Стажер Ли Су Джин

Глава 25 Игра на рояле и звонок с предложением

— Ну же, Су Джин, — вновь сказал господин Ян.

— Вы и правда надеетесь, что у меня есть навыки игры с листа? — спросил я и с сомнением посмотрел на учителя.

Ещё это называлось сайт-ридингом, и для меня прошлого это не составило бы труда. Но в данный момент мои руки просто не успевали за теми сигналами, которые я им посылал. Но интересно было другое: что он вообще от меня сейчас хочет? В его понимании я должен был оставаться обычным подростком, который когда-то занимался на клавишах и теперь старается вернуться в прежнюю форму, а не профи. Такого от новичков точно никто не потребует.

— С чего бы мне на это надеяться? — теперь уже удивился господин Гю Бо и, отзеркалив моё выражение лица, с таким же сомнением уставился в ответ.

Так, мы секунд пять и смотрели друг на друга.

— Ты хочешь сказать, что занимался уроками фортепиано, но при этом не знаешь «Тени Минувшего»? — мужчина первым нарушил тишину.

«А должен⁈» — так и хотелось мне задать встречный вопрос. Однако по выражению лица учителя, понимал, что, скорее всего, действительно «должен». По всей видимости, эти «Тени Минувшего» вместе с Теодором Виллианом здесь были нетленной классикой, которую должен уметь играть каждый первый, кто садился за рояль. Может, я, конечно, и утрирую, но во взгляде учителя читалось, что расклад именно такой.

«Ну и что делать?» — сложив губы в трубочку, как делает обычно сестра, задумался. Может ради разнообразия сломать шаблон поведения и ответить всецело правду? «Простите, господин сонсеним, но я тут переродился недавно, поэтому в душе не чаю, что это за тени минувшего, а о многоуважаемом Теодоре услышал только, что и от вас.»

Мужик он с юмором, должен оценить.

— Господин Го Бо, — вздохнув, из-за понимания какую чушь в очередной раз сейчас буду нести, начал я. — Я действительно не знаю «Тени Минувшего». Дело в том…

— Что, прости? — перебил он меня и повернувшись левым ухом ко мне, слегка пригнулся. — Я, кажется, не расслышал, или ты сказал, что никогда не слышал о композиции Теодора Виллиана?

— Нет, слышал, конечно… — покивал я, снова скосив взгляд на нотные листы, чтобы хоть немного вникнуть в контекст. — Просто я самоучка и…

— Ни слова больше! — вновь перебил меня преподаватель, подняв руку.

Сохраняя стоическое выражение лица, он без капли эмоций повернулся к классу.

— Тхэ Гён, — обратился он к парню. — Я сам в это не верю, но, кажется, у тебя появился конкурент.

По классу прошлись робкие смешки.

— Да, — продолжал наш преподаватель, нарочито повысив голос. — Я надеялся, что этот день не настанет. Я думал, что это агентство меня уже ничем не удивит. Но Тхэ Гён оказался только первым вестником моего нервного срыва, он был всего лишь предзнаменованием перед тобой Су Джин.

— Как по мне, слишком пафосно, — не сдержавшись, подметил я, после чего на класс опустилась звенящая тишина.

— Что, прости? — повторил он вопрос, который задавал недавно и манерно повернулся ко мне ухом. — При разговоре с тобой меня слишком часто стало посещать чувство, будто у меня начались проблемы со слухом.

— Вам не кажется, что для такого события как-то слишком много драмы? — спокойно спросил я. — Я точно помню, что мы с вами договорились, о том, что я спокойно тренируюсь, а вы не обращаете на меня внимания. Что вас теперь не устраивает?

— Всё, Су Джин! — резко ответил учитель. — Меня в этом агентстве не устраивает абсолютно всё. Ты думаешь, я здесь по своему желанию нахожусь? Или ты считаешь, что мне приносит моральное и эстетическое удовольствие докапываться до учеников, которым мои знания, что я преподаю, влетают в одно ухо и вылетают в другое? И ладно бы только это, но в чём конечная цель этих занятий? Весь этот чёртов класс, нужен только для того, чтобы агентство могло подать отчёт о культурном вкладе в образование. Всё. Точка. Это не моя академия, в учеников которых я вкладываюсь, ожидая результат, а агентство для певцов ртом, актёришек и прочей нечисти.

— И причём здесь я? — задал я справедливый вопрос.

— Да при всём, вот взять Тхэ Гена, ты знаешь какой его предел мечтаний и зачем он сюда ходит, нет? — спросил он меня. — Весь якорь его инфантильных желаний привязан к одной-единственной минуте славы, где он в какой-то третьесортной дораме, сможет вживую сыграть на вот таком же белом рояле, — показал он в сторону музыкального инструмента, за которым я сидел. — И у меня нет иного выхода, как его обучать.

— Ну так меня вы ничему и не научили, — снова подметил я, не понимая, почему его переклинило, — вот на мне и конкретно сейчас. Мне было как-то плевать, зачем сюда ходят эти остальные подростки. — Вы сами знаете, что я сюда хожу только из-за назначенного наказания.

— Конечно, не учил, и из-за наказания ты здесь такой не один, — согласился преподаватель. — Вот только, когда ты станешь очередным айдолом этого рассадника непотребства, который именует себя музыкальным агентством и тебя пригласят на такое же лишённое всякого смысла, как и твоя деятельность, развлекательное шоу, то в твоём профайле будет указано именно моё имя, как одного из преподавателей.

Произнося свою эмоциональную речь, сонсеним отправился в середину класса.

— Там будут выпускники филармонии, национальные и международные призёры конкурсов, а ещё Тхэ Ген, — положил он руку на плече парня, а второй рукой указал на меня. — И ты! Как считаешь, хочется мне, чтобы среди людей, которых я воспитал, были вот такие вот музыкальные бездари?

— Ну-у… — вслух задумался я и замолчал.

Если посмотреть с его стороны и учесть, что его что-то заставляет сюда приходить, а также его честолюбивое стремление воспитать талантливых исполнителей, возможно, он действительно в какой-то степени прав.

Вот только у людей есть свои стремления и мечты, а мир не сошёлся клином на одних только занятиях академической музыкой. Взять того же Тхэ Гена. Инфантильна ли его цель? Ну, как бы да. С этим сложно поспорить. Но это его мечта, и именно ему с ней жить. Как по мне — если он хочет её воплотить в жизнь, пусть стремится. И не нужно над ним насмехаться или мешать.

Да и сама музыка… В прошлом я встречал преподавателей, которые снисходительно смотрели на поп, рок или что-то другое, но я этого никогда не разделял. Музыка бывает очень разной, и меня она привлекла как концепция. Да, у меня, как и у всех, есть свои вкусы. Однако, в отличие от преподавателя Гю Бо, я не запирал их в рамки одного жанра.

И стоило признаться хотя бы самому себе, в отличие от моего первого о нём впечатления, сейчас он меня раздражал.

Так что, мои дальнейшие действия совершенно не имели никакого рационального смысла, и я отдавал себе полный отчёт, что они не принесут мне ни пользы, ни наград. С другой стороны, и вреда от них никакого не будет, ведь заставить меня повторить то, что я собираюсь сыграть, во второй раз всё равно никто не сможет. Ну а свидетели? Пусть делают с тем, что сейчас услышат, всё, что хотят.

Когда я опустил пальцы на клавиши белого рояля, по аудитории разнёсся чистый, словно хрусталь звук.

— Если не умеешь играть, — недовольно начал было учитель. — Так убери свои кривые пальцы от несчастного музыкального инстурмен…

Выражения лиц преподавателя или других учеников я не видел, но ни шагов в сторону меня, ни других слов не последовало.

Именно сейчас академическую классику из своего прошлого мира я играть не хотел. Да и большинство из произведений банально бы не смог исполнить. Однако Реквием из фильма Хаяо Миядзаки за авторством Дзё Хисаиси была мелодией, которую я полюбил, как только услышал. И это было одно из нескольких произведений, с которыми я тренировался дома и на тренажёре.

Музыка была сравнительно простая, и моих навыков вполне хватало, чтобы пусть и немного в замедленном варианте, но исполнить её почти без ошибок.

///

— Господин Гю Бо, — доиграв я повернулся к мужчине и спокойно встал из-за рояля. — Я, конечно, могу извиняться за то, что не смог исполнить, несомненно, великое произведение, многоуважаемого Теодора Виллиана, однако искренности в моих словах не будет ни грамма. Но после сегодняшнего урока я могу вас заверить: отсутствие желания об упоминании вашего имени в моей анкете как учителя абсолютно взаимно. Тем более это никак не соответствует действительности, так что я приложу все усилия, чтобы вашего имени там не оказалось.

Я больше не имел никакого желания здесь находиться, так что, наплевав на любые правила и нормы поведения, отправился в сторону выхода.

///

Дом семьи Ли.

В гостиной на диване лежит Ми Ён, поедающая длинные палочки Пеперо и не отрывающая взгляда от экрана телевизора, где идут новости. Со Ён сидит рядом с дочерью на диване, листая новый выпуск журнала «Stars».

Как только открываю дверь и переступаю порог дома, сразу слышу чёткий и отработанный голос диктора новостей.

— Я дома, — произношу привычную для себя фразу, вспомнив кошку, которую оставил в прошлом мире. Кстати, интересно, почему у них нет ни одного животного, аллергия, или они просто не особо любят животных?

— Как прошёл твой день, милый? — слышу вопрос от Со Ён, которая увидела меня из другой комнаты.

Сняв обувь и оставив её у порога, прохожу в гостиную.

— Неплохо, — лениво потянувшись, отвечаю на вопрос мамы.

После чего сажусь на край дивана, где ещё осталось немного незанятого моей сестрой места.

— Привет, братик, — произносит Ми Ён, подвигаясь ко мне ближе и нагло кладя ноги на мои колени.

Уж не знаю, решила она таким образом, пометить свою территорию или просто поиздеваться, но сил у меня отвечать на её поведение у меня просто не было.

— И тебе привет, — произношу спокойно, сбрасывая её ноги на пол.

Девушка. Бросает на меня недовольный взгляд. С прищуром она кривит губы и, издав звук, похожий на «Щищ», забирается снова ногами на диван. Только в этот раз, поджав их под себя.

— Есть что-то новое в агентстве? — мама, наконец-то, отрывает взгляд от журнала и смотрит на меня с неким интересом.

— Да там постоянно что-то происходит, — искренне отвечаю я, не вдаваясь в подробности.

Впрочем, судя по взгляду Со Ён, её этот ответ явно не устраивает.

— Ну, ты уже привык к занятиям? — она настойчиво пытается тянуть тему. — Что теперь думаешь о карьере айдола?

От этого вопроса даже Ми Ён отвлекается от сводки новостей и, удивлённо вскинув бровь, косится в сторону матери.

— По-твоему, — убрав печеньку ото рта, интересуется у неё сестра, — Это честно?

— Не понимаю, о чём ты, — фыркнув, мама уводит взгляд.

Что-то я тоже не понимаю, что имеет в виду Ми Ён. Однако по реакции Со Ён заметно, что она в данный момент блефует. И, если честно, не очень удачно. Во всяком случае, как для опытной актрисы дорам.

— Всё ты прекрасно понимаешь, — прищуривается сестра, настойчиво уставившись на свою мать и делая громкий кусь палочки, вообразив себя детективом, допрашивающим подозреваемого.

— Я просто интересуюсь делами своего сына, — мама переходит в агрессивную защиту, отчего слегка аж приподнимается на месте и вскидывает подбородок, глядя на Ми Ён. — Мне что, нельзя поинтересоваться, как дела у Су Джина в агентстве?

— Ну не-ет, — протягивает сестра. — Я знаю, эту заинтересованность в твоих глазах. Ты ведь говоришь о его карьере айдола…

— И что? Что в этом такого?

— Когда поблизости нет дедушки.

— Ты слишком много думаешь! — не выдерживает, наконец, Со Ён и переходит на повышенный тон. — Мне, правда, интересны мысли моего сына, насчёт его будущего.

— А почему тогда про офис так активно не спрашиваешь?

— Потому что, — она скрещивает руки на груди. — Для этого вопроса, как раз есть ваш дедушка.

— Вот и я о том же, — кивает сестра.

— Кстати, — подаю голос, чтобы разнять этих двух буйных кошек и заодно сменить тему. — А дедушка и бабушка, где они?

— Дедушка повёз хальмони в ювелирный, — произносит мама, всё ещё строго косясь в сторону Ми Ён. — Там нужно уладить кое-какие дела.

— Угу, — кивает активно сестра, снова уткнувшись в экран телевизора. — Ну и, чтобы мы обсудили двадцать пятое мая.

— А что будет двадцать пятого мая? — интересуюсь я.

И здесь две пары глаз удивлённо направляются в мою сторону. Словно я спросил что-то запрещённое.

— Точно, ты же всё забыл, — с запозданием понимает сестра, хлопая глазами.

— Забыл, — соглашаюсь с ней, хотя это и так должно быть понятно по моему вопросу.

— Ужас… — мотает головой Ми Ён по виду больше прикидываясь, чем, говоря серьёзно. — Как можно было даже о таком забыть?

— Перестань, — наклонившись к дочери, Со Ён пихает её указательным пальцем в лоб, отчего девушка подскакивает.

— Ауч, — потирая лоб, словно её действительно стукнули, она возмущённо смотрит на маму. — За что?

— Твой брат только недавно аварию пережил, — кивает Со Ён в мою сторону. — Конечно, он ничего не помнит.

— Уже прошло много времени, — нарочито взволнованно произносит сестра. — А виновата снова я…

— Тц, — цыкнув недовольно в сторону дочери, мама переводит взгляд на меня и на её губах появляется мягкая улыбка. — У бабушки День Рождения.

— День Рождения… — на автомате произношу за ней и хочу уточнить. — Это ей будет пятьдесят семь?

— Некрасиво задавать такие вопросы, — спокойно подмечает мама.

— Ага, пятьдесят семь, — словно из вредности, отвечает мне сестра.

— Ми Ён!

— Ну что? — всплёскивает она руками. — Ты сама это рассказала Су Джину ещё в первые дни после аварии, а я снова виновата?

— Вот же вредная.

— И что? — продолжаю я. — Вы уже всё обсудили?

— А что обсуждать? — пожимает плечами сестра. — Торжественный семейный ужин и самый лучший подарок от любимой внучки, — прикладывает она ладонь к своей груди.

— И что за подарок? — с интересом вскидываю я бровь.

Интересно, а что вообще дарят родственникам? Да ещё, и такой нетривиальной личности, как Со Дам. У женщины есть ювелирные магазины, и с этим она становится, наверное, одним из самых ужасных людей для выбора ей подарка.

— А вот это секрет, — поднимает она указательный палец вверх. — А то ещё решишь…

— Сертификат в новый спа-салон Фи-дэ Флёр, — опустив взгляд в журнал и делая вид, что читает, отвечает мама.

— Омма! — возмущённо вскрикивает сестра и, недовольно надув губы, скрещивает руки на груди.

— Что? — словно ничего не произошло, удивлённо поднимает взгляд на дочь.

Ми Ён ничего не отвечает, лишь всем своим видом показывает, насколько сильно она недовольна тем, что Со Ён раскрыла её строжайшую тайну. О которой почему-то знала.

Впрочем, неважно. Мне ведь тоже нужно придумать, что подарить.

В прошлой жизни у меня не было близких людей, которых нужно было поздравлять с праздниками, только коллеги. Подарки им выбирались из перечня статусных предметов, предоставленных одним из Билов. Выбор же ранжировался в зависимости от положения и статуса человека, которому нужно было что-то подарить.

Но вот как это происходит внутри семьи, для меня загадка.

Взять вот, к примеру, подарок Ми Ён. Отбросив мою стажировку, мы ведь оба имеем только те деньги, которые семья кладёт нам на карточку… Это вообще считается за подарок? Или она специально где-то подрабатывала, чтобы купить этот сертификат.

«И что, тогда она устраивается на работу перед каждым праздником?» — подумал я и с сомнением посмотрел на сестру.

— Фто? — спросила она, увидев направленный на неё взгляд, но так ничего и не услышав, отвернулась.

«Точно нет» — сам себя ответил я на вопрос. Если бы она устроилась на работу, она бы точно об этом сразу рассказала.

Но стоило признать, что выбор её подарка был вполне неплох.

С одной стороны — это то, что нравится хальмони, с другой — пусть она и сама это может себе позволить, но такой подарок показывает, как внучка заботится о здоровье своей бабушки.

— Неплохо, — озвучил я свои мысли.

— Конечно, — горделиво выпрямляется сестра. — Я ведь знаю, чего так сильно хочет моя хальмони.

— Хах, ну-ну, — иронично подмечает мама, на что сестра медленно начинает меняться в лице.

От блаженной улыбки до кривых губ и недовольного косого взгляда, как оказывается, несколько секунд.

— Что ещё за «ну-ну»?

— Ничего, — пожимает плечами мама.

— Ну, омма…

— Если бы ты знала, чего так сильно хочет твоя любимая хальмони, — наконец, произносит мама. — То внимательнее бы слушала то, что она говорит.

— Ты про эксклюзивный ханбок от «Korea Tradition»? — уточняет сестра, но, не дождавшись ответа, скрещивает руки на груди. — Да у них очередь на полгода вперёд.

Со Дам действительно что-то такое говорила, когда мы смотрели исторические дорамы с актёрами, наряженными в древние одежды. Насколько я понял из объяснений, ханбок это что-то по типу японского халата хаори, только корейского. Их можно было носить во время Нового года или одевать на разные семейные праздники и фестивали.

— Ну, значит, стоило подумать об этом заранее, — отрывает наконец взгляд от журнала мама, откладывая его в сторону. — Как это сделала её любимая дочь, — парадируя сестру, прикладывает она ладонь к груди.

— Да ладно? — округлив глаза, Ми Ён удивлённо смотрит на Со Ён. — Ты смогла сделать у них предзаказ⁈

— А то, — усмехается Со Ён. — И даже умудрилась выбить у них небольшую скидку.

— Серьёзно⁈ — ещё больше офигевает сестра, после чего дует щёки и бубнит: — Вот же, блин.

Пока я слушал их рассуждения о подарках, в голове закралось две интересные мысли.

Первая: почему мои мать и сестра ведут себя друг с другом так странно?

И вторая: а что мне подарить хальмони?

Но все мои мысли прервал завибрировавший в джинсах телефон.

— Слушаю, — встав с дивана и отойдя в коридор, чтобы не мешать, я ответил на вызов.

— Добрый вечер, — послышался неспешный, но при этом уверенный мужской голос. — Вас зовут Ли Су Джин?

— Всё так.

— Вас беспокоит менеджер айдол группы Эклипс, — уточнил мужчина. — Мы с вами уже встречались, но не были лично знакомы, меня зовут Мун Хён У.

— Здравствуйте, господин Мун, — ничего не спрашивая, я ожидал продолжения.

Но продолжения не последовало, с другой стороны телефона молчали.

— Кхм, — нарочито прокашлялся он, чтобы заполнить паузу. — Наверное, мне нужно сразу перейти к делу. Наше музыкальное агентство хотело бы выкупить у вас музыкальную композицию.