Темный феникс. Возрожденный

Глава 16

Я призвал теневой хлыст и ударил наотмашь по магу воздуха. Его барьер отразил атаку, но за ней последовала следующая. А потом ещё и ещё. Я не останавливался, вкладывая в каждый удар всё больше силы.

Щит моего противника оказался не простым барьером, а многослойной конструкцией из спрессованных воздушных пластов, каждый слой которых гасил ударную волну.

Хлыст со свистом рассекал воздух, но барьер не поддавался, лишь сильнее наливался голубоватым сиянием. Отражённая энергия болезненно отдавалась в запястье, заставляя пальцы непроизвольно сжиматься. Две битвы подряд давали о себе знать ноющей болью и быстрым утомлением.

Я стиснул зубы и призвал больше тьмы. Этот ублюдок оказался крепким орешком, но я и не с такими справлялся. Тем более, что главную цель я уже выполнил, — отвлёк врага от сестры.

Воздушник отозвал Удавку Ветров, развернулся ко мне и направил в меня лезвие ветра. Я отскочил и снова хлестнул по щиту. Послышался треск — структура барьера наконец поддалась.

Не став тратить время, я рывком переместился вперёд и напитал ауру тьмой. Из моих ладоней сочилась сила, окутывая барьер врага чёрным туманом. Пусть я не могу лишить этого ублюдка воздуха, как пытался сделать он с Викой, но закрыть обзор — вполне. Для начала этого хватит.

Как только маг понял, что не может швырнуть в меня направленные боевые заклинания, то попытался потоками ветра рассеять тьму. Но она лишь плотнее сжалась, «прилипая» к барьеру. И тут вдруг воздух в комнате закрутился, концентрируясь вокруг мага.

Опытные воздушники редко полагались только на заклинания — их истинная сила заключалась в контроле пространства. И прямо сейчас этот гад призвал настоящий вихрь. Я едва успел отпрыгнуть, как вихрь разнёс в щепки кровать и комод, рядом с которыми я стоял.

Невидимые воздушные лезвия кромсали всё на пути мага, так что мне пришлось рывками перемещаться ему за спину. Наверняка ублюдок считал, что задохнувшаяся во сне девочка не привлечёт сильного внимания. И если уж он решил устроить такой погром, то явно не будет беспокоиться о том, что заденет Вику.

При этом я не забывал напитывать свою ауру, которая уже полностью скрыла воздушника. Ему надоело швыряться заклинаниями вслепую, и он наконец пошёл в рукопашную.

Для этого воздушнику пришлось изменить размер барьера, который теперь облеплял его фигуру в нескольких сантиметрах от тела. Воздух вокруг кулаков мага сжался, заискрившись голубоватым свечением.

Первый удар прошёл в сантиметре от моего виска, оставив в воздухе вибрирующий след. Второй удар пришёлся ниже, и на этот раз я не успел увернуться полностью. Воздушное лезвие скользнуло по рёбрам, оставляя после себя острое жжение.

Кровь не хлынула потоком, но тёплая влага пропитала ткань рубашки, сразу прилипшей к коже. Тело вспомнило другие раны, другие бои — плечо, пробитое раной с проклятием, ногу, пронзённую теневыми шипами. Но сейчас не время было об этом думать.

Я рванул в сторону, призывая цепи тьмы прямо из-под пола. Чёрные жгуты должны были обвить ноги воздушника, но тот развернул ладонь в жесте рассеивающего ветра, и мои путы разлетелись, не успев сформироваться полностью. Опытный боец. Слишком опытный.

Боль в боку нарастала, но я заставил себя игнорировать её. Важнее было другое — стиль боя моего противника. Никаких театральных заклинаний, никаких лишних движений. Только точные, выверенные движения, превращающие окружающий воздух в оружие. Так сражаются не наёмники, а те, кто прошёл настоящую школу боевой магии.

Следующий удар вонзился в моё плечо воздушным копьём, задев кость. Кровь залила рукав. Я откатился в сторону, зажав рану ладонью, и почувствовал, как тьма отзывается на боль. Кровь — отличный проводник.

Чёрные капли заструились по пальцам, формируя сложный узор паутины тьмы. Воздушник заметил это и впервые за бой сделал шаг назад. Его барьер сгустился, став непрозрачным. Но теперь было уже поздно — моя кровь, напитанная тьмой, достигла пола.

Тёмные прожилки побежали по каменным плитам, смыкаясь в сложную сеть. В следующее мгновение барьер затрещал, покрываясь паутиной. Тьма не ломала защиту — она медленно прожигала барьер, переваривая чужую энергию.

И тут вдруг воздушник подал голос.

— А ты неплох, — сказал он глухо. — Как я и думал, бой с тобой куда интереснее предыдущих.

— Только вот напал ты не на меня, а на детей, — рыкнул я, чувствуя, как кровь хлещет из раненого плеча.

— Наша битва должна была состояться позже, — ответил незнакомец, пожав плечами. — Дети мешали, как и старуха.

Вот значит как. Дети ему мешали. И он ещё надеялся, что встретится со мной в битве позже.

Да я этого ублюдка размажу по стенам дома так, что от него останется только тонкий слой из потрохов. И ведь как-то обошёл охрану, провёл Гроха и заявился сразу в комнаты детей и бабушки. Таким тварям не место в этом мире.

Его слова я проанализирую потом. Когда перед глазами не будет стоять пелена ярости. Когда мои теневые когти не будут разрывать пространство. Ну а сейчас пора покончить с барьером воздушника.

Наплевав на боль и кровь, сочащуюся из раны на плече, я бросился на мага. Мои когти вонзились в щит с противным хрустом. Воздушные пласты начали расслаиваться и крошиться, больно впиваясь в ладони, но я не останавливался.

Враг смотрел на меня, склонив голову к плечу. И мне стоило бы задуматься, почему он так спокоен. Но я почти разрушил щит и останавливаться не собирался.

Маг медленно поднял руки. Воздух вокруг него внезапно замер. Давление в комнате упало, запахло озоном, как перед грозой.

А потом грудь мага вспыхнула всё тем же голубоватым свечением. Даже сквозь барьер стали видны проступившие вены воздушника, налитые синевой магического перенапряжения.

Этот идиот сжигает собственную жизнь! Дыхание Урагана — одна из смертоносных техник воздушников. И если он решился на неё, то не верит, что сможет одолеть меня.

Расчётливая и опытная часть моего сознания кричала, что я должен броситься в атаку и прервать заклинание. Но я видел, как сжимается энергия, и понимал, что не успею. Оставался лишь один вариант — принять удар и выжить.

Я бросился к Вике, чтобы закрыть её собой, но взрывная волна настигла меня раньше. Это был не просто поток воздуха. Весь мир на мгновение превратился в белую пустоту, в которой нет жизни.

Кости хрустнули, когда меня отшвырнуло в стену. В ушах стоял оглушительный звон, перекрывающий все звуки. Из носа и ушей текла кровь, а перед глазами плясали белые мушки.

Но я каким-то чудом успел перехватить сестру, обняв её так, чтобы принять удар на себя. И это было единственное, что хоть немного утешало меня. Ведь тьма, которая всегда отзывалась на зов, стала вязкой и непослушной.

Дыхание урагана бьёт не только по телу, оно разрывает связь с магией. Именно поэтому это заклинание одно из самых сложных и энергозатратных. И это помимо того, что оно забирает десятки лет жизненной силы мага.

Только вот воздушнику было плевать. Он шагал ко мне уверенной походкой, хотя тоже пострадал — его левая рука неестественно повисла, а из уголка рта стекала тонкой струйкой кровь. Но он всё ещё держал в правой ладони сжатый вихрь, способный добить меня.

Я разжал руки и отпустил Вику, а затем попытался встать. Тело не слушалось, левая рука онемела, в груди что-то хрустнуло при движении. Кажется, сломано несколько рёбер.

Но отступать нельзя. Ни дети, ни гвардейцы не справятся с боевым магом воздуха.

Я сжал зубы и ударил ладонью в пол, зарычав от боли.

Между мной и магом соткалось теневое зеркало. Не полноценное заклинание, а лишь бледная тень того, что я мог бы сделать в лучшей форме, но на большее я сейчас не способен. Зеркало требует точного расчёта, чтобы перенаправить магию и не ударить в меня же, и с этим я справился, как и всегда на все сто процентов.

Воздушник замер на мгновение, пытаясь понять, что я сделал, но не смог увидеть истинно тёмное заклинание. Я же решил подтолкнуть его.

Опираясь на стену, я медленно поднялся. Голова кружилась, меня шатало из стороны в сторону, кровь сочилась между пальцев, сжимающих бок и раздробленное плечо. Я сделал шаг вперёд и, позволив телу на мгновение потерять равновесие, рухнул перед воздушником.

Искусственная слабость, которую сейчас даже изображать не пришлось, — старейший трюк. Я не так часто использовал эту военную хитрость, но против уставшего противника, который уверен в своей победе, он сработал безотказно.

Воздушник клюнул. Он развеял небольшой вихрь, готовый сорваться с пальцев, и сомкнул ладони. Удавка ветров — та самая техника удушения, которую применяли только безжалостные маги и которая чуть не убила Вику, — полетела прямо в меня.

Воздух вокруг меня начал сжиматься, голова закружилась, а маг сделал шаг вперёд. Именно этого я и ждал. Малейший импульс, и теневое зеркало активировано.

Враг не закричал — не смог бы даже при большом желании. Он лишь резко выдохнул, лишившись воздуха. Глаза воздушника расширились, но не от боли, а от неожиданности.

Он на рефлексе щёлкнул пальцами, но это лишь окончательно запечатало удавку вокруг него же. Я поднял голову и встретил прямой взгляд моего врага.

Все барьеры и щиты развеялись, артефакты отключились, потеряв связь с носителем. Невидимые тиски сжались вокруг горла воздушника, воздух из лёгких вышел разом с резким звуком, будто кто-то сжал воздушный шар.

Я медленно поднялся во весь рост, опираясь на стену. Не было нужды смотреть, как мой враг бессильно царапает шею и дёргается в конвульсиях, так что я решил проверить состояние сестры. Слава Тьме, девочка была в порядке, несмотря на глубокий наведённый сон.

Когда тело воздушника окончательно обмякло, я опустился рядом, чувствуя, как адреналин постепенно отпускает. Победа досталась дорогой ценой — каждая клетка тела ныла от перенапряжения, а тьма внутри еле теплилась, почти полностью истощённый источник пульсировал от перегрузки. Но всё это не имело значения.

Я успел. Успел спасти своих птенцов. Своих родных, что стали для меня ближе всех других людей в этом мире.

И только услышав шумный вдох от двери, я поднял голову, чтобы увидеть своего начальника гвардии. Киреев стоял в проёме вместе с несколькими гвардейцами, а в их взглядах читался страх. Страх передо мной.

Егор Васильевич Киреев с самого утра не находил себе места. Две недели, прошедшие со дня гибели главы рода Шаховских, прошли в странном режиме. Вроде бы всё было как раньше, но при этом никто не понимал, что будет дальше.

Прорывы вовремя купировались, охота на монстров очага шла в штатном режиме, несмотря на то что часть гвардии разбежалась, нанявшись к другим родам. И всё же Киреев понимал — как прежде уже не будет. У него не было доверия к молодому графу, который всё время проводил за книгами и не интересовался делами рода.

Молодой господин, проходя мимо, даже не смотрел на своих людей, ему было всё равно, кто и почему ему служит. Его не волновало ничего, кроме новых партий книг, присылаемых торговым домом Смирновых каждую неделю. И Киреев не верил, что наследник сумеет перенять родовой дар.

Сколько раз Егор Васильевич корил себя за это недоверие, не сосчитать. После ритуала пробуждения силы, Константин Викторович Шаховский изменился до неузнаваемости. В его взгляде плескалась сила. Сила, спорить с которой было сложно.

Александр Зубов предупреждал Егора, что их господин способен сражаться не хуже бывалых ветеранов. Его слова подтверждали остальные гвардейцы, которые видели своими глазами, как молодой граф разобрался с напавшими наёмниками, имея в руках всего лишь монтировку. А те бойцы, что оказались в рейде за стену, были не просто впечатлены, — они буквально соревновались между собой за право охранять графа и быть с ним рядом.

Когда Константин Шаховский задал вопрос о верности, в голове Егора Киреева пронеслись все эти мысли, а следом за ними пришло осознание — господин заметил сомнения командира гвардии. При этом он не выгнал Егора, не наказал его и даже дал шанс отработать все свои промахи. Но Киреев и с этим не справился.

Руслан Мирзоев, которого Егор натаскивал как будущего командира гвардии, оказался засланным вражеским лазутчиком с артефактами за пазухой и магией. И вот сегодня Киреев снова облажался, пропустив на территорию поместья очередного наёмника. И если бы не два бывших спецназовца — Максим Ивонин и Демьян Сорокин, которых Киреев не успел отослать подальше после несостоявшихся пыток, — ему бы снова пришлось краснеть перед господином за то, что даже не подозревал о проникновении.

Гвардия рванула в дом по наводке бойцов, но оказалось, что неизвестный усыпил почти всех членов рода, воспользовавшись тем, что граф был занят с портными. Проверив комнаты и убедившись, что Борис и Елена Сергеевна не пострадали, Егор Киреев всё с теми же Ивониным и Сорокиным помчался к комнате Виктории. И он сразу же понял, что снова опоздал.

Пусть они застали лишь окончание боя, но увиденного хватило для того, чтобы бывшие спецназовцы и командир гвардии, повидавшие немало битв и крови, застыли неподвижно, боясь шелохнуться и навлечь на себя гнев существа, которое звалось их господином.

Константин Шаховский невозмутимо проверил состояние Виктории и сел рядом с убитым магом, ранг которого был явно не ниже мастера. Его сиятельство будто не замечал, как из рассечённого плеча торчит осколок кости, а на пол стекает багровой струйкой кровь. Да и остальные травмы, казалось, ничуть его не тревожили.

А вот когда он поднял взгляд и посмотрел на гвардейцев чёрными провалами глаз, Егор не смог удержать эмоции. Ему хотелось броситься бежать в ужасе, пасть ниц перед тёмным магом, умолять о пощаде и восторгаться той силой, которая полыхнула в этих страшных, будто чужеродных глазах. И всё это одновременно.

— Господин? — зачем-то уточнил Киреев, с опаской глядя на меня.

— Что, Егор? — устало спросил я. Вот сейчас я бы точно не стал отказываться от лечения Ивана Белого — самостоятельно срастить кости я не смогу так же быстро, как это сделает маг света.

— Патрульные обнаружили следы шин недалеко от устья реки, в том же самом месте, где и в прошлый раз, — скупо начал докладывать командир гвардии. — Следы шин совпадают, но это неудивительно — подобными вездеходами многие пользуются.

— Что-то ещё? — поторопил я его.

— Мы взяли особняк в кольцо, но не смогли обнаружить следов вторжения, — чуть ускорился Киреев, а потом указал на двух бывших спецназовцев, которых он хотел привлечь к допросу Руслана Мирзоева. — Максим и Демьян заметили открытое окно в комнате Бориса и предположили проникновение с использованием артефакта левитации.

— Молодцы, — похвалил я бойцов, стараясь не морщиться от боли.

Больше всего мне сейчас хотелось отправиться в храмовый лазарет на неделю-другую и передать все дела своим птенцам. Но храма больше не было, Лейн сгорел в пламени гаснущего Сердца Феникса, а единственные птенцы, которые у меня есть — два ребёнка, едва контролирующие свою силу.

— Мы проверили состояние Бориса и Елены Сергеевны, — как-то совсем уж тихо сказал Киреев. — Ваш брат в полном порядке, а в комнате вашей бабушки был обнаружен теневой монстр третьего класса.

— Монстр? — переспросил я, вспомнив, что отправил Гроха к Юлии Сергеевне. — И что с ним?

— Не переживайте, ваша бабушка разобралась с ним, — проговорил командир гвардии, затихая с каждым словом. Наверное, на моём лице было очень уж говорящее выражение. — Она как очнулась, сразу же и ударила чем-то тёмным в тварь. Вот уж правду говорят, что маги не стареют, а становятся сильнее.

— Грох! — позвал я питомца. Ответом мне стала тишина. — А ну быстро отзовись!

— Мы весь особняк уже сверху донизу проверили, — продолжил Киреев, не замечая того, что я не особенно рад новости о победе над теневым монстром. Зря что ли я столько силы в него зарядил от Смертельного Исхода, да ещё и сам лично её переработал для кутхара? — Больше никаких лазутчиков, шпионов, наёмников и лишних людей тут нет.

— Молодцы, — процедил я сквозь зубы, не заботясь ни о тоне, ни о том, что повторяюсь. — Хоть с обходом справились — уже хорошо.

— Целителя я уже вызвал, ваше сиятельство, — тихо добавил Киреев. — А вот что теперь делать с этим телом, я и представить не могу.

— О чём ты? — я глянул на воздушника и не увидел ничего примечательного, кроме разве что первоклассных артефактов, которые теперь стали моими.

— Знаю я, кто это такой, — Киреев кашлянул в кулак. — Да все знают, если уж на то пошло.

— И кто же этот человек, что пробрался в спальню моей сестры и хотел убить её? — спросил я, поднимаясь на ноги.

— Незаконнорождённый сын князя Давыдова, — пояснил командир гвардии. — Таких у князя больше дюжины было, но этот — самый опасный и ценный для него. Цербер, что зубами перегрызает глотки неугодным князю людям. Ходили слухи, будто Давыдов даже признать его хочет… в общем, просто так он убийство своего любимчика не оставит.

— И что с того? — рыкнул я, сжав зубы и сдерживаясь, чтобы не заорать от боли. — К Давыдовым у меня и до этого были претензии, а уж теперь и подавно.

— Но это княжеский род… — попытался переубедить меня Киреев.

— Плевать. Хоть князи, хоть короли — я не прощу того, что они посмели угрожать жизни моим близким, — я выпрямился во весь рост и сжал кулаки. Боль заскулила раненым зверем и отступила, стоило ярости снова затопить мои вены. — Пусть пока наслаждаются каждым глотком воздуха, ведь очень скоро он станет для них последним.