След Бремера

Глава 27. Теодор Бремер

Горный путь пролегал через лабиринт из тропинок и переходов. Часто приходилось идти под углом вверх или вниз. Первое время Ноланд встречал пастухов из Самородка, водящих по лугам стада овец и коз, потом поднялся выше, в нехоженые места. На равнину открывался потрясающий вид, Ноланду хотелось остановиться и рисовать неповторимые пейзажи диких земель с холмами, реками и горными отрогами. Однако сейчас его влекла суть вещей, а не их внешний вид. Он углубился в горы и целый день видел кругом только камни всевозможных теплых оттенков: от коричневых и бурых до бежевых и желтых. Иногда скала попадалась серая, словно старая кость хтонического чудовища. Обманчиво короткий маршрут, обозначенный Теодором, оказался труднопроходимым и за счет зигзагов длинным. Пришлось останавливаться на ночевку. Топлива хватило на крохотный костерок, ночевать в горах оказалось неожиданно холодно – Ноланд вскочил еще до восхода, растирая замерзшее тело, и продолжил идти.

Непроизвольно всплывали детские воспоминания об отце. Ноланд смутно помнил дом в предместьях Хельдена, где прошли первые три года жизни. Там жил дядя Альфред с женой. Теодор Бремер не справлялся с ребенком без матери и переложил заботу на бездетного брата со снохой, сам же продолжал пропадать в экспедициях, вынужденно преподавал на кафедре (не любил тратить ценное время на студентов), а когда появлялся дома, то запирался в кабинете – читал, писал, размышлял, чертил маршруты предстоящих экспедиций, которые никому не показывал. Тогда он был одержим поиском дверганцев – девятого людского народа, упоминаемого в сказаниях, но никогда не виденному. В ученом кругу над Теодором посмеивались, в те времена Теодор Бремер, еще молодой, только начинал карьеру, и слава авторитетного ученого ему даже не снилась.

Жена дяди Альфреда умерла, и Бремеры втроем переехали в особняк на бульваре Пайс. Теодор лично выбирал дом, ни с кем не советуясь. Где он взял огромные деньги на такую покупку – никто не знал. Тогда же он учредил фирму "Товары Бремера". Продавал всякую ерунду и антикварные вещицы, как будто сделал опись содержимого нескольких чердаков, а потом назвал это торговым каталогом. Но денег стало хватать на все необходимое. Теодор сменил область научных исследований на историю Кха и войну Четвертой эпохи и стал наконец признанным ученым.

Ноланд пошел учиться в приличную школу. Когда он подрос, то начал вызывать у Теодора больше интереса. Ученый стал чаще беседовать с сыном о науке и познании мира, подсовывал разные книжки и, чутко улавливая впечатления от прочитанного, предлагал очередные. Он говорил, что занимается ответственными и важными делами, и пропадал на недели, месяцы, годы. Когда возвращался, то смотрел на подросшего Ноланда, подолгу с ним общался, спрашивая об успехах в учебе и самостоятельных исследованиях. Естественно, поступать Ноланд отправился в университет, на исторический факультет с археологическими курсами. А потом Теодор ушел в свою главную экспедицию и не возвращался уже пятый год…

Ноланд сверился с картой. Предстояло войти в неприметную пещеру и углубиться в тоннель. Дальше на карте Теодор нарисовал размашистыми росчерками область, названную сокрытой долиной и обозначенную восклицательными знаками.

Вокруг поднимались стены гор. Светло-коричневые, с поперечными полосами геологических слоев. Ноланд стоял на пыльной дороге перед входом в сокрытую долину. Вверху, окруженное обломанными вершинами гор, светилось яркое голубое небо. Воздух не двигался, словно законсервированный в этих волшебных местах, где время остановилось и события прошлых эпох не канули в прошлое.

В пещере обнаружились изъеденные временем остатки ворот. Одна створка лежала на полу, другая цеплялась за проржавевший шарнир и привалилась к стене, словно раненный стражник. За воротами в темноту уходил тоннель, и Ноланд вошел внутрь.

Изредка с потолка пробивались тонкие, как бритва, лучи солнца, мгла не позволяла двигаться быстро. Ноланд зажег керосиновую лампу. Теплый свет пламени заплясал на полу и стенах. Довольно просторно даже для конного отряда. Потолок уходил ввысь и там сужался, видимо, туннель проложили в природной трещине. В рукотворности прохода сомневаться не приходилось – древние строители соблюдали квадратное сечение тоннеля, под ногами виднелись присыпанные песком и пылью мраморные плиты, на стенах попадались кронштейны для факелов. По мере продвижения все сильнее давил холод каменных стен. Ноланд потерял счет времени, рука устала держать лампу на весу.

Наконец впереди посветлело, повеяло теплом солнечного дня. Каменный пол сменился песком, Ноланд вышел в просторный грот, а дальше открывалась долина. Он видел подобное только на холстах с историческими сюжетами… Но теперь сам стал частью картины: юноша в костюме баргенского горожанина, с рюкзаком и в пробковом шлеме, застыл перед осколком прошлой эпохи – в долине, окруженной со всех сторон скалами, стоят древние каменные дома и постройки, солнце играет на песочного цвета камне, колоннах и куполообразных крышах. Ноланд окинул строения взглядом историка. В архитектуре преобладает кладка из желтоватого кирпича-сырца, особые здания облицованы глазурованным кирпичом голубого цвета… Излюбленные элементы традиционной архитектуры Кха, которые они сохранили еще со времен Второй эпохи. Не для человека строился тайный город, хоть и руками людских строителей. Скорее всего, город возвели в середине Четвертой эпохи… Сейчас все окна были пусты, на земле ветер играл лишенным следов песком, словно рассыпанным из разбитых песочных часов.

Ноланд шел вперед мимо древних построек и одичавших декоративных деревьев. Он оказался в центре долины раньше, чем ожидал. Теодор Бремер назвал это место сокрытой долиной, но до масштабов настоящей долины ей было далеко: в окруженном отвесными горами пространстве помещался жилой комплекс и десяток крупных сооружений. Пожалуй, укромное местечко для властителей Кха, практикующих темные искусства. От этих мыслей как будто тень легла на залитые солнцем каменные постройки.

Теодор Бремер должен быть где-то поблизости. Именно здесь он провел последний год или два. Долгие годы поисков заставляли ученого скитаться по всему Сандаруму, пока Вереск не перевел дневник хранителя Тидира, указавший путь к сокровенной долине – финальному этапу экспедиции. В письме отец упоминал, что вместе они смогут войти в мастерскую Тидира, хотя в голове Ноланда не укладывалось, почему Вечный хранитель Пути трудился в долине Кха, а не в своей башне на острове.

Внимание Ноланда привлекло одноэтажное жилище. Крупные бежевые кирпичи и каменные плиты делали дом похожим на гробницу, но вместе с тем производили впечатление монолитности, вызывали ассоциации с вечностью. Действительно, дом простоял уже тысячу лет. И, судя по задрапированным окнам и истоптанному вокруг песку, снова используется! Дверь представляла собой проем между двумя каменными блоками и была занавешена походным одеялом.

Ноланд отодвинул завесу, звякнувшую колокольчиком, и вошел в каменное жилище, на удивление хорошо освещенное через отверстия для солнца и системой зеркальных светильников. Внутри был короткий изогнутый коридор и несколько комнат. На вешалке, столь неожиданной в архаичном доме, висел плащ, несколько пиджаков и плетеная шляпа, явно купленная в Самородке. Краем глаза Ноланд увидел чугунную и медную кухонную утварь в одной из комнат, керосиновый примус. Чистое и приятное жилище сочетало дух древнего мира и современности. Ноланд уловил знакомый запах: бодрые ноты гвоздики, бергамота, мускуса и что-то более сладкое, напоминающее цветущий луг летним полднем. "Добротный баргенский парфюм, – говорил отец, – хотя луарские снобы считают его банальным"… Ноланд услышал топот, занавеска одной из комнат отдернулась, и показался громадный мужчина с выставленным вперед ружьем. Повисло секундное замешательство. Рассмотрев, кто перед ним, житель дома захохотал, бросил ружье вглубь комнаты и обнял Ноланда.

– Ты так возмужал, что не грех застрелить по ошибке! – воскликнул Теодор Бремер.

Постарел ли он? Пожалуй, нет. Теодору Бремеру было за пятьдесят. В детстве Ноланду отец казался громадным, но позже выяснилось, что Теодор такой и есть: выше всех на голову, широкий и крепкий, с мясистыми пальцами и крупными зубами. Несколько нескладная фигура и своеобразные черты лица парадоксальным образом вызывали сходство с большим ребенком. Короткие волосы выгорели под солнцем до цыплячьего цвета, лицо обветрено и вместо загара покрасневшее. Голубые глаза – признак чистокровного баргенца – выцвели и моргали от постоянной работы с текстами и кропотливой реставрации археологических находок. Отец принадлежал к редкой породе людей, сочетающих грубую внешность и острый ум.

Теодор Бремер проводил Ноланда в комнатку, где работал. Стол покрывали тетради и книги, листы с археологической съемкой, чертежи местности и зарисовки. Валялась сломанная фотокамера. В открытом сундуке виднелись проложенные соломой находки с бумажными ярлычками – будущие экспонаты. Пробормотав, что для гостей здесь удобств нет, Теодор захлопнул крышку сундука и предложил садиться. Сам он вытащил из-за стола единственный в комнате стул и расположился рядом с Ноландом.

Встреча получилась неожиданно теплой. Казалось, чем старше становился Ноланд, тем крепче становилась дружба с отцом, вырастая из лишь семейных отношений во взаимную поддержку и профессиональное сотрудничество. Теперь не только отец учил сына, но происходил полноценный обмен опытом, знаниями, впечатлениями. Они были на одной стороне и вместе смотрели вперед. Ноланд ощутил, как давняя брешь в душе заполнилась недостающим кирпичиком и пропал эмоциональный сквозняк, смутно беспокоивший на протяжении многих лет.

Разговор затянулся. Они обменялись новостями, Ноланд рассказал о приключениях и сложившейся ситуации. Теодор старался не перебивать, но все равно задавал уйму вопросов, и сам увлеченно рассказывал о проделанной работе. Темы перетекали одна в другую, оба устали и охрипли, переместились на кухню, где у Теодора оказался огромный запас тоника, галет и сухофруктов. Казалось, ни в чем ином он и не нуждается, особенно когда углубляется в работу и забывает о бренном мире. Однако на кухне все-таки стояли чугунная печь и примус, ученый иногда готовил полноценную человеческую пищу, чтобы поддерживать громадное тело.

Косые лучи солнца, проникающие через окно, освещали каменную кухоньку. На свету желтоватый камень напоминал топленое масло. Массивные шершавые стены вызывали чувство защищенности и одновременно создавали первобытный уют. Бремеры уселись за сколоченным из досок столом. Выпив тоника, они продолжили разговор, переходя к главному. Теодор заговорил о здешних местах, речь его стала отрывиста, длинные фразы начинались басом, а заканчивались хрипом, после чего ученый прочищал горло и продолжал эмоциональный рассказ. Теодор размашисто жестикулировал, а когда стал объяснять нюансы топографии долины, то ударял руками по столу, показывая где что находится.

– В скрытой долине жили мастера Кха, те, кто достиг эфирного резонанса. Империя построила для них, как сказали бы сейчас, академгородок. Здесь мастера трудились на благо народа Кха, принимали учеников. Империя создавала благодатные условия и поставляла необходимые материалы.

– Выходит, для чернокнижников здесь лакомый кусочек, – сказал Ноланд, представляя, с какими конкурентами приходилось сталкиваться отцу в поисках.

– Да, но здесь работали не только заклинатели с алхимиками, но и ремесленники, делавшие энигмы. В основном, конечно, оружие, но также украшения, механизмы, бытовые вещи…

– Я как раз хотел спросить про твой подарок. Револьвер… Я прихожу с противоречивому выводу, что это энигма. Какова его история?

Ноланд вынул из кобуры револьвер и положил на стол. Казалось, письмена на костяной рукоятке торжественно напевают строки эпических песен, а падшие герои древности наблюдают за тем, кто носит легендарное оружие. Длинный ствол искрился под солнечными лучами, словно полированный клинок древнего меча. Вместе с тем устройство револьвера было современным, и выглядел он как новый.

Теодор Бремер задумчиво посмотрел на неведомые письмена на рукоятке, которые не смог понять даже Вереск, талантливый лингвист. Брови Ноланда устремились вверх, когда он увидел, что губы Теодора шевелятся, и тот неслышным шепотом читает надпись.

– Об этом я расскажу когда-нибудь потом, – сказал Теодор Бремер, хмурясь. – Как и о григотропосе. Это моя личная тайна и большая ответственность. Не будем отвлекаться от нашего совместного дела – Великой загадки Эпохи рока.

Ноланд скрыл разочарование и растерянность. Он ожидал получить ответы на все вопросы, но, оказывается, некоторыми тайнами отец делиться не собирался. Возникло неприятное чувство, что Ноланд, по мнению Теодора, еще слишком мал, слаб или глуп. Ноланд вздохнул и сказал:

– Долина Кха…

– Да-да, – подхватил Теодор, довольный возвращением к теме. – Этот городок построили в шестом веке Эпохи рока и назвали Марракха. Отсюда поставляли для империи ценные и могущественные энигмы. Здешние технологии были неподвластны людям, но кое-кто мог воспользоваться наработками мастеров Кха и даже превзойти их. Догадываешься, кто?

Сначала Ноланду пришли на ум Тири-Эж, но никого их них в Четвертую эпоху уже не существовало. Оставался только один вариант.

– Если учесть, что Вечные хранители Пути действительно были бессмертные, а не сменяли друг друга, беря имя первого хранителя…

– А это именно так… – проговорил Теодор, медленно кивая.

– То к середине Четвертой эпохи они были старше любого из Кха и мудрее. Кто-то из них мог разобраться в тонкостях эфирных законов.

– Совершенно верно. Люди захватили Марракху в 856 году. Обычно крупными сражениями руководил хранитель Дерек, но в этот раз все сделал Тидир. Немыслимо как, но Тидир смог захватить долину, хотя она находилась прямо в сердце Империи Кха. Даже сейчас эти земли принадлежат Наару. Как понимаешь, долину легко оборонять, люди удержали ее. Тидир устроил здесь свою мастерскую и работал над чем-то особенным. В 890 году погиб Дерек, считай, война проиграна. А в 895 случился катаклизм, и Кха погибли.

– Если город удерживали люди, то как получилось, что в Пятую эпоху эта долина столько лет оставалась неизвестной?

– Перечисленные события держались в тайне. Слишком высокую ценность представляла Марракха. Ради захвата решились на многотысячные потери, и это в Эпоху рока, когда каждый солдат был на счету… Но Тидир достиг цели. Дневник, который перевел Вереск, указывает на то, что до конца Четвертой эпохи Тидир Знающий работал именно здесь. Я думаю… считаю, верю и надеюсь, что в его мастерской мы найдем последний кусочек пазла.

При слове "пазл" Ноланд вздрогнул.

– Мастерская Тидира закрыта? Ты написал, что необходим какой-то агрегат.

Теодор Бремер улыбнулся обветренными губами и закивал.

– Да! Судя по твоему рассказу, Вереск должен скоро прибыть. Он везет нам аэростат. Пойдем на улицу, я покажу, в чем дело.

Отец повел Ноланда вглубь долины, по дороге мимо безжизненных построек из бледно-желтого камня, блестящего на солнце. Они перешагнули через быстрый холодный ручей с искусственно углубленным руслом. Дальше дома кончились, встречались только редкие деревья. На севере виднелся край долины – отвесная скала. Вскоре мощеная дорожка уперлась в нее. Долина кончилась. Теодор широким жестом указал на ровный участок скалы, и Ноланд различил очертания двери. На ней виднелся серп месяца.

– Мастерская находится в горе. Но дверь не поддается, – сказал Теодор и постучал кулаком по монолитной плите. – Может быть, механизм заклинило, хотя мне кажется, что изнутри она откроется.

– А зачем здесь знак луны? Может быть, дверь откроется на луне в растущей фазе?

– Ноланд. Я знаю, что свежим взглядом возможно совершить открытие, но вообще-то я тут больше года и с лунным светом провел уже десятки экспериментов. Этот знак не ключ, а что-то другое. А теперь – внимание наверх, – Теодор указал пальцем на гребень скалы.

Ноланд ничего не увидел и достал подзорную трубу. На вершине он различил фрагмент каменных ступеней и площадку. Ноланд проследил за руинами ступеней вниз – под скалой лежала груда обломков.

– Лестница, – сказал он.

– Была, – сказал Теодор. – Обвалились, или намеренно уничтожили. А вела она к верхним ярусам мастерской. Надо туда заглянуть. Я уверен, что наверху вход.

– Мы поднимемся туда на аэростате!

– Именно.

– А если не получится? – спросил Ноланд. Он не очень-то доверял экспериментальной технике.

– Значит, найдем другой способ, – взмахнул рукой Теодор. – Мы обязательно проникнем внутрь. Используем аэростат, альпинистское снаряжение, динамит, кислоту, подкоп – все что угодно, но проникнем. Мы узнаем, как исчезли Кха и что сделал Тидир! Подкоп, кстати, не сработал.