когда Семен Семенович потребовал изменить свои показания на то, что в него стрелял первый милиционер, который был известен, ему строго посоветовали больше так не делать, иначе дело о покушении может превратиться в дело о заведомо ложном доносе. «Информационные бомбы» не взорвались — журналисты дружно отвечали, что редакторы потребовали проведения дополнительных проверок, а товарищи по партии вчера прямо заявили, что в преддверии выборов не стоит будировать эту мутную историю, а надо срочно принимать меры по прекращению скандала, иначе партия может продолжить свой путь без депутата Сорокина.

Пройти к нужному мне человеку оказалось не просто, а очень просто. «Пропуск на посещение», подписанный главным врачом прекрасно поменялся тысячной купюрой. За аренду драного халата, сорок второго размера я дал пятьсот рублей, но халат накинул свой, что остался у меня от старой работы, ну а дальше никаких препятствий не было. Когда я, предварительно постучав, зашел в отдельную палату, мордатый депутат с кем-то разговаривал по телефону. Я скромно сел на стульчик в уголке. Мордатый недовольно поморщился, но разговор не прервал.

— Да, Алексей Васильевич, раз следствие не хочет расследовать это дело, я полностью согласен с вами, что этот фарс надо прекращать. Да, я переговорю с телохранителем, чтобы он дал показания, что его пистолет случайно выстрелил. Да, постараюсь за три дня решить этот вопрос. Конечно, эти «коммуняки» могут попробовать все извратить. И вам, Алексей Васильевич, здоровья. Я позвоню, как только что-то конкретное будет.

Положив телефонную трубку на рычаг аппарата, депутат уставился на меня, как солдат на вошь.

— Что вы приперлись? Я уже сказал, что с психиатром разговаривать не буду…

— Семен Семенович… — я, в защитном жесте, выставил перед собой портфель: — Успокойтесь, не надо нервничать. Я не психиатр, и вообще не врач…

— А кто вы? На следователя прокуратуры не похожи?

— Я не служу в прокуратуре. Я представитель предприятия, с которого вы с вашими подельниками украли строительные материалы на постройку вашего, вернее нашего, замечательного дома…

Следующие десять минут депутат орал, как недорезанный. Слава Богу, для посещения столь высокопоставленного лица я выбрал выходной день, когда в отделении из врачей присутствовали только пара медицинских сестер и дежурный врач. Девушек в белом халате на сестринском посту не было, поэтому на крики депутата никто не прибежал и меня никто не вывел из отделения. Депутатский ор закончился броском в меня подушкой, которую я ловко поймал и отправил обратно, в голову народного избранника.

— Ты что, охуе…? — мордатый отнял подушку от лица и внезапно успокоился.

— Да это ты оху… — я переставил стул поближе к депутатской кровати, но на дистанции, чтобы обитатель ложа не мог меня схватить. Больно здоровый он был, а причинение физических увечий больному в мои планы не входили.

— Слушай сюда внимательно, второй раз повторять не буду. — я раскрыл портфель с бумагами: — По факту кражи строительных материалов с нашей площадки и строительства твоего дома из ворованных блоков и плит дело уже возбуждено. Там слишком много исполнителей, чтобы ты мог что-то порешать, особенно сейчас…

Я ехидно ткнул пальцем на стенку, где висел плакат с фото моего собеседника, только облаченного в хороший костюм и выбритого, с призывом голосовать за его партию, после чего продолжил:

— Добиться, чтобы жулики дали нужные показания, и сделать тебя соучастником этого преступления — это как два пальца… А еще можно наложить арест на твой домик, в рамках гражданского судопроизводства, а потом и земельный участок у тебя отжать… А в этом доме будет жить более достойный человек…

— Да ты что, сучонок⁈ — взревел мордатый: — Ты забылся, с кем разговариваешь⁈ Да от тебя завтра мокрого места не останется!

— Ладно, ладно! — я примирительно поднял ладони, огораживаясь ими от буйного политика: — Признаю, перегнул. Сейчас достойный человек и дом такой площади — понятия несовместимые. Хотел еще посоветоваться, как с опытным политиком. Нам завтра две тысячи человек куда лучше вывести — к отделению вашей партии или Городскому Совету? Ну, чтобы тебя точно из списка депутатов навсегда вычеркнули.

— Какие две тысячи человек? — переспросил депутат. Признаю, способный малый, смог вычленить из моей речи главное.

— Я же сказал, в представляю Завод, у нас две тысячи работников по штатной численности. Ты обворовал нас и считаешь, что «генеральный» это спустит на тормозах? Две тысячи рабочих, конечно, не выведут — это я погорячился, надо же кому-то Город к зиме готовить. Но, тысяча точно выйдет, а, с членами семьи, как раз две тысячи наберется. А там и коммунисты со своими бабками и дедами подтянутся. Как ты смотришь на плакаты — «Депутат Сорокин — вор»? Мне кажется емко и все по делу.

Депутат быстро пришел в себя — несколько раз вздохнул, повертел головой, размял шею, а потом спросил прямо — чего я добиваюсь?

— Понимаешь, мне надо в списки от вашей партии протолкнуть одного человечка. То, что на выборах она победит — я уверен, но вот воткнуть ее в число кандидатов от вашей партии и провести, через все бюрократические рифы — нужна бескорыстная помощь опытного человека.

— Она?

— Она. Врач «скорой помощи».

— И что я за это получу?

— Я забываю про твой дом…

— Но ты не единственный, такой умный…

— Да, согласен, риск есть, но только я могу пойти к вашим конкурентам и выложить эту историю. А еще занести им денег. Уверен, они легко поменяют морщинистого ветерана-отставника на молодую красивую докторшу, которая через день совершает подвиги, спасая людей.

— Подвиги? Через день?

— Я сейчас работаю над этим, подвиги будут.

Мы еще минут десять поторговались, но договорились по основным вопросам.