Ступень третья. Часть вторая

Глава 24

«Иван Иванович» пожмотничал и перевел только половину суммы, так что поговорить с ним я поговорил, но встречаться отказался наотрез.

— Но я же перевел деньги, как мы и договаривались! — очень громко возмутился он. — Приличные люди так не поступают, Ярослав Кириллович. Вы — глава клана, а это обязывает, знаете ли.

— Хочу отметить, что мы с вами договаривались на полную предоплату, Иван Иванович. А вы сейчас пытаетесь меня обмануть. Приличные люди так не поступают, — вернул я ему его же фразу. — Переводите всю сумму — встреча состоится, нет — переведенные деньги останутся у меня в качестве платы за беспокойство.

— А не жирно ли будет? — сорвался он на фальцет.

— Не жирно, Иван Иванович. В самый раз. Я ценю свое время, даже если вы его не цените, — ответил я и отключился.

— А если не переведет? — спросил Серый.

— Сдавать будет некого, но деньги-то останутся при нас.

— Но на двадцать пять миллионов меньше, чем мы рассчитывали, — с искренним возмущением Глазьевыми сказал Серый. — И это при условии, что с твоим Ефремовым не придется делиться.

— «Иван Иванович» вообще мог ничего не переводить, — заметил я. — Но если уж перевел половину, то и остальное добросит, не захочет терять деньги.

В этом я был уверен, а также в том, что никакой волховской методики роста магии у моих противников нет. Конечно, надежнее было спросить у настоящих волхвов, но настоящий Варсонофий после всех уверений, что он хочет взять меня под крыло, пока моего учителя нет, пропал окончательно. И даже телефон, который я ему выделил от щедрот клана, был заблокирован. Я даже беспокоился немного за пропавшего волхва, но не настолько, чтобы начинать его искать. Все-таки взрослый дяденька, столько лет успешно скрывался от Императорской гвардии и остальных магов. Справится без меня.

— Может, решит, что лучше потерять меньше, чем больше, — впал в пессимизм Серый.

— Может, — согласился я. — Но меня куда больше денег волнует то, что под нас в принципе копают.

— Если бы копали, Ефремов бы знал. Или ты думаешь, он спецом умалчивает?

— Я думаю, что Глазьевы решили сделать для себя копию, а уж потом сдавать нас с потрохами. Ефремов сам предложил их брать в этом промежутке, у них на базе, чтобы не получить отговорок в духе: хотели сдать вам сразу же, но не успели донести.

«Иван Иванович» не звонил: то ли никак не мог отойти от моей наглости, то ли Глазьев-старший не согласовывал остаток перевода. Выдавшееся свободное время я потратил с толком: я просканировал лечебницу на сюрпризы и обнаружил аж две камеры и три артефакта. Сжег все безжалостно, хотя и подозревал, что завтра Мальцев позвонит со слезной историей об утерянной семейной реликвии. Но у меня был железный аргумент: обязательная дезинфекция два раза в сутки. Что под нее попало, то, увы, пропало. Сколько из найденного принадлежало ефремовской вотчине, я предпочитал не думать. Сдается, он мне никогда не будет до конца доверять, как и я ему. У каждого из нас свои интересы.

Пока я занимался «дезинфекцией», нам перевели остаток суммы, что вызвало бурную радость Серого. «Иван Иванович» перезвонил почти сразу после этого.

— Проверьте, пришли ли деньги, — с ходу бросил он.

— Мне как раз доложили о переводе.

— Удовлетворены, Ярослав Кириллович? — неприязненно спросил он.

— Вполне, Иван Иванович. Сразу виден деловой подход.

— Тогда давайте завершим дело ко всеобщей радости. Скажем, через час в «Липовом цвете»?

— Через два часа. Раньше я не успею доехать, — откорректировал я. — И не забудьте, что с вашей стороны, кроме денег, идет еще очень важная для меня методика. Без нее разговора бы вообще не было.

— Забудешь с вами, — буркнул он. — Хорошо, Ярослав Кириллович, через два часа обмениваемся бумагами.

Я позвонил Ефремову, сообщил о том, что обмен вот-вот состоится и что от него нужен будет наблюдатель, если уж они решили преступника брать чуть погодя.

— А наблюдатель-то зачем? — бросил он.

— Чтобы вы зафиксировали, что с нашей стороны была передача.

— Ваша сторона наверняка будет вести запись, а присутствие кого-то от нас может спугнуть Кочергина. Вероятность слива информации, опять же.

— Теоретически он может утверждать, что я ему передал меньше на одну или две тетради, — намекнул я.

— Не морочь мне голову, Ярослав. Во-первых, там все равно фальшивая информация, а во-вторых, не поверю, что ты не обезопасился на этот случай, поставив по метке на каждый журнал.

— Поставить-то я поставил, — согласился я. — Но любую метку можно снять.

— Непринципиально, — решил Ефремов. — Даже если у Глазьевых останутся все журналы, они от этого не выиграют, а мы не проиграем. Так что жду от тебя звонка по результатам встречи, а до того сижу в готовности выехать.

Обозвав Ефремова ленивой жопой, но про себя, я отключился. Понимать я понимал, почему он настаивает на том, чтобы пока никого не привлекать: конечно, полковник напирал, что сливает информацию секретарша канцелярии, а не кто-то из его ведомства, но сам в этом не был полностью уверен и не хотел провалить дело.

Я позвонил Постникову и обрисовал проблему. Он бодро ответил, что это не проблема и что если Ефремов не собирается нас слить, то он сам тоже не видит ничего страшного, если Кочергин унесет в клювике фальшивку и даже ее скопирует. Пришлось ему поверить.

На лечебнице я активировал охранные заклинания, после чего мы с Серым поехали в поместье за фальшивками. Они были аккуратно уложены в пакет с фениксом, символом нашего клана. С эмблемой клана у нас теперь были не только пакеты, но и вся упаковка. Серому внезапно взбрело в голову, что мы уже достаточно большие для такой фигни. Он отправил заказ в одно из предприятий Лазаревых, выбив из них приличную скидку за большой объем, после чего заявил, что все это мы могли бы производить сами, и он поставит если не в ближайшие планы, то в планы отдаленный хотя бы маленькую типографию. Я, помнится, тогда ему с ехидцей сказал, что такими темпами все будет делаться только внутри клана, на что он на полном серьезе ответил, что стремится именно к такому результату.

В «Липовый цвет» на этот раз я приехал раньше «Ивана Ивановича», но столик был заказан, за него меня проводили и вручили меню. Я припомнил, что Постников хорошо отзывался о местной кухне, и сделал заказ, так что когда «Иван Иванович» наконец появился, я уже снимал пробу с тарелки ухи. Уха была неплохая, но до уровня стряпни Ольги Даниловны однозначно не дотягивала.

— Смотрю, вы время не теряете, Ярослав Кириллович, — с ярко выраженной ехидцей сказал «Иван Иванович». — И вы правы. Мало где так хорошо готовят, как здесь.

Он подозвал официанта и сделал заказ, выказывая, что он в данном заведении гость частый и в меню разбирается.

— У нас в поместье готовят лучше, — заметил я, лишь только официант отошел. — Но мы встретились с вами не для того, чтобы обсуждать местную кухню, а чтобы совершить обмен и разойтись.

Я отодвинул тарелку с недоеденной ухой, выложил на стол пакет с журналами и подвинул его по столу к противнику. Тот поморщился:

— Зачем же такая яркая упаковка, Ярослав Кириллович? Она привлекает к себе внимание. Это неразумно.

— Попросите местную. Упаковку мы с вами не оговаривали. Кстати, я не вижу обещанного с вашей стороны.

«Иван Иванович» вытащил тонюсенькую древнюю книжицу, страницы в которой были частично стерты, наверняка ради того, чтобы я не сразу понял, что меня надули. Поскольку мне для проявления нужна была только магия, то я тут же убедился, что данное издание не имеет отношения не только к волховской магии, но и к магии вообще, если не считать за последнюю умение готовить. Потому что это был сборник рецептов блюд для религиозного праздника.

Честно говоря, это изрядно меня разозлило. Мы затратили столько времени по подготовке фальшивки, в то время как Глазьевы совсем заморачиваться не стали: дернули ближайшую книжку в возрасте и дополнительно ее состарили. Вопиющее неуважение.

— Это не то, о чем мы договаривались. Книга кулинарных рецептов меня не интересует.

— Вы ошибаетесь, — на голубом глазу уверил меня Кочергин, хотя он прекрасно видел и мою проверку, и ее результаты. — Это именно то, о чем мы договаривались. Просто данный текст нуждается в дополнительной расшифровке.

Я потянул к себе наш пакет, из которого «Иван Иванович» уже извлек первый журнал. Журнал тоже потянул на себя.

— Нет, Иван Иванович так дела не делаются. Мы договаривались на вполне определенную методику, а не на непонятно что. Когда у вас будет на руках распечатка методики, тогда и поговорим.

Наверное, логичней было сделать вид, что я ничего не понял, и закончить с этой историей. Но я уже сдуру проверил, и «Иван Иванович» видел, что получилось в результате. Согласись я сейчас взять это в качестве оплаты — и Глазьевы наверняка заподозрят подставу и тут же понесут полученные от меня журналы в Императорскую гвардию. Мне это никак не повредит, но с деньгами придется расстаться. Именно поэтому я вложил в пакет журналы и сделал вид, что собираюсь уйти.

— Подождите, Ярослав Кириллович, — довольно зло сказал Кочергин. — Куда вы забираете записи? Мы за них заплатили, между прочим.

— Вы заплатили за мои поиски. А платой за журналы служила методика, с которой вы меня решили надуть.

— Зачем же сразу надуть? — заюлил он. — Скорее всего, я ошибся, взял не то, что собирался. Эти старинные потертые брошюрки очень похожи друг на друга.

— Тогда вам не составит труда взять в следующий раз то, что собирались. — Я улыбнулся с видом: «За дурака меня держите, милейший?» — Скажем, завтра?

На вожделенные журналы Кочергин смотрел со страстью, которой с его стороны наверняка никогда не удосуживалась ни одна из женщин. Еще бы: он подержал их в руках, прочувствовав своими, — и внезапно добычу выдернули из пасти и собираются унести.

— Я улетаю по делам на неделю, — неохотно сказал он, не отрывая взгляда от пакета и непроизвольно облизываясь. Выглядело это не особо привлекательно, даже если не лезть под его личины: все-таки Кочергин ни в каком обличье не напоминал котика.

— Тогда до встречи через неделю?

Я встал и засунул пакет под мышку, что перекосило физиономию собеседника, но заставило заработать его мозги в ускоренном режиме.

— Подождите… Я уже настроился на то, что поработаю с документами.

— Ничем не могу помочь. Нет оплаты — нет журналов.

— Возможно вас устроит залог? Через неделю я подъеду и передам вам методику, вы вернете мне деньги.

Я сделал вид, что задумался.

— И какой размер залога вы предлагаете?

— Скажем, тысяч пятьдесят?

— Издеваетесь? Я бы подумал, если бы вы предложили столько же миллионов. Уверен, с пятьюдесятью тысячами вы расстанетесь без душевного трепета.

— Эко вы загнули, пятьдесят миллионов… — с намеком протянул он.

— У вас есть выбор: платить пятьдесят миллионов сейчас или принести то, что вы обещали, через неделю. Я о вас ничего не знаю, даже телефонного номера. Остановить от обмана вас могут только деньги.

Он постучал пальцами по столу, как будто на что-то решаясь, затем сказал:

— Я должен посоветоваться.

— Советуйтесь — согласился я и сел за стол. — Только недолго.

Он выскочил из-за стола как будто у него под задницей вспыхнул вулкан и помчался на улицу. Не доверяет своей способности ставить защиту от прослушивания. И правильно не доверяет, но мне расстояние не преграда.

Я отправил заклинание, аккуратно пролезшее под купол от прослушивания, который Кочергин выставил сразу же, как вышел.

— Егор, у нас проблема. Пацан вконец оборзел.

— Что на этот раз? — раздался еле слышный, но хорошо узнаваемый голос Глазьева.

Я немного подкорректировал заклинание, чтобы слышать его не напрягаясь. Проверил, что запись разговора не прервалась и идет полным ходом. И сам переслушаю, и Ефремову будет что дать.

— Он засек, что я фальшивку притаранил, и собрался уходить вместе с журналами.

— А я тебя предупреждал…

— Предупреждал он. Я очень хорошо умею принудительно старить документы, но этот тип откуда-то узнал заклинание по восстановлению образа. Короче, он собрался уходить вместе с журналами. Я их уже в руках подержал. Егор, это бомба.

— Неужели?

— Точняк. Даже если не подставлять Елисеева и все оставить себе, мы все равно будем в выигрыше.

Мы с Глазьевым скептически хмыкнули одновременно.

— Ты просто не видел. Там куча записей, схемы, — возбужденно зачастил Кочергин. — Все расписано от и до. Ты же помнишь, Вишневский тот еще аккуратист был. И все это Елисеев выдернул у меня из рук, сгреб в пакет и собрался уходить. У меня чуть сердце не разорвалось, веришь? Я сказал, что перепутал и нужная методика осталась у меня дома, но мне срочно нужно уезжать, поэтому прямо сейчас принести не могу, только через неделю, и предложил залог. Он согласен только на пятьдесят миллионов. Если сейчас переведут, он мне отдает.

— Еще пятьдесят миллионов? Ты с дуба рухнул? — прорычал Глазьев. — Жопа у него не треснет от наших денег?!

Я бы мог его успокоить, что ни у меня, ни у Серого ничего от его денег не трескается, но я сейчас был всего лишь слушателем, права голоса мне никто не давал.

— Егор, мы уже столько вложили…

— Столько вложили, столько вложили! — прорычал Глазьев передразнивая шурина. — Дешевле было бы его сразу на ноль помножить, как у него терки с Романом начались. Нет человека — нет проблемы. Принять, что ли, предложение Лазаревой?

Тут я немного напрягся: кто-то из Лазаревых, скорее всего Валерия, ищет сообщников по мою душу, а я ни сном ни духом. И Постников тоже, кстати. Можно, конечно, сделать скидку на то, что пока всего лишь собирается команда, а дойдет ли дело до покушения, вообще неизвестно.

— Ты же ей не отказал, ответил, что подумаешь, — напомнил Кочергин. — Вот деньги вернем — и можешь соглашаться.

— Пока я их только трачу, — с нажимом намекнул Глазьев.

— Не тратишь, а инвестируешь. Последний взнос остался. Егор, оно реально того стоит.

Глазьев вздохнул. Громко и тяжело. И я его понимал: сначала разорял сын, теперь к нему присоединился шурин. Если еще кто-то решил облагодетельствовать меня халявными деньгами, от богатств Глазьевых может ничего не остаться.

— Последний, говоришь?

— Реально последний. Мы договорились: переводим деньги — он отдает журналы.

— Не нравится мне это. Может у меня паранойя, но подстава чудится.

— Была бы подстава, он бы проверять свое не стал или проверил бы и ничего не сказал. Егор, реально информация стоит своих денег. Даже если мы решим ничего не сдавать Императорской гвардии, к чему я склоняюсь, то…

— То есть ты хочешь подарить этому сопляку двести миллионов моих денег?! — прорычал Глазьев.

— Продумать надо, что выгоднее, — не стушевался Кочергин. — Если сдадим, всегда на нас будет висеть подозрение, все ли сдали и не сделали ли копию. А кусок конкретно жирный. Короче, посмотришь журналы и решишь сам. Но сегодня. Чтобы, если решишь вернуть, успели довести до Ефремова и сдать под расписку.

— Думаешь, оно стоит двухсот миллионов? — приостыл Глазьев.

— Думаю, стоит.

Я прям умилился, как высоко оценили труды нашей команды. Появилось желание устроить распродажу бумаг Вишневских. Самое выгодное производство оказалось. Но выгорит только в случае, если Ефремов возьмет Глазьевых тихо, не афишируя, за что. Иначе желающих купить у меня что-то из документов покойного клана больше не будет.

— Ладно, Олег. Распоряжусь, чтобы перевели. Но ты головой отвечаешь за эти деньги, понял?

Я отправил Серому сообщение: «Жди перевода еще 50 лямов. Отзвонись, как придут», подозвал официанта и заказал чашку кофе — не сидеть же просто так в ожидании, когда Глазьевы через кучу посредников перебросят мне деньги?