Союз Тигра и Дракона

Глава 22 «Бо». 剝 Разложение

Когда от ветра ломается могучий дуб,

гибкая ива — всего лишь гнется.

Однако стоило Сюаньженю заглянуть в тигель, он снова отшатнулся. Тот был на две трети заполнен человеческими костями и черепами. Заткнув нос и вглядевшись, Сюаньжень понял, что черепа ветхие и заплесневевшие, точно извлечённые из старых могил. Однако не исключалось, что сгнили останки именно в тигле.

— Чем занимался тут этот «мудрейший, добродетельный и строгий»? — гундося, пробормотал Сюаньжень, ибо нос его всё ещё тонул в покрывале. — Что это за практики?

Шэн пояснил.

— Он был даосом, практиковавшим тайную магию — путь силы. Даосы пытаются поставить себе на службу силы природы и силы духов. Чаще призывают силы вселенной и вызывают дождь или бурю. Силой, исходящей от духов, управлять труднее, потому что духи обладают собственной волей. Колдуну чрезвычайно трудно заставить прийти упрямого духа, а потом — заставить удалиться. Есть несколько способов овладеть силой духа. Можно позаимствовать его силу и увеличить за её счет свою собственную. Также колдун может просить духа оказать помощь, давая ему действовать самостоятельно, а потом изгнать при помощи заклинаний. Наконец, колдун может выступить в роли медиума, предоставив духу своё тело. Это самая мощная форма колдовства: личная сила колдуна и мощь духа образуют единую силу. Но это очень опасно: если дух выйдет из-под контроля и подавит колдуна, последний не сможет ни освободиться от вызванного духа, ни укротить его.

— Тут произошло что-то похожее?

— Не совсем. Духи этих мертвецов слабы, как пар над чайником. А вот тот, кто убил Лу Гуана и его родню, очень силён, однако сейчас он спокоен. Я чувствую его присутствие. В нём больше нет жажды убийства. И он не один. У него… не знаю, как сказать. С кем-то здесь у него есть родственная связь. Возможно, он сам из рода Лу.

— Это мужчина?

— Нет, это нюйгуй, дух убитой женщины, которая ищет справедливого возмездия. Такая убивает и вредит обычно мужчинам, женщин же просто пугает. Но за что она мстит роду Лу? Чтобы узнать это, мне надо остаться наедине с тремя гробами, но до полуночи там будут торчать родственники.

— А зачем Лу Гуану нужны были эти покойники?

Ван Шэн вздохнул.

— Он забирал их жизненную силу ци, разумеется, ну и испытывал на них свои эликсиры. Это одна из самых чёрных практик. Нам надо найти женщину по имени Лу Юншэнь, приёмную дочь покойного. Если она увидела раздавленное духом печение, значит, видит больше остальных. Но уже и так ясно, что покойник был негодяем, творившим непотребное, и гибель его рода — кара ему за его же грехи.

— Рада, что вы это поняли… Меня не надо искать. Лу Юншэнь — это я.

На нижней ступени лестницы возникла юная девушка, облачённая в траур, без украшений и шпилек в волосах. Её, пожалуй, можно было бы назвать красавицей, хоть красоту черт портили мертвенная бледность и тусклый блеск бессонных глаз. Чувствовалось, что она утомлена до крайности или страдает бессонницей.

— Госпожа Лу Юншэнь? — Ван Шэн подлинно удивился. — Я думал, раз вы — приёмная дочь семидесятилетнего старца, вам будет не меньше пятидесяти.

— Мне шестнадцать.

— А сколько было вашей погибшей сестре? — поинтересовался Ван Шэн.

— Юнмин было двадцать пять, — ответила девушка, совершенно не удивившись вопросу.

Тут Чень Сюаньжень, понимая, что несколько утрачивает нить понимания происходящего, вмешался в разговор и предложил всем подняться в верхние покои: здесь нездоровый воздух. Ван Шэн и Лу Юншэнь переглянулись, но согласились, однако было заметно, что смрадный дух подвала ничуть не тяготил их.

Едва они поднялись на второй этаж покоев Лу Гуана, Сюаньжень, настежь открыв окно, поинтересовался у дружка:

— Ты уже всё понял?

— Да, в общих чертах, но моё понимание нелепо формулировать: нам всё равно не придётся оглашать его при императоре. Однако понадобится немало времени на создание официальной версии… Не так ли, госпожа Лу?

Лу Юншэнь только пожала плечами.

— Мне уже всё безразлично. Но вы поняли, каким негодяем был этот человек, а значит, сможете понять и меня, — девушка ненадолго согнулась, закрыв лицо руками, но тут же выпрямилась. — Лу Гуан был одержим поисками бессмертия — избавлением от недугов, продлением жизни, омоложением. Он говорил, что в юности занимался дыхательными упражнениями, укреплением духа шэнь, увлекался культивацией духа. Но замечал, что всё равно терял силы и молодость.

Старые слуги в доме болтали, что потом он стал практиковать «искусство внутренних покоев». В его дом, и это при жизни старой госпожи Лу, его супруги, стали свозить певичек. Для Лу Гуана не имело значения, красива ли была женщина, молода ли, но он считал, что идеально совокупиться за одну ночь с несколькими женщинами, при этом ни разу не потеряв семени. Он стал членом мистической секты «Небесных наставников», где в дни полнолуния проводились оргии, совершаемые для единения с великой сущностью дао. Лу Гуан был уверен: если заниматься искусством внутренних покоев, можно достичь состояния бессмертного, а заодно научиться предотвращать бедствия и иметь выгоду в торговых делах.

Отец господина Лу, Лу Гулин, твердил ему, все эти практики взяты из лживых колдовских книг, морочащих людей. Низкие развратники сочиняют фальшивые книги, распространяя вздор и заблуждения, чтобы таким образом дурачить людей, говорил он сыну. Искусства внутренних покоев достаточно, чтобы излечить легкие недомогания, а также избегать пустой траты энергии, и всё. Принцип этого искусства имеет свой предел. Как можно с его помощью стать бессмертным? Если желания становятся безудержными, а чувства развращаются, это приводит к сокращению жизни. Но Лу Гуан не слушал отца.

Потом старый господин Лу Гулин ушёл в мир иной. Госпожа Лу, узнав о прихотях супруга, занедужила и вскоре тоже умерла. Старший сын господина Лу заболел кровохарканьем и скончался.

Тут Лу Гуан наконец заметил, что близкие уходили, выгоды в торговых делах тоже не было никакой, да и, кроме того, ему уже стукнуло шестьдесят, и силы практически покинули его. В доме ожидали, что он теперь опомнится, остепенится и возьмётся за ум, но тут он невесть на каком аукционе приобрёл несколько старых книг. Среди медицинских трактатов «Цянь цзинь яофан», известного даосского врача Сунь Сымяо «Цань-тунци»[1] Вэй Бояна и «Баопу-цзы»[2] Гэ Хуна он нашел книгу Тао Хунцзина «Гуайдао»[3], в которой содержался перечень демонических эликсиров бессмертия и рецепты их приготовления. Там он прочёл слова Пэн-цзу: «Лечение одного человека за счёт другого — вот истинное лечение».

Лу Гуан снова поверил. Он начал собирать по окраинам города нищих, прятал их в подвале под домом и испытывал на них свои снадобья. Стоит ли говорить, что все его эликсиры оказывались или бесполезны, или ядовиты?

В это время он услышал, что в небогатом семействе Вэй, вассальном роду Лу, из которого вышел знаменитый Вэй Боян, осиротели две девочки-медиумы. Это были мы с сестрой. Однако сестра не была медиумом: она не видела духов, только чувствовала их присутствие и могла говорить с ними. Их видела я, и в детстве, мне было всего шесть и, не понимая, что вижу то, чего не видят другие, я спрашивала, кто это?

Лу Гуан забрал нас к себе и провозгласил приёмными дочерями.

Ему легко удалось увлечь мою сестру, ей было всего пятнадцать, поисками эликсира бессмертия. Она стала его ученицей. Они вместе вызвали души умерших, и с их помощью пытались превратить киноварь в золото и продлить жизнь, встретиться с небожителями горе Пэнлай и достичь бессмертия. Они собирали травы и минералы, чтобы изготовить пилюлю бессмертия.

Лу Гуан вдохновлялся нашей семейной легендой. Она гласит, что наш предок Вэй Боян дал своей собаке проглотить одну из полученных пилюль. Съев пилюлю, собака упала замертво. Тогда Вэй Боян сам проглотил пилюлю и тоже упал, потеряв сознание. Один из учеников проглотил пилюлю и тоже упал без сознания. Другие оказались маловерами и просто ушли за помощью. Вскоре Вэй Боян встал, почувствовал легкость в теле и вознёсся на небо. Преданный ученик и собака тоже пришли в себя и взлетели в небесные чертоги вслед за хозяином.

Но это была неправда! Наш прадед Вэй Боян умер вместе с собакой и учеником: я часто видела их призраки во дворе нашего дома: седобородый старик, мальчик и собака стали бесприютными духами… Алхимик Гэ Хун недаром писал: «Взыскующий долгой жизни должен быть добросердечным, радоваться счастью других людей и печалиться их горестям, помогать находящимся в нужде и спасать попавших в беду, не поднимать руку ни на одно живое существо и не произносить проклятий. Он не должен превозносить себя, завидовать превосходящим его, никому не льстить и не предаваться разврату. Если обрести такую степень добродетели, то будет обретено и счастье, даруемое Небом»

Но Лу Гуана это не интересовало. Сестра… она увлеклась, по-настоящему увлеклась Лу Гуаном, звала его учителем и была влюблена в него. Под воздействием его уговоров сестра приняла один из эликсиров, созданных Лу Гуаном, и умерла. Лу Гуан был расстроен. Но не смертью сестры, а тем, что очередной эликсир, на который он возлагал столько надежд, оказался ядом. Он сжёг тело сестры в подвале, и она стала голодным духом, лишённым погребения, а от меня он потребовал запечатать её мёртвый дух, чтобы не беспокоил его.

Я за минувшие годы научилась делать амулеты, запечатывающие души мертвецов и отпускающие их. Однако я… Я ненавидела Лу Гуана. Видела в нём человека без чести и совести. И я… написала амулет тушью, смешанной с глиной. В душном подвале глина высохла и осыпалась. Но на двери подвала сам Лу Гуан всегда вешал ещё один охранный амулет. В день полнолуния, на праздник Фонарей, он приказал всей родне идти на площадь. Пока он навещал сына, я успела прокрасться в его спальню, открыла дверь в подвал и сорвала амулет. Я думала, что так дам сестре возможность навсегда уйти из этого проклятого дома.

[1]«Единение триады»

[2]«Мудрец, объявший простоту».

[3] «Учение о сверхъестественном»