Смертельный рай

56

Сильвер пошел по коридору к двери, которую открыл обычным старомодным ключом. Он поспешно провел их в небольшую спальню, в которой царил идеальный порядок и не было никаких украшений. Узкая кровать с тонким матрасом и металлическими трубками напоминала военную койку. Рядом с ней стоял столик из некрашеного дерева, на котором лежала Библия. С потолка свисала единственная голая лампочка. Комната выглядела столь пустой, что вполне могла сойти за монастырскую келью.

Создатель «Эдема» закрыл за собой дверь и начал ходить из угла в угол. На его лице отражались противоречивые чувства. В какой-то момент он остановился, повернулся к Лэшу и хотел было что-то сказать, но передумал.

Наконец Сильвер все же обратился к нему.

— Вы ошибались.

Лэш ждал.

— У меня были чудесные родители. Любящие, терпеливые, понимающие. Я постоянно вспоминаю о них — о запахе одеколона моего отца, когда он обнимал меня, возвращаясь с работы, о том, как пела мама, когда я играл на полу под фортепьяно.

Он снова начал расхаживать по комнате. Лэш понимал, что ему лучше молчать.

— Мой отец погиб, когда мне было три года. В автокатастрофе. Мама пережила его всего на два года. Другой родни у меня не было, и меня отправили к тетке в Мэдисон, штат Висконсин. У нее были свои дети, трое мальчиков старше меня.

Сильвер замедлил шаг, крепко стиснув заложенные за спину руки, так что побелели пальцы.

— Там я оказался никому не нужен. Для мальчишек я был слабаком и уродом, достойным лишь презрения. Меня не называли Риком, только придурком. Их мать не возражала, поскольку тоже не любила меня. Обычно я не участвовал в семейных мероприятиях вроде воскресных обедов в городе, походов в кино или боулинг. Если меня и брали с собой, то лишь потому, что иначе мое отсутствие заметили бы соседи. Я часто плакал по ночам, молил Бога о том, чтобы умереть во сне и больше не проснуться.

В голосе создателя «Эдема» не было жалости к себе. Слова его звучали бесстрастно, словно он зачитывал список покупок.

— Мальчишки постарались, чтобы в школе я стал парией. Они забавлялись, пугая девочек «вшами Сильвера», и смеялись над отвращением одноклассниц.

Сильвер замолчал и снова посмотрел на Лэша.

— Их отец вовсе не был таким злым. Он работал в ночную смену оператором в университетской компьютерной лаборатории. Иногда я ходил туда, чтобы сбежать из этого дома. Компьютеры начали захватывать меня. Они не причиняли боли, не осуждали. Если программа не работала, то не из-за того, что ты худ или уродлив, а потому, что ты ошибся при вводе кода. Исправь ошибку, и все будет хорошо.

Речь Сильвера ускорилась, каждая новая фраза давалась ему все легче. Лэш понимающе кивнул, скрывая растущее возбуждение. Он видел подобное много раз во время полицейских допросов. Трудно решиться на то, чтобы дать показания, но когда подозреваемый наконец начинает говорить, из него изливается настоящий поток слов.

— Я начал проводить все больше времени в компьютерной лаборатории. В программировании имелась некая логика, которая действовала на меня странно успокаивающе. И всегда можно было научиться чему-то новому. Сначала сотрудники относились ко мне как к диковинке, но потом, когда увидели, какие системные утилиты я стал писать, взяли меня на работу. В доме своей тетки я провел девять лет и покинул его при первой же возможности. Прибавив себе возраст, я получил работу в фирме, выполняющей заказы министерства обороны, где писал программы расчета траектории ракет. Я получил диплом инженера на факультете электроники, после чего по-настоящему занялся искусственным разумом.

— И тогда вам пришла в голову идея создать Лизу? — спросил Лэш.

— Нет. Не сразу. Меня увлекли первые исследования в этой области — Джон Маккарти, Лисп[27] и тому подобное. Но лишь когда я был на последнем курсе, программные средства развились настолько, что можно было сделать серьезный шаг в направлении создания самообучающейся машины.

— «Императив искусственного разума», — сказала Тара. — Тема вашей дипломной работы.

Сильвер кивнул, не глядя на нее.

— Тем летом я не знал, куда деваться до начала занятий в сентябре. Знакомых у меня не было. К тому времени я уже переехал в Кембридж и жил один. Я начал просиживать в лаборатории МТИ[28] по двадцать и тридцать часов подряд, разрабатывая программу, содержащую простейшие процедуры искусственного интеллекта. К концу лета я достиг немалых успехов. Когда начались занятия, мой научный руководитель в МТИ был настолько впечатлен, что предоставил мне полную свободу действий. Чем совершеннее и мощнее становилась программа, тем больше возрастал мой интерес к ней. Когда я не сидел на занятиях, я все свободное время проводил с Лизой.

— К тому времени вы уже дали ей имя? — спросил Лэш.

— Я стремился расширить ее возможности ведения реалистичной беседы. Я печатал вопросы, она отвечала. Вначале это был лишь способ обучения, но постепенно я стал проводить все больше времени в разговорах с ней. Не о запрограммированных ей задачах, но… но как с другом.

Он помолчал.

— Тогда я работал также над примитивным голосовым интерфейсом. Не для синтеза человеческой речи — от этого нас отделяли многие годы, — но для вербализации выводимых данных. Я использовал образцы своего собственного голоса — сначала ради забавы, не видя тому никакого практического применения.

Сильвер неожиданно замолчат, затем глубоко вздохнул и продолжил:

— До сих пор не знаю, зачем я это делал. Но однажды ночью, зайдя во время программирования в очередной тупик, я начал просто развлекаться. Я пропустил образцы моего голоса через модифицирующую программу, которую кто-то оставил в компьютере, — увеличил частоту, изменил спектр. И неожиданно мой голос превратился в женский.

«Женский». Теперь Лэш понял, почему в первый момент голос Лизы показался ему столь знакомым. Он был женской версией голоса Сильвера.

— А ее личность? — спросила Тара. — Она тоже была вашей?

— Сначала я считал, что после программирования личности Лизы в ней автоматически пробудится сознание. Я не знал никого, кто мог бы помочь мне. Так что я позаимствовал кое-какие материалы с факультета психологии — а конкретно тесты MMPI-2 — и подверг обследованию самого себя.

Лэш затаил дыхание.

— И каков был результат?

— Как я и предполагал — типичный индивидуалист. Стремление к успеху, подпитываемое низкой самооценкой. — Сильвер пожал плечами, словно это не имело никакого значения. — Это был эксперимент, попытка проверить, можно ли смоделировать личность так же, как интеллект. Далеко мне продвинуться не удалось. Лишь позже ее нейронная сеть стала настолько развитой, что пора было подумать о создании постоянной личности.

Неожиданно он замолчал, и его лицо исказила страдальческая гримаса. Она многое сказала Лэшу. Сильвер оправдывался, описывая свое тяжелое детство, давая рациональное объяснение своим преступлениям. Типичная реакция. Скоро он перейдет непосредственно к убийствам и к тому, что привело к ним.

Но что-то тут не сходилось. Выражение лица Сильвера не соответствовало языку его тела. А ведь он собирался во всем признаться. Откуда в таком случае этот конфликт? Неужели у него оставались сомнения? Это не было похоже на типичное поведение раскаявшегося преступника.

— Перейдем к последним событиям, — спокойно и бесстрастно произнес Лэш. — Расскажите, что случилось с суперпарами?

Сильвер снова начал расхаживать по комнате. Он молчал так долго, что едва скрываемое возбуждение Лэша почти угасло. Наконец Сильвер заговорил, не глядя на Лэша:

— То, что вы хотите знать, началось, когда я создал «Эдем».

— Продолжайте, — ответил Лэш, с трудом скрывая облегчение.

— Часть я вам рассказал. О том, что Лиза в конце концов могла выполнить любое задание, поставленное бизнесом или армией. Я заработал достаточно денег, чтобы самостоятельно решать, какие исследования следует проводить. И тогда я выбрал… выбрал соединение супружеских пар. Это была амбициозная идея, но я сумел объединить усилия с «Фармгеном». Будучи гигантом фармацевтической отрасли, эта фирма располагала достаточными средствами, чтобы финансировать начало моих работ. Ее психологи разработали первые методы оценки, которые я использовал в алгоритмах подбора. Это была деликатная работа: наверняка самое сложное программное обеспечение, которое я когда-либо написал, не считая самой Лизы. Так или иначе, когда было создано стабильное ядро программы, я начал альфа-тестирование.

— Используя свой аватар, — подсказала Тара.

— И несколько других искусственных личностей. Впрочем, мы быстро поняли, что нам потребуются более сложные структуры. Психологические обследования стали намного обширнее. Мы начали этап бета-тестирования, используя добровольцев из Гарварда и МТИ. Именно тогда… — Сильвер помедлил. — Именно тогда я подверг свою личность повторной оценке.

В тесном помещении наступила напряженная тишина.

— Повторной оценке? — поторопил Лэш.

Сильвер сел на край кровати, чуть ли не умоляюще глядя на Лэша.

— Я хотел, чтобы мой аватар был столь же полным и детализированным, как и другие. Что в этом плохого? Мне помогал Эдвин Мочли — именно тогда мы и познакомились. В ту пору он работал в «Фармгене». Процесс оценки оказался болезненным и неприятным — никто не любит, когда безжалостно обнажают его слабые места, — но Эдвин был само воплощение такта. И явно обладал собственными идеями насчет фирмы. Со временем он стал моей правой рукой, человеком, которому я мог доверять во всем, что происходило там. — Сильвер показал на пол и этажи небоскреба под ним. — Через год я выкупил долю у «Фармгена», и «Эдем» стал самостоятельной компанией с собственным правлением. И…

— Понимаю, — вежливо вмешался Лэш. — А когда вы решили снова ввести свой обновленный аватар в Аквариум?

На лице Сильвера снова появилось болезненное выражение.

— Я долго думал над этим, — тихо сказал он. — Во время альфа-тестирования мой цифровой образ не подходил ни к одному другому. Я убеждал себя, что это из-за недоработанных, искусственных аватаров. Потом «Эдем» заработал в полную мощь, Аквариум заполнился личностями клиентов, и число счастливо соединенных пар начало расти. А я думал о том, что бы было, если бы я поместил свой аватар среди тех, других. Может, и я нашел бы себе идеальную спутницу? Или так и остался бы парнем, которого избегали все девчонки в школе? Мысль эта начала мучить меня.

Сильвер глубоко вздохнул.

— Однажды вечером я ввел свой аватар в Аквариум. Я велел Лизе создать дополнительный вход, невидимый для персонала, наблюдающего за процессом подбора. Впрочем, мой аватар не подошел ни к одному другому, и через несколько часов я не выдержал и удалил его из Аквариума. Но джинн был выпущен из бутылки. Я сделал это, поскольку должен был узнать. — Сильвер поднял голову и пронзил Лэша взглядом. — Понимаете? Я должен был узнать.

— Понимаю, — кивнул Лэш.

— Я начал вводить свой аватар в Аквариум на все более длительное время, на целый вечер или целый день. Безрезультатно. Вскоре мой цифровой образ целыми неделями пребывал в Аквариуме, но безуспешно. Я был близок к отчаянию. Я начал думать о том, не изменить ли его так, чтобы он стал привлекательнее. Но зачем? В конце концов, я не искал себе подругу — ибо мне никогда не хватило бы смелости пойти на настоящий контакт. Я хотел лишь знать, есть ли вообще хоть кто-нибудь, кому я был бы небезразличен.

По спине Лэша пробежала легкая, но неприятная дрожь.

— Продолжайте.

— А потом, однажды осенним вечером — никогда не забуду того дня, это был вторник, семнадцатое сентября, — Лиза сообщила мне, что нашла совпадение. — При этих словах боль и волнение исчезли с его лица. — В первое мгновение я не поверил, но потом мир вокруг прояснился, словно Бог зажег тысячу солнц. Я велел Лизе выделить эти два аватара и заново провести процедуру сравнения, чтобы исключить ошибку.

— Но никакой ошибки не было, — сказала Тара.

— Ее звали Линдси. Линдси Торвальд. Я приказал Лизе загрузить копию ее личных данных в мой персональный компьютер. Я много раз просматривал видео с ее записью. Она была удивительна. Прекрасная женщина. Такая… совершенная. Я помню, что она собиралась в путешествие по Альпам. Подумать только, что этой женщине я мог бы быть небезразличен…

На его лице снова появилось страдальческое выражение.

— И что было дальше? — спросил Лэш.

— Я стер ее данные с моего компьютера, велел Лизе вернуть аватар Линдси Торвальд в Аквариум и удалить мой. Навсегда.

— А потом?

— Потом? — удивленно переспросил Сильвер. — А, понимаю, о чем вы. Шесть часов спустя позвонил Эдвин и сказал, что «Эдем» определил первую суперпару. Теоретически подобное было возможно, но я никогда не верил, что это случится на самом деле. И я еще больше удивился, узнав, что в этой суперпаре Линдси Торвальд.

Лэш снова ощутил странное беспокойство.

— И это лишь обострило все остальное?

— Обострило что?

— Ваше чувство разочарования. — Лэш тщательно подбирал слова. — Когда Линдси составила суперпару с другим мужчиной, это лишь подлило масла в огонь.

— Кристофер, это вовсе не так.

Беспокойство Лэша возросло еще больше.

— Тогда не могли бы вы объяснить, как все было на самом деле?

Создатель «Эдема» посмотрел на него с искренним удивлением.

— Хотите сказать, что, несмотря на все вышесказанное, вы до сих пор не поняли?

— Не понял чего?

— Вы были правы. Линдси убили.

Фраза повисла в воздухе, словно черная густая туча. Лэш снова взглянул на Тару.

— Но убил ее не я, Кристофер.

Лэш очень медленно повернул голову и вновь посмотрел на Сильвера.

— Я не причинил Линдси никакого вреда. Она была той, кто дал мне надежду.

Лэш вдруг испугался своего следующего вопроса. Он облизал губы.

— Если не вы убили Линдси Торп, то кто?

Сильвер встал с кровати. Хотя они были в комнате одни, он испуганно оглянулся. Какое-то время он молчал, словно борясь сам с собой. А потом прошептал:

— Лиза.