Странные Земли

Глава 9

Путь до перехода в Мерадию оказался не таким уж лёгким. Друзья Старшего, те самые волки — сразу вспоминается «скажи мне, кто твой друг», — задали слишком быстрый темп. Для волков он был, наверное, неторопливым, а вот нам пришлось трудновато. Волки бежали где-то впереди, иногда останавливаясь и поджидая нас. Я их неплохо чувствовал, причём почему-то только я — Арна, как ни старалась, почувствовать их так и не смогла. А я через некоторое время даже начал немного ощущать их настроение, точнее сказать, их недовольство. Им очень не нравилось, что мы двигаемся слишком медленно. Я попробовал послать им картинку пары медведей, которые неуклюже ковыляют по лесу. В ответ пришло чувство веселья, и раздражение ушло — они, наконец, осознали тот простой факт, что мы-то не волки. Хотя, возможно, и они тоже — слишком уж умными они выглядели для обычных волков.

Дело осложнялось ещё и тем, что шли мы не по прямой. Несколько раз волки отклонялись от прямого маршрута, а один раз описали настолько большую дугу, что я было решил, будто мы полностью сменили направление. И только часа через четыре, когда мы вернулись на прежний маршрут, понял, что мы что-то обходили — наверное, какого-то опасного зверя, а может быть, и другого Старшего.

Ближе к вечеру, уже окончательно выбившись из сил, мы, наконец, добрались до маленькой полянки, посреди которой лежала отгрызенная оленья нога довольно приличного размера — это, надо полагать, и было обещанным питанием. Впрочем, мы были совсем не в претензии, потому что есть хотелось уже просто неимоверно. Я немедленно отправился за хворостом, а Арна занялась мясом. Правда, мясо быстро не готовится, так что поесть мы смогли, только когда уже порядком стемнело.

— Эти волки меня совсем загоняли, — вздохнула Арна, со страдальческой гримасой растирая ногу. — Тот Старший мог бы и сам нас довести.

— Я думаю, он не мог, — возразил я. — Мне кажется, он нам немного соврал, когда сказал, что ему плевать на возможную претензию из-за того, что он не стал нас задерживать. Это наверняка не так. Я уверен, что он был обязан нас задержать, а если вдруг станет известно, что он не стал этого делать, у него будут неприятности.

— Почему ты так думаешь? — непонимающе нахмурилась она.

— Ну, мне так кажется. Начнём с того, что он целенаправленно за тобой гнался. Ты же не веришь, будто он преследовал тебя просто потому, что ему было интересно на тебя посмотреть? А потом он догнал тебя и обнаружил, что ты не одна. Возможно, он всё равно бы напал, но увидел, что может получить кучу эссенции, причём даром и без малейшего риска. А что он получил бы, даже если бы сумел тебя захватить? Я думаю, он решил, что возможная прибыль совершенно того не стоит.

— Не совсем даром он эссенцию получил, — возразила она.

— Даром, даром, — усмехнулся я. — Для волков такая пробежка ничего не значит. При этом никакого риска для самого Старшего, заметь — волки бегут далеко впереди и с нами вроде никак не связаны. Если мы всё-таки попадёмся, никто даже не заподозрит, что нам кто-то помогал.

— Если мы сами об этом не расскажем, — уже из чистого упрямства возразила она.

— Если нас вообще кто-то спросит. И если поверит нашему рассказу про неизвестного Старшего. Нет, так-то я согласен, что некоторый риск для него есть, но совсем небольшой, и хорошо оплаченный. Этот риск уж точно меньше, чем риск умереть в драке с нами — он ведь сразу понял, что мы уже убили одного Старшего.

— Ты убил, — вздохнула она. — Ты прав, конечно. Получается, что ты опять меня спас.

— Так получилось, — пожал я плечами. — Пока рано говорить о спасении, мы всё ещё в Тираниде. Но раз уж мы об этом заговорили — почему ты считаешь, что в Мерадии нас не станут преследовать? Что такое эти ваши секторали — это другие страны? И мы там будем в безопасности?

— Я не знаю, что такое эти ваши страны — может, это то же самое, что и секторали, а может, и нет. А насчёт безопасности… не знаю. Мне кажется, Старшие туда за нами не пойдут. И даже если пойдут, то вряд ли рискнут напасть на нас открыто. Разве только смогут где-то подкараулить.

Этот ответ мало что прояснил — возможно, стоит начать с самого начала.

— Расскажи про свой мир, Арна, — попросил я. — Как он вообще устроен? Представь, что ты объясняешь это ребёнку, который совсем ничего не знает.

— Как ребёнку, говоришь? — задумалась она. — Ну хорошо, расскажу. Когда-то давно нашего мира не существовало, была лишь Великая Тьма. Люди ютились в Пустом Мире, который медленно умирал вдали от Матери, и влачили жалкое существование. Когда Великая Мать взглянула на это, сердце её преисполнилось жалости к возлюбленным детям своим и она выдохнула часть своей сути, чтобы люди смогли создать себе новый цветущий мир. Но пока люди спорили между собой, кто из них более достоин прийти в мир Матери первым, туда проникли ящеры. Эти злобные твари перекроили Первую Землю под себя, и когда туда пришли люди, они оказались рабами в своём новом мире. Прошло время, люди тоже научились взывать к Матери и постепенно создали для себя новые секторали. Но Первая Земля так и осталась за ящерами, которые извратили дыхание Матери, научившись выдавливать из него эссенцию. Некоторые люди тоже отказались от Матери и стали вслед за ящерами извлекать эссенцию. Они создали для себя Тираниду. Ну, в общих чертах так, я не очень хорошо помню детские книжки.

Интересная история, конечно, вот только от этого объяснения у меня появилось ещё больше вопросов.

— Этот рассказ очень похож на какую-то храмовую легенду, — осторожно заметил я.

— Так это храмовая легенда и есть, — усмехнулась Арна. — Думаю, правды в ней не очень много. Но ты ведь и просил рассказать тебе, как ребёнку. Есть такая храмовая книжка для детей, она называется «Мать видит и любит всех», вот там всё это подробно описано, и с картинками. У меня, кстати, есть подозрения, что ты как раз и попал к нам из Пустого Мира. Храм считает, что тот мир окончательно умер, но мой учитель, Благословенный Дорсу, как-то заметил, что там ещё остались люди. Непонятно только, точно он это знал, или просто предполагал.

— Не знаю, что такое этот ваш Пустой Мир, но в моём мире люди определённо есть, — подтвердил я.

— И много вас там осталось? — полюбопытствовала она.

— У нас в Новгородском княжестве тридцать шесть миллионов, — припомнил я с некоторым трудом. — В Киевском чуть больше сорока миллионов. Всего по княжествам миллионов сто пятьдесят, наверное. Насчёт заграницы ничего не скажу. В империи заметно больше, чем у нас, а про другие страны вообще не знаю.

— Ты врёшь! — потрясённо сказала Арна. — Да ты вообще считать-то умеешь? Ты понимаешь, что такое миллион?

Я только презрительно хмыкнул — нет, ну не доказывать же в самом деле, что я умею считать?

— Не врёшь… — озадаченно сказала она и замолчала, всерьёз задумавшись.

— А кстати, ты очень не хотела попасть в Первую Землю, — вспомнил я. — Что там за опасности? Ящеры?

— Да нет, мы ящерам большей частью неинтересны, — не совсем уверенно ответила она. — Хотя они иногда могут и убить, наверное. Там просто само место очень плохое — жара, духота, джунгли. Много, очень много разных ядовитых гадов и насекомых. Мы бы там точно никуда не смогли дойти. Да и вообще непонятно, как там искать проход в нормальную сектораль.

— А почему сектораль называется секторалью? — попробовал я зайти с другой стороны.

— Исторически так сложилось, — авторитетно объяснила Арна. — Когда-то считалось, что мир представляет собой круг, в центре которого находится Сердце Мира, а секторали — это просто сектора этого круга. Но с тех пор наука ушла вперёд, и сейчас мы знаем, что секторали — это независимые области, которые могут быть связаны переходами.

— И как это установили? — полюбопытствовал я.

— Да на самом деле это и устанавливать особо не надо было, — пожала она плечами. — Как только секторалей стало больше, сразу стало очевидным, что они не располагаются рядом, как сектора в круге. Любая сектораль может быть связана с любой другой, а не только с двумя соседними. Поэтому сейчас считается, что секторали — это острова, которые плавают в изначальной тьме.

— А откуда секторали вообще берутся?

— Люди их создают, откуда бы ещё им браться? То есть Первую Землю создали ящеры для себя, но все остальные создали люди. Ну вот взять для примера наш удел: мой предок, великий магик Корти Стер, создал домен Стер, а потом открыл доступ в удел. В удел приходили и селились холопы, и чем больше людей считали наш удел своим домом, тем больше он расширялся и тем удобнее для жизни становился. Люди формировали его своей суммарной волей, понимаешь? Сейчас удел Стер уже стал достаточно большим, и если в нашем роду появится ещё один великий магик, который сможет отделить удел от секторали, то наш удел станет зародышем новой секторали. Нашей секторали, секторали Стер. Вообще, секторали создаются разными путями, там есть несколько вариантов. Но любая сектораль всегда создаётся трудом нескольких великих магиков за сотни лет. А ещё у всех, наверное, великих магиков есть закрытые домены, которые не принадлежат никакой секторали, и в которые нет доступа посторонним. Как бы тоже секторали, только крохотные.

— Это как? — поразился я. — Ты можешь просто из ничего создать своё поместье, в которое ни у кого другого даже зайти не получится?

— Я не могу, — грустно сказала Арна. — И никогда не смогу. У меня всего лишь жёлтый Символ Благосклонности. Я смогу стать сильным магиком, даже очень сильным, но не великим. И даже белый Символ вовсе не гарантия, что станешь великим. Всего лишь надежда, а не гарантия. Великих магиков мало, очень мало. Мой предок Корти был таким, но с тех пор у нас в роду великих не появлялось. Хотя кто знает — может, мне удастся понравиться кому-нибудь из великих, и он позволит мне родить от него ребёнка?

— Гм, — немного растерянно сказал я. — Ну, понравиться-то ты точно понравишься…

Удивительно, но до этого момента я даже не замечал, насколько Арна красива. Как-то совсем не до того было, и я просто не особо обращал на неё внимание — слишком уж ошеломил меня переход в новый и совершенно чуждый мир.

— Ты просто не представляешь, сколько прекрасных женщин вьётся вокруг великих магиков, — грустно сказала она. — Шанс, что из всех них он выберет меня, и тем более разрешит родить от него ребёнка, настолько мал, что его и упоминать не стоит.

— Знаешь, как-то неправильно относиться к себе, будто ты вещь, которую можно выбрать, словно товар в лавке, — с осуждением заметил я.

— Лучше быть вещью великого, чем подругой ничтожества, — безапелляционно заявила Арна, и я не нашёлся что ответить.

Найти переход оказалось делом совсем незаурядным. Просто в один прекрасным момент я вдруг перестал чувствовать волков.

— Арна, стой! — с тревогой сказал я. — Волки исчезли. Я их больше не чувствую.

Она резко остановилась и взяла своё копьё наизготовку. Мы некоторое время напряжённо озирались по сторонам, но всё вокруг выглядело мирным.

— Что-нибудь ещё чувствуешь? — напряжённо спросила она.

Я попробовал вслушаться — или вчувствоваться? — в окружение. Всё было спокойно, вокруг царила полная тишина.

— Совершенно ничего, — ответил я в конце концов. — Вообще никакой жизни не ощущаю. Знаешь, по-моему, здесь и деревья какие-то не такие.

Флора в этом месте действительно изменилась. Не то чтобы мне флора Тираниды стала совсем знакомой, но она всё же более или менее соответствовала природе средней полосы. В этом же месте всё выглядело заметно иначе: появилось множество больших и малых валунов, трава стала довольно редкой, а деревья стали поменьше размером и какими-то узловатыми.

— Старший нас всё-таки не обманул, — сказала Арна, расслабившись и убирая копьё. — Переход недалеко. Деревья здесь не такие из-за влияния Мерадии. Это ведь горная страна, вот деревьям и кажется, что они растут в горах. А животные такие места очень не любят, у переходов слишком сильно чувствуется дыхание Матери.

— И где нам искать этот переход? — спросил я, оглядывая округу.

— Вспомни, где примерно ты ощущал волков последний раз, — предложила она, — я думаю, нам туда.

Можно подумать, у меня прямо карта в голове рисуется, со всеми отметками.

— Тогда в ту сторону, — показал я рукой. — Минут десять ходьбы примерно. Ну, очень примерно.

Через десять минут пейзаж не изменился, разве что валуны стали немного крупнее, а деревья чуть более скрюченными.

— Здесь? — требовательно спросила Арна, глядя на меня.

— Может, и здесь, — несколько раздражённо ответил я, осматриваясь. — Откуда мне знать? Они мне карту не рисовали, если ты вдруг так это себе представляла. Я просто чувствовал направление и примерное расстояние, на уровне близко, подальше, далеко. Мне кажется, они исчезли где-то в этом районе, вот и всё. Как выглядит переход?

— Ни малейшего представления не имею, — она пожала плечами. — Обычно переходы очень незаметные — если точно не знаешь, где он, то его трудно найти.

— И как мы его найдём? — поразился я.

— Не знаю, — она раздражённо дёрнула плечом. — Ищи что-то необычное. Или просто немного отличающееся. Только не прикасайся — переход сразу же тебя затянет.

— Затянет, говоришь? — задумался я. — Можно, например, камешки кидать во всё подозрительное — если исчезнет, значит, это переход.

— Не исчезнет твой камешек, — покачала головой она. — Переходят только существа с душой, и вещи, с ними связанные. И часто не все вещи — это от личной силы зависит. К примеру, холоп если и сможет перейти, то, скорее всего, перейдёт голым.

Я почувствовал, что краснею, и от этого смутился ещё больше.

— Вот поэтому я и не могла никак понять, кто ты такой, — кивнула она, правильно поняв моё смущение. — Да в общем-то, и сейчас не понимаю. Как попадём в нормальное место, нужно будет обязательно попробовать выяснить, что ты из себя представляешь. Ещё у торговцев есть свои способы вещи таскать, но дорого это, и сложно, и много всё равно не перетащишь. Поэтому торговли между секторалями у нас, считай, и нет. Предметы роскоши понемногу возят. Старшие вот дорогое дерево маленькими партиями продают — дешёвое просто нет смысла через переход тащить.

— Можно ведь по частям переносить, — тут же додумался я. — Перенёс часть, потом вернулся, и ещё часть перенёс. И так пока всё не перетащишь.

— Умный какой, сразу догадался, — засмеялась Арна, а я насупился, услышав в её голосе неприкрытую иронию. — Не работает это так. Во-первых, перейти не так просто, сам это почувствуешь…

Я сразу же живо вспомнил своё путешествие, которое успел уже слегка подзабыть, и содрогнулся. Если там что-то похожее, то мне не особенно хочется куда-то переходить.

— … а во-вторых, большинство переходов односторонние, а обратный переход часто бывает совсем в другом месте. Или даже в другой секторали. Например, я точно помню, что обратного перехода из Мерадии в Тираниду нет.

— Понятно, — вздохнул я.

— А раз всё понятно, то ищи что-нибудь необычное.

Через два часа бесплодных поисков, каждый в своей стороне, мы сошлись снова.

— Как ты вообще собиралась найти переход? — уныло поинтересовался я, жуя кусок вчерашнего жареного мяса.

— А с чего ты взял, что я надеялась его найти? — кривовато усмехнулась Арна. — У меня выбора не было. Точнее, был простой выбор: или умереть, сидя на месте, или умереть, пытаясь хоть что-то сделать.

Не совсем так — всегда есть ещё один выбор: просто сдаться, и немало моих знакомых выбрали бы именно его. То, что Арна этот вариант даже не стала рассматривать, достаточно много говорит о её характере.

— Хотя Тиранида, конечно, место жутковатое, — продолжала она. — На самом деле я хотела просто самоубиться, но Мать такое очень не одобряет, и я решила всё-таки рискнуть.

— Хорошо, что не самоубилась, — одобрительно сказал я. — Ну что, продолжаем дальше искать?

— Знаешь что — а попробуй почувствовать переход, — предложила Арна. — Зверей же ты как-то чувствуешь — вдруг и переход сможешь почувствовать?

Я прикрыл глаза и сосредоточился. Вокруг была пустота — где-то очень далеко, на самой границе моего внимания, ощущалась какая-то мелкая жизнь, но вокруг не было совершенно ничего. Поблизости не было вообще никакой жизни — кроме Арны, которая ощущалась тёплым комочком, немного разгоняющим холод. Холод… Я вдруг осознал, что вокруг действительно разливался какой-то неживой холод, от которого хотелось уйти подальше. Сосредоточившись на этом холоде, я осознал, что холодом сильнее всего тянет слева — с той стороны, откуда мы пришли. Возможно, мы просто прошли немного дальше, чем нужно?

— Что-то такое чувствуется с той стороны, — показал я налево.

Мы медленно двинулись назад, периодически приостанавливаясь, чтобы я мог уточнить направление.

— Где-то здесь, — наконец, сказал я. — Точнее понять не могу, давай здесь вокруг поищем.

— Не надо, — покачала головой Арна, рассматривая большой, в полтора человеческих роста, валун. — Мы нашли переход. Посмотри наверх.

Теперь я увидел это и сам. Сверху на валуне охрой была начерчена ломаная линия, в которой при некотором воображении можно было увидеть силуэт горной гряды. Поверхность камня ниже этой линии ничем особо не выделялась, но если присмотреться, то можно было различить небольшое пятно, где камень выглядел немного неестественно.

— Интересный ты человек, Артём, — задумчиво заметила Арна. — Позволь дать тебе добрый совет: не рассказывай никому, что ты умеешь искать переходы. Опасное это знание.

Уже Артём? А куда же подевался миляга Арти? Или это просто оговорка? Интересный вопрос, и возможно, как-нибудь потом его стоит прояснить.

— Так это и есть переход? — спросил я, разглядывая поверхность пятна, с которой глаз постоянно пытался соскользнуть. — И как в него пройти? Допустим, голова у меня туда пролезет, а вот плечи уже, наверное, нет.

— Это же не дверь, — засмеялась Арна. — Переходы бывают вообще размером с ладонь. Когда коснёшься поверхности, тебя туда мгновенно затянет. Если, конечно, ты не сопротивляешься, или недостаточно силён, чтобы сопротивляться.

Я ещё раз пригляделся к переходу: похоже, такая же штука меня и затянула сюда — там, у ручья, мы ведь тоже никаких дверей не видели.

— Подожди минутку, — сказал я, — у меня ещё одно небольшое дело осталось.

Я снял с пояса ножны с ножом Старшего и метким броском закинул их на верх соседнего большого валуна.

— Не жалко? — спросил Арна, как зачарованная следя за полётом ножа.

— Нет, не жалко, — уверенно ответил я. — Тот Старший всё правильно сказал, да я и сам чувствую, что этот путь не для меня. Ножу обязательно нужно убивать, а я этого не хочу. Вот поэтому мы друг другу и не нравимся.

— На верх камня закинул, чтобы его подольше не нашли? — полюбопытствовала она.

— Просто не хотел его на землю бросать, — покачал головой я. — Проявил уважение — мы же с ним не враги. Всего лишь не подходим друг другу, а это не повод враждовать. Ну а тот, кому суждено, найдёт этот нож, даже если его в море выкинуть. Ну что — пойдём прогуляемся?

— Артём, — встревоженно сказала она, — ты должен обязательно настроиться на то, чтобы выйти с другой стороны. Там очень просто потеряться навсегда, так что не относись к этому легко, пожалуйста.

— Понятно, — кивнул я. — Буду иметь в виду.

Пятно слегка изменилось и стало уже хорошо различимым. Я протянул к нему руку.

— Подожди, — попросила Арна. — Обними меня покрепче.

Я немного удивился, но так и сделал, и это оказалось неожиданно приятно. Арна обхватила меня обеими руками, и когда она прижалась ко мне, я почувствовал, что она немного дрожит.

— Не беспокойся, всё будет хорошо, — успокаивающе сказал я ей и дотронулся до пятна.