Темный феникс. Возрожденный

Глава 18

Остаток дня я провёл с семьёй. Вика и Боря были счастливы, когда я показал им, как лучше контролировать мышцы перед рывком по узкой жерди, над которой висят раскачивающиеся мешки с песком. После нескольких попыток у них стало получаться лучше, особенно после того, как я научил их усиливать возможности своего тела за счёт маленькой крупицы силы.

Гвардейцы поначалу усиленно делали вид, будто они нас не замечают, но вскоре уже начали болеть за детей и выкрикивать подбадривающие слова. Я же следил не только за братом и сестрой, но и за тем, на что способны мои бойцы. В целом, я остался довольным увиденным: гвардия Шаховских была готова к бою.

Уже под вечер, когда я сидел в гостиной, расслабленно потягивая травяной чай, ко мне подошёл Егор Киреев. Командир гвардии был не один, а в сопровождении Александра Зубова, который пару часов назад вернулся со стены.

— Ваше сиятельство, — начал Киреев. — Я виноват. Зря я ждал перемен, к которым оказался не готов.

— Продолжай, — кивнул я ему, сделав глоток из чашки. Бабушка знала толк в травах, и чай у неё получался одновременно бодрящим и расслабляющим.

— Разрешите провести перестановку сил гвардии, — выпалил на одном духу Киреев. — Я хочу отправиться на стену, а на своё место предлагаю Александра Зубова. Он отличный боец, хороший командир… и он не расслаблялся, а сражался с монстрами каждый день, пока я пытался собрать остатки гвардии вокруг поместья.

— Вот теперь ты наконец сделал то, что давно должен был, — удовлетворённо протянул я. — Именно этого предложения я и ждал от преданного роду человека. От командира, который умеет признавать свои ошибки и готов служить роду так, чтобы быть наиболее полезным.

— Вы ждали этого? — выдохнул Киреев, побледнев и оглянувшись на Зубова. — Но почему тогда сами не…

— Потому что я предпочитаю, чтобы люди учились на своих ошибках, а не повторяли их раз за разом, — сказал я, сделав ещё один глоток. — Если бы ты не подошёл ко мне сам, завтра я отдал бы соответствующий приказ. Что для твоей чести и гордости стало бы не самым лучшим вариантом. Так что ты молодец — избавил себя от пересудов за спиной.

— Благодарю за ответ, господин, — Егор Киреев сделал глубокий вдох и прикрыл глаза на несколько секунд. — И за урок. Я приложу все силы, чтобы оправдать ваше доверие.

— Только не надо геройской смерти на баррикадах, — поморщился я. — Служи хорошо, защищай род и империю, будь верным и мудрым. И даже не думай лишать меня опытного командира, который просто немного застоялся и забыл, что такое хороший бой.

— Так точно, ваше сиятельство! — гаркнул он, стукнув пятками друг о друга и приложив сжатый кулак к груди. — Я вас не подведу! Буду служить верой и правдой на благо рода и империи!

Киреев ушёл к машине, оставив меня с Зубовым. Командир боевого отряда смотрел на меня открытым взглядом, в котором не было ни сомнений, ни заискивания — только ожидание приказов.

— Принимай командование, Александр, — сказал я. — У нас тут гости зачастили незваные, позаботься о том, чтобы больше не было неожиданностей. Я рассчитываю, что моя гвардия будет встречать врагов на подходе, а не на пороге спальни.

— Спасибо за доверие, господин, — Зубов прижал кулак к груди и склонил голову. — Сегодня же переведу гвардию на военный режим. К завтрашнему дню никаких незваных гостей не будет.

— Было бы отлично, — кивнул я, подумав о теневике-некромансере. Уж его вряд ли получится отследить заранее. Хотя есть большая вероятность, что к его возвращению я уже установлю защиту от прогулок по теням.

После ухода Зубова я допил чай, потянулся, разминая мышцы, и отправился к себе. Даже после трёх суток сна, в течение которых мой организм регенерировал с бешеной скоростью, я всё ещё чувствовал слабость. Может быть, дело было в том, что я не спал на самом деле, а ушёл в перезагрузку?

В прошлом мире мы именно так восстанавливались — погружались в медитацию или глубокий сон, который перезагружал всю энергосистему. В этом мире меня чуть не вырубило после прорыва пискунов на стене, но тогда мне помешало Сердце, едва не убив меня. И вот сейчас после нескольких боёв с серьёзными противниками моему телу был необходим отдых.

Я уснул, едва голова коснулась подушки, но сон был тяжёлым и беспокойным. Мне чудились голоса моих птенцов, моих братьев, которых я не успел спасти. Я опоздал — когда я вернулся в храм, сражение уже закончилось, а я словил откат от уничтожения Сердца Феникса.

И всё же в этом сне я будто видел с самого начала, как послушники ковена магов убивают фениксов и разрушают мой храм. Огонь, крики, кровь на полу и стенах, дым и копоть. А ещё — пепел. Слишком много пепла, что стелился дымкой под сапогами магов, грабивших комнаты моих братьев.

Сон перенёс меня к месту силы, к самой глубокой комнате храма, где много веков назад зародилось Сердце Феникса. Я видел, как оно пульсирует чистой тьмой, как по гладкой поверхности пробегают импульсы силы. Я почти коснулся его, когда оно вдруг разлетелось на мелкие осколки.

Даже там, во сне, я испытал ту же боль, что скрутила мои внутренности на подходе к храму. Тьма гневалась, бесновалась и пыталась найти лазейку. Она разрушила магические источники фениксов, переполнив их, выжгла энергетические каналы и продолжила свой путь.

Я метался между сном и явью, только сейчас осознавая тот факт, что разрушить Сердце можно было только одним единственным способом. Тем самым, который был запрещён для любого из живущих. Массовое добровольное жертвоприношение, выброс от которого мог развоплотить любую материю.

Мой взгляд наткнулся на тела фениксов, что осквернили место силы. Они лежали вокруг Сердца, залив кровью чёрный мрамор из Астигских земель. Сколько жертв нужно было для развоплощения? Не один и не два десятка.

Люциан переманил на свою сторону полсотни моих учеников. Что он им посулил? Бессмертие? Чушь! Они все знали, что смогут получить его через сотню лет службы тьме.

Тогда что? Что должно было перевесить чашу и заставить отказаться от жизни? Разве что… они изначально пришли в орден, чтобы предать его.

Я резко открыл глаза и закашлялся. Горло саднило, будто я и впрямь надышался гарью. Грудь болела, раны от проклятий противно ныли, а раздробленное и вылеченное Белым плечо горело огнём.

Похоже, я переоценил возможности этого тела. Организм бросил все ресурсы на восстановление, но лишь временно заглушил боль и затянул кое-как раны. Ладно хоть тренироваться я вчера не стал, иначе сегодня чувствовал бы себя развалюхой.

Приняв душ, я оделся в чёрный костюм строгого кроя и спустился на первый этаж. Там уже вовсю сновали служанки с уборочным инвентарём и стопками белья. Я остановил одну из внучек Герасима и спросил, что за беготня с утра пораньше.

— Так готовим покои графа для вас, — смущённо ответила девушка. — Не будет же глава рода ютиться в одной спальне, а там апартаменты: гостиная, спальня, отдельная гардеробная комната и кабинет.

— Вот оно что, — сказал я и отпустил служанку.

Надо же, какое у них доверие к своему господину — даже не сомневаются, что я пройду ритуал и стану главой. Точно такую же суету я застал в кухне, а потом и во дворе. Прислуга и гвардейцы готовились встречать комиссию.

Я остался на улице, сев в плетёное кресло в беседке рядом с домом. После тягостных снов воздух казался чистым и свежим, без привкуса пепла и гари. Интересно, почему мне приснилось всё это именно сегодня?

— Доброе утро, ваше сиятельство, — негромко сказал Александр Зубов, показавшись из-за зарослей барбариса, высаженного вокруг беседки. — Переживаете из-за ритуала?

— Ничуть, — я качнул головой. — Просто захотел подышать свежим воздухом.

— Мы готовы к встрече гостей, — сказал он, выпрямившись. — Патрули усилены, у стены всё чисто, прорывов не предвидится.

— После ритуала у меня появится полный доступ к капиталам рода, а не только к текущему бюджету на содержание поместья, — проговорил я. — Составь список необходимого: боеприпасы, защитные комплекты, артефакты.

— Это будет несложно, — усмехнулся Зубов. — У нас сейчас не просто дефицит, мы уже все припасы подчистую истратили.

— Пополним, — пообещал я. — Нам нужно будет много сражаться, так что пиши с запасом.

— Так точно, — тут же посерьёзнел мой новый командир гвардии. — Можете не сомневаться, список будет полным.

— И кстати, чуть не забыл, — сказал я, когда Александр уже собирался уйти. — Я договорился о приватном разговоре с Эдвардом Рейнеке до ритуала. Пропустите его, когда он приедет.

Зубов кивнул и ушёл, а я остался в беседке, размышляя о снах, проклятьях и былых временах. Почему-то подумалось, что это тьма подкинула мне воспоминания, чтобы я не расслаблялся. Но разве тут расслабишься?

Через час один из гвардейцев доложил о приезде Эдварда. Его пригласили в кабинет отца, несмотря на то что я формально ещё не был главой рода. Зубов правильно рассудил, что нам с дядей лучше побеседовать не в гостиной или у всех на виду.

Когда я шагнул в отцовский кабинет, Эдвард уже сидел в кожаном кресле и постукивал пальцами по колену. Он кивнул мне, но вставать не стал. Хмыкнув, я обошёл его и сел на место отца.

— Слушаю тебя, дядя, — сказал я, глядя на родственника без единой эмоции. — Ты сказал, что речь о безопасности Бориса и Виктории.

— Я узнал о недавнем нападении на детей, — Эдвард поморщился и ударил кулаком по бедру. — Почему ты не сообщил мне? Ты мог попросить о помощи, мы всё же не чужие люди.

— Потому что мы обошлись без чьей-либо помощи и сами с этим разобрались, — я пожал плечами. — Это всё, что ты хотел мне сказать?

— Нет, не всё, — дядя замолчал и посмотрел на меня внимательным взглядом. Через несколько мгновений он набрал в грудь воздуха и продолжил. — Что ты знаешь об испытании за право стать стражем врат?

— Что оно состоится через пару недель и что в нём будут участвовать все, кому не лень, — я усмехнулся. — В том числе и род Рейнеке.

— Ты всё равно узнаешь об этом, когда станешь главой рода, так что формально я ничего не нарушу, если расскажу сейчас, — Эдвард подался вперёд. — Император устроит соревнование в аномальном очаге. С собой разрешено взять не более десяти человек. Тот, кто первым выйдет из очага в заданной точке, победит и получит статус стража врат.

— Смертельная битва среди аристократов? — полувопросительно сказал я. — И конечно же каждый род отправит сильнейших, чтобы наверняка обойти остальных.

— Тебя это совсем не тревожит? — удивился Эдвард.

— А должно? — уточнил я.

— Я хотел предложить тебе союз, — дядя нахмурился. — Мы действовали бы сообща, пока остальные грызутся между собой.

— А потом ты бы благородно уступил мне первенство? — ядовито продолжил я за него. — Отошёл бы в сторону и позволил мне победить?

— Нет, этого я обещать не стану, — во взгляде Эдварда появилась тьма. — Но я смогу защитить тебя и дать шанс выжить.

— Как благородно! — не удержался я. — Ну прямо благодетель, а не соперник.

— Прекрати паясничать, — вспыхнул дядя, врубив ауру. — Разве ты не понимаешь, что мы должны объединиться, чтобы защитить Бориса и Викторию⁈

— Я и защищаю их, — спокойно сказал я, отмахнувшись от тёмной дымки. — И мне не нужны поддельные союзники, которые всадят нож в спину при удобном случае.

— Но я не собираюсь тебя… — Эдвард резко замолчал и сделал несколько коротких вдохов. — Я действительно переживаю за тебя и детей. Вы — мои племянники, вы — моя кровь.

— Твой глава считает так же? — поинтересовался я, склонив голову к плечу. — Он тоже считает меня вашей кровью?

Эдвард Рейнеке был отличным дипломатом, на его лице ни единый мускул не дрогнул. Но я видел его глаза в тот момент, когда он говорил о детях и о том, что якобы не собирается меня убивать. Вот и сейчас в его взгляде было то же самое выражение, что было у Люциана перед тем, как он бросился на меня с кинжалом.

— Мой отец ценит родную кровь, — ответил дядя, не солгав ни единым звуком. — Он не оставит своих внуков одних.

— Даже не сомневаюсь, — ухмыльнулся я. Вот только я вряд ли вхожу в число его внуков. После этого разговора я уверен, что Феликс Рейнеке уже списал меня со счетов.

— Так что насчёт союза? — попробовал уговорить меня ещё раз Эдвард. — Мы можем просто идти одним путём и вместе разбираться с теми, кто будет нападать на тебя.

— Я подумаю, — сказал я, решив не отказывать сразу. Мало ли какие ещё подробности этой смертельной битвы появятся. Пусть дядя думает, что я готов к сотрудничеству.

— Спасибо, Константин, — Эдвард встал с кресла и протянул мне руку. Я молча пожал её и усмехнулся. — Кстати, ответь на один вопрос. Ты знаешь, кто стоял за покушением на детей?

— Бастард князя Давыдова, — ответил я и заметил, как дёрнулся кадык дяди. — Ожидаю со дня на день объявления войны от их рода.

— Его не будет, — тихо сказал он. — Они попытаются убить тебя во время испытания, а потом добить остальных.

— Почему не объявить войну? — поинтересовался я. Всё же политика — не моё.

— Потому что до начала испытания запрещены любые столкновения между аристократами, — Эдвард шумно выдохнул. — Ну и потому что канцлер лично обещал наказать тех, кто вмешается и попробует убрать тебя раньше времени.

Так вот в чём дело. Воздушник сказал, что мы должны были встретиться позже. Значит, Давыдовы решили ослабить меня перед испытанием, чтобы потом добить.

А ведь у них могло получиться — если бы дети погибли, я бы не простил себя. Другое дело, что вряд ли я бы расклеился, скорее уж наоборот — мстил с особой яростью, если бы знал кому.

— Что ж, это многое объясняет, — сказал я, понимая, что пауза слишком затянулась. — Их провокация у стены не удалась, вот они и решили пойти другим путём.

— Оставь Давыдовых нам, — жёстко сказал Эдвард. Его слова звучали почти как приказ. — Рейнеке разберутся с ними.

— Вот уж нет, — я замахал руками. — Я не собираюсь лишать себя законной мести, чтобы угодить дядюшке или дедуле, которым на меня плевать. Это дело рода Шаховских.

— Как знаешь, — дядя поджал губы и шагнул к двери. — Надеюсь, что ты примешь верное решение и станешь моим союзником на испытании его императорского величества.

Отвечать ему я не стал, тем более что он уже покинул кабинет. Я шагнул к окну и отодвинул тяжёлую портьеру. Окна отцовского кабинета выходили на подъездную дорожку, и я уже видел автомобили членов комиссии и их сопровождающих.

Один из гостей задрал голову вверх и нашёл меня взглядом. Я сразу узнал канцлера — его фото было легко найти в сети. Пётр Григорьевич Лутковский ничуть не отличался от изображений, разве что вызывал странное ощущение — будто он может смотреть сквозь тебя и видеть всё.

Я не стал заставлять гостей ждать меня и спустился на первый этаж. И даже успел дойти до входной двери до того, как Герасим её распахнул. В итоге комиссию я встречал как положено хозяину дома — у порога в полной готовности.

— Константин Валерьевич, — кивнул мне канцлер. — Рад личному знакомству.

— Взаимно, Пётр Григорьевич, — я склонил голову в приветствии и указал рукой на лестницу, рядом с которой располагался спуск на подземные этажи. — Думаю, не стоит тянуть. Пройдёмте сразу к месту силы.

Мы обговорили все детали с детьми и бабушкой накануне вечером, и я точно знал, что они ждут меня внизу. Сам ритуал меня не пугал — подумаешь, нужно принять на себя массовый удар сырой силой моих родственников. С этим я справлюсь даже в нынешнем состоянии.

Когда мы с комиссией двинулись к лестнице в подземные этажи, из гостиной вышел Эдвард Рейнеке. Он поприветствовал присутствующих и присоединился к процессии. Забавно, что посмотреть на будущего графа Шаховского собралось аж шесть человек.

Канцлер притащил с собой четырёх помощников, каждый из которых выглядел так, будто их отправили в пасть демоническому лорду. Неужели настолько боятся тёмной магии, которую я могу не удержать по их мнению?

Впрочем, все эти мысли пролетели в моей голове и растаяли, едва я ступил в тёмную пещеру. Проверяющие затаили дыхание, а Эдвард заметно поморщился, ощутив давление чужой силы. Пусть сам ритуал был частью этого мира, тьма неохотно подчинялась правилам и пыталась вытолкнуть незваных гостей из пещеры.

Я заметил, как вздрогнул канцлер, встретившись взглядом с бабушкой. Эти двое явно были знакомы, причём очень близко, раз она в ответ кивнула с кривой усмешкой на губах. Дети стояли молча в ожидании, когда им придётся ударить меня магией.

Я подмигнул Борису, увидев, как дрогнуло его лицо, а потом улыбнулся Вике. Нечего им переживать.

— Начнём, пожалуй, — сказал канцлер. — Я Пётр Григорьевич Лутковский в присутствии свидетелей готов зафиксировать контроль над всеми силами рода Шаховских Константином Валерьевичем Шаховским. Достоверность и полноту приложенных в ритуале сил подтвердит тёмный маг Эдвард Рейнеке.

После слов канцлера наступила тишина, лишь слышались частые вдохи контролёров. Я отошёл к дальней стене пещеры и встал напротив своих родных, а комиссия отошла в сторону, чтобы их не зацепило в случае моей неудачи.

Несколько мгновений ничего не происходило, а потом бабушка и дети ударили одновременно сырой силой. Я приготовился отразить или поглотить её, когда вдруг заметил, что среди истинно тёмных сил в этом потоке присутствует кое-что чуждое. То, чего никак не могло оказаться ни у кого из моих близких.

Шрамы заныли сильнее, когда я распознал энергию некромансера.

Вместе с родной силой и тьмой в меня летело около десятка смертельных проклятий, уклониться от которых я не мог, иначе ритуал признают недействительным.

Неужели моё перерождение в этом мире окажется таким коротким?