Смертельный рай

17

Пять минут спустя они поднялись на тридцатый этаж и оказались в просторном холле, с рядами лифтов слева и справа. В одном его конце располагался кафетерий. Десятки сотрудников ели и разговаривали.

— У нас тут десять таких кафе, — сказал Мочли. — Мы не хотим, чтобы люди покидали здание на время обеда или ужина, а прекрасная еда помогает нам в этом.

— Обеда или ужина?

— Или завтрака, если уж на то пошло. Наши специалисты работают в три смены, особенно в отделах сбора данных.

Мочли подошел к лифту в конце ближайшей секции. Тот располагался чуть дальше от остальных, и перед ним стоял охранник в бежевом комбинезоне, который отступил в сторону, увидев их.

Директор вспомогательной службы обратился к Таре:

— У тебя самый последний код. Прошу. — Он показал на панель рядом с лифтом.

— Куда едем? — спросила Тара.

— В апартаменты на крыше.

На мгновение у нее перехватило дыхание, но она тут же взяла себя в руки. Она нажала на клавиши, и двери открылись.

Входя в лифт, Лэш сразу же заметил, что кабина выглядит несколько иначе. Отличия не касались стен, сделанных из отполированного дерева, как и в других лифтах в этом здании, пола, освещения или дверей. Внезапно он догадался, в чем дело. Здесь не было маленькой камеры, и только три кнопки, все без подписей. Мочли нажал самую верхнюю и подставил браслет под сканер.

Казалось, будто лифт поднимается целую вечность. Наконец двери открылись, и за ними показалось ярко освещенное помещение. Свет был не искусственный, какой Лэш до сих пор видел во всех помещениях «Эдема», а солнечный, он падал из трех огромных окон. Лэш шагнул на толстое синее ковровое покрытие, восхищенно оглядываясь по сторонам. За стеклом, под безоблачным небом, простиралась панорама центра Манхэттена. Слева и справа в двух высоких окнах открывался широкий вид на Лонг-Айленд и Нью-Джерси. Вместо ламп дневного света, стоящих повсюду в помещениях внизу, здесь под потолком висели хрустальные люстры, совершенно ненужные в этом океане солнца.

Лэш вспомнил ажурную конструкцию последних этажей, которую видел с улицы, и слова Мочли: «На самом деле наш небоскреб состоит из трех зданий. Верхняя часть отделена от двух других». Эти помещения могли быть лишь одним — обителью таинственного основателя компании, Ричарда Сильвера.

Четвертую стену, в которой находились двери лифта, от пола до потолка занимали книжные полки из черного дерева. Но на них стояли не тома в кожаных переплетах, какие можно было бы ожидать в таком окружении, а дешевые издания научной фантастики, пожелтевшие и потрепанные, специализированные журналы, носящие следы частого чтения, толстые справочники по компьютерным операционным системам и языкам программирования.

Тара Стэплтон пересекла обширный холл и посмотрела на конструкцию перед одним из трех окон. Когда глаза привыкли к яркому свету, Лэш заметил десятки больших и маленьких предметов, стоящих перед огромными стеклянными панелями. Заинтересовавшись, он подошел ближе и остановился перед устройством величиной с телефонную будку. На деревянной подставке крепилась сложная система роторов, расположенных горизонтально на металлических стержнях. За роторами располагалось множество зубчатых колес, втулок и рычагов.

Он подошел к следующему окну, где на деревянном постаменте лежало нечто похожее на металлические внутренности огромного музыкального автомата. Рядом стояло чудовищное устройство, напоминающее гибрид старой печатной машины и напольных часов. С одной его стороны виднелась большая металлическая рукоятка, а переднюю стенку покрывали разной величины диски из полированного металла. На деревянном подносе между ножками устройства лежали толстые рулоны бумаги.

Мочли куда-то исчез, но к ним уже подходил высокий молодой человек с гривой рыжих волос, падающих на лоб. Он улыбался, а его голубые глаза, смотрящие на них из-за очков в металлической оправе, дружелюбно блестели. На незнакомце была рубашка цвета хаки поверх поношенных джинсов. Хотя Лэш никогда раньше не видел его, он сразу же узнал Ричарда Сильвера, гениального создателя «Эдема» и компьютера, давшего такую возможность.

— Вы, надо полагать, доктор Лэш, — сказал он, протягивая руку. — Я Ричард Сильвер.

— Называйте меня Кристофер, — ответил Лэш.

Сильвер повернулся к Таре, которая молча смотрела на него.

— А вы — Тара Стэплтон? Эдвин мне многое рассказывал о вас.

— Встреча с вами — большая честь для меня, доктор Сильвер.

Лэш удивленно слушал их обмен репликами. «Она главный специалист по безопасности, но никогда раньше не встречалась с ним?» Сильвер снова повернулся к Лэшу.

— Кажется, я уже слышал вашу фамилию, Кристофер, но не могу вспомнить где.

Лэш промолчал, и создатель «Эдема» пожал плечами.

— Ладно, может, вспомню. В любом случае мне интересно, какое теоретическое направление вы представляете. Учитывая вашу предыдущую работу, могу предположить, что это школа когнитивного бихевиоризма?

Это было последнее, что Лэш ожидал услышать.

— Примерно так. У меня достаточно эклектичные взгляды, опирающиеся на отдельные элементы разных школ.

— Понимаю. Бихевиорист? Гуманист?

— Скорее последнее, доктор Сильвер.

— Ричард. — Создатель «Эдема» снова улыбнулся. — Вы правы, выбрав элементы разных теорий. Меня всегда увлекала когнитивная психология поведения, поскольку это основа преобразования информации. Но с другой стороны, ортодоксальные бихевиористы считают, что любое поведение — результат обучения?

Лэш удивленно кивнул. Сильвер не вписывался в его представления о гениальном одиночке.

— У вас тут весьма необычная коллекция, — заметил Лэш.

— Мой маленький музей. Эти устройства — одна из моих слабостей. Такие, например, как то чудо, которое вы только что разглядывали, — спроектированный Кельвином прибор для вычисления периодов приливов. Он мог определить время приливов и отливов в любой день в будущем. И обратите внимание на те рулоны бумаги в подставке: это наверняка первая в истории компьютерная распечатка. Или вот это устройство на цоколе рядом — сконструированное триста пятьдесят с лишним лет назад, оно до сих пор может складывать, вычитать, умножать и делить, как нынешние калькуляторы. Оно было построено по образцу так называемого арифмометра Лейбница, явившегося прототипом вычислительных машин.

Сильвер прошелся вдоль окна, указывая на разные механизмы и с энтузиазмом объясняя их историческое значение. Он попросил Тару сопровождать его, после чего похвалил ее работу и спросил, устраивает ли ее нынешняя должность в фирме. Несмотря на короткое знакомство, Лэш начал проникаться симпатией к этому человеку, который выглядел дружелюбно и вовсе не высокомерно.

Сильвер остановился перед большой машиной, которая сразу бросилась в глаза Лэшу.

— Это, — почти благоговейно произнес он, — аналитическая машина Бэббиджа, его самое выдающееся творение, которое он не успел завершить до смерти. Прототип всех настоящих компьютеров, таких как «Марк I», «Колоссус» или ЭНИАК.[12]

Он ласково погладил стальной бок.

Все эти древние устройства казались неуместными в этом элегантном помещении, на фоне захватывающей дух панорамы Центрального Манхэттена. Внезапно Лэша осенило.

— Это все вычислительные машины, — сказал он. — Созданные для того, чтобы заменять человека при выполнении расчетов.

Создатель «Эдема» кивнул.

— Именно. Некоторые из них вызывают у меня почтение. — Он показал на аналитическую машину Бэббиджа. — Другие пробуждают надежду. — Он показал на значительно более современный компьютер «Макинтош», стоящий на мраморном постаменте в другом конце холла. — А третьи позволяют взглянуть на все объективно. — Он ткнул пальцем в сторону большого деревянного ящика с встроенной в переднюю стенку шахматной доской.

— Что это? — спросила Тара.

— Шахматная машина, сконструированная во Франции в конце эпохи Возрождения. Оказалось, что этим «компьютером» на самом деле управлял хорошо игравший в шахматы карлик, который прятался внутри.

Сильвер подошел к низкому столику, окруженному кожаными креслами. На нем лежали груды периодики: «Таймс», «Уолл-стрит джорнал», экземпляры «Компьютер уорлд» и «Джорнал оф адвансед сайкокомпьютинг».

Когда они сели, улыбка Сильвера слегка угасла.

— Мне в самом деле очень приятно познакомиться с вами, Кристофер. Впрочем, я предпочел бы встретиться при более приятных обстоятельствах.

Он наклонился вперед, опустив голову и сплетя пальцы.

— Для нас это было страшным потрясением. Для правления и для меня лично.

Когда Сильвер поднял голову, Лэш заметил в его взгляде беспокойство. «Для него это ужасно, — подумал он. — Созданная им корпорация и вся ее работа оказались в смертельной опасности».

— Когда я вспоминаю об этих парах, о Торпах и Уилнерах… мне просто не хватает слов. Просто в голове не умещается.

Лэш понял, что ошибся. Сильвер имел в виду не свою фирму, а четырех погибших и жестокую иронию судьбы, каковой стала их внезапная смерть.

— Вы должны понять, Кристофер, — сказал создатель «Эдема», снова опустив глаза. — Наша фирма не только оказывает услуги. Она несет ответственность, такую же, как хирург, подходящий к пациенту на операционном столе. Вот только в нашем случае эта ответственность продолжается до конца жизни наших клиентов. Они доверяют нам свое счастье. Когда мне пришла в голову идея, ставшая основой «Эдема», я не отдавал себе в этом отчета. И потому теперь наша обязанность — выяснить, что произошло и… сыграли ли мы какую-то роль в этой трагедии.

Лэш снова удивился. Подобной откровенности он не встречал ни у кого из правления «Эдема», возможно, за исключением Леливельда.

— Я знаю, что Уилнеры умерли всего несколько дней назад. Но может быть, вы уже обнаружили что-то существенное?

Сильвер почти умоляюще посмотрел на него.

— Все именно так, как я сказал Мочли. За месяцы, предшествующие их смерти, абсолютно ничто не указывало на то, что они собираются покончить с собой.

Сильвер несколько мгновений смотрел ему в глаза, а потом отвел взгляд. Лэш вдруг испугался, что компьютерный гений сейчас разрыдается.

— Надеюсь, что скоро получу доступ к результатам их психологического обследования, проведенного в «Эдеме», — поспешно сказал Лэш, словно желая утешить его. — Может, тогда удастся узнать больше.

— Я хочу, чтобы для выяснения этого вопроса были использованы все ресурсы «Эдема», — ответил Сильвер. — Скажите Эдвину, что я так решил. Если я или Лиза можем хоть чем-то помочь — дайте мне знать.

«Лиза? — слегка удивленно подумал Лэш. — В смысле — Тара? Тара Стэплтон?»

— У вас уже есть какая-то теория? — тихо спросил создатель фирмы.

Лэш помедлил. Ему не хотелось приносить очередную дурную весть.

— Пока это только версия. Если мы не имеем дело с каким-то эмоциональным или физиологическим фактором, есть все больше оснований полагать, что это убийство.

— Убийство? — быстро переспросил Сильвер. — Как такое может быть?

— Как я сказал, пока это только теория. Есть некоторая вероятность, что в этом замешан кто-то из фирмы — один из ваших действующих или бывших сотрудников. Но скорее всего, исполнителем может оказаться кто-то, отвергнутый в процессе подбора.

Лицо Сильвера стало похоже на лицо несправедливо наказанного ребенка — вид оскорбленной невинности.

— Не верю, — пробормотал он. — У нас очень надежные меры безопасности. Тара может подтвердить. Меня заверяли, что… — Он не договорил.

— Как я сказал, пока это только теория.

За столом снова наступила тишина, на этот раз более продолжительная. Потом Сильвер встал.

— Прошу прощения. Похоже, я отрываю вас от более важных дел.

Когда Сильвер протягивал им руку, теплая улыбка вновь вернулась на его лицо. Словно из-под земли, появился Мочли и повел Тару и Лэша к лифту.

— Кристофер! — услышал Лэш голос создателя фирмы.

Обернувшись, он увидел, что тот стоит возле машины Бэббиджа.

— Да?

— Спасибо, что пришли. Рад, что вы с нами. Уверен, скоро мы встретимся снова.

Когда открылись двери лифта, Сильвер повернулся и снова задумчиво погладил металлический бок старинного компьютера.