Тайны затерянных звезд. Том 4

Глава 19

Эффект от сказанного оказался примерно таким, на какой мы и рассчитывали. С борта администратского корабля нам ответило недоуменное молчание длительностью аж в целых пять секунд. Пять бесценных секунд, которые мы, конечно же, не собирались тратить зря.

Ещё раньше, чем наш капитан успел договорить, Кори резко рванула корабль в сторону, снова укрывая его за астероидом, из-за которого мы буквально минуту назад вылетели. Под напряженное молчание «Алого» наш корабль практически скрылся за космическим булыжником, и только в самый последний момент, уже насилу пробиваясь слабым отражённым сигналом через камень, до наших ушей с борта эсминца донеслось тихое и неуверенное, едва слышное:

— Капитан? Наши действия?

— Уни… то… ить! — заревел капитан «Алого», и связь прервалась окончательно.

Что ж, и ладно. Суть-то мы всё равно уловили.

И она нас вполне устраивала.

— Ну, за дело, — выдохнула Кори, резко разворачивая корабль и так же резко подавая рычаги управления от себя.

Всё-таки Кори классный пилот с прекрасной реакцией! Этого у неё не отнять.

Прочь отсюда, прочь от астероида, прочь от «Алого».

Я достал из кармана личный терминал, активировал дисплей и напомнил Кайто:

— Камеру!

— Точно! — встрепенулся он, что-то пощёлкал на своём посту, и на моём терминале, который давно уже был подключён к внутренней сети корабля, появилось изображение с кормовой камеры.

Установлена, конечно, она была не особенно удачно, и половина изображения тонула в засветке от выхлопа двигателей, разгоняющих нас на пределе возможностей. Оставалось довольствоваться лишь второй половиной, и держать астероид, прикрывающий нас от первой атаки «Алого», в поле зрения.

— Давай, девочка, давай… — прошептал капитан, сжимая пальцами спинку пилотского кресла Кори, но благоразумно не трогая саму дочь, чтобы не отвлекать.

И Кори давала. Она выжимала из латаных-перелатаных двигателей «Барракуды» всё, что они только могли выдать и, возможно, впервые в жизни жалела о том, что у них отсутствовала форсажная камера.

Я так точно жалел.

Тем более что Жи всё равно сейчас торчал с нами вместе.

Астероид на экране, уже успевший превратиться в маленький камешек, внезапно брызнул миллиардами обломков, рванувших прочь в разные стороны из яркой, но такой короткой вспышки плазменного облака.

— Астероид минус, — сообщил я вслух, не отрывая взгляда от терминала. — Судя по всему, не пожалели антиматериальной торпеды. Крепко же мы зацепили капитана!

— Не то слово! — поддакнула Пиявка. — Я же говорила, что у нашего капитана крайне несмешные шутки и вообще с чувством юмора довольно плохо.

— Слишком рано… — пробормотал Магнус, масштабируя карту на экране радарного поста. — Слишком рано! Нам ещё очень долго лететь!

— Да кто же знал, что они не пожалеют антиматерию! — досадливо отозвался капитан, пропустивший высказывание Пиявки мимо ушей, но обративший внимание на все последующие.

— Не страшно, — я подбодрил их. — Зато теперь они не смогут захватить нас в прицелы, пока не пройдут весь этот электромагнитный хаос, оставшийся после аннигиляции.

— Но они пройдут его довольно скоро! — возразил Магнус. — Я их вижу, конечно, только кусками, но они явно раскочегарили двигатели на полную! Сигнатура фрагментарная, но двигается не сильно медленнее нас!

Здоровяк явно разнервничался, да настолько, что даже кометик, сидящий возле его кресла, поджал уши и опасливо поглядывал на хозяина.

— Всё будет хорошо! — заверил я Магнуса и тут же нахмурился от неожиданно пришедшей в голову мысли. — Если только…

— Если только что? — тут же повернулся ко мне капитан.

— Кори, срочно возьми вверх! — велел я. — Метров на тридцать, не меньше!

Кори — умничка! — без лишних вопросов отработала маневровыми, заставляя корабль слегка приподняться над траекторией, по которой он двигался до этого. Сама траектория от этого практически не изменилась, зато мне сразу же стало намного спокойнее.

— Не подумай, что я сомневаюсь в том, что это было необходимо… — спокойно произнёс капитан. — Но всё же… Зачем?

— Может и незачем, — честно ответил я, глядя на удаляющееся прочь облако пыли — всё, что осталось от «нашего» астероида. — А, может, и…

Маленькая, но очень-очень яркая вспышка не дала мне договорить.

— Плазма! — заорал Магнус как бешеный, вскакивая со своего места. — Заряд!

— Судя по тому, что ты ничего не сказал — не в нас? — нахмурился капитан.

— Н-нет, не в нас… — стушевался Магнус. — Но близко, очень близко. И неожиданно, просто из ниоткуда появился, я не зафиксировал ни наведения, ни выстрела.

— Ещё бы! — кивнул я. — Они же за облаком хаоса скрыты. Поэтому и выстрел не был заметен — хаос всё отсекает. А что до прицеливания — его вообще не было. Они выстрелили просто исходя из того, что мы продолжим следовать по той же траектории, что и до этого.

— То есть, ты… — Кори на секунду обернулась и благодарно улыбнулась. — Как догадался?

— Скажем так… — медленно проговорил я, возвращая взгляд к дисплею. — Я знаю этих людей. Не только Мартинеса и Дарта. Ещё заряд!

— Подтверждаю! — поддакнул Магнус, который уже успел сесть обратно в кресло. — Ниже прошёл!

— Сейчас могут начать поливать огнём всё пространство, — понял я. — Кори, вернись на первоначальную траекторию!

— Первоначальная да! — азартно отозвалась Кори, дёргая рычаги.

И я оказался прав. Я разгадал логику администратов, хотя что там — я и сам в своё время пользовался точно такой же логикой. Накрыть огнём как можно больший сектор — это стандартная практика, поэтому «Алый» выплюнул ещё три мощных плазменных заряда, и один из них прошёл в опасной близости к тому месту, где мы находились бы, если бы не ушли ниже.

А потом корабль администратов прошёл через облако электромагнитного хаоса, который был ему совершенно не страшен из-за систем защиты, в том числе и от таких факторов, и мы оказались с ним на прямой видимости. Больше между нами не было никаких препятствий, только чёрная пустота космоса.

Но зато и впереди уже, если дать на лобовике максимальное увеличение, и как следует напрячь глаза, можно было рассмотреть несколько новых астероидов, к которым мы и держали курс.

Осталось только долететь.

— Мы в прицеле! — доложил Магнус, в голосе которого всё так же чувствовалось напряжение, но уже меньше.

Вот, казалось бы, парадокс — он знает, что на нас прямо сейчас наведены пушки, но почти не нервничает. Не то что в тот момент, когда заряд появился из ниоткуда и прошёл в опасной близости к кораблю.

— Ждать! — велел капитан, не сводя взгляда с лобовика, словно пытался силой мысли притянуть нужные нам астероиды поближе.

Или наоборот — нас притянуть к астероидам одним лишь взглядом.

— Выстрел! — процедил сквозь зубы Магнус, и тут же поправился: — Два выстрела! Один на поражение, второй на упреждение траектории! Расхождение углов — два градуса!

— Контакт? — деловито осведомился капитан, хотя в его голосе тоже слышалось напряжение.

— Семь секунд!

— Контрмера, задержка пять!

— Контрмера пять да! — простонал Кайто и нажал на нужную кнопку.

Запас контрмер мы, конечно, давно обновили, но всё равно у нас их было всего лишь две — больше просто невозможно поместить в тот закуток, который отвели под такую важную систему. Втиснуть больше можно было бы только при условии отсутствия катапульты, но без неё вся затея теряла смысл в принципе.

— Распыление, — Магнус продолжал вести наблюдение. — Попадание. Контрмера отработала успешно. Один заряд рассеян полностью, траектория второго отклонена и не представляет для нас опасности.

Да, бывает и такое — плазма, задевая созданное контрмерой облако самым краешком, моментально уплотняется в этом месте, а потом гравитационные связи, как сжатые пружины, «расталкивают» молекулы, заставляя заряд изменить свою конфигурацию и, конечно же, траекторию движения.

— Ещё один сдвоенный залп! — снова доложил Магнус. — Траектория поражающая! Рассеивание обоих зарядов!

— Да такими темпами нам никаких контрмер не хватит! — хмыкнула Пиявка и впервые за всё время в её голосе тоже послышалось что-то вроде нервозности. — Они явно взялись за нас всерьёз!

— Капитан, сообщение от «лунатиков», — внезапно доложил Магнус. — Спрашивают, не нужна ли нам помощь.

Капитан посмотрел на меня, я улыбнулся и показал ему оттопыренный большой палец.

— Ответь, что всё идёт по плану, — тут же ответил капитан. — И не отвлекайся!

Корабль слегка вибрировал от работы двигателей, и это порождало на мостике едва заметный гул. Кроме него и редких щелчков нажимаемых кнопок, никаких больше звуков не раздавалось.

Именно эту тишину я всегда ненавидел. Именно эту часть космических операций, говоря точнее. Ненавидел — потому что в этот момент от меня ничего не зависело. Мне привычно, когда вокруг шипят бластерные заряды, хлопают гранаты, с тихим звоном втыкаются в стены иглы, с грохотом падают опустошённые батареи. Жужжат рои разведывательных дронов, периодически слышатся голоса противников или наоборот — соратников. Мне понятен бой, который можно почувствовать. Бой, который совершенно неиллюзорно, каждую секунду, сообщает тебе: «Братишка, ты не думай, мы с тобой не друзья. Хоть на секунду зазеваешься — и вот эта вот игла прошьёт визор твоего бронескафа, а потом и кости черепа тоже».

Мне понятен и привычен бой, в котором приходится напрягать все органы чувств, и понимать, что они — это единственное, что отделяет тебя от ранения или даже смерти. Плохо досмотрел угол — получил прижатый вплотную к боку ствол иглострела и полный фарш всей тушки острыми длинными кусочками металла. Поленился остановиться и прислушаться к тонкому звону, к едва слышной наводке на динамики бронескафа от радиовзрывателя — лишился обеих ног от взрыва установленной в проходе и скрытой под объёмной голограммой мины.

Вот это всё мне понятно. Понятно что от чего зависит и как всего этого можно избежать.

Но когда группа молча летит в десантном боте через заградительный огонь, которого всё равно не услышать, как ни прислушивайся, и не понять вообще есть он или нет, как ни напрягай мозг, это невыносимо. Бронескафы закрыты и загерметизированы, потому что только так есть хоть какой-то шанс на выживание в случае прямого попадания из орудий системы ближней защиты, но это не помогает. Даже наоборот — в полностью закрытом, изолированном бронескафе, в полной тишине десантного бота, чувствуешь себя как в гробу. Особенно если закрыть глаза, тогда вообще сходство становится практически полным.

И ведь он действительно может превратиться в гроб в любой момент. Одно неверное движение пилота, или пара слишком удачливых выстрелов системы защиты в мнимую пустоту — и конец. Стелс-поле рассеется, пропадёт, и бот засветится во всех возможных спектрах, привлекая к себе внимание операторов всех пушек на десятки километров вокруг. После этого — лишь вопрос времени, когда именно его накроет облаком плазмы и дождём ракет, сжигая корпус, разрывая, скручивая, ломая и отправляя в глубины космоса сидевших внутри бойцов. Тех, кому не повезло остаться в живых после всего этого.

И самое паскудное — с этим мерзким ощущением беспомощности даже сделать ничего нельзя. Буквально — ничего. От тебя ничего не зависит, ты ни на что не способен повлиять. Всё, что ты можешь — это напряженно вслушиваться в мёртвую тишину, и надеяться. Надеяться на то, что полнейшая тишина в боте, в том числе и в кабине пилотов, означает то, что всё в порядке. А не то, что они просто потеряли дар речи при виде приближающейся встречным курсом антиматериальной торпеды…

И вот сейчас снова это чувство… Я не испытывал его, когда мы уходили от Администрации в ледовом поясе Роки-младшей — там всё закончилось довольно быстро. Я не испытывал его, когда мы столкнулись с «Альбедо» возле Даллаксии — там, в общем-то, ничего и не начиналось. Мы очень быстро свели всё к абордажу и дерзкому прорыву на борт противников.

Но сейчас совсем другое дело. Сейчас два корабля ведут самый настоящий космический бой. Бесшумный, неочевидный, но смертельный по своей сути.

На мостике царит полнейшая тишина, но на самом деле где-то над нами, под нами, слева и справа сейчас чертят бархат космоса плазменные заряды, не достигшие цели. И каждого из них достаточно для того, чтобы спалить половину нашего корабля всего лишь одним попаданием.

Можно сколько угодно выворачивать голову, пытаясь через лобовик что-то увидеть. Можно сколько угодно напрягать слух в бесплодных попытках что-то услышать — все это пустое.

Единственный источник информации о том, что происходит снаружи корабля — это радарный пост и короткие сообщения Магнуса, отслеживающего ведение огня и траектории зарядов.

Единственный признак того, что мы всё ещё живы, целы и здоровы — это та самая тишина на мостике. Которую не разрывает истошно крякающая аварийная система и полные боли крики раненых членов экипажа после прямого попадания.

Стоя здесь, на мостике, даже и не скажешь, что на самом деле сейчас мы ведём самую настоящую борьбу за своё выживание.

Да, мы сами её спровоцировали, да, так нужно было по плану, но это не отменяло всей опасности авантюры. Всё-таки лезть на средний боевой корабль Администрации на лёгком корвете — это самоубийство, если здраво на это посмотреть.

Но выбора не было. Корабли «Шестой луны» ни в чём грязном официально не были замешаны, и оно понятно — незачем им подставлять под удар такой важный ресурс, которого и так исчезающе мало. Поэтому только один лишь наш корабль мог с гарантией привлечь внимание. Ведь у нас одних был собственный домашний робот, в комплекте к которому шла подменная личина, вызывающая у администратов одновременно чесотку, кашель и моральные судороги.

Сейчас всё зависело от мастерства экипажа, я сделал всё, что мог. Все мои навыки и умения были бесполезны в ситуации, когда говорят не просто большие, а огромные пушки! Всё, что мне оставалось — это только смотреть в дисплей своего терминала, надеясь, что я каким-то чудом смогу понять, что очередная вспышка на силуэте медленно догоняющего нас «Алого» — это заряд, который прилетит точно в нас. Надеяться, что я каким-то образом смогу это понять… А главное — что я хоть что-то смогу с этим сделать. Хотя бы предупредить об этом остальных раньше, чем это сделает Магнус… Хоть это и даже звучит глупо.

Ненавижу чувство, когда от меня ничего не зависит! Когда я не контролирую ситуацию…

— «Алый» прошёл облако контрмеры, — доложил Магнус. — Сдвоенный залп на поражение. Контакт через пять.

— Контрмера два, задержка два, — тут же отреагировал капитан.

— Контрмера два да.

— Попадание. Рассеивание.

Короткие слова, сухие факты, за каждым из которых скрывается потенциальная смерть для всех нас. Смерть, о которой в самом плохом раскладе не успеть даже предупредить. Просто корабль в один далеко не прекрасный момент окажется разломленным пополам, а мы — плавающими в космосе. Хорошо, если уже трупами.

— Расстояние до астероидов? — деловито осведомился капитан.

— Шестьсот двадцать километров, — так же деловито ответил Магнус. — Мы успеваем! Контрмера отработает!

Несмотря на слова Магнуса, я понимал, что рано ещё что-то говорить по этому поводу. Что нам остаётся только надеяться, что мы успеем. Вот когда успеем, тогда да…

— Капитан… — внезапно упавшим голосом произнёс Магнус. — У нас… Проблема.

— Какого рода? — тут же повернулся к нему капитан. — Что-то с контрмерой?

— Нет… Всё намного хуже. — Магнус помотал головой. — Я только что зафиксировал пуск ещё одной торпеды с антиматерией с борта «Алого»! И она совершенно точно направлена точно в нас!

Что ж… Кажется, я слегка ошибся.