Союз Тигра и Дракона

Глава 32 «Ли». 履 Осторожная поступь

Не бывает пути без препятствий,

а приобретений — без потерь

На Праздник Очищения Чень Сюаньжень и Ван Шэн начали собираться спустя три дня после проводов Ченя Цзинлуна в Гуаньчэн. Ван Шэн в новом церемониальном чаофу, вышитом супругой, выглядел, как всегда, писаным красавцем, Чень Сюаньжень, облачившись в придворное платье и надев шуфа-гуань[1] для волос, подаренную ему Сюли, тоже разглядывал себя в зеркале не без удовольствия.

В этот раз было объявлено, что обряд пройдет в бассейне Хуацин, одном из горячих источников, который использовался для императорских купаний. И когда Чень и Ван вместе с Лао Женьцы и Сю Банем пришли в Южный квартал, там уже завершались все необходимые приготовления. Для подарков знати от императора были разложены мешочки, в которые традиционно укладывались небольшие ковши и черпаки для мытья из бамбука, банные принадлежности и «бобы для ванн» — мыльная смесь из молотых бобов, гвоздики и лепестков орхидеи.

Император появился со свитой в первой половине часа «Сы-шэ»[2] в роскошном одеянии. Его окружали супруги, наложницы, евнухи и многочисленные племянницы. Даосские служители начали церемонию освящения вод, и все замерли. Каждый год император выбирал одного молодого чиновника для «разлития ароматов»: ему вручали большую корзину с лепестками орхидей, выращенных в императорских оранжереях, и он должен был, раздевшись, войти в воду и рассыпать лепестки по водной глади. Сюаньжень не без основания рассчитывал, что император для этой церемонии выберет Ван Шэна: Сю Бань и Лао Женьцы рассказали ему, что император для «разлития ароматов» всегда выбирает первого красавца из всей чиновничьей толпы, и тот потом в течение целого года задает тон в одежде и в прическах. Сюаньжень даже по дороге поинтересовался у Ван Шэна, умеет ли тот плавать? Шэн удивился вопросу, но кивнул.

Однако ожидания Сюаньженя не оправдались. Император с уверенной улыбкой указал прямо на него. Сюаньжень растерялся и даже смутился: с чего бы это кому-то могло прийти в голову провозгласить его красавцем, да ещё и законодателем мод? Тем не менее, он послушно вышел вперёд, снял чаофу, взял корзину с лепестками и, зайдя в воду по пояс, рассыпал лепестки по водам источника.

После в воду начали заходить все остальные, спеша обязательно захватить несколько лепестков: считалось, если их засушить и сохранить дома, это принесет мир и изобилие. Сюаньжень же, никогда не отличавшийся суеверием, окунувшись по обычаю в источник, первым вышел на берег и оделся.

Придворный ритуал предписывал нескончаемую череду празднеств с музыкой и танцами, во время которых в огромном количестве употреблялись дорогие настойки и вина. И в день Очищения по традиции следовало большое застолье, для которого в павильоне рядом с источником уже были накрыты обильные столы. Чень Сюаньжень привычно занял третье место за столом, куда сели Сю Бань и Лао Женьцы. Однако император снова мановением руки призвал его к себе и усадил за стол, который был установлен рядом с императорским. Чень насторожился: честь была слишком велика. С чего бы? И тут по обе стороны от Сюаньженя опустились две императорских племянницы — принцесса Ли Чэнъань, шестая дочь прежнего императора, и принцесса Ли Ичэн, его восьмая дочь.

Заиграла музыка. Сюаньжень вежливо повернулся сначала к одной, потом к другой девице, рассмотрел их, понюхал и понял, что попал в крупную неприятность: от принцессы Чэнъань шёл тяжелый запах, состоявший из смеси гнева, гордости, распутства, мстительности и наглой дерзости. От принцессы Ичэн смердело похотью, завистью и обидой, однако при этом девица была тупа и ленива.

При этом Сюаньжень про себя изумился одному странному обстоятельству: императоры выбирали себе жен среди красивейших женщин империи. Сами они, как правило, тоже были сыновьями красивейших женщин империи — жен и наложниц прежних императоров. Казалось бы, такой отбор должен был породить целый цветник красавцев и красавиц в следующем поколении, и каждое следующее поколение должно было оттачивать и совершенствовать эту красоту. Но этого не происходило: сын простолюдинки Ван Шэн был прекрасен, как Пань Ань, а люди императорской крови казались заурядными, а иногда и просто некрасивыми, как Ли Чэнъань и Ли Ичэн. Точнее, подумал Сюаньжень, девицы не были уродливы: просто дурной нрав и отсутствие благородства наложили на эти лица мертвящую печать порока, которая была куда хуже невзрачности.

Тут Сюаньжень мельком поймал на себе испуганный красноречивый взгляд Сю Баня, и решил во что бы то ни стало до конца пира потолковать с начальником. Однако девицы вовсе не собирались отпускать его из-за стола: то одна, то другая подливали ему вина и настойчиво предлагали выпить. Сюаньжень снова насторожился: будучи лисом, он мог выпить без вреда для себя целый жбан вина, что однажды и продемонстрировал Ван Шэну в Суяне, и сейчас он мысленно попросил Небесного Лиса Ху Аня выручить его из беды. После чего его лисье горло начало принимать чашу за чашей, но сам он становился только трезвей, одновременно следя, чтобы девицы пили вровень с ним.

Девицы опьянели довольно скоро, и Ичэн первая полезла под столом гостю в штаны. Впрочем, заметив это, Чэнъань дала ей по рукам, при этом случайно попала по кувшину с вином, пролившемуся на стол. Потом на приступ пошла сама Чэнъань, но её остановил тост, провозглашенный императором. Через час постоянных возлияний Ли Чэнъань затошнило с перепоя, и она поспешно удалилась, а Ли Ичэн просто заснула на столе. В это время музыканты исполняли знаменитый «Лисий танец», императора увлёк разговором канцлер Чжан, и Сюаньжень смог осторожно подняться, попросить слуг унести с пира пьяную принцессу и осторожно приблизиться к Сю Баню.

Начальник встретил его с улыбкой и незаметно отвёл к окну за ширму.

— Ох, как я рад, Чень, что с вами ничего не случилось! — шёпотом начал он. — Должен предупредить, что обстоятельства сложились не в вашу пользу: я узнал от канцлера Юаня Цаньяо, что едва вы разделись и залезли в воду, как эти девицы положили на вас глаз. Они — кошмар всего двора. В сравнении с ними У Сюян и Ву Тун — глупые мальчишки. Эти принцессы из тех, кто привык брать всё, что им угодно, и ничем не брезговать в желании получить нужное. А так как они члены императорского дома — сами понимаете… Будьте осторожны.

— Но чем они могут быть опасны?

— О! Ичэн просто истеричка и дурочка, однако пакости делать умеет, а вот с Чэнъань шутки плохи: ей как-то привезли одного заморского павлина и она долго забавлялась с ним. Но однажды павлин обгадил её праздничное платье — и в тот же вечер из него приготовили суп. Та же история была с теплицей принцессы, где выращивали сто самых редких цветов. Но когда ей надоело с ними забавляться — цветы были просто растоптаны.

— О! Пугающе…— Впрочем, судя по голосу Сюаньженя, испуган он не был. Скорее, смеялся.

Тут император заметил, что за столом Ченя Сюаньженя никого нет, и велел позвать Сю Баня.

— Сю, как я погляжу, молодец из твоего управления оказался нестоек к вину. С которой из двух принцесс он ушёл?

— Как можно, ваше величество? Господин Чень Сюаньжень стоит у ширмы позади меня. — Сю Бань удивленно поднял брови и обернулся полубоком к императору, указав рукой на Сюаньженя. — Вон он беседует с моим следователем Лао Женьцы. Рядом с ними стоит Ван Шэн, ещё один мой следователь. Они обсуждают дела магистрата. Мои люди умеют пить, ваше величество. Что до принцесс, если я не ошибаюсь, её светлости Ли Чэнъань поплохело, и она исчезла, а спящую её светлость Ли Ичэн слуги унесли в её покои.

Император смутился.

— Неужто этот юнец столь крепок, что перепил их обеих?

Сю Бань пожал плечами.

— Я только что беседовал с ним. Пьяным он мне не показался.

— Ну и голова…

После празднества, когда все чиновники были отпущены восвояси, Сю Бань напоследок ещё раз предостерёг Ченя Сюаньженя.

— Эти девицы так просто вас в покое не оставят, помните об этом. Они привыкли добиваться своего.

— Но… простите, господин Сю, а почему эти принцессы выбрали меня, а не Ван Шэна? Он красавец, а я?

— Это мода последних лет. При дворе сегодня ценятся неустрашимые, воинственные мужчины. Все чаще устраиваются состязания в стрельбе из лука, верховой езде, фехтовании на мечах и в кулачных боях. А принцессы всегда восхищались телесной силой.

Сюаньжень пожал плечами.

— А нет ли каких значительных преступлений по окраинам? Мы с Шэном охотно съездили бы разобраться. Глядишь, тут про нас и забыли бы…

— Понимаю, но ничего значительного нет. Кроме того, не думаю, что про вас забудут. Будьте настороже. Кстати, а вы владеете боевыми искусствами?

— Владею.

— Тогда не выпускайте из рук оружия. Чтобы войти в императорскую семью, многие готовы на всё. У этих девиц есть женихи.

— Что? — искренне поразился Сюаньжень. — Кто-то ещё готов на них жениться?

— Ещё бы! Это Вэй Хуэй из Цзинчжао, Пэй Сюнь из Пуяна и Ян Цзяо из Хэдуна. Они не мастера боевых искусств, но нанять убийц вполне способны.

Надо признать, что Сю Бань был человеком, умудрённым жизненным опытом, и всё сказанное им основывалось на знании жизни дворца. И потому он снова оказался прав в своих предостережениях и пророчествах: никто из принцесс вовсе не собирался забывать про Ченя Сюаньженя.

[1] Повседневная заколка для сбора волос, закрепленная длинной шпилькой.

[2] Час Змеи, время с 9 до 11 часов утра