Сумрачный гений князя Андрея

Глава 3

Удачная демонстрация мощи «Победоносца» государю и всему обществу Петербурга лишила графа Ростопчина главного козыря — возможности сразу объявить проект князя Андрея неудачным и дьявольским. Теперь же избежать дальнейшей постройки пароходов было затруднительно, раз сам император публично поддержал эту идею. И граф Ростопчин понимал, что пока проигрывает в противостоянии с князем Андреем. Но, он не терял надежду взять реванш.

Заговорщики не собирались сдаваться. Той же ночью на Новых верфях вспыхнул пожар. Пламя охватило один из складов с лакокрасочными материалами. Но, к счастью, охрана из опытных ветеранов, состоящих в том самом «Союзе Аустерлица», сразу заметила поджог. И огонь был быстро потушен. Саботаж казался очевидным. Оставалось лишь найти действующих лиц, поймать поджигателей, подкупленных недоброжелателями.

В это время сам Андрей находился на Балтике, выйдя в испытательный поход на «Победоносце». То был первый выход фрегата под парами в Кронштадт. Стометровый корабль шириной 11 метров в две с половиной тысячи тонн водоизмещением, имеющий стремительный силуэт корпуса, напоминающий клипер «Катти Сарк», сборную модель которого попаданец когда-то в детстве склеил из набора пластмассовых деталей, двигался не так быстро, как хотелось бы его создателю. Восемь котлов и паровая машина «Победоносца», вращающая единственный винт, не обеспечивали мощность, необходимую для быстрого маневрирования.

И попаданец, конечно, прекрасно понимал, что для подобного корабля, чтобы сделать его по-настоящему маневренным, необходимо увеличивать мощность силовой установки в разы. А для этого потребуется освоить производство самых настоящих корабельных паротурбинных установок. Но, пока приходилось довольствоваться лишь тем, что смогли построить при всем напряжении сил в кратчайшие сроки специалисты этого времени. А построили все-таки немало.

Уникальная четырехцилиндровая паровая машина повышенной мощности, разработанная по эскизам попаданца при участии Кулибина и примененная на фрегате, выдавала по этим временам просто чудовищную мощность, почти 4000 лошадиных сил, что обеспечивало кораблю скорость всего в 14 узлов. И то благодаря стремительным обводам корпуса. Правда, по меркам парусного флота подобные скоростные показатели считались весьма приличными. До появления знаменитых «чайных клиперов» большей скорости парусники и не достигали. Но, попаданец отлично знал, что ту же «Катти Сарк» построят еще очень нескоро, до этого события больше, чем полвека. А потому Андрей не видел причин дергаться. Он всегда любил корабли, хотя моряком стать и не пробовал. Но теперь, сделавшись попаданцем, ему пришлось примерить на себя и эту роль в какой-то мере.

Андрей стоял на мостике «Победоносца» с гордо поднятой головой. Сжимая в руке подзорную трубу, попаданец вдыхал полной грудью морской воздух, внимательно всматриваясь в даль и чувствуя себя настоящим морским волком. Прямо под рубкой торчало длинное двенадцатидюймовое орудие. Вот только, оно пока устанавливалось не во вращающейся башне, а в закрепленном намертво броневом каземате, только внешне напоминающем орудийную башню. На самом деле, этот каземат для орудия являлся одним из элементов корпуса корабля. Потому пушка имела очень ограниченные углы поворотов ствола, применяемые лишь для точной наводки. А направление орудия на цель производилось разворачиванием самого корабля. «Пока хотя бы так. Ведь это же просто экспериментальный образец. Главное, что уже стреляет. У иностранцев и такого нету», — думал попаданец, глядя на солидный орудийный ствол главного калибра, торчащий из каземата над всем полубаком.

Фрегат вышел из устья Невы на простор залива на двух третях мощности. Но тут Андрею захотелось дать полный вперед, о чем он и сказал. Рядом с ним стоял капитан, бывалый моряк Раевский, человек хитроватый и жадноватый, но знающий морское дело весьма неплохо. Хотя невероятные прежде технические новшества и повергали его поначалу в трепет, но виду он не показывал, разобравшись уже и с машинным телеграфом, и с небольшим опосредованным штурвалом, управляющим огромным тяжеленым корабельным рулем не напрямую, а через рулевую машину и потому не требующим больших усилий для вращения, и с включением электрических огней тумблерами, и со многим другим. Раевский учился управляться с новой техникой еще на стадии строительства на специальном тренажере, сделанном по настоянию князя Андрея для того, чтобы не терять времени, обучая корабельную команду параллельно строительству самого корабля. Но, несмотря на месяцы обучения управлению новым паровым фрегатом, Раевский все-таки до сих пор недоверчиво косился время от времени на дымящие трубы, чувствуя вибрацию от работы паровой машины под ногами.

— Ваше сиятельство, машина что-то дребезжит и брыкается, как сто чертей. Боюсь, не выдержит она полного хода, — честно доложил капитан.

— Выдержит, куда денется, — сквозь зубы процедил Андрей. — Дайте полный вперед!

— Слушаюсь! — кивнул Раевский и перевел ручку машинного телеграфа в соответствующее положение.

Но, едва фрегат вышел на полный ход, внутри раздался оглушительный треск. А из котельного отделения повалил пар. Оказалось, что лопнули трубы третьего котла.

— Остановить машину! — крикнул Андрей.

Но, было поздно, двое кочегаров уже насмерть обварились раскаленным паром и еще несколько человек получили ожоги. Час спустя, осмотрев все повреждения, судовой прусский инженер Клаус Вернер, нанятый за большие деньги, поскольку был знаком не только с разработками пароходов, но даже какое-то время проработал в Америке с самим Робертом Фултоном, мрачно констатировал:

— Причиной послужил дефект металла. Ваши заводы не выдают сталь для труб приемлемого качества.

Андрей сжал кулаки. Он чувствовал: это не случайность, а саботаж. Недоброжелатели могли подменить партию стали.

Но вслух он сказал Вернеру и Раевскому:

— Ничего, трубы мы заменим. Родственникам погибших заплатим щедрую компенсацию. И эта неприятность не остановит меня. Я вижу огромные перспективы в развитии парового флота, да и в применении самого парового двигателя буквально в любой отрасли производства и хозяйственной деятельности. Вскоре пар покорит весь мир, наполнив его энергией, которой так не хватает цивилизации для поступательного развития. А энергия пара быстро преобразует весь уклад жизни. Вот увидите.

Вернер кивнул, проговорив:

— Да, князь, я понимаю. Этот корабль — лишь первый шаг в развитии паровой технологии. При строительстве вы использовали множество таких технических решений, которые невозможно было представить совсем недавно. Вы подчинили своей воле не только пар, но и электричество! И это же, несомненно, самый большой на сегодняшний день из всех кораблей и первый в мире полностью железный пароход с ходовым винтом!

— За этим будущее. А технические трудности будем устранять в процессе эксплуатации, — сказал Андрей.

Вскоре, отключив аварийный котел и запустив вновь машину, на малом ходу «Победоносец» пришел обратно к верфям. Там кипела работа. После пожара на лакокрасочном складе охрану усилили, а среди персонала начались тщательные проверки. Но саботажники были осторожны: ни одной зацепки по горячим следам найти не удалось.

Тем временем Андрей, вернувшись с фрегатом после аварии котла, лично вникал в расследование. Осмотр лопнувших труб показал: металл был не просто плохого качества — его, действительно, специально подменили.

— Это не ошибка, это диверсия, — мрачно сказал он своему доверенному лицу, бывшему гвардейцу, а теперь начальнику Новой верфи — Степану Коротаеву.

— Но, ваша светлость, я не понимаю пока, кто за этим стоит. Кого искать? Иностранных шпионов? Или все-таки людей графа Ростопчина? — спросил Степан.

— Прямых доказательств пока нет, чтобы обвинять кого-то прямо. Но… — Андрей задумался. — Есть другой путь. Надо сделать так, чтобы саботаж стал врагам невыгоден. Чтобы исполнители вражеских замыслов знали, что за попытки саботажа они будут наказаны смертью.

Предположив, что раз навредить как следует не вышло, то саботажники повторят попытку поджога, Степан организовал засаду тем же вечером. Темнота сгущалась над Новыми верфями, лишь редкие фонари, питаемые электричеством от экспериментальной динамо-машины, ротор которой приводился во вращение силой пара, отбрасывали неровные блики на мокрые от недавнего дождя доски причалов. Ветер с залива шевелил полы шинелей ветеранов с боевым опытом, затаившихся в тени складов, цехов и недостроенных промышленных корпусов будущих предприятий, строительство которых финансировалось князем Андреем совместно с графом Пьером.

Степан Коротаев прижался спиной к груде ящиков с заклепками, сжимая в руке тяжелый семизарядный револьвер новейшей системы «Андрей и Пьер». Князь Андрей экипировал свою охрану оружием, производящимся в Лысых Горах. И подобного многозарядного вооружения еще не имелось даже у армии. Внезапно рядом с ним на ящик присел молодой дежурный специалист, младший инженер-механик Фрол Самгин, бывший талантливый крепостной мастер, выкупленный князем у прежнего хозяина и обученный на ускоренных двухгодичных курсах технических специалистов при оружейном заводе прежде, чем получил назначение на Новые верфи. Парень дрожал, но не от страха — от злости.

— Какие же все-таки сволочи! Князь Андрей такое полезнейшее дело задумал: паровой флот построить! А они вот что устраивают! Поджигатели проклятые! — возмущался Фрол.

— Терпение. Говори потише, а то всех врагов распугаешь, — прошептал Степан. — Если они придут, то именно сюда.

Он знал, что дополнительных охранников набирали в спешке. Потому среди новых, возможно, находился человек, подкупленный заговорщиками. Потому Коротаев и подменил этим вечером часть людей своими проверенными бойцами из «Союза Аустерлица». И расчет оправдался. Через час тишину разрезал скрип шагов по мокрому песку. Двое мужчин в рабочих черных спецовках, которые шили специально для всего технического персонала, соблюдая единую корпоративную форму, осторожно пробирались к складу с запасными частями для паровых машин. Один нес какой-то бочонок, другой — факелы с приготовленной ветошью, пропитанной горючим маслом. Коротаев дал команду Фролу, и дежурный специалист, забежав в щитовую, щелкнул там тумблером. Отчего в прожекторе, направленном во двор, сразу зажглась электрическая дуга между электродами.

— Стой! Руки вверх! — рявкнул Степан, выходя из тени.

Одновременно с разных сторон появились несколько охранников с винтовками в руках. Диверсанты метнулись в стороны, но путь им перекрыли еще трое стражников ружьями наизготовку. Один из поджигателей, коренастый мужчина с бегающими глазами, резко рванул к пристани, словно собираясь прыгнуть в воду, но инженер-механик Фрол Самгин, выскочивший из щитовой во двор, ловко подставил ему подножку.

— Живыми не возьмете! — закричал второй диверсант, выхватывая пистолет из-под одежды.

Раздался выстрел. Пуля Степана Коротаева пробила бочонок с маслом для розжига, и он, вылетев из рук поджигателя, с грохотом упал на землю. Но масло не загорелось, а просто разлилось по грязи. Через минуту оба неудачливых поджигателя были скручены. Поджигатели не рассчитывали, что их застигнут врасплох. Но, они просчитались.

Князю Андрею немедленно сообщили, и он вскоре прибыл на верфь. В кабинете начальника верфи в свете электрической лампочки, стояли связанные пленные. Один — молчаливый, с каменным лицом, другой — нервно кусал губу.

— Кто вас нанял? — спросил Андрей холодно.

Но ответом ему стало лишь угрюмое молчание.

— Вы понимаете, что за поджог и покушение на убийство рабочих вас ждет виселица? — князь медленно прошелся перед ними. — Но, если назовете имя, то будете жить. В ссылке, но живы останетесь. Иначе — смерть. Понимаете? Если назовете тех, кто послал вас, то все ограничится лишь ссылкой. Даю слово.

Крепкий мужчина плюнул на пол.

— Не испугаешь, барин.

Андрей усмехнулся.

— Я не пугаю. Я констатирую факты. — Он повернулся к Степану. — Обыскать их.

В кармане у молчаливого нашли золотую монету — не русскую. Французский наполеондор.

— Интересно, — протянул князь, вертя монету в пальцах. — Французы? Или просто кто-то заплатил иностранными деньгами, чтобы запутать следы?

Второй пленный вдруг заговорил:

— Нас нанял Стас Малашкин, приказчик купца Грязнова! Он сказал, что если сожжем этот склад — получим по сотне рублей!

Андрей прищурился.

— Так-так, Грязнов… А он, случайно, не связан с поставками металла для наших котлов?

Пленный побледнел, поняв, что сказал лишнее.

К утру князь и Коротаев уже знали достаточно. Купец Грязнов был подрядчиком Ростопчина, а тот, в свою очередь, имел связи с англичанами, которым совсем не улыбалось появление у России парового флота.

— Значит, граф действует не один, а еще и англичанам продался! — пробормотал Андрей, глядя в окно на силуэт «Победоносеца», стоящего у причала, возле борта которого копошились рабочие утренней смены, подготавливая замену лопнувших труб третьего котла.

Попаданец развернулся к Степану, приказав:

— Готовь людей. Нам нужно взять Грязнова. Тихо. Живьем и побыстрее.

— А что потом? Допросим с пристрастием? — поинтересовался Коротаев.

— А потом, — князь хищно улыбнулся, — мы устроим графу Ростопчину такой шпионский скандал, что он сам побежит к государю с повинной. Но, если не побежит, то для него будет еще хуже!

Тем же утром к конторе Новых верфей, представляющей собой двухэтажное промышленное здание из красного кирпича, подъехал красивый дорогой экипаж с четверкой гнедых. То была карета, выкрашенная глянцевым бордовым лаком с золоченными ажурными украшениями и с гербами на дверцах. На гербовых щитах красовались серебряные и голубые полосы в правой верхней четверти, в левой нижней части находился черный ворон, выклевывающий кому-то глаз. В левой верхней четверти герба красовалась дуга арбалета со стрелой на золотом фоне, а в правой нижней была башня, объятая пламенем. Над гербовым щитом возвышался рыцарский шлем в короне. И все это символизировало славные победы дворянских династий Краваржи и Шварценбергов, а карета принадлежала баронессе Иржине фон Шварценберг, урожденной Краваржи. Как вдова, она имела свободу принять личный герб. И потому, сложив его из гербов отца и покойного мужа, женщина пользовалась им напоказ, повелев украсить гербами свою новую роскошную карету.

Когда стареющая мадам, возраст которой неумолимо приближался к сорока годам, но выглядевшая, при этом, вполне неплохо, сохранив на симпатичном лице следы былой молодости и не располнев фигурой, выбралась из экипажа с помощью лакея в богатой ливрее, Иржину фон Шварценберг тут же проводили в кабинет князя Андрея. Ее любовник в этот день был настолько занятым, что даже не вышел ее встречать. Но, тем не менее, она очень соскучилась по своему мужчине, желая его увидеть, несмотря ни на что, как можно скорее. Ведь для этого Иржина проделала нелегкий длинный путь из Лысых Гор в Санкт-Петербург!

Они с князем Андреем не виделись достаточно давно. В последнее время князь гораздо больше времени проводил в столице, чем в Лысых Горах, где бывал лишь наездами на короткое время, чтобы дать какие-то очередные указания по организации производства и согласовать их со своим отцом Николаем Андреевичем, который добровольно взял на себя обязанности управляющего оружейным заводом. Ворчливый старик теперь сделался сподвижником своего сына, не уставая повторять, что судит людей по их делам, а дела его сына грандиозны, и он им теперь гордится, как никогда раньше.

Тем не менее, тяжелый характер старика никуда не делся. И потому вдовой баронессе было невыносимо скучно оставаться в его обществе. Ведь все остальные обитатели Лысых Гор оттуда разъехались, кроме самого старика и маленького Николеньки, сына Андрея от покойной его жены Лизы Мейнен. Сестра Андрея княжна Марья, выйдя замуж за Пьера, переехала в столицу, а ее компаньонка мадемуазель Бурьен уехала вместе с Федором в Москву. Но, самое худшее для Иржины состояло в том, что Андрей сильно изменился и охладел к ней. И баронесса это хорошо чувствовала, отчего остро переживала. Не в силах более терпеть разлуку, она решилась приехать сама, не дожидаясь, когда князь позовет ее.