11. Слово мастера

Глава 2

Лархэ не обманул — с его легкой руки мы за целый день сумели так оторваться, что лично я и не помнил, когда еще такое случалось. Достаточно сказать, что к концу дня мы до такой степени вымотались, что с трудом могли сидеть.

На водных аттракционах, от которых на этот раз даже девушки не отказались, мы накатались и наплавались так, что голова пошла кругом.

Затем нас отвели на пляж и дали возможность сначала наплаваться в море, затем покататься на водных лыжах, а потом и полетать за катером на парашюте.

После этого нам довелось побывать на необычном костюмированном представлении, которое давали прямо на центральной площади города. Затем нас потащили в другой парк развлечений. Оттуда — в ресторан, раз уж мы решили обмыть мое звание мастера и заодно отпраздновать недавний день рождения…

При этом куда бы мы ни пошли, у Кэвина все уже было схвачено, билеты загодя куплены, а лучшие места обеспечены. Из чего стало ясно, что наш друг очень ответственно отнесся к обязанностям принимающей стороны. И приложил массу усилий, чтобы недолгую поездку в его родной город мы запомнили действительно надолго.

В итоге в отель мы вернулись только поздно вечером, причем, по-моему, даже охранник с наставником за этот день порядком устали, хотя ни в воду, ни на другие аттракционы с нами, разумеется, не полезли. Но при этом я в какой-то момент даже порадовался, что с нами оказался телохранитель… его, кстати, звали Иро. Потому что в его компании лэну Даорну хотя бы было не так скучно. И потому что друг в друге они внезапно обрели если не товарищей по несчастью, то хотя бы понимающих собеседников.

— Ну вы сегодня и учудили, — с улыбкой сказал наставник, когда мы наконец вернулись в номер, и я с облегчением плюхнулся в стоящее в гостиной кресло. — Вот уж не знал, что ты, оказывается, тоже умеешь развлекаться.

Я вытянул гудящие ноги.

— Это еще что. Завтра нам придется ужинать с родителями Кэвина. И хвала тэрнэ, что это будет не чопорный семейный ужин в строгих костюмах и при бабочках, а всего лишь скромный перекус в небольшом ресторанчике, который родители Лархэ сняли для нас целиком.

— Форма одежды все равно будет официальная, — напомнил наставник, заставив меня скривиться. — Так что черные брюки и белая рубашка строго обязательны.

Ну и ладно. Брюки и рубашку я с собой взял. Да и семейный ужин для меня уже не первый. Тем более что раз я был приглашен туда не один, то наверняка смогу затеряться на фоне остальных и вряд ли привлеку к себе слишком много внимания.

Ночью я на этот раз филонить не захотел. Но, добросовестно поработав на симуляторе, затем так же добросовестно придя в общий сон и отзанимавшись с мастером Рао магией пространства… навестив Даруса Лимо, чтобы поработать с магией порталов, и уточнив заодно у обоих интересующие меня моменты касательно магии разума… большую часть ночи я планировал посвятить все-таки не им, а изучению и отработке материала, взятого из тех самых методичек, что Эмма недавно мне передала.

Информация, как и ожидалось, в них находилась весьма специфическая. И действительно такая, которую ни в одном учебнике, да и на семинарах, и даже на обычных занятиях с учителями-менталистами было не найти. Как поставить и взломать ментальный блок… как именно и какие виды блоков можно обойти… как заставить человека выполнить ту или иную задачу… как сломать волю… как сформировать у жертвы ложные установки и заложить в ее разум отсроченную программу действий…

Одним словом, эти данные могли существенно обогатить мои знания относительно профессии палача.

Я, правда, никогда к этому не стремился. И совершенно не связывал свое будущее с изучением именно этой, с позволения сказать, специальности. Но все же некоторые из этих навыков могли оказаться полезными, потому что большинство из них позволяло добиться правды от человека совершенно бескровными методами. И к тому же давали высокий процент выживаемости, причем с сохранением разума, что тоже было немаловажно.

Именно поэтому методички я все-таки прочитал, а теперь решил перейти к практическому их освоению. Причем поскольку крысы и другие животные для этого не подходили, а оттачивать мастерство палача на людях было неэтично, то мы с Эммой подумали и создали в нашем общем сне помощника. Полупрозрачного, человекообразного, но насквозь неживого голема Чарли, который должен был служить для меня практическим пособием и помогать осваивать знания из методичек.

Чарли, разумеется, был продуктом самой обычной иллюзии, однако во сне мог становиться материальным. Плюс по команде он умел ходить, поднимать руки, крутить головой, открывать рот, и даже произносить какие-то… с полноценной речью мы решили пока не заморачиваться… звуки.

А еще у него имелась большая, прямо-таки непомерно большущая и абсолютно прозрачная голова. В которой имелся такой же большой, прекрасно видимый снаружи мозг, а над ним зависло белым облачком такое же иллюзорное сознание, на котором, собственно, я и планировал тренироваться.

Да, это почивший профессор ос-Ларинэ подсказал мне идею с гигантским мозгом. Ну а после того как Эмма провела краткий экскурс в анатомию, физиологию и нейрофизиологию, мы пометили зоны мозга Чарлика разными цветами соответственно функциям, за которые те отвечали. Потом я продублировал эти данные в своем модуле, соотнес их с изображением сознания манекена. После чего, пользуясь подсказками из методичек, начал по очереди оказывать влияние на разные зоны, причем отслеживая изменения там и там, чтобы уж точно понимать что к чему.

Понятно, что в жизни все не так просто и у людей не только размеры мозга, но и размеры зон в нем могли существенно отличаться, не говоря уж про количество нейронов, расположение сосудов и прочие немаловажные вещи. Сознание тоже у всех разное, про мыслительные способности вообще молчу.

Но с чего-то начинать все равно было нужно, поэтому первым делом я принялся попеременно запускать в голову манекена свои ментальные щупальца, время от времени пытаясь зацепиться ими за тот или иной участок мозга. А параллельно пробовал воздействовать на такое же иллюзорное облачко сознания, иногда совмещая обе зоны, а иногда специально воздействуя на совершенно другие участки, чтобы понимать, как именно они связаны.

При этом на начальном этапе от меня требовалось лишь определиться с местом и глубиной проникновения, тогда как Чарлик на эти манипуляции должен был определенным образом реагировать. К примеру, дергаться и подпрыгивать, если мои действия оказывались чересчур грубыми и повреждали иллюзорный мозг. Или давать такую же понятную реакцию на такую же иллюзорную боль.

Само собой, контроль за моими действиями был полностью отдан на откуп Эмме. Она все-таки лучше понимала, как работает наш мозг и какие связи существуют между ним, разумом и сознанием.

Правда, если с реакциями тела мы более-менее угадали, то почему-то вместо того, чтобы мычать, пищать и протестующе порыкивать, Чарли начал издавать такие звуки, как будто его не пытал криворукий менталист, а, пардон, старательно доводила до оргазма опытная проститутка.

Из-за этого сосредоточиться на работе оказалось сложно, я периодически ржал, будучи не в силах выдержать такой реакции на свои неумелые действия. Эмма, когда я объяснил ей причину своего веселья, принялась следить за нами обоими с удвоенным любопытством, потому что тему сексуальных отношений мы с ней раньше не затрагивали. А когда она по моей просьбе попыталась заменить звуковое сопровождение на что-то более приличное, то бедный Чарлик стал не только стонать, но еще и хрюкать, причем в самых разных тональностях. А потом и икать, что еще больше усугубило и без того непростую ситуацию.

В итоге эксперимент пришлось прервать, поскольку сладострастно стонущий, то и дело хрюкающий, временами подпрыгивающий на стуле, да еще и громко икающий полупрозрачный мужик мог кого угодно довести до истерики.

Поэтому рот мы ему в конце концов все-таки заткнули. И только после этого я смог вернуться к работе.

Итогом всех этих бдений стало то, что я на практике подтвердил основополагающий постулат, который красной нитью проходил по всей имеющейся в моем наличии литературе: влиять на разум можно было по-разному. Частично, как я уже говорил, через прямое воздействие на мозг… или с помощью специальных устройств типа медицинских модулей, или с помощью найниита, как умели мы с Эммой. А частично через сознание. И вот тут уже влияние становилось сугубо магическим.

Единственным значимым отличием между двумя этими способами являлось то, что физическое воздействие было относительно простым по исполнению, но более грубым и в силу несовершенства техники достаточно ограниченным. Тогда как магия позволяла оказывать гораздо более глубокое и вместе с тем более тонкое влияние на разум, однако требовала от менталиста большого опыта, немалой практики и высокой точности при нанесении удара.

Более того, опыт работы с «физикой» у меня какой-никакой, но все-таки уже имелся. По крайней мере, допрашивать несговорчивых пленников я научился. Да и воткнуть найниитовые спицы в определенные точки тела оказалось совсем не сложно. А вот для того, чтобы жертва при этом не погибла или не слетела с катушек, одних спиц было уже маловато. Поэтому мне, как начинающему менталисту, придется упорно практиковаться, прежде чем я научусь видеть, куда направить виртуальное щупальце или поводок, на какую глубину его ввести или какой толщины его сделать, чтобы не задеть соседние зоны. И прийти это может только с опытом. То есть с практикой. Так что бедному Чарлику придется несладко.

Однако как только у меня случился первый прогресс, и я более-менее освоился, у меня в голове внезапно тренькнул невидимый звоночек, который обычно свидетельствовал, что вскоре наступит утро и мне надо прийти в себя.

Я, в общем-то, и не протестовал, хотя мне показалось, что звонок на этот раз был не таким, как всегда, да и прозвучал почему-то раньше обычного. Вместо нормального звонка он напоминал истошное «пи-пи-пи», какое выдает по утру особенно вредный будильник или же кардиомонитор в изголовье тяжелого больного, если на экране вместо нормальной кардиограммы внезапно появляется прямая линия.

Тем не менее из сна я все-таки вышел. Проснулся. Наши с Эммой сознания тоже разделились. Но когда я посмотрел на часы, то с удивлением обнаружил, что времени еще всего ничего — браслет показывал, что сейчас только полвторого ночи.

Тогда что же меня разбудило?

И почему магия сочла, что мне пора проснуться?

«Адрэа, у тебя меняются параметры ментальной активности, — почти сразу сообщила подруга. — Причем очень быстро».

Одновременно с ней на моей руке снова запищал внезапно заработавший блокиратор. Но даже если он и успел что-то сделать с некстати проснувшейся в моем даре ветвью разума, то мне это уже ничем не помогло. И я, сам того не ожидая, провалился в очередное видение, до последнего не понимая, почему это вообще произошло.

— Подойди, — громким эхом отдалось в ушах повеление Горуса Расхэ, и его сын… официально назначенный, но пока еще не обретший всей полноты власти Альнбар Расхэ поспешно сделал два шага вперед и припал на одно колено.

На его макушку требовательно легла чужая ладонь, и молодой тан поспешил склонить голову, уронив взгляд в пол, ибо такова была традиция, и он не должен был ее нарушать.

— Ты многого не знаешь, — ровно сказал отец, и его слова, прозвучавшие в тесноте рабочего кабинета, отчего-то показались Альнбару излишне тяжелыми и громкими, как грохот камней во время обвала. — Сегодня ты официально стал главой рода, и теперь именно от тебя зависит, в какую сторону он будет развиваться дальше. Но по факту ты сегодня приобрел лишь ритуальный венец…

Сильные пальцы в его волосах сняли и небрежным движением отбросили в сторону узкий, созданный из редкого и дорогого сплава обруч, который все таны в роду Расхэ надевали лишь раз в жизни.

Ритуальный венец обиженно зазвенел, ударившись о каменный пол. Но Альнбар не рискнул проследить, куда укатился один из незыблемых символов его рода, который веками передавался из поколения в поколение веками и хранился как зеница ока.

— В каждом из родов есть ритуал передачи власти, — тем временем тяжело уронил бывший тан, сильнее надавив на и без того низко склоненную голову сына. — Но в большинстве случаев он формальный. Тогда как в нашем роду старые практики сохранились в полном объеме, поэтому мы проводим его именно так, как надо и как было завещано предками. Именно поэтому каждый из нас имеет такую силу. Именно благодаря этому главы нашего рода всегда имели больше знаний и власти, чем кто бы то ни было другой.

— Терпи, — сухо велел тан Горус, впиваясь пальцами в волосы и сдавливая голову сына так, что тот скрипнул зубами. — Боль — это плата. Чем ее больше, тем сильнее ты станешь. Поэтому не разочаруй меня, сын. И доведи ритуал до конца.

Альнбар Расхэ не рискнул спросить, что именно имеет в виду отец и в чем суть ритуала передачи власти, через который проходит каждый глава рода, но о котором, кроме действующего тана, никто и ничего не знал.

А потом ему стало не до вопросов, потому что от ладони отца к нему пришло сначала обычное тепло. Потом это тепло превратилось в жар. Но почти сразу вместо жара молодого тана окутало самое настоящее, бешено ревущее и больно кусающееся пламя, хотя на самом деле никакого огня рядом не было, и он горел не снаружи, а изнури. Но при этом горел так, что, казалось, у него сейчас плоть с костей осыплется и устелет пол в кабинете тонким слоем свежего пепла.

Боль оказалась такой, что тан и рад был бы закричать, да только горло внезапно перехватило болезненным спазмом. При этом горел он уже весь, каждой клеточкой своего тела, каждой косточкой. Горел, но почему-то не сгорал. И от этого становилось еще хуже. Если бы он просто прогорел дотла и тут же умер, с болью его бы это в конце концов примирило. Просто потому, что со смертью любая боль должна будет уйти.

Однако эта боль никуда не уходила. Напротив, она гуляла по его одеревеневшему телу волнами. Сжигая, но не убивая. Вгрызаясь острыми зубами в мозг, но почему-то оставляя в сознании.

И это было невозможно терпеть.

Казалось, боль была всюду, и от нее не было спасения. Горела кожа. Горели руки. Горели и пылали жаркими углями два оплавленных провала на том месте, где когда-то были глаза.

Альнбар ослеп, оглох и полностью потерялся в этой боли, чуть не забыв, кто он и для чего сюда явился. Он хотел закричать. Хотел умереть. Хотел хотя бы на миг избавиться от этой ослепляющей, вездесущей, воистину мучительной боли.

Но старый тан велел:

— Терпи!

И Альнбар послушно замер, тяжело дыша и не зная, как сможет это пережить. А потом услышал над собой прерывистой вздох. Неожиданно понял, что боль — она терзает не только его, но их обоих. А затем с трудом приподнял неимоверно тяжелую, похожую на раскаленную болванку голову и поразился, увидев мгновенно постаревшее, стремительно бледнеющее, но по-прежнему решительное лицо отца, из которого жизнь уходила прямо на глазах.

При этом в голове молодого тана вдруг всколыхнулись странные мысли и воспоминания. Он словно наяву увидел то, чего никогда раньше не знал и не делал. То, чего не мог ни видеть, ни слышать, и о чем до сегодняшнего дня и близко не догадывался. Просто потому, что вместе с болью в его голову полился полноводный, бурлящий, воистину смертоносный поток памяти не только отца или деда, а многих поколений живших до него танов. И все самое важное, что у них было… все самые ценные знания, что у них имелись… сейчас стремительными волнами накатывали на корчащегося от боли мужчину, грозя вот-вот погрести его под собой.

Внезапная догадка, словно вспышка, осенила охваченный огнем разум нового главы рода Расхэ.

Ритуал передачи…

Сила рода, сосредоточенная в руках одного-единственного человека…

Выходит, вот почему таны рода Расхэ всегда были так сильны. Вот почему они так много знали. И вот почему вскоре после коронации нового тана всегда… во все века… так скоропостижно умирал старый.

Знания — это власть. И эту истину Расхэ усвоили уже очень давно. Поэтому в то время, как другие таны передавали преемникам лишь малую часть своих умений, Расхэ умудрялись передавать их целиком. Из поколения в поколение они дарили потомкам все самое важное, ценное, тем самым сберегая свое семейное наследие, не позволяя развеяться в пустоте ни крупице этих бесценных знаний. И в полной мере обеспечивая преемственность и власти, и жизни, и знаний в роду, тем самым усиливая его и поднимая на недосягаемую для большинства высоту.

Тан Альнбар вздрогнул, внезапно осознав, что нежданно-негаданно стал обладателем огромного пласта знаний о найниите, хотя до этого момента ему казалось, что его сведения об этом материале достаточно полны. Одновременно с этим в его голове закопошились всевозможные предположения, сомнения, незаконченные теории и даже прототипы устройств, с которыми когда-то работали его дед и отец.

Еще он, сам того не желая, стал обладателем информации обо всех складах, бункерах и схронах, которые веками создавались в самых разных местах страны. Какие-то из них, правда, давно уже были заброшены. Какие-то, напротив, по-прежнему функционировали. С некоторых надо было только снять десятилетиями сохраняемый стазис, и тогда в руках тана окажется полностью рабочий кабинет со всеми коммуникациями, вентиляцией и запасом еды и воды на достаточно долгий срок.

Также в его памяти отложились сведения обо всех действующих магических контрактах, которые когда-либо заключались от имени рода. Все сделки, причем как законные, так и нет, все договора, все имена и цифры…

Все данные по действующим предприятиям и заводам Расхэ.

Все списки посаженных на магические договора людей. Конечно, из числа тех, кто на тот момент еще был жив. При этом там были свои и чужие. Честные и не очень. Чужие шпионы и свои разведчики. Все контакты. Все номера. Все даты.

По сути, сейчас перед ним открылись все тайны рода, начиная от необычных и невероятных и заканчивая постыдными и даже страшными. Все, что было когда-либо придумано и сделано. Все, что было построено и уничтожено. Все, кого Расхэ когда-то возвысили или предали… абсолютно все. Включая суть того самого ритуала, который тан сейчас проходил, и его последствия, о которых он узнал слишком поздно.

— Нет! — прохрипел Альнбар, тщетно попытавшись вырваться из-под тяжелой руки. — Остановись… хватит! Не надо!

— Все ради рода, — прошептал тан Горус, дословно процитировав надпись на родовом гербе рода Расхэ, тем самым подтверждая, что сын понял его правильно. А потом сжал пальцы крепче, и Альнбару, отчаянно не желающему принимать такую правду, пришлось буквально силой выдирать себя из-под них. Через новую боль. Через крик. Через отчаянное нежелание продолжать эту взаимную пытку.

И он все-таки сделал это. Вырвался, тяжело рухнув на колени перед пошатнувшимся отцом и оставив в его руке клок темных волос.

— Хватит… — из последних сил прошептал он, уткнувшись лицом в восхитительно холодный пол. — Так нельзя. Есть ведь и другие пути.

— Других путей нет, — хрипло выдохнул опустившийся рядом с ним отец, успевший за эти несколько мэнов постареть на несколько десятилетий. — Спасибо, сын. Ты меня порадовал.

Тан Альнбар только горестно застонал.

— Я тебя убил!

— Это на благо рода. Но какое-то время у меня еще есть, так что вставай. Нам предстоит много работы. И к тому времени, как меня не станет, ты должен будешь суметь во всем меня заменить…

В себя я пришел, лежа на полу, под громкий писк отчаянно надрывающегося блокиратора, не менее громкое верещание встревоженного йорка и до кучи с омерзительным ощущением, что только что выбрался из ада.

Мое тело пылало. Казалось, что кожа обожжена до такой степени, что коснись ее или капни сверху капельку масла, как оно тут же закипит и с шипением взорвется, разбрасывая вокруг себя раскаленные капли.

При этом меня крутило и ломало, почти как тана Альнбара когда-то.

Из носа снова обильно текла кровь. С глазами и ушами тоже творилось неладное. Так что я даже не заметил, что в комнате появился посторонний, и не понял, кто именно меня зовет. А сообразил, что к чему, лишь через несколько сэнов, когда рвущая меня на части боль поутихла, чьи-то руки помогли мне принять вертикальное положение, а перед глазами вместо кровавой маски проступило встревоженное донельзя лицо наставника, при виде которого я с облегчением выдохнул и просипел:

— Дайнова память…

— Опять видение?

— Да, клайр его забери! — хрипло выдохнул я.

— Это уже переходит всякие границы, — нахмурился лэн Даорн, положив ладонь на мой пылающий лоб. — Хорошо еще, что меня Ши разбудил. У тебя жар. Ты весь горишь.

Я устало закрыл глаза.

Ах вот как он так быстро тут оказался…

Молодец малыш. Сам сообразил. А может, Эмма отправила его за помощью. Потому что мне было чертовски нехорошо. Хотя уже и не настолько хреново, как в самые первые мгновения.

Пожалуй, мне все-таки придется ближайшей ночью навестить Альнбара Расхэ и спросить его о причинах, потому что на такое дерьмо я, прямо скажем, не подписывался.

Йорк тем временем перестал тревожно пищать и затих, уткнувшись носом в мою вспотевшую шею. Тогда как лэн Даорн быстро сходил в ванную и, намочив полотенце, приложил его к моему разгоряченному лбу. И я с облегчением в него уткнулся, чувствуя, как остывает раскаленная кожа и как постепенно проходит ощущение, что с меня ее только что сняли заживо.

Это было даже хуже, чем когда я портил аппаратуру Кри в поисках похищенной Арли. Хуже, чем когда-либо. Проклятый сон буквально выпил из меня все силы. Как будто это не тан Альнбар, а я тогда стоял перед его отцом на коленях. Как будто это я горел, не зная куда деваться от этой страшной магии. И как будто это в мою несчастную голову вливался бушующий поток столетиями собираемой информации, после которой создавалось впечатление, что я похож на раздувшийся от избытка жидкости бурдюк.

Впрочем, насчет последнего это была почти правда, потому что многое из того сна, что успел увидеть, понять и осознать тан Альнбар, я прочувствовал сегодня на себе. Поэтому же я знал, почему на самом деле он оставил после себя такие подробные записи по проекту «Гибрид». Знал теперь, что тан, пройдя однажды этот проклятый ритуал, не захотел такой судьбы для своих детей. Знал, что он когда-то сделал не только эти записи, но и вообще с того момента взял за привычку записывать свои действия и мысли, чтобы потом систематизировать их и передать потомкам в более сжатом виде.

Он планировал кардинальным образом пересмотреть способ передачи знаний.

Считал, что доверять их одному-единственному человеку слишком опасно. Людей может скосить болезнь, мор или обычная пуля. Тогда как файлы уничтожить будет намного сложнее. Хотя, как показала практика, и тот, и другой способ могли одинаково не сработать.

Когда я перестал харкать кровью и немного остыл, наставник помог мне добраться до душевой, чтобы я смог ополоснуться и привести мысли в порядок.

Холодная вода и правда помогла.

Все остальное сделала Эмма. Так что уже через четверть рэйна я полностью пришел в себя, окончательно успокоил йорка и смог наконец рассказать о том, что сегодня увидел.

— Я не знал, что, помимо обряда памяти рода, существует способ передавать эти знания напрямую, — задумчиво обронил лэн Даорн, когда я замолчал. — Получается, Расхэ на обычный ритуал решили не полагаться?

— Скорее, они его продублировали. Собрали все самое важное в одно место, потому что данные, которые получил Расхэ, имели значение лишь в текущем моменте. Ему дали не все вообще сведения по поводу рода, а лишь те, что облегчили бы ему вступление на должность тана и позволили продолжить дела предшественников так, словно те никуда и не уходили. На самом деле это очень удобно, — вздохнул я, вытерев ладонью повлажневший лоб. — Один тан ушел, другой пришел. Но для рода ничего не изменилось. Потому что новый тан уже целиком и полностью в курсе дел старого, причем даже в таких вопросах, о которых вслух не говорят.

— То есть это еще и способ надежно сохранить родовые тайны, не доверяя их бумаге, съемным носителям или другим материалам? Прямая передача…

— Да. Расхэ, похоже, и впрямь сумели сохранить старые знания. И если в других родах ритуал передачи власти заканчивается всего лишь передачей ритуального венца, то Расхэ…

Я поморщился.

— Оказывается, они были рисковыми ребятами, где каждый последующий тан, по сути, убивал предыдущего. После ритуала ни один из танов не прожил больше года. Причем они сами на это шли. Сами освобождали дорогу детям. И как только чувствовали, что не справляются или устают, по своей воле уходили со сцены.

Наставник только покачал головой, и мне, признаться, это тоже было непонятно. При современных технологиях мудрость поколений можно было сохранить и передать потомкам намного более простым и понятным способом. Не избавляться от стариков. Дать им возможность дожить ту жизнь, что у них осталась. Нянчиться с внуками и правнуками. Своими глазами смотреть на то, как растет и расцветает род…

С этой точки зрения позиция тана Альнбара Расхэ была мне намного ближе, чем точка зрения его отца или деда. Так что если мне однажды придется выбирать, то я, скорее всего, поступлю так же, как и он. Просто потому, что считаю это правильным.

— Ладно, — со вздохом сказал наставник, когда я окончательно очухался. — Ты пока отдохни, а я подумаю, что можно сделать.

А что тут можно сделать?

К сожалению, ни мастер Даэ, ни мастер Майэ, ни мастер Рао еще не знали, что я прошел обряд памяти рода. И даже Лимо я об этом не говорил. А это закономерно означало, что за советом нам просто некуда обратиться, так что хочешь не хочешь, а с возникшей проблемой нам придется справляться своими силами.