Специалист по кадрам

Глава 10

Она не сделала пока ни одного шага, будто приросла к земле. Зато ее тело изгибалось и извивалось. Ее руки взмывались вверх и в стороны. Я бы сказал, так танцует пламя свечи, когда в комнату врывается сквозняк. Потрясающая пластика. Мне в самом деле стало казаться, что от Мэй Нагаты идет жар как от огня. И свет в ночи… и источник этого света — она сама.

А затем она сделала первый шаг, потом еще один. Блуждающий манящий огонек, казалось, то становится ближе, то отдаляется. Сердце защемило от глубинной тоски, что этот огонь может исчезнуть, скрыться за холмами, и я больше никогда его не увижу, не смогу погреть озябшую душу у его жаркого пламени.

Мэй Нагата начала прищелкивать костяшками пальцев, задавая ритм шагов. Танцующее пламя стало разрастаться и ускоряться. Мне захотелось завыть по-звериному во весь голос. И я бы завыл наверно, вторя вою бармена, вторя многоголосому вою, доносящемуся из клуба. Но в следующий миг у меня сменилось восприятие, мое магическое видение снова проснулось.

Я перестал был вовлеченным зрителем. Чары ее танца перестали на меня действовать. Я сразу понял, что танец ее магический. Волны магии расходятся от нее во все стороны, заставляя откликаться всех екаев. Любопытно, каков радиус ее воздействия? Пара километров? Думаю, не меньше.

А еще я увидел, что Мэй Нагата и сама тоже екай. Правая сторона ее ауры человеческая, а левая — аура магического существа. Вероятно, под воздействием ее танца мое видение обострилось сильнее обычного. Я увидел, что левая сторона у нее лисья. Мэй Нагата способна оборачиваться в ярко-рыжую лису.

Я продолжил наблюдать, сохраняя полную беспристрастность, и отметил, что на обычных людей танец Нагаты тоже воздействует, только противоположным образом. Если екаев тянет к ее источнику, то люди неосознанно стремятся убраться подальше. Как будто в них просыпается генетическая память, что екаев с их магическими танцами лучше обходить десятой дорогой и желательно даже не смотреть в ту сторону, чтобы не привлечь ненароком к себе их внимание.

Закончив танцевать, Нагата устало присела на капот машины. Было видно, танец отнял у нее много сил. Бармен еще продолжал стоять в оцепенении, потрясенный силой ее танца, а вот Накамура оставался совершенно расслабленным, на него танец не оказал сильного воздействия.

— Ну что? — спросил он нетерпеливо.

— Почуяла какого-то чужака, но на самой границе зова. Отклик очень нечеткий.

— Сможешь его узнать?

— Не уверена. Он закрывался, как мог.

— Тогда нам это ничего не даёт. Это мог быть кто угодно. Какой-нибудь екай-турист, гуляющий по Киото.

— Вы как всегда правы, оябун, — Нагата смиренно поклонилась.

— Эй, ты очухался? — Накамура потряс бармена за плечо, — Надо избавиться от тел. И от машины тоже.

— Сделаем, оябун.

Бармен собрался открыть переднюю дверь, видимо, чтобы перетащить тело водителя на заднее сидение, но сделать этого не успел. С проспекта на улицу въехал гражданский монструозный белый внедорожник.

Внедорожник не полицейский, но с надписью на боку: «Служба безопасности корпорации Техиро». Он остановился прямо возле Накамуры. Накамура выругался, глядя, как из внедорожника выходит начальник безопасности Сайто.

— Какого черта ты сюда припёрся? — с наездом спросил Накамура.

— Сигнал тревоги со служебного корпоративного автомобиля. Что тут случилось?

— Не твое дело. Езжай по своим делам.

— А я и так приехал по своим делам. Посторонитесь, господин Накамура, я должен осмотреть машину.

Несколько секунд старший секретарь и начальник безопасности буровили друг друг колючими взглядами. Похоже, взаимная неприязнь у них давняя.

— Ну хорошо, смотрите, — Накамура отступил, пропуская безопасника к разбитому окну.

Сайто осмотрел внутренности салона.

— Двойное убийство, — холодно заявил он, — Надеюсь, вы вызвали полицию?

— Не уверен, что это убийство, — так же холодно ответил Накамура, — Больше похоже на нападение бродячего животного.

— Это уже не вам решать, господин Накамура, — подчеркнуто вежливо заявил Сайто, — И у меня к вам встречный вопрос. Что здесь делаете вы?

— Приехал в свой клуб.

— Это ваш клуб?

— Мой. Я его хозяин.

— Свидетели уби… происшествия есть?

— Нет.

— Кто обнаружил трупы?

— Я, — ответил Накамура.

— Ну-ну. Имейте ввиду. В отличие от вас я полицию вызвал.

В подтверждение его слов улица осветилась множеством мигалок. С проспекта подъехало сразу несколько полицейских машин, из которых повыскакивали копы. Сайто развил бурную деятельность.

— Мне придется допросить персонал клуба, — распоряжался он зычным голосом.

Из клуба вышел и присоединился к бармену остальной персонал. А заодно и несколько посетителей. На парковке стало шумно и людно. Женщина, которую вчера избивали, тоже оказалась в их числе. Она неотрывно смотрела внутрь салона черного мерса и была заметно бледна.

— Нечего здесь толпиться, — прикрикнул Сайто, — Идите в здание. Там вас допросит следователь. А вас, господин Накамура, я попрошу проехать в участок.

Накамура, Нагата и Сайто расселись по машинам и уехали, оставив копов вести расследование. Все екаи, включая бармена, вернулись в клуб. Улучив подходящий момент, я вышел из своего укрытия, слившись с толпой, заходящей в двери.

— Молодой человек, — нащупав меня взглядом, бармен подошел и взял за рукав, — Вас покормили?

— Пока нет.

— К сожалению, теперь некогда. Покормим в другой раз. С вами поговорят позже.

— А полиция меня не будет допрашивать?

— А вам это надо? Первый свидетель — это первый подозреваемый. Я вас выведу через черный ход.

— Как скажете.

— Да, а заодно проводите даму.

— Какую?

— Помните ту, что вчера обижали? Она ни в чем не виновата. Вы ведь не хотите, чтобы полиция ее в чем-то заподозрила?

— Не хочу.

— Вот и отлично… Маюми, иди сюда, — он подозвал миниатюрную женщину, — Этот приятный молодой гай… человек тебя проводит… все, пошли.

Он провел нас через кухню в дальнюю часть клуба и выпустил наружу. Пройдя мимо мусорных контейнеров и служебной стоянки, мы перешли на территорию соседнего жилого квартала. Женщина шла молча, лишь короткими жестами указывала путь.

— Меня зовут Максим, — начал я, чтобы завести разговор.

— Маюми Кимото, — ответила она после паузы, но до конца пути так больше ничего и не сказала.

Я оставил попытки ее разговорить и переключился на свою способность. Решил поэкспериментировать. Выключить, а затем снова включить видение собственным усилием воли. Выключить удалось, а обратно включить — нет. Это черт знает, что такое. Совершенно неуправляемая способность.

Мы пришли в частный сектор, где жались друг к другу старые одноэтажные домики. Возле одного из них женщина остановилась, достала из сумочки непривычно массивный ключ и отперла дверь.

— Кимото-сан, я, пожалуй, пойду.

— Я слышала, что вы голодны. Заходите, угощу вас хотя бы чаем.

— Чаем сыт не будешь, — возразил я, но все же зашел.

Это был обычный старый дом из кирпича, какой можно встретить в средней полосе России, а не из рисовой бумаги, как принято показывать в фильмах про Японию.

Войдя, Маюми Кимото сразу разулась, будто ходить в обуви для нее некомфортно. Ну, я тоже по дому ходить обутым не привык. Скинул туфли и привычно поискал взглядом гостевые тапочки. Вместо тапочек на полочке обнаружились только какие-то дощечки на веревочках.

— Если хотите, можете надеть гэта, — с улыбкой предложила хозяйка, я впервые увидел, как она улыбается.

— Спасибо, не мой размер, — отказался я. Мало того, что придется носки снимать, так еще громыхать деревяшками по полу. Обойдусь без гэта.

Маюми Кимото пригласила меня на кухню.

— К чаю могу предложить закуску-кайсэки. Будете?

— Буду, — согласился я, не имея ни малейшего представления, на что соглашаюсь, — Всё буду, если оно не шевелится.

С ловкостью пианиста она поставила на электрическую плитку чайник, достаточно современный, засыпала какие-то травы в пузатый заварник. Из холодильника начала доставать разноразмерные кастрюльки, которые тоже отправились на плиту. В помещении сразу аппетитно запахло. Вообще её кухня была гротескным сочетанием музейного вида шкафчиков, приборов и посуды и вместе с тем чего-то современного, вроде висящего на стене плоского телевизора.

Через несколько минут я наворачивал все, что подавала хозяйка. Не знаю, что там обозначается словом кайсэки, но закуски — это слабо сказано. Скорее хороший ужин из нескольких блюд. Я впечатлен.

Маюми Кимото вместе со мной есть не стала, но чаю себе тоже налила. Никакого нормального разговора у нас с ней так и не сложилось. Она меня ни о чем не спрашивала, а на мои вопросы отвечала односложно. У меня вообще сложилось впечатление, что мое присутствие ее тяготит. Во всяком случае, когда в дверь позвонили, она, по-моему, испытала облегчение.

Прежде чем открыть, она выглянула в окно. Не знаю, что там она могла высмотреть в кромешной тьме, но как мне показалось, пришедшего узнала и пошла открывать. Через полминуты она вернулась в кухню вместе с Мэй Нагатой. Я удивился, но уже не так сильно. Мэй Нагата удивилась сильнее.

— Я вами поражаюсь, Каратоси-сан. Когда вы все успеваете?

— В отношении вас, Нагата-сан, у меня тот же самый вопрос, — я тактично поднялся из-за стола, дабы засвидетельствовать почтение даме.

— Маюми, меня чаем угостишь? — обыденно спросила Мэй Нагата. Поразительно, насколько хорошо владеет собой эта женщина.

Уже через две минуты мы втроём сидели за кухонным столом и попивали чаек с таким видом, будто мы тут все старые знакомые. Разве только наша хозяйка миниатюрная Маюми Кимото иногда выказывала некоторую нервозность.

— Так значит, это вы, Каратоси-сан, нашли машину с трупами? — как бы между делом ненавязчиво поинтересовалась Мэй Нагата.

— Отнекиваться не стану, — ответил я тоном, каким сообщают наличие осадков за окном, — Это был я.

— Как вы там оказались, если не секрет?

— Не секрет. Я был голоден и искал место, где можно поесть.

— Не надо врать, — перебила меня Маюми, — Вы еще вчера приходили в наш клуб. Вы видели оябунов. Но почему-то вам неймется. Сегодня пришли опять. Что вы вынюхиваете?

— Маюми, держи себя в руках, — по-дружески, но довольно строго одернула ее Мэй Нагата, — Ты и так уже дел наворотила.

— Прости, Мэй, — стушевалась Маюми, — Ты права.

— Однако если говорить откровенно, — продолжила Нагата, — Маюми задала закономерный вопрос. Я бы даже задала его иначе. Кто вы такой, Каратоси-сан?

— А вы разве не знаете?

— Представьте себе, не знаю.

— А как же вы тогда приняли меня на работу?

— На работу вас приняла не я, а Накамура.

— Он что, на тебя работает? — воскликнула сбитая с толку Маюми.

— Получается так, — Нагата посмотрела на меня с прищуром, — Или все же не так? Поясните нам, Каратоси-сан.

— Давайте так. Откровенность за откровенность. Вы отвечаете на мои вопросы, а я отвечаю на ваши.

От такого моего предложения у Маюми угрожающе хищно раздулись ноздри, но вслух она ничего не сказала.

— Справедливое требование, — ответила Нагата, отхлебнув из чашки, — Что вы хотите знать, Каратоси-сан?

— Он и так уже много знает, — не удержалась Маюми Кимото

— Успокойся, Маюми. Если бы господин Каратоси желал нам зла, он сидел бы сейчас не здесь, а в кабинете следователя. Я уверена, он на нашей стороне. Я даже станцую специально для него.

Обещание танца Маюми Кимото почему-то сразу успокоило. Она заметно расслабилась.

— Я уже знаю, что вы обе екаи, — начал я, — Магические оборотни. И вы связаны с этими, как их там, оябунами, каким-то подчиняющим договором.

— Неплохая осведомлённость для человека, находящегося в Японии второй день, — отметила Нагата.

— Но кое-чего я пока не понимаю, — реагировать на замечание Нагаты я не стал, — Почему бы вам не послать этих оябунов куда подальше? Или эти оябуны тоже владеют какими-то суперспособностями?

— Вы верно подметили, Каратоси-сан, послать «подальше» оябунов мы не можем, потому что у них есть суперспособность, хотя и всего одна. Они наделены властью повелевать екаями. И, предвосхищая ваш следующий вопрос, добавлю. Екаи не могут причинить зло своим оябунам.

— Так. А сейчас в вашем рассказе кое-что не бьется. Если екаи не могут тронуть оябунов, значит тех двоих ухарей завалил не екай. Но!… там на парковке вы танцевали танец зова. Вы пытались вычислить именно екая, а не человека.

— Он и про это уже разнюхал, — обвинительно заявила Маюми Кимото.

— Не разнюхал, а увидел.

— Да, но я вас там почему-то не заметила, — согласилась с ней Ногата, — Вы подглядывали.

— Не подглядывал, а наблюдал с закрытой позиции. Послушайте, давайте не будем спорить о терминах.

— Ну хорошо, — согласилась Нагата, — По поводу тех мертвых оябунов. Во-первых, я сказала, что екаи не могут причинить зло именно своим оябунам.

— А чужим могут?

— Чужим могут. Там зависит от того, какой оябун.

— Поясните.

— Скажем, те двое не совсем оябуны. Вернее оябуны, но слабые. Они работали на Накамуру. Вот Накамура, он полноценный оябун.

— Какое-то путаное объяснение, — заметил я, — То есть они какие-то неполноценные оябуны? Какие-то оябунские подмастерья?

— Да, можно так сказать. Они тоже обладали властью, но не полной. Даже подчиненный им екай мог пересилить запрет и напасть.

— Это вы намекаете на присутствующую здесь Кимото-сан.

— Да. Маюми под подозрением.

— О’кей, все это очень любопытно. То есть из вашего рассказа получается, что оябуны отличаются по силе.

— Они не обладают силой в привычном понимании. Они обладают именно властью. И этой властью наделяет их…

— Кто?

— Маюми, будь добра, покажи ему.

Маюми безразлично пожала плечами и поднялась из-за стола.

— Идите за мной, господин Каратоси.

Я тоже поднялся, как и Нагата. Все втроем мы перешли из кухни в небольшую комнату. Хозяйка щелкнула выключателем, засветив люстру под потолком.

Комната была почти пустой, лишь у дальней стены устроено что-то вроде алтаря, украшенного бумажными цветами. На самом алтаре стояла золоченая статуэтка жизнерадостного лысого толстяка в сандалиях на босу ногу.

— Это кто?

— Хотэй, — ответила Нагата, — Бог благополучия и богатства.

— Пока не понял.

— Это он наделяет оябунов властью, — невозмутимо пояснила она, — Чем больше реального богатства и власти у оябуна, тем большую власть над екаями он получает от Хотэя.

— То есть Накамура богат?

— Очень богат. А главное, занимает очень высокое положение в корпоративной иерархии.

— Хм. Никогда с подобным не сталкивался.

— А с чем вы сталкивались, Каратоси-сан? Теперь моя очередь задавать вопросы.

Маюми расстелила в комнате циновки, на которых мы расселись. Мне показалось, что они специально перешли в эту комнату, как будто здесь возле алтаря Хотэя я не смогу соврать. Хотя… возможно просто так показалось.

— Как я уже говорил, меня зовут Максим Кротовский. Родился в России, точнее, на периферии Российской империи в городе Кустовой. Сразу предупреждаю. Вы не найдете на карте такого города. Зато последние несколько лет жил и учился в Санкт-Петербурге.

— Вы человек, Каратоси-сан?

— Человек.

— Откуда вы узнали о екаях?

— Здесь и узнал… в Японии… скажем так, в тех местах, откуда я родом, тоже встречаются оборотни. Но лично я ни с одним из них знаком не был.

Женщины незаметно переглянулись, будто обменялись сигналами, что я не вру, что говорю правду.

— Вы как-то связаны с оябунами? Раньше что-то слышали о них?

— Никак не связан и не слышал. Даже не подозревал, что такое возможно.

— Вы о чем?

— О том, что какой-то бог наделяет властью над оборотнями. И не за какие-то заслуги перед богом, не за доблесть, не за смелость, а тупо за наличие бабла и положение в обществе.

— Он не врет, — сказала Маюми.

— Вижу, — подтвердила Нагата и добавила, разъясняя уже для меня, — Каждому богу свое служение. Поскольку Хотэй бог богатства, то получается, ему служит тот, кто преумножает капитал.

— Ну да. Логично.

— И заключительный вопрос, Каратоси-сан. Вы обладаете какими-то магическими умениями?

— Ну, скажем так, я иногда вижу кое-что…

— Не увиливайте от ответа, — перебила меня Маюми, — Нас интересует не что вы видите, а что вы можете.

— Если так поставлен вопрос, то не могу ничего. Никаких умений у меня нет.

— Он не врет, — снова заявила Маюми.

— Спасибо за правдивые ответы, Каратоси-сан. В знак благодарности я исполню для вас танец.

Она поднялась с циновки и начала плавно ходить по комнате, изредка делая вращения. Все-таки Мэй Нагата потрясающе красивая женщина. Но этот ее танец не распалял во мне сексуального влечения. Ее движения больше напоминали то, как мать ходит по комнате, баюкая своего ребенка.

На меня в самом деле начала наваливаться сонная истома. Мне стало очень уютно, будто вернулся в далекое детство, когда меня укачивали на руках. Воспоминания последнего дня заструились, словно утекающий ручеек. События прошедшего вечера стали блекнуть и стираться.

Я уже с трудом мог вспомнить, как подходил к клубу, как увидел машину с разбитой форточкой. Я готов был забыть это все ради прекрасного ощущения детской беззаботной жизни на руках матери. Мои веки отяжелели настолько, что я больше не мог держать глаза открытыми. Я проваливался в сон.