11. Слово мастера

Глава 5

Поскольку все здесь было нам хорошо знакомо, то первым делом мы с Эммой, естественно, подкорректировали работу артефакта, поддерживающего внутри убежища свои собственные временные параметры с разницей два к одному. При этом в прошлый раз работать с артефактом по понятным причинам пришлось Эмме, тогда как сегодня я был способен сделать это сам. Но как только я прошел в кабинет и, усевшись за рабочий стол, включил компьютер, меня вновь, как этим утром, посетило необъяснимое чувство, что со мной это уже было.

Больше скажу. Очередное видение накрыло меня сразу, тут же, не успел я активировать отцовский комп. После чего на меня навалилась целая череда коротких, но на редкость ярких воспоминаний, в которых тан, так же, как я сейчас, сидел за этим столом и напряженно работал над самым важным проектом в своей жизни.

Я видел, как он создавал свои первые теоретические выкладки.

Видел, как со временем они постепенно усложнялись и порой кардинально менялись.

Видел, как день за днем тан сидел в этом самом кресле и до рези в глазах всматривался в данные по очередному эксперименту, внося в них исправления, дополнения и периодически оставляя в тексте пометки.

Самое же интересное заключалось в том, что на этот раз видения были похожи на вспышки. Отрывистые. Яркие. Подробные. Мгновенно загорающиеся в моей голове и тут же гаснущие, как кадры фантастического фильма. Однако за это время я успевал «вспомнить» массу сведений, которые знал и которыми в свое время прекрасно оперировал Альнбар Расхэ. Более того, я их понимал. Я мог, хоть и не успевал пока, их анализировать. И когда перед моими глазами за считанные мгновения промелькнул целый пласт из жизни мертвого тана, создалось впечатление, что я прожил эти мгновения вместе с ним. Или же за него. А может, вместо? Фиг его знает.

Но факт в том, что когда мельтешение перед моими глазами все-таки прекратилось, я смог совсем иначе взглянуть на ту информацию, которую в прошлый раз бездумно выкачал из этого же самого компа.

Да, я успел ее потом просмотреть и даже кое во что вникнуть.

Да, я понимал, что там написано, и чисто теоретически мог бы попробовать повторить эксперименты тана.

А теперь я не просто знал, но и досконально все это прочувствовал. Чужую жизнь. Чужую работу. Ее задачи, ее ценность для главы рода, всю ее подноготную, да еще и так, словно изначально это был мой собственный проект, важнее которого я ничего в своей жизни не делал.

«Адрэа? — беспокойно спросила Эмма, когда я сначала замер перед монитором, а потом так же неожиданно отмер и закашлялся, сплюнув на стол приличный сгусток крови. — У тебя ментальная активность резко повысилась. А уровень нейромедиаторов вообще зашкаливает, словно ты сейчас проделал тяжелую умственную работу, от важности которой зависит твоя жизнь».

Я снова закашлялся, а потом утер пошедшую носом кровь и хрипло угукнул.

— Точно. Зато, кажется, у меня появились новые данные по проекту «Гибрид-1», которые могут нам пригодиться.

Подруга молча избавила меня от последствий недавних видений и, заглянув в мою резко обогатившуюся знаниями память, растерянно кашлянула.

«Ого… Тебе не кажется, что это ненормально? Раньше тебе требовалось прилагать массу усилий, чтобы поймать хотя бы одно видение, а теперь они находят тебя сами».

Я помотал гудящей головой.

— Да. Процесс почему-то ускорился. Но сами данные достаточно интересны, поэтому давай-ка заглянем в лабораторию. Хочу понять, правильно ли я понял информацию касательно найниитовых зверей.

Подхватив обеспокоенно попискивающего йорка, я добрался до соседнего помещения и, остановившись напротив многочисленных емкостей, внутри которых в стазисе находились преобразованные таном животные, ненадолго замер. А потом выпустил наружу найниитовые нити, позволил им опутать наполненные жидкостью сосуды. Изучил ставшие теперь понятными надписи на крышках и с удивлением сделал несколько необычных выводов.

Во-первых, оказалось, что не все звери в этих банках живые, хотя автономный модуль нашелся абсолютно у всех.

Во-вторых, абсолютное большинство модулей, когда я отправил им запрос, оказались активными, причем даже там, где животное стопроцентно погибло, и я легко сумел взять их под контроль.

В-третьих, уже имея неплохую основу в виде изученной ранее теории и полученных только что сведений от тана, я начал лучше понимать принципиальные отличия между автономными модулями первого и второго типов. И «вспомнил», что хоть в теории модули второго типа и были запрограммированы на смену носителя, но на практике ни один из них этого так и не сделал, в результате чего в коллекции тана и появились мертвые звери.

Именно поэтому Эмма в свое время и не рассматривала этот вариант лично для себя. Тан Расхэ, раз уж функция не была отлажена до конца, попросту не заложил в нее эти данные. Однако про саму возможность он все-таки помнил. Годами пытался ее создать. Причем буквально за полгода до смерти, как подсказала мне память, все-таки отыскал приемлемое решение, однако прописать его ни в рабочем компьютере, ни в модулях, ни в базе Эммы уже не успел.

Это, в свою очередь, означало, что как только оставленные им в качестве охраны кроги состарятся и одряхлеют, мне придется искать им замену. Более того, сегодня возле убежища меня встретил всего один волк, а не два, как раньше. Значит, скорее всего, второго охранника уже не стало. Да и птиц по мою душу прилетело заметно меньше, но у многих пернатых жизненный цикл в принципе короче, так что проблему с охраной надо было как-то решать.

Подумав и изучив имеющихся в наличии животных, я все-таки выбрал двух молодых волков на замену и тут же их разбудил. Но перед этим перепрограммировал их модули, изменил и заново прописал алгоритм смены носителя. Эмма, разумеется, все мои действия проверила и проконтролировала. Местами даже кое-что поправила. После чего обновленные кроги обрели привязки на крови и были выпущены на свободу. А когда они умчались, я сначала обновил стаю пернатых шпионов, чтобы больше к этому вопросу не возвращаться. И заодно разбудил десяток взрослых горлов[1]. Уже персонально для себя. После чего часть из них отправил в школу, чтобы у меня всегда была связь с наставником. Еще несколько штук — в провинцию Хатхэ, на помощь найниитовой Чайке и оставшемуся охранять наш клад дарнаму. Ну а последних трех планировал взять с собой в столицу. Просто потому, что дополнительные глаза и уши никогда не помешают. К тому же горлов на улицах Таэрина обитало много, и мои птицы внимание не привлекут.

Еще я, хорошенько порывшись в воспоминаниях тана, выяснил, где он хранил тех самых паукообразных големов, которые помогали ему в поиске и добыче найниита, и снабдил ими летучую команду, которая потом отправилась в окрестности крепости Ровная. Думаю, дарнаму и Чайке они придутся кстати. Да и для меня будет лучше, чтобы они выработали шахту как можно скорее, а я потом только пришел и забрал уже поднятое на поверхность добро, больше не заморачиваясь над возвращением.

В помощь горлам я отправил также и двух крупных хищных птиц, по внешнему виду напоминающих ястребов, предварительно и их тоже снабдив целой группой маленьких помощников. Однако на этом запасы крылатых в закромах тана Расхэ, к сожалению, закончились, и я перешел к следующему пункту плана.

Собственно, еще в Кринках я пришел к выводу, что хранить без дела найниитовых зверей, да еще и в одном месте, будет нецелесообразно. А в случае, если однажды на убежище кто-то наткнется, вообще опасно. Ведь теперь болота — это уже не территория Расхэ, а часть провинции Босхо, причем находились они достаточно близко от стремительно возрождающегося сельского поселения. И оставлять рядом с ним целый подвал потенциально полезного, невероятно дорогого и важного для меня добра я ни в коем случае не собирался.

Конечно, можно было поступить проще и банально перебить все зверье, забрав хранящийся в них найниит и выкинув эту проблему из головы. Но, во-первых, убивать их я все-таки не хотел. При наличии огромных запасов найта и того же найниита в провинции Хатхэ в дополнительном усилении я пока не нуждался. Плюс забирать материал у большого количества живых существ было делом достаточно долгим, а я не планировал сегодня задерживаться. Ну и наконец зверье могло быть мне полезным, да и не использовать уже готовых, полностью послушных и живучих помощников было откровенно глупо.

Именно поэтому я хорошенько все обдумал, взвесил, переговорил с подругой и одного за другим выпустил на свободу всех оставшихся найниитовых зверей, включая довольно молодого, но весьма симпатичного «мишку». Всех их снабдил крохотными «паучками»… ну, насколько хватило запасов тана, конечно. Всем обновил программное обеспечение. Каждому прописал в директивах вполне конкретные задачи. И рассудил, что пусть они лучше расселятся по всему Норлаэну, затеряются среди представителей обычной фауны и по мере возможностей принося нам пользу, чем будут и дальше спать в своих стеклянных гробах, да еще и рискуя попасть в руки человека, которому я бы ни за какие коврижки не стал бы их отдавать.

Когда же убежище окончательно опустело, я решил на этом не останавливаться и до кучи стер все данные с рабочего компа тана, благо мне они были уже без надобности. Заодно уничтожил и другие улики. Тщательно подчистил лабораторию. Устаревшие модули из погибших зверей… таких оказалось всего три… изъял и расщепил, а частицы прихватизировал в расчете на то, что когда-нибудь Эмма ими воспользуется. Мертвые тела утилизировал. Проверил склады и избавился от всего, что там было лишнего. Поэтому даже если кто-то вдруг сумеет однажды пройти фейс-контроль и попробует сюда войти, то не найдет в малом семейном убежище рода Расхэ ничего, что касалось бы проекта «Гибрид» и могло бы бросить дополнительную тень на мою репутацию или же на репутацию уничтоженного по чьему-то доносу рода.

После этого, в общем-то, можно было бы закруглиться и со спокойной душой вернуться обратно в школу. Но поскольку время до вечера еще было, то я решил сделать крюк и заглянуть в то самое место, где когда-то обрел новую жизнь.

Иными словами, мне захотелось вернуться в родовое имение рода Расхэ.

И я, недолго думая, свое желание осуществил, воспользовавшись для этого, правда, не порталом, который кто-нибудь вроде мастера Майэ мог легко отследить, а снова обычным расщеплением. Просто потому, что внутри границы я умел перемещаться очень быстро, а расщеплять ее наловчился до такой степени, что даже мастер Рао при желании не сумел бы отыскать мои следы.

Про идентификационный браслет я тоже, разумеется, не забыл, поэтому еще у школы отключил маячок, чтобы было похоже, что я гуляю по субреальности. Найниитовую броню даже внутри границы не снимал, чтобы не оставить отпечатков ауры. Ну а остальное было уже делом техники, так что меньше чем через рэйн я оказался на месте и, расщепив последний слой, осторожно выглянул наружу.

Ну что сказать…

Карта нас не подвела, и передо мной действительно далеко во все стороны раскинулось некогда огромное пепелище. Правда, за прошедшие годы кто-то все же успел тут немного прибраться, потому что гигантская воронка, некогда образовавшаяся на месте взрыва, теперь была благополучно засыпана землей. Оставшиеся после усадьбы руины давно убрали. Поваленные деревья или куда-то вывезли, или сожгли. И даже гигантских пней на месте той самой похоронной аллеи я не увидел, потому что кто-то заблаговременно их выкорчевал, ямы, как и воронку, засыпал. И оставил лес самостоятельно заращивать эту рану, с которой было связано так много невеселых воспоминаний.

И лес, как ни странно, свою задачу успешно выполнил, поэтому сейчас на месте бывшего родового гнезда Расхэ зеленела высокая, чуть ли не по пояс, сочная трава. Оставшаяся на месте снесенных построек пустота постепенно заполнялась многочисленными кустами и пока еще невысокими, но уже вполне уверенно набирающими силу деревьями. Еще лет десять-пятнадцать, и они подрастут настолько, что полностью заполонят собой доступное для освоения пространство. А еще через сто ни один лесник не поймет, что тут когда-то жили люди или что когда-то тут случилась одна из самых показательных в истории Норлаэна казней, которую род Расхэ, как я теперь понимаю, понес незаслуженно.

Выбравшись из границы целиком, я медленно прошелся по заросшему полю, почему-то чувствуя за собой некоторую долю вины за то, что так получилось. Безошибочно нашел место, где когда-то стоял хозяйский дом. Затем остановился, испытывая необъяснимую, но настоятельную потребность встать именно здесь. После чего медленно опустился на корточки и, прихватив ладонью небольшую горсть земли, так же медленно пропустил ее сквозь пальцы.

Странно…

Дом вроде и не мой, а на душе все равно тоскливо.

Трупов безжалостно расстреляных людей и обгоревших руин давно нет, а у меня осталось стойкое ощущение, что ноздрей вот-вот коснется запах гари и разложения.

В довершение всего у меня снова появилось предчувствие стремительно накатывающего транса. И практически сразу меня действительно накрыло. Ненадолго. Но при этом настолько качественно, что на какое-то время я полностью перестал себя осознавать.

Каменные ступени оказались на редкость крутыми, холодными и темными, словно когда-то их опалило магическое пламя. От таких же каменных стен отчетливо веяло сыростью. Свет нигде не горел. И только зажатая в руке лампа… самая обычная, древняя, как мир, масляная лампа… испускала неяркий, но все же вполне приемлемый свет, который освещал не только узкую винтовую лестницу, но и показавшуюся впереди, запертую на обычный замок дверь.

Увы. Магия в этом месте не работала, стоящие повсюду блокираторы вынуждали каждого из танов спускаться вниз именно так — своими ногами, хотя давным-давно можно было построить лифт или оснастить проклятую лестницу нормальным освещением. Да еще и замок пришлось открывать примитивным, передающимся от отца к сыну ключом, который являлся такой же данью традиции, как ритуал передачи власти или прощание с предыдущим таном, решившим освободить место для более молодого преемника.

Альнбар, правда, и сейчас был твердо уверен, что с решением отец неоправданно поспешил и вполне мог бы заниматься делами рода еще лет десять, если не больше. Однако тот необъяснимо уперся. Сказал, что сыну давно пора идти дальше. Поэтому этим вечером, вернувшись домой после траурной церемонии, новый тан, не снимая церемониальных одежд, спустился вниз, чтобы отдать последнюю дань человеку, которого, несмотря ни на что, любил и уважал.

Дверь открылась с протестующим скрипом, но, кроме тана Альнбара, некому было от этого скривиться. По традиции, он должен был спуститься сюда один.

И он спустился.

Зашел в ритуальный зал, который оказался всего лишь небольшим каменным мешком с неоправданно низким потолком. Достал из-за пазухи траурную урну с прахом. После чего согнулся, сошел с каменных ступеней на самую обычную землю. Дошел примерно до середины комнаты и опустился на колени, поставив рядом чадящую лампу и не слишком представляя, что нужно делать.

Отец когда-то говорил, что от тана в такой момент требуется совсем немного — всего-то и делов, что выкопать ямку и высыпать туда прах предшественника.

Однако Альнбар Расхэ неожиданно засомневался, что это будет уместно. Он никогда не делал этого раньше. Кроме действующего тана, в ритуальный зал никто и никогда не допускался. О том, что за таинство творилось за старой деревянной дверью, тоже никто и никогда не говорил. Но это выглядело как-то… неправильно, что ли? Мелко. Унизительно для того человека, каким был его отец.

Просто закопать и уйти…

Видит небо, не так Альнбар Расхэ представлял себе прощание с отцом. И совсем не так видел ритуал воссоединения с умершими родичами, о котором когда-то читал в умных книгах.

В этом месте веками хоронили его предков.

Здесь лежал прах множества танов, что правили родом до него. И каждый из них был по-своему великим человеком. Каждый сделал для рода столько, сколько смог. Они… именно эти люди… стояли у истоков величия рода Расхэ. Именно их останки лежали в основании такого же древнего, многократно достраиваемого и перестраиваемого родового поместья. Они даже после смерти всеми силами стремились помогать потомками. Служили роду и в жизни, и после.

И за все эти заслуги удостоились лишь того, чтобы их похоронили вот так?

Именно поэтому никакую ямку тан Альнбар, конечно же, копать не стал, а вместо этого зачерпнул одной рукой горсть земли, второй собрал со дна урны небольшую горстку праха. После чего смешал одно с другим. Зажал в кулаке. И, прикрыв глаза, постепенно, неторопливо, высыпал обратно на землю, отпуская при этом не только прах, но и боль, душившее его отчаяние, молчаливо прощаясь и вспоминая все хорошее, что когда-то сделал для него отец.

Да. Именно так. Вдумчиво. Мысленно прося у него прощение за допущенные в прошлом ошибки. Отпуская заодно и свои собственные грехи. Но при этом сохраняя самое важное — память… светлую, немного грустную, неимоверно дорогую память о важном для него человеке, которую и он, и его потомки пронесут в веках и по мере возможности преумножат то наследие, что оставил после себя Горус Расхэ.

Когда последняя песчинка оказалась на земле, тан Альнбар с облегчением выдохнул и почувствовал, что невыносимая тяжесть, которая витала над ним с того самого момента, как ему сообщили о смерти отца, действительно стала меньше. Грызущее душу отчаяние отступило. Боль потери притихла. Так, как если бы он на самом деле искренне поговорил с отцом и так же искренне с ним простился.

А потом ему подумалось, что на самом деле прощание далеко не окончательное. Ведь если молодой тан все сделал правильно, то душа Горуса Расхэ далеко от этого места не уйдет. Вернее, нет, не так. Она, конечно же, уйдет, но время от времени все-таки будет возвращаться. Чтобы, как и раньше, помогать, направлять, подсказывать. Тем самым укрепляя незримую, но воистину нерушимую связь между прошлыми и нынешними поколениями, которая в старшем роду Расхэ была особенно сильна…

«Адрэа!»

Я вздрогнул и очнулся, обнаружив, что сижу на коленях и обеими руками упираюсь в землю, загребая ее сразу всеми пальцами так, словно от этого зависела моя жизнь. Из носа снова идет кровь. В глазах все плывет. За левое ухо отчаянно кусает не на шутку встревожившийся йорк. А перед внутренним взором до сих пор стоит холодный полутемный подвал, освещаемый лишь трепетным огоньком неимоверно древней лампады…

Впрочем, это быстро прошло, и очухался я почти сразу. Вспомнил, кто я такой, зачем сюда пришел. И тогда же неожиданно сообразил, что нахожусь в точности над тем самым ритуальным залом, в котором только что побывал вместе с Альнбаром Расхэ. И точно так же, как он тогда, ощущал, прямо-таки чувствовал незримую связь, которая, несмотря ни на что, все же связывала меня с его родом.

Это было странное ощущение. В какой-то момент мне даже почудилось, что на поляне я не один. Как будто появился кто-то за спиной, молча и весомо положив ладони на мои напрягшиеся плечи. Как будто шепнул на ухо, что род теперь всегда со мной.

Однако когда я обернулся, рядом никого не было. Один лишь ветер гулял между подрастающими деревьями, да тихонько шелестела листва, словно пытаясь убедить, что мне на самом деле показалось.

«Адрэа, — с ноткой беспокойства повторила Эмма, когда я закрутил головой и принялся настойчиво обшаривать поляну найниитом. — У тебя проблема с даром. Второстепенная ветвь проявляет все более отчетливые признаки дестабилизации. Кажется, ты перенапрягся».

«Да. Наверное, — так никого и не обнаружив и несколько успокоившись по этому поводу, отозвался я, а затем оторвал от уха сердитого йорка и с кряхтением поднялся с земли. — Пора домой. Ну в смысле в школу. Не то лэн Даорн будет волноваться».

Эмма что-то неодобрительно проворчала, Ши тоже недовольно заурчал. Но я уже не слушал и вместо того, чтобы препираться, просто расщепил границу, окутался найниитовой броней и со всей доступной скоростью помчался к ближайшему порталу, чтобы успеть вернуться к ужину.

По дороге Эмма по моей просьбе скинула еще одну смс-ку наставнику, сообщив, что со мной все в порядке и что я скоро буду. Лэн директор на это ответил коротко, что услышал, после чего я счел нужным еще немного ускориться и действительно успел примчаться до шести, так что шею мне никто так и не намылил.

Поужинали мы тоже вместе, благо ученики к тому времени уже поели и разошлись по корпусам. Ну а мы спокойно посидели в столовой, я сообщил наставнику, что, кажется, начал делать успехи в плане обращения к памяти рода. Рассказал о своих видениях. Дополнил рассказ сделанными в процессе наблюдениями. Поначалу, правда, сомневался, стоит ли говорить, что меня внезапно потянуло в провинцию Расхэ, но потом решил, что скрывать не буду. И не упомянул разве что об убежище, потому что это было уже опасно. Тогда как об остальном рассказал без утайки, и лэну директору это, разумеется, не понравилось.

— Адрэа…

— Я был очень осторожен, — примирительно поднял руки я, прекрасно понимая, что у него есть повод для беспокойства. — Найниитовая броня, расщепление границ… я и портал туда не повел, чтобы следов не оставить. Честное студенческое. Там даже ауры моей нет. Не говоря уж о чем-то большем.

— Зачем тебя вообще туда понесло? — хмуро поинтересовался наставник, прекрасно понимая, что от всего на свете меня не убережет и тем более не удержит.

Я озадаченно поскреб затылок.

— Дайн его знает… Желание наведаться на родную землю возникло у меня не сразу и совершенно спонтанно. Зато после всего случившегося у меня появились некоторые мысли по поводу этих видений.

— Очень подозрительно, что процесс ускорился именно сейчас, да еще и без явных на то причин.

— Согласен. Но, возможно, дело все в том, что я, сам того не зная, повторил некоторые действия, которые когда-то совершал тан Расхэ, и именно это их подтолкнуло.

— То есть ты считаешь, что для памяти рода важны не только прямые запросы, но и конкретные действия?

— Скорее, ассоциации, — качнул головой я. — Видение у зеркала, видение у его дома…

Про проект «Гибрид-1» я, само собой, умолчал, но смысл и без того был понятен.

— У меня вообще сложилось впечатление, — продолжил я, видя, что наставник внимательно слушает. — Что память рода охотнее реагирует именно тогда, когда я вольно или невольно оказываюсь в похожей ситуации. Воспоминания всплывают произвольно. Иногда даже бессистемно. Дают информацию о разных периодах жизни тана. Но сейчас я заметил, что они достаточно четко привязаны к месту — раз, причем необязательно к одному и тому же, а просто похожему. Для них имеет немалое значение антураж — два, как будто зрительный контакт запускает цепочку воспоминаний, и тогда они становятся более полными, чем раньше. Наконец, сегодня я обнаружил, что при таком способе активации памяти рода получаю не просто видения, но и информацию, которая имеет отношение к показываемой ситуации. Так сказать, сопутствующие воспоминания, без которых будет сложнее понять основное. И это очень необычно. Но при этом достаточно обнадеживающе.

— Думаю, тебе следует сделать паузу, — после небольшого раздумья заметил наставник. — Надо получше во всем этом разобраться. Да и ветвь разума ты сегодня явно перенапряг.

Я согласно угукнул, мысленно порадовавшись, что лэн Даорн знает далеко не все. А потом в очередной раз поднес вилку ко рту, перехватил внимательный взгляд наставника и… понял, что меня опять вот-вот накроет.

— Альнбар, ты меня слушаешь? — с нескрываемым подозрением осведомилась Эльза, уставившись на сидящего напротив супруга.

Семейный ужин несколько затянулся, тан Альнбар вернулся поздно, чувствовал себя уставшим, но при этом думал о состоявшейся поездке в Нарк с мрачным удовлетворением.

Его приказ найти женщину с заданными параметрами старый летописец Картус выполнил на отлично. Более того, нашел для своего тана не одну, а сразу пять возможных претенденток, которые подходили если не по всем, то хотя бы по большинству требований тана. Правда, трое из них оказались слишком юны, чтобы претендовать на роль матери его внебрачного ребенка. Первой едва-едва исполнилось шестнадцать, остальные были еще младше. Одна, наоборот, имела уже достаточно зрелый возраст и года через три — пять вполне могла утратить способность к полноценному материнству. Тогда как по возрасту и положению подошла лишь одна — некая лаира Сельена Гурто. Коренная жительница Нарка. Молодая, замужняя, но без детей. И имеющая в своей родословной достаточно интересные связи.

Правда, магического дара у нее не было. Как и у ближайших родственников женского пола на два поколения назад. По мужской линии дар, напротив, имелся, но настолько грязный, испорченный многочисленными примесями, что по факту мог и не подойти.

Тем не менее неделю назад тан Расхэ все-таки показал отпечатки ее ауры одной из набирэ. Дело это оказалось непростым, пробиться без предварительной записи удалось с большим трудом. Но удвоенная сумма за консультацию в конце концов решила возникшую проблему, так что провидица оценила линии вероятности для задуманной таном идеи и, как ни странно, подтвердила, что в этом союзе у Альнбара Расхэ родится не просто одаренный, но и обладающий Талантом сын.

Тан, правда, отнесся к этому заявлению с некоторой долей сомнения. Один раз ему уже предсказали одаренных детей и, к сожалению, ошиблись. Причем он был настолько неосторожен, что намекнул об этом провидице, отчего та неожиданно рассердилась, сказала, что провидцы видят лишь самые яркие варианты будущего, после чего наговорила про его сына много такого, чему тан был бы рад, но все еще опасался верить. Заявила, что для рода Расхэ он станет настоящим спасением. После чего поняла, что в ее словах все равно сомневаются, и в сердцах выгнала недоверчивого гостя, велев ему больше никогда к ней не возвращаться.

Тан, конечно, ушел, раздираемый на части противоречивыми чувствами. Но потом немного походил. Остыл. Подумал. И вскоре… разумеется, под личиной… все-таки навестил перспективную девушку, чтобы составить с ней конфиденциальный разговор.

Из той информации, которую ему дали, тан Альнбар доподлинно знал, что лаира Сельена Гурто, в девичестве Вохш, родилась и выросла в небогатой семье, с ранних лет имела проблемы с властной матерью, часто с ней конфликтовала, поэтому с радостью выскочила замуж чуть ли не за первого встречного. И теперь влачила жалкое существование в какой-то халупе на окраине Нарка, перебиваясь с хлеба на воду и отчаянно мечтая выбраться из нищеты.

Мать, с самого начала не одобрившая выбор дочери, отказалась помогать молодой семье финансово. Супруг, хоть и старался, зарабатывал мало. Сама Сельена гробила свою жизнь и здоровье сразу на двух работах. Поэтому появление тана… естественно, тот пришел к ней под иллюзией… стало для нее чуть ли не даром небес, и лаира Гурто, услышав необычное предложение, не погнала гостя с порога сразу, а, напротив, внимательно выслушала и вместо того, чтобы оскорбиться, неожиданно задумалась.

Суррогатное материнство… искусственное оплодотворение…

Тан, будучи не старым еще мужчиной, в принципе мог бы зачать ребенка и обычным путем. Шансы на рождение одаренного наследника в этом случае были бы статистически выше. Но он не хотел предавать супругу — раз. Да и набирэ его заверила, что таких жертв не понадобится — два. Поэтому в конечном итоге он все же выбрал искусственное оплодотворение и именно его предложил лаире Гурто, решив, что с естественным в случае чего еще успеет.

Предложение в плане оплаты было более чем щедрым. И оно, что немаловажно, не требовало от женщины изменять мужу. О детях лаира тоже мечтала. С деньгами у них в семье было туго, поэтому Сельена после первого разговора попросила несколько дней на раздумье. Посоветовалась с супругом. И вот сегодня тан Альнбар еще раз съездил к ним под личиной, чтобы окончательно договориться и обсудить последние детали.

Более того, уже через две недели семья, согласно заключенному магическому договору, должна была перебраться в провинцию Расхэ и приступить к выполнению своих прямых обязанностей. Сельена, согласно тому же договору, на официальных началах устраивалась в поместье горничной, тогда как ее супругу была предложена должность конюха и достойная оплата, раза в три превышающая его нынешние заработки.

При этом по договору родившийся ребенок… если, конечно, набирэ сказала правду… по настоянию будущей матери и с согласия тана официально должен был числиться за четой Гурто. Растить и воспитывать его до поры до времени тоже будут они. О его настоящем отце никто и никогда ему не расскажет. Тан, в свою очередь, обязался обеспечивать молодую семью финансово и пообещал не вмешиваться в судьбу мальчика до тех пор, пока у того не откроется соответствующего уровня дар.

При этом если окажется, что набирэ дала верные прогнозы, и мальчик, помимо дара, станет обладателем родового Таланта, то тан планировал официально принять сына в род и полностью обеспечить его будущее.

Если Таланта все-таки не будет, то он дал обещание, что ребенка хотя бы обучат в младшей школе и дадут возможность служить роду на общих основаниях.

Ну а в случае, если мальчишка все-таки не обретет ни дара, ни Таланта, то обязанности тана по его финансовому благополучию закончатся по достижении мальчиком шестнадцати лет. После чего молодой человек будет волен сам распоряжаться свой судьбой, потому что тану после этого возраста он станет совершенно неинтересен.

Все это требовало от тана Расхэ произведения некоторых действий, которые для большинства его подчиненных должны будут оставаться в тайне. Надо было найти надежную клинику и договориться о процедуре искусственного оплодотворения. Надо было обеспечить и донору, и суррогатной матери абсолютную анонимность. Надо было уже сейчас заняться вопросами поиска подходящей школы…

Да много чего тану предстояло сделать. Так что супругу сегодня он и правда слушал не очень внимательно.

— Альнбар! — сердито воскликнула лэнна Элизабет Расхэ, когда поняла, что мысли мужа витают где-то далеко и от нее, и от их совместного ужина. — Ну послушай же меня хотя бы несколько мэнов!

Тан опомнился и, неохотно вынырнув из напряженных раздумий, посмотрел на жену.

— Прости. Отвлекся. О чем ты говорила?

— Я хочу, чтобы наших мальчиков осмотрел лэн Алнум Шосхэ, — все еще сердито сообщила супруга. — Говорят, он лучший в том, что касается задержки развития у молодых магов. И я очень надеюсь, что он сможет подсказать причины наших проблем.

Тан согласно кивнул.

Признаться, за последние дни он настолько увлекся решением другого вопроса, что на какое-то время едва не позабыл про своих законных детей, и теперь ему стало за это чуточку стыдно.

— Конечно. Я не против, если он осмотрит мальчиков.

— Вот и хорошо, — с облегчением выдохнула супруга. — Тогда я ему позвоню. И очень надеюсь, что в скором времени проблема с Талантом все-таки разрешится.

Тан на это снова кивнул. На этот раз молча. Однако про себя подумал, что с приглашением стороннего специалиста Эльза, пожалуй, сильно затянула. Он еще несколько лет назад начал говорить на эту непростую тему. Но она все отнекивалась. Утверждала, что у них еще есть время. Успокаивала себя и его. Пыталась сделать все сама. Просила подождать…

А теперь зачем приглашать стороннего специалиста, если и без него ясно, что одной диагностикой проблему не решить? Тем более если тан уже давно все сделал сам. В том числе неоднократно показывал и мальчишек, и слепки их аур самым разным специалистам. Искал самых лучших. Платил огромные деньги. С ног сбился, пытаясь выяснить, почему его дети ущербны. Но никто из тех, к кому он обращался, так и не смог сказать, почему же это произошло.

Это было неправильно. Ненормально. Это ставило под сомнение его положение и как мага, и как главы рода, и как мужчины. Тогда как Эльза… зная о проблеме, она все равно ждала слишком долго. Неоправданно медлила. И спохватилась лишь тогда, когда тан уже сделал все возможное, а когда потерпел поражение, начал искать другие пути решения, о которых она, дай тэрнэ, никогда не узнает…

— Адрэа! — потряс меня за плечо наставник, тем самым заставив прийти в себя. — Дайн тебя возьми… это что, снова было видение? Прямо сейчас?

Я с усилием моргнул и положил обратно вилку, которую так и не донес до рта.

При этом рука у меня явственно подрагивала. В башке все шумело и гудело. Видел я, правда, уже нормально. Соображал и того лучше. Но, как и наставнику, мне тоже не нравилось, что чужие воспоминания стали прорываться так часто. К тому же в такое время, когда я был к этому не готов.

— Пойдем-ка в лазарет, — нахмурился лэн директор, когда я вздохнул, помотал головой и сообщил, что все в порядке. — Не нравится мне это. Не должны они беспокоить тебя настолько часто. Да еще и без всякого повода.

Я, естественно, возражать не стал. Да и сам, признаться, не понимал, что же их спровоцировало. Нет, в убежище еще ладно. Там все было пропитано духом тана Расхэ, как и на пепелище, некогда бывшим ему домом.

Но сейчас-то что?

Что я сделал такого, чтобы меня снова накрыло?

«Адрэа, у тебя дестабилизировался дар, — тем временем напомнила Эмма. — И ментальная активность настолько повышена, что это выглядит неестественно».

Вот об этом я и говорю.

Так что я вместе с наставником поспешил добраться до единственного целителя в школе. А по дороге в лазарет не на шутку задумался, что же мы скажем лэну Нортэну, если про обряд памяти рода знать ему не следует, а говорить о возникшей проблеме как-то нужно. К тому же целитель понятия не имел, до какой степени у меня развит дар. Ведать не ведал, что у двух моих ветвей теперь есть дополнительные отростки. Распространяться об этом тоже было запрещено. Диагностику за пределами школы Харрантао проходить было нельзя. И вообще, предстоящее общение с лэном Нортэном виделось мне несколько проблематичным.

Тем не менее в лазарет я все-таки пришел, предоставив лэну Даорну самому выбирать выражения. Но еще до того, как он начал говорить, я увидел лежащий на столе доктора, исчерканный вдоль и поперек лист бумаги. Там, правда, не было ни написано, ни нарисовано ничего конкретного, кроме загадочным образом извивающихся линий, окружностей и совершенно бессистемно поставленных наклонных палочек. Ну то есть человек в рассеянности просто чиркал грифелем по бумаге.

Но мне почему-то привиделись в этом переплетении буквы.

Причем совершенно конкретные буквы.

После этого у меня в голове снова что-то щелкнуло. Комната перед моими глазами стремительно расплылась. Виртуальные буквы «р», «с», «а», «э» и «х» завертелись перед моим носом, как сумасшедшие, а потом совершенно естественным образом выстроились в название прекрасно известного мне рода, а следом за ними, словно со дна океана, в моей памяти проступил и древний родовой герб, при виде которого я мысленно чертыхнулся и окончательно поплыл, понятия не имея, что увижу на этот раз и почему память рода посчитала, что это важно.

[1] Местная разновидность птиц, по внешнему виду и повадкам напоминающих голубей.