11. Слово мастера

Глава 3

До участка мы добрались без серьезных трудностей, если не считать, конечно, сгоревших блокираторов, дымящейся крыши, оплавленных дверей и порядком подпорченного салона. Сопутствующие повреждения в городе уже не в счет. От них никто не пострадал, да и все дефекты на зданиях оказались сугубо косметическими.

При этом господа тхаэры все-таки исполнили мою просьбу, поэтому, когда патрульный ардэ прибыл на место, у входа в участок уже дежурили обеспокоенный лэн Даорн и прибывший вместе с ним лэн Гасхэ. Который к тому же принес с собой не только зарядку, но и второй, совершенно новенький и полностью исправный блокиратор.

В итоге в участок мы вошли все вместе, причем патрульные не возразили ни против присутствия йорка, ни даже тогда, когда мой наставник выразил желание находиться… ну не на допросе, конечно, а просто при даче пояснений по поводу недоразумения с даром. Видя его искреннее беспокойство, тхаэры, как ни удивительно, пошли ему навстречу. Тем более что лэн Даорн согласился дать исчерпывающую информацию по моему дару, моей траектории развития, а также по недавно состоявшемуся заседанию и итоговому решению комиссии по делам несовершеннолетних.

Присутствие лэна Гасхэ тем более не обсуждалось. Как законник он имел полное право настаивать. Так что у меня во время беседы с патрульными была достаточно мощная правовая, да и просто моральная поддержка. Которая в присутствии определителей ауры окончательно помогла увериться тхаэрам в том, что они, забрав меня в участок, поступили абсолютно верно.

Правда, изначально мы этого не планировали. Лэн Гасхэ вообще не ожидал, что его право временной опеки председатель комиссии сможет банально проигнорировать. Да и для меня, надо признать, это стало неприятным сюрпризом, хотя по некоторому размышлению я все-таки решил, что не буду ничего переигрывать и, выяснив все, что нужно, всего лишь немного сымпровизировал, чтобы как можно меньше провести времени в доме неприятных для меня людей.

К счастью, наставник понял все совершенно правильно и, как раньше, с ходу мне доверился, прекрасно зная, что совсем уж несусветную глупость я не совершу. В итоге все получилось даже лучше, чем я рассчитывал. Идею с блокиратором я провернул удачно. Мой дар, разумеется, при этом ни капли не пострадал. Признаков вмешательства в работу прибора тхаэры тоже не обнаружили. Старая перечница осталась с носом. Проблемы в недалеком будущем я ей тоже обеспечил. К наставнику вернулся. Нигде вроде не наследил…

Ну разве что предстоящую ночь мне для вящего убеждения придется провести в участке. Правда, не в камере, как мы поначалу думали, а просто в комнате для посетителей, раз уж лэн Гасхэ любезно меня выручил и «стабилизировал» мой дар с помощью запасного блокиратора.

Когда же все выяснилось, то господа тхаэры… а они оказались на удивление честными, порядочными и совершенно нормальными ребятами… чисто по-человечески нам посочувствовали, и все еще больше упростилось. Более того, лэну Даорну позволили остаться вместе со мной в участке до утра. А утром тхаэры оказались так любезны, что пригласили ко мне еще и штатного целителя. Так, на всякий случай. И уже после его ухода, заполнив необходимые бумаги, предложили нас подвезти, благо смена у них как раз закончилась, а время уже близилось к полудню.

Мы, естественно, от помощи не отказались, а по пути я (ну и Эмма, конечно, куда же без нее) убедил патрульных ненадолго заглянуть в зал заседаний и в присутствии членов комиссии подтвердить, что от бабки они забрали меня по веской причине. И что исключительно по ее вине прошлую ночь я провел не в постели, а на дежурной кушетке, под наблюдением. Потому что, с одной стороны, передать меня в руки бывшего опекуна тхаэры по закону не имели права, а, с другой, даже несмотря на блокиратор, не были уверены в том, что по возвращении к бабке я снова не сорвусь.

Разумеется, появление на слушании сотрудников службы магического правопорядка (йорка, как и вчера, я оставил на улице) было воспринято присутствующими неоднозначно. Когда мы с наставником вошли в зал под конвоем, члены комиссии не наигранно удивились. Бабка, узнав вчерашних патрульных, резко побледнела. Председатель комиссии справедливо заподозрила неладное. А молоденький секретарь растерянно замер, не зная, как реагировать на появление посторонних, которым по регламенту присутствовать на заседании было не положено.

Само собой, так просто дело не закончилось, и лэнна Босхо захотела выяснить детали. И вот тогда патрульные, которые моими стараниями незаметно перешли из категории сопровождающих в категорию важных свидетелей, прямо там, в зале, детально рассказали, чем закончилось для меня пребывание в доме временных опекунов. Заодно не поскупились на описание всего, что вчера увидели и услышали. Дали совершенно однозначную оценку действиям лаиры Вохш. А также не моргнув глазом подтвердили, что якобы радевшая за мое благополучие бабка ни вчера, ни сегодня даже не соизволила позвонить в участок, чтобы поинтересоваться моим самочувствием. Тогда как дискредитированный ею лэн Даорн не только примчался по первому зову, но еще и оказал посильную помощь, а также до самого утра глаз не сомкнул, отслеживая мое состояние, то есть проявил ту самую заботу и участие, которые и требовались от хорошего опекуна.

Честное слово, они так хорошо все описали, что мне даже вмешиваться ни разу не пришлось.

Бабка после этого совсем скисла. Члены комиссии, напротив, встрепенулись. И даже лэнна Босхо, которая еще вчера посматривала в нашу сторону с откровенным сомнением, сегодня была настроена по-другому.

Безусловно, рассказ патрульных вовсе не являлся официальными показаниями и мог быть не принят во внимание комиссией по делам несовершеннолетних. Однако все их выступление было записано на камеру. Причем не на одну. У их рассказа имелся как минимум один надежный свидетель в лице нашего законника. К тому же оба тхаэра не являлись обычными прохожими, а находились на государственной службе. То есть давали присягу и были обязаны защищать невиновных. Говорили они, разумеется, стоя под определителями аур. А еще, полагаю, ребята не откажутся повторить на бис свои слова в суде. Если, конечно, у нас не получится отстоять наши с наставником права здесь и придется подтверждать их уже в другой инстанции.

— Благодарю вас, лэны, за потраченное время и за то, что вы не отказались уделить моей просьбе так много времени, — на удивление мягко сказала лэнна Босхо, когда парни закончили говорить. — Мы вас услышали и чрезвычайно признательны за то, что вы помогли нам лучше понять сложившуюся ситуацию. У меня больше нет к вам вопросов.

Когда она демонстративно повернулась к коллегам, те тоже подтвердили, что выяснили все, что хотели. После чего тхаэры наконец покинули зал, а мы, так сказать, вернулись к нашим баранам.

— Лэн Даорн, — обратилась к наставнику лэнна Босхо, и тот бесшумно поднялся. — Мы внимательно ознакомились с предоставленными вами документами, аудио- и видеозаписями, и в целом ни как человека, ни как мастера кханто мне не в чем вас упрекнуть…

Я нахмурился.

Так. Скверное начало, которое непременно подразумевает под собой хотя бы одно «но».

— Но, — подтвердила наихудшие мои подозрения председатель комиссии. — Мои коллеги и в том числе представитель службы опеки испытывают серьезные сомнения по поводу трех эпизодов из вашей жизни. Во-первых, обрушение полигона на территории вверенной вам школы. Хоть службой общественного правопорядка данное событие было охарактеризовано как диверсия, но все же территория школы — это ваша зона ответственности. И сам факт того, что там вообще стала возможна какая-то диверсия, свидетельствует о том, что где-то вы как директор недоработали. Или недосмотрели. Быть может, имели недостаточно квалифицированную охрану, которая допустила саму возможность саботажа. Более того, обрушение здания могло повлечь за собой тяжелые последствия. И, поскольку именно вы отвечаете за все, что происходит в школе, в том числе за жизнь и здоровье учеников… я имею в виду не конкретного ученика, разумеется, а вообще всех детей, которые учатся в школе Ганратаэ… то мы считаем, что в данном случае есть некоторая часть и вашей вины в случившемся. То есть как минимум один раз вы подвергли ребенка опасности, и мне как главе комиссии по делам несовершеннолетних это видится достаточно серьезным нарушением. Далее…

Она наморщила лоб и, бросив мимолетный взгляд в сторону встрепенувшейся бабки, продолжила:

— Я считаю справедливым упрек лаиры Вохш в отношении того, что вы своевременно не поставили ее как ближайшую родственницу в известность о привлечении ее внука к индивидуальному обучению кханто, а также о его планируемом участии в турнире класса «Джи-1». На тот момент вы не являлись опекуном мальчика. Сам мальчик был не вправе принимать подобные решения. Вернее, он был недостаточно взрослым, чтобы его решения в отношении таких серьезных вещей и в том числе в отношении потенциально опасного турнира имели законную силу. Да, как мастеру кханто вам дается много привилегий и интенсивность обучения детей вы тоже можете варьировать в достаточно широких пределах. Закон это позволяет. Но, исходя из имеющихся у нас сведений, фактически решение об участии ребенка в соревнованиях вы приняли до того, как оформили ученичество. То есть не будучи ни официальным наставником лэна Гурто, ни его опекуном. И в этом случае вам следовало известить его ближайших родственников о сложившейся ситуации.

Я быстро покосился на лэна Даорна, но тот лишь помрачнел.

Вчера ему, кстати, задавали вопросы относительно даты оформления ученичества и в том числе о том дне, когда наставник впервые завел разговор о турнире «Джи-1». Причем задавал их преимущественно бабкин законник. И лэн Даорн тогда честно ответил, не заметив подвоха. А за прошедшие сутки кто-то из членов комиссии сопоставил его слова, дотошно высчитал дни, недели и месяцы от момента начала учебы до турнира и пришел к выводу, что лэн директор был не вправе так поступать.

— Прошу прощения, лэнна, — тем не менее счел нужным пояснить свою позицию наставник. — Если помните, вчера я упоминал, что с учеником у нас поначалу были лишь устные договоренности. Причем предварительные и очень общие, просто чтобы мы оба понимали, имеет ли смысл начинать учебу. Законом это не запрещено. Желания ребенка я как наставник и как директор обязан учитывать. К тому же в начале обучения было неясно, сможет ли на самом деле лэн Гурто принять участие в турнире, для этого у него тогда не хватало данных. Но мы все же решили попробовать. И задолго до того момента, как мальчик был официально зарегистрирован на турнир, ученичество я оформил по всем правилам.

— Тем не менее факт имеет место быть. Вы заранее знали, что будете готовить ребенка к соревнованиям, — возразила председатель комиссии. — Знали, какие его ждут опасности. И даже если с точки зрения закона вы все сделали верно, то чисто по-человечески… Будучи директором младшей школы и работая с несовершеннолетними, вы, как и мы, тоже должны стоять на страже семьи и предпринимать все усилия, чтобы дети не избегали ее, а напротив, стремились сохранить семейные узы. По возможности вы должны помогать им решать возникшие проблемы. Оказывать поддержку. Или иметь в штате людей, способных оказать поддержку в случае, если ребенка что-то тревожит. Скажите, вы знали, что у мальчика какие-то трудности в общении с родственниками?

— Он об этом не говорил.

— Но вы ведь видели, что общение лэна Гурто с бабушкой и дедушкой стало не таким, как раньше? Разве вас это не насторожило? Почему вы не поинтересовались причинами? Почему не помогли мальчику наладить отношения с родственниками?

Лэн Даорн нахмурился еще больше.

— Общение не происходило у меня на глазах. Во время родительского дня дети и их родители вольны располагаться на всей территории школы.

— То есть вы хотите сказать, что у вас нет информации о том, чем занимаются дети в такие дни?

Так. Плохая ситуация. Очень плохая. Наставник, вы идете по минному полю и вот-вот наступите в дерьмо.

— За порядком в школе следит охрана, — ровно ответил лэн Даорн, заставив меня мысленно чертыхнуться. — Если случаются конфликты, какие-то недоразумения, травмы или иные происшествия, мне об этом докладывают. В остальное время охрана действует самостоятельно.

На губах представителя службы опеки появилась нехорошая улыбка.

— А лэна Гурто, вашего персонального ученика, это правило тоже касалось?

— Да, — вынужденно признал наставник, к моему несказанному огорчению. — Он с самого начала показал себя ответственным, сообразительным и неглупым мальчиком, поэтому я ему доверял и был уверен, что при необходимости он сам расскажет о своих трудностях.

Члены комиссии выразительно переглянулись, а я на мгновение прикрыл глаза.

Черт.

— Получается, вы понятия не имели, что у вашего персонального ученика имеются какие-то сложности в общении с родственниками, — вкрадчиво предположил лэн Тарко. — Лаира Вохш вчера описала нам эти сложности достаточно убедительно. Они ее беспокоили. Но мальчик вам ничего об этом не рассказал. Выходит, вы ему доверяли, тогда как он в отношении вас не настолько был открыт и доверчив, чтобы поделиться своими трудностями или тревогами. Я так это понимаю?

Только тогда до лэна директора начало доходить, в какую ловушку его пытается загнать этот чудак.

— Скорее, лэн Гурто не посчитал это серьезными трудностями, — ровно ответил наставник. И, к сожалению, ответил неправильно. — Он — юноша на редкость самостоятельный и независимый. И стремится всегда решать свои проблемы сам.

Вот теперь нахмурилась и лэнна Босхо.

— На тот момент ему было меньше десяти лет. О какой самостоятельности вы говорите?

Черт. Черт. Черт!

— Возможно, я не совсем правильно выразился, — запоздало сдал назад лэн Даорн, когда я дернул его найниитовой ниточкой за ухо. — Речь не о полной самостоятельности, конечно, а о том, что для мужчины даже в очень юном возрасте свойственно стремление к самостоятельности. И я считаю, что это правильно. У моего ученика это свойство выражено особенно сильно, поэтому сначала он обычно пробует решить свои проблемы сам, а если не выходит, то обращается за помощью. Причем это стремление он продемонстрировал мне в достаточно раннем возрасте. Именно поэтому я не опекаю его сверх меры, даю… если ситуация позволяет, конечно… возможность найти решение самостоятельно. И всегда готов прийти ему на помощь, если он по каким-то причинам вдруг не справится.

Я мысленно покачал головой.

Не так, наставник, и не об этом вам сейчас следовало бы говорить… эх!

— Хорошо, оставим это, — неожиданно отступилась лэнна Босхо, и это был еще один скверный признак. Когда люди внезапно перестают спрашивать и спорить, то обычно это означает, что они уже составили собственное мнение и больше не видят смысла тратить время на бесполезные обсуждения. — Будем считать, что я вашу точку зрения услышала. Но остается еще один немаловажный вопрос, который меня тревожит.

Она сделала небольшую паузу и, мельком глянув в свой планшет, едва заметно вздохнула.

— Вчера мы получили характеристики с мест вашей службы и предыдущей работы, лэн Даорн. И неожиданно выяснили, что раньше у вас уже были личные ученики, но этот опыт, к сожалению, закончился печально.

Наставник ощутимо напрягся.

— Несчастные случаи… нет-нет, мы, разумеется, ни в чем вас не виним, — поспешила успокоить его лэнна Босхо, но мне происходящее нравилось все меньше и меньше. — Я просто упомянула сам факт, чтобы, так сказать, дополнить имеющуюся картину. При этом характеристики у вас во всех смыслах блестящие. Военное министерство дало вам самую лестную оценку и как офицеру, и как руководителю, несмотря на то, что это ваш первый опыт руководства детским образовательным учреждением. Более того, они признают, что благодаря вашим усилиям школа все-таки смогла восстановить репутацию, получила высокие оценки от министерской проверки. Ваши ученики активно участвуют во всевозможных межшкольных соревнованиях и все чаще занимают призовые места…

— И это прекрасно, — кивнула председатель комиссии, заставив меня еще больше насторожиться. — Но, насколько я поняла, отправной точкой для привлечения внимания к школе, увеличенном наборе детей и появления особого финансирования стали именно соревнования класса «Джи-1» девяносто четвертого года и участие в них вашего ученика, лэна Адрэа Гурто, который эти самые соревнования выиграл. Не так ли?

— Лэн Гурто защищал честь школы, — осторожно ответил наставник, не совсем понимая, куда она клонит. — И с честью одержал победу над довольно сильными противниками. Для него эта победа стала пропуском в высшее учебное заведение.

— Но и для вас она была чрезвычайно важна, верно? — остро взглянула на него лэнна Босхо. — Она принесла школе славу, почет и уважение. Благодаря этой победе люди начали забывать, что репутацию школы загубил прежний директор. После победы вашего личного ученика родители прониклись к вам обоснованным доверием. Министерство удостоверилось, что правильно назначило вас на эту должность… то есть победа лэна Гурто во всех смыслах помогла вам подняться и как руководителю, и как должностному лицу. И в этой связи мы просто вынуждены иначе взглянуть на тот самый факт, что в подготовке юноши неофициально… то есть незаконно… участвовал один из великих мастеров. И тот же самый мастер позволил случиться еще одному нарушению, когда своим участием в приемной комиссии… вернее, своим авторитетом в ассоциации кханто и в том числе в спортивном комитете… поспособствовал тому, что приемная комиссия зачислила тогда еще двенадцатилетнего лэна Гурто в качестве участника соревнования класса «Джи-1», хотя по закону не имела права принимать ребят младше тринадцатилетнего возраста.

— На момент соревнований лэну Гурто было уже тринадцать, — скрипнул зубами лэн Даорн.

— Вы правы. Нарушение совсем небольшое. И в любой другой ситуации я, так же, как приемная комиссия, предпочла бы закрыть на него глаза, тем более раз мальчик и правда оказался достоин победы. Но в свете всего, что я озвучила раньше, мне видится в появлении на турнире вашего ученика не просто желание поучаствовать, а элементы некоего сговора. Между вами и вашим учителем. Именно его усилиями лэн Гурто туда все-таки попал, хоть по всем правилам не должен был. Более того, стал победителем, хотя мы все знаем, насколько это было нелегко. Зато ваша школа благодаря этому очень многое выиграла. И поднялась в общенациональном рейтинге… кстати, вместе с вами.

На скулах наставника загуляли желваки.

— Я никогда не ставил интересы и благополучие школы выше благополучия ее учеников.

— И все же факты говорят сами за себя, — твердо ответила председатель комиссии, тем самым подводя жирную черту под сегодняшним заседанием. — Ради победы ученика вы воспользовались служебным положением, без согласования с вышестоящими инстанциями привлекли к обучению несовершеннолетнего постороннее лицо, не в полной мере соблюдали интересы мальчика в отношении семьи, а также пусть с небольшими, но все же нарушениями пропихнули его на потенциально опасный турнир, предварительно не согласовав это с родственниками. Соглашусь, что с точки зрения руководителя школы вы, отправляя ученика на соревнования, поступили обдуманно и во всех смыслах дальновидно, тем более раз мальчик оправдал ваши ожидания и к тому же был заинтересован в победе не меньше. Но как опекун… как лицо, которое в первую очередь должно было руководствоваться интересами ребенка… В общем, исходя из всего вышесказанного, членами комиссии все-таки было принято решение не восстанавливать вашу опеку над лэном Адрэа Гурто. Поэтому с сегодняшнего дня вы утрачиваете право считаться его опекуном. Но при этом были и остаетесь его официальным наставником, в этом отношении у комиссии нет к вам никаких претензий.

Бли-ин…

Оказывается, даже насквозь положительную характеристику можно при желании вывернуть наизнанку и извратить до неузнаваемости.

Я увидел, как закаменело лицо наставника, и еще раз выругался про себя.

— Что же касается вашего ученика, — спокойно продолжила лэнна Босхо, — то комиссия не видит необходимости передавать юношу на воспитание в чужие руки или назначать повторное заседание с целью определения временного опекуна. Более того, при наличии кровных родственников мы считаем возможным удовлетворить просьбу лаиры и лаира Вохш, а также передать право на опеку вышеупомянутого молодого человека именно им.

— Даже с учетом того, что они вчера натворили? — сухо осведомился лэн Даорн.

Лэнна Босхо внимательно посмотрела на подскочившую с места бабку и знаком показала, что та может говорить.

— Нам очень и очень жаль, уважаемая комиссия, что так получилось, — торопливо забормотала лаира Вохш. — Мы просто не ожидали… растерялись и испугались, поскольку раньше действительно не имели дел с одаренными и не смогли хорошо подготовиться к приему внука. Но поймите нас правильно — мы давно не видели Адрэа. Не знали, как и с чем к нему подойти. Как он отреагирует. Это было неожиданно и для нас, и для него. А нас, к сожалению, никто к этому еще и не готовил. К тому же я — женщина эмоциональная, резкая, поэтому вчера, быть может, немного погорячилась и запуталась. Но мы непременно исправимся! Учтем все недочеты, выявленные службой общественного правопорядка! Озаботимся блокираторами соответствующего уровня! Обеспечим мальчику все условия! Мы все-все сделаем, чтобы внуку у нас было хорошо и комфортно! И мы…

Я поднял руку.

— Простите, уважаемые лэны, лэнна и лаиры, а меня вы не хотите об этом спросить?

Бабка от неожиданности осеклась, лэнна Босхо удивленно вскинула брови, члены комиссии зашептались, а лэн Даорн слегка подвинулся, когда я встал рядом с ним плечом к плечу.

— Что? — недоверчиво переспросила председатель комиссии. — Вы тоже хотите выступить, лэн Гурто?

— Почему бы нет? Если помните, здесь решается мое будущее. И раз уж вы так рьяно взялись отстаивать мои интересы, то полагаю, вам будет небезынтересно услышать мое мнение.

Наставник с беспокойством на меня покосился, но лэнна Босхо, на мгновение задумавшись и кинув быстрый взгляд в сторону ближайшей видеокамеры, все же кивнула.

— Разумеется, лэн Гурто. Мы готовы вас выслушать.

— Благодарю. Я постараюсь быть кратким…

Я прошел к электронному терминалу и, покопавшись в настройках, без проблем подключил к нему свой идентификационный браслет.

— Вчера на заседании комиссии лаира Вохш начала свой рассказ с того, что ей показалось, будто я неласково встретил ее и ее супруга во время первого родительского дня в младшей школе, а потом и вовсе начал постепенно отстраняться. Она была права, — спокойно признал я, моментально приковав к себе все без исключения взгляды. — Но при этом забыла упомянуть, что не ладила с моей матерью, а после того, как мама… еще до моего рождения… получила новую работу и переехала в провинцию Расхэ, лаира окончательно с ней разругалась и практически нас не навещала. Ну разве что звонила иногда. Но и это случалось нечасто.

Угу. Уверен, так и было, раз Сельену за ее упрямство и стремление к лучшей жизни она терпеть не могла. Да еще так, что свою неприязнь потом перекинула и на внука.

— Как вы понимаете, рос я отдельно от своих братьев, — весомо добавил я, не без удовлетворения отметив, как бабку после моих слов перекосило. — И о бабушке с дедушкой по большей части только слышал, поэтому во время своего первого родительского дня в школе обоснованно волновался, что могу ее не узнать. Это и стало причиной моего настороженного отношения к родственникам. Но достаточно быстро оно прошло, мы в тот день, можно сказать, заново познакомились. И я был даже не против видеться чаще, но, провожая бабушку с дедушкой до ворот, совершенно неожиданно для себя услышал вот этот разговор…

Я щелкнул по экрану терминала, загружая туда аудиозапись, и спустя несколько мгновений оттуда донесся прекрасно узнаваемый голос достопочтимой лаиры Вохш.

— Ты что⁈ Где мы его поселим⁈ Да ты сам посмотри — он тут лучше нас живет! Вот и пускай спокойно учится! И вообще, Сельенка небось знала, когда дверью хлопала! Я ей говорила, что от Расхэ ничего хорошего не будет! Она меня послушала⁈ Нет! Вот сама и…

— Разговор касался моего предположительного возвращения в дом родственников на ближайшие каникулы, — спокойно прокомментировал я запись, когда та оборвалась. — Лаира Вохш, как оказалось, была категорически против. Поэтому за все пять лет обучения в школе Ганратаэ, кроме как на турнир, пределов школы я ни разу не покидал. Все мои каникулы прошли за забором. И если бы не лэн Даорн, мне пришлось бы не в пример сложнее это пережить.

— Откуда у вас эти сведения? — настороженно поинтересовался представитель службы опеки, буквально на миг опередив лэнну Босхо и ее заместителей.

— Наши школьные браслеты имели функцию записи, — ровно ответил я, краем глаза заметив, что наставник досадливо поморщился. — Поскольку среди детей нередко случались стычки, то по записям было легко определить, кто стал инициатором конфликта, так что браслеты писали все, что с нами происходило. Постоянно.

— Кто вам об этом сказал? Как вам удалось заполучить эту запись?

Лэну Даорну после этого досталось несколько крайне подозрительных взглядов, но у меня было что сказать и по этому поводу.

— Я очень рано начал интересоваться техникой и маготехникой, лэн. И у меня неплохо получалось, поэтому-то в конечном итоге я и выбрал для себя такой факультет. По этой же причине мне всегда было любопытно, как устроены те или иные приборы. Еще живя с родителями, я частенько их разбирал и собирал, изучал имеющиеся в домашних големах программы. Да и свой школьный браслет разобрал почти сразу, как только мне его выдали, так что быстро понял, что это такое и для чего нужно.

Угу. А еще я электронные замки на раз-два вскрывал и своими силами оживил древний-предревний спортивно-обучающий модуль, о чем информаторы инспектора Ито, к счастью, не пронюхали. Так что и со школьными браслетами поработать для меня труда не составляло, о чем наставнику, правда, я в свое время не сказал, но на фоне всего остального он сейчас не выглядел особенно удивленным.

— После того, как я стал свидетелем услышанной вами сцены, как вы понимаете, мое желание общаться с бабушкой и дедушкой резко сошло на нет, — продолжил я, убедившись, что мои объяснения были восприняты комиссией достаточно положительно. — Хотя первое время я надеялся, что она просто не так выразилась. Думал, что она оговорилась и имела в виду совсем не то. Однако больше в тот год ни она, ни дед ко мне не приезжали. А в следующий родительский день лаир Вохш приехал один. И через год. И через два… Собственно, бабушку я увидел во второй раз только на последнем году обучения, после того, как выиграл турнир. Они тогда приехали внепланово, зимой, хотя раньше никогда этого не делали. Но если поначалу я думал, что явились они ради меня, то очень скоро стало ясно, что я ошибся.

Я снова загрузил в терминал аудиозапись, на этот раз побольше раза в три, и прокрутил перед членами комиссии почти весь разговор, который у нас состоялся по поводу выигранных мною призовых денег.

Он тогда, помнится, был непростым, бабуля, не стесняясь, вымогала у меня немалый выигрыш. Сначала льстила, подлизывалась, убеждала, потом настаивала, предлагая по-быстрому оформить опеку, и под конец начала уже откровенно угрожать. А когда я твердо сказал, что денег ей не дам, в сердцах бросила: «Ах ты, неблагодарный мальчишка! И мать твоя была такой же! Имей в виду: явишься на порог — не пущу! И никакой помощи ты от нас больше не получишь!»

И Эмма, естественно, все это добросовестно записала, хотя кто бы мог подумать, что эти записи когда-нибудь понадобятся. Но я не постеснялся выложить тот разговор почти целиком, благо мои слова и мои возражения в тот день были достаточно весомыми.

Когда визгливый бабкин голос отгремел в зале, я с удовлетворением отметил, что лэнна Босхо не на шутку призадумалась, да и инспектор Ито выглядел бледно. Представитель службы опеки вообще позеленел. Вероятно, во время обсуждения моей судьбы именно эти двое активно доказывали, что чета Вохш — во всех отношениях достойная, внимательная, адекватная и заботливая пара, которой можно доверить воспитание ребенка.

Я ведь в их терминалы еще вчера влез. Посмотрел, так сказать, материалы дела. И там, как оказалось, моя «дорогая» бабуля оказалась представлена в таком свете, что ей для полного счастья только нимба и крылышек не хватало. И сына-то она вырастила, и внуки-то у нее в доме благополучно подрастают, и воспитатели о ней хорошо отзываются, и соседи прямо нарадоваться не могут, что такая замечательная семья живет на одной улице… А еще у них есть большой дом, машина, детишки сыты-обуты-одеты, ну разве что озорничают иногда…

Неудивительно, что вчера, когда госпожа Босхо решала мою судьбу, ей показалось, что такой бабушке как лаира Вохш можно доверить воспитание и третьего внука. Ну на один-то день точно можно передать, ведь что плохого мне могла сделать вся такая положительная со всех сторон лаира, которую в комитете по делам несовершеннолетних представили как наилучшего в мире опекуна?

Я ведь вчера не просто так промолчал. После бабкиного сольного выступления и при таких исходных данных мне не удалось бы вот так с ходу очернить ее насквозь положительный и прямо-таки идеальный образ.

Зато сегодня, когда и тхаэры выступили, и показания дали на камеру, мои доказательства прозвучали гораздо более весомо. Поэтому все, что мне теперь оставалось, это красиво зафиналить свою речь, чтобы у председателя комиссии возникли вопросы уже не ко мне, а к коллегам, которые рискнули так ее подставить и обмануть.

— После этого случая ни лаира, ни лаир Вохш в моей жизни больше не появлялись, — так же спокойно поведал я, убедившись, что члены комиссии прониклись. — А вот жить и учиться после этого мне стало намного сложнее. Фактически лаира Вохш дала понять, что я ей не нужен. Да и опеку она предлагала оформить исключительно в корыстных целях, поэтому с тех пор я перестал считать этих людей своими родственниками и отдавал себе отчет, что ни с жильем, ни с учебой, ни просто по жизни ни один, ни другой мне уже ничем не помогут.

— Вы говорили об этом со своим наставником? — нахмурилась председатель комиссии, метнув не слишком радушный взгляд в сторону побледневшей бабки, которая меньше всего ожидала от меня такой подставы.

Я качнул головой.

— Нет.

— Почему?

— Потому что, как и сказал лэн Даорн, мне всегда казалось, что мужчина должен сам решать свои проблемы. Мы с ним, кстати, по этому поводу достаточно давно не можем прийти к общему знаменателю, — вот тут я позволил себе легкую улыбку. — Но лэн Даорн всегда давал мне возможность справиться с трудностями самостоятельно. Не душил опекой. Не брал на себя мои обязанности. И не стремился делать за меня мою работу. Напротив, он учил меня быть сильным, самостоятельным, учил искать решение, а не сидеть на стуле и ныть о несправедливости жизни. Поэтому до поры до времени я не считал нужным нагружать его своими проблемами. И лишь после того, как стало ясно, что одному мне уже не справиться, я пришел к нему за советом. И, в частности, поинтересовался, нет ли у него на примете достойного человека, который не отказался бы стать моим опекуном.

— То есть изначально это было ваше решение? — счел нужным уточнить один из заместителей лэнны Босхо.

— Это было наше общее решение, — спокойно ответил я. — Но я ни разу о нем не пожалел. Лэн Даорн — на редкость честный, ответственный и благородный человек, которому я многим обязан. Что же касается бывших родственников… а в моем понимании они после того, как сами от меня отказались, перестали быть для меня значимыми… то с некоторых пор они окончательно утратили мое уважение. Да и вчера не сумели его вернуть, что во всеуслышание подтвердили доставившие меня сегодня в зал заседаний сотрудники службы магического правопорядка. Они, правда, оказались людьми деликатными и не упомянули некоторых деталей. Но чтобы вы лучше понимали, что произошло…

Я без стеснения поставил третью запись со вчерашними бабулиными воплями, в том числе и касавшимися понуро сидящего в зале деда. А когда они все-таки прекратились и в зале наступила оглушительная тишина, я так же спокойно отключил звук, опустил руку и подвел итоги:

— Исключительно по этой причине, уважаемая комиссия, я просил вас дать мне сегодня слово. И по этой же причине по-прежнему настаиваю на отказе чете Вохш в праве на мою опеку. Они ее недостойны.

Я замолчал и требовательно уставился на комиссию по делам несовершеннолетних, которая при всем желании не смогла бы проигнорировать предоставленные мною сведения.

А они тем временем недоверчиво переглядывались. Напряженно размышляли. Перешептывались. Потом объявили перерыв и примерно на рэйн вышли из зала, чтобы посовещаться.

Все это время чета Вохш провела как на иголках, попеременно косясь то на нас с наставником, то на закрытую дверь, возле которой дежурил все тот же молоденький секретарь. Причем бабка на меня смотрела со смесью злости и отвращения. Дед, скорее, с обидой и непониманием. А вот законник одарил меня откровенно оценивающим взглядом, словно пытался понять, откуда я, такой умный, взялся на его голову.

Но тут наконец комиссия вернулась, и мы в одинаковом напряжении замерли, готовясь выслушать итоговый вердикт.

— Признаться, лэн Гурто, вы порядком ошарашили нас своим неожиданным признанием, — со вздохом сказала лэнна Босхо, взяв слово. — Однако все-таки смогли представить весомые аргументы, которые даже при отсутствии проверки не могут быть оставлены без внимания. Тем самым вы поставили членов комиссии в чрезвычайно сложное положение. С учетом сведений, которые вы продемонстрировали, мы больше не можем рассматривать лаиру и лаира Вохш в качестве ваших возможных опекунов. Их действия в отношении вас требуют серьезной переоценки. Их поведение нуждается в дополнительном рассмотрении. Данные, которые вы предоставили, серьезно дискредитируют их обоих. В связи с чем право на опеку не может быть им выдано ни на временной, ни тем более на постоянной основе.

Ну слава тэрнэ. А то я уж подумал, что мне придется предоставлять в суде видео этого самого заседания и подавать иск о недобросовестном исполнении служебных обязанностей и некомпетентности членов местной комиссии по делам несовершеннолетних.

— Но одновременно с этим, — продолжила лэнна, пока я размышлял. — И в отношении вашего прежнего опекуна мы, несмотря ни на что, все-таки не имеем уверенности в том, что он будет действовать исключительно в ваших, а не только своих интересах. Свои выводы по этому поводу я уже озвучила. И это, в свою очередь, приводит нас к неприятной ситуации, когда ни одна из конфликтующих сторон не имеет перед другой преимуществ. Иными словами, мы не можем предоставить вам, лэн Гурто, опекуна немедленно. Однако поскольку вы все еще несовершеннолетний, то в целях вашей же безопасности мы должны или назначить временного опекуна со стороны, или же отправить вас в соответствующее учреждение до вашего шестнадцатилетия.

Я вздохнул.

Вот все же вы неплохой человек, лэнна Босхо. Вас, насколько я вижу, никто не подкупал и не советовал принять в этом деле совершенно однозначную позицию. Однако излишнее рвение сильно вредит вашим служебным обязанностям и приводит к таким вот юридическим коллизиям. В которые вы, к слову говоря, сами же себя и загнали.

— Мне кажется, этот вопрос можно решить намного проще, — ответил я, во второй раз за день приковав к себе все взгляды, от удивленных и недоумевающих, до откровенно яростных и досадливых.

— Каким именно образом? — непонимающе нахмурилась лэнна Босхо.

Я вместо ответа выразительно глянул на лэна Гасхэ, и тот, подойдя к терминалу, приложил к сканеру один-единственный лист, который если не целиком и полностью, но все-таки решал нашу проблему.

Я, правда, до последнего надеялся, что этого не понадобится. Рассчитывал, что мы обойдемся своими силами и без использования тяжелой артиллерии. Но ничего не попишешь. Лэна Даорна я им не отдам. Торжествовать бабке по поводу того, что она хоть в чем-то сумела ему нагадить, не позволю. Да и в детдом, как только что намекнула лэнна Босхо, не отправлюсь, не говоря уж о том, что стороннего опекуна мне и даром не нужно.

— Что это? — несказанно удивилась председатель комиссии, когда у нее на планшете возникла электронная копия предоставленного законником документа. — Диплом мастера кханто⁈

Я спокойно кивнул.

— Как диплом? — поразился представитель службы опеки.

— У несовершеннолетнего⁈ — не поверил инспектор Ито.

— Не может такого быть! — чуть ли не хором пробормотали заместители мадам и дружно уткнулись носом в экраны.

— Третья поправка к шестнадцатой статье закона «О статусе мастеров кханто», лэны, лэнна и лаиры, — бодро сообщил заранее проинструктированный мною лэн Гасхэ. А потом для вящего эффекта подошел к столу, продемонстрировал членам комиссии оригинал и в том числе магическую печать, которая совершенно однозначно доказывала, что это не подделка. Плюс официальный ответ из школы Харрантао по поводу моего действующего статуса мастера, который мы запросили, разумеется, еще в сан-рэ[1]. — В третьем параграфе указано, что в случае разночтений между правами и обязанностями гражданина согласно положениям гражданского кодекса и кодекса кханто руководствоваться следует кодексом кханто. А в нем черным по белому написано, что звание мастера кханто способен получить лишь физически, психически и эмоционально зрелый адепт, способный нести полную ответственность за свои слова и поступки, прошедший соответствующую подготовку и признанный в этом качестве не менее чем тремя более опытными мастерами.

Угу. Проще говоря, взрослый, адекватный, обученный и ответственный человек, чьи психические и моральные качества были тщательно проверены и одобрены другими мастерами.

О возрасте, заметьте, ни слова.

При этом сам факт наличия у меня печати мастера, по сути, означал, что люди, которые меня экзаменовали, еще в начале года признали меня зрелым, то есть, пользуясь определением гражданского кодекса, совершеннолетним. И раз при появлении разночтений закон предписывал руководствоваться кодексом мастеров, то получалось, что наличие печати позволяло попросту проигнорировать мой биологический возраст.

Ну а раз я совершеннолетний, то опекун мне больше не нужен. Ни на день, ни тем более на два последующих года. Более того, мастер кханто не просто может сам выбирать себе учеников, но и способен так же самостоятельно выбирать учителя, и в этом праве ему никакая комиссия не может отказать.

Так что на самом деле, если бы лэну Даорну не позволили остаться моим наставником, то я бы все равно у него учился. Мое право на выбор было неотъемлемым. Но, к счастью, в этом плане диплом нам не понадобился, потому что комиссия и так была не против, чтобы я у него учился.

Тем не менее ситуация получилась нестандартной и выходящей далеко за рамки обычного заседания по делам несовершеннолетних. Собственно, после того, как я продемонстрировал диплом, надобность в нем вообще отпала. Будучи взрослым, я мог сам выбирать: где, у кого и как мне жить. Так что ни бабка, ни дед, ни инспектор Ито, ни мужик из службы опеки по определению больше ничего не могли со мной сделать.

Неудивительно, что они так разволновались. И, до последней буковки изучив предоставленный им диплом, полезли искать вышеупомянутый закон и кодекс мастеров заодно, чтобы убедиться в том, что я не блефую. Более того, лэн Гасхэ любезно им эту информацию скинул и даже подчеркнул все самое важное, чтобы они, не дай тэрнэ, не запутались.

— Кто из мастеров подтвердил ваше звание, лэн Гурто? — неожиданно поднялся со своего места так и не соизволивший представиться законник четы Вохш.

— Великий мастер Даэ Хатхэ, — с задумчивым видом ответила вместо меня лэнна Босхо. — Великий мастер Ри Хатхэ, великий мастер Тар Ни-Хатхэ и великий мастер Нао Братхэ…

Законник после этого поперхнулся и, одарив меня нечитаемым взглядом, молча сел, больше не пытаясь спорить. Еще бы. Был бы в дипломе указан только мастер Даэ, это еще можно было бы расценить, как попытку дать мне какие-то преференции. Но когда их четверо… и все великие… это был без преувеличения шах и мат. Поэтому мужик, в общем-то, и умолк.

А вот бабка прямо-таки на желчь изошла, до сих пор не понимая, что безнадежно проиграла. Сидя в стороне, все еще что-то шипела. Огрызалась, когда законник наклонился и начал шептать ей что-то на ухо. Бросала на меня свирепые взгляды. Зло кусала губы, отчаянно не желая мириться с проигрышем. Тогда как дед… деда мне все-таки стало немного жаль. Несмотря даже на то, что ни вчера, ни сегодня он, по сути, ничем мне не помог, да и не пытался.

— Да-а, молодой человек, — протянула тем временем лэнна Босхо, наконец-то оторвав взгляд от планшета и уставившись на меня с каким-то новым выражением. — Умеете вы удивлять… Но все же, полагаю, будет уместным попросить вас продемонстрировать вашу печать.

Я в ответ только усмехнулся и расстегнул рубашку.

— Что ж, коллеги, — кашлянула она, увидев требуемое и убедившись, что печать мастера у меня действительно имеется. — Думаю, в данной ситуации дальнейшее разбирательство больше не требуется. Лаира и лаир Вохш!

Бабка с дедом от неожиданности чуть не подпрыгнули на скамейке.

— По рассмотрению всех материалов дела в удовлетворении вашей просьбы об опеке над вашим внуком, лэном Адрэа Гурто, по совокупности причин отказано. Лэн Ноэм Даорн!

Наставник так же молча поднялся на ноги.

— Ваше право на опеку лэна Адрэа Гурто также остается аннулированным, однако, как я уже сказала, за вами по-прежнему сохраняется право на наставничество. Если, конечно, лэн Гурто желает его сохранить.

— Желаю, — кивнул я, тем самым пресекая все возможные возражения.

— В таком случае заседание объявляю закрытым. Официальное заключение по делу номер шестьдесят два дробь один будет вывешено на сайте комитета по делам несовершеннолетних уже сегодня. Всем хорошего дня, — отчеканила лэнна Босхо и, не дожидаясь, пока коллеги опомнятся, первой поднялась из-за стола.

Я проводил ее взглядом, чувствуя себя несколько странно после двух дней нешуточного напряжения. Но, как ни удивительно, лэнна Заранна Босхо, несмотря на фамилию, оказалась вполне приличной, хоть и весьма своеобразной дамой. Так что есть еще нормальные люди в этой дурацкой провинции. Есть. И обнаружить их было на удивление приятно.

[1] Воскресенье.