След Бремера

Глава 16. Золотой баал

– Вы талантливый молодой человек с большими амбициями. Думаю, в Бовангре у вас все получится. Примет вас понтифик или нет – не столь важно, в любом случае вы сделаете в культе завидную карьеру. Но денег я не дам.

Большинство фраз господин Дамиан, фламин Золотого баала, заканчивал иронической ухмылкой, но сейчас лицо осталось серьезным. Яме удалось встретиться с Дамианом только через неделю после событий в приходе Голубого баала – фламин уезжал из города в командировку. В это время Яма читал книгу "Пять мер счастья", разъясняющую основы баализма, и гулял по улицам Ажена, иногда заглядывая в приходы на проповеди. Фифи больше к нему не приставала и не искала встречи, как будто Яма уже покинул город, она развлекалась с друзьями и готовилась к поездке этой осенью в семинарию культа.

Яма прочитал местную газету, вырезав статью о себе, чтобы потом, может быть, представить ее понтифику как рекомендацию. Про Яму действительно написали, но не в отдельной заметке, а в статье, посвященной приезду знаменитого фламина Маркеллина. Позже вышла еще одна статья: оказывается, на следующий день после лекции, когда проводились тренировочные бои, произошел инцидент. Парень, который напросился на поединок с Маркеллином, чтобы получить направление в семинарию, пропустил удар шпагой в лицо и лишился глаза. Маркеллин великодушно дал ему желанную рекомендацию, но Яму не покидало подозрение, что увечье не было случайным. Как будто фламин исполнил желание молодого парня, взыскав за то кровавую плату подобно злому духу из сказки.

Иногда Яме казалось, что баалисты вполне нормальные люди, пусть ведущие неправедный образ жизни, но увлеченные своим делом и жизнерадостные. Однако за первичным очарованием всегда следовало удивление или отвращение, стоило только узнать кого-то из них поближе. Особенно Яму пугало непередаваемое чувство пустоты и бессмысленности, когда баалист делился своими планами или увлечениями. Но Яма старался избегать предвзятости, делая скидку на свой мизантропизм, которого сам же иногда стыдился.

Господин Дамиан принял Яму в своем роскошном кабинете в круглой башенке, вырастающей из крыши прихода Золотого баала. Светлая лакированная мебель гармонировала с убранством из слоновой кости и алебастровыми скульптурами. Яма сел в кресло напротив широкого рабочего стола фламина и понял, что так удобно и комфортно ему впервые. За громадным окном, открывающим обзор на центральную площадь и половину Ажена, плыли облака и трепетали кроны деревьев. Самого фламина можно было описать весьма кратко: он выглядел, как сам Золотой баал. Светлый шелковый костюм и дорогие запонки не могли соперничать с безумно дорогим желтым алмазом в кулоне фламина. Дамиан был стар, спускавшиеся до плеч волосы поредели, седина приобрела молочный оттенок. Морщины на лице неожиданно часто складывались в улыбку, полную белых зубов, немыслимых в столь почтенном возрасте. В отличие от того же Маркеллина или Патриса, фламин Дамиан показал себя куда более сложным и многогранным человеком. Яма полагал, что видит большинство людей насквозь, но с Дамианом такого не получилось. Почти что против воли Яма проникся к нему уважением и симпатией.

Услышав прямой отказ помогать, Яма сказал:

– Не поймите превратно, я не попрошайка. Но, признаться, придя к самому богатому человеку Ажена по рекомендации его друга, я ожидал большего, чем моральная поддержка.

Фламин засмеялся. Вальяжно расположившись в кресле за столом, он поигрывал фужером с белым вином, ловя солнечные лучи. Яма в начале встречи от вина отказался и получил бокал холодного тоника.

– Красиво сказано, витиевато. Но неправильно. Патрис мне не друг. У таких, как он, не может быть друзей среди мужчин. Он дружит с женщинами, а с мужчинами – сам понимаешь.

Яме вспомнилось, как мэтр Патрис неожиданно крепко жал ему руку, заглядывая в глаза. Теперь то рукопожатие не казалось знаком уважения и проявлением мужской солидарности. Яма поморщился.

– Вы говорите об этом без всякого стеснения!

Казалось, фламин не сразу понял, что Яма имеет в виду.

– Чего здесь постыдного? У каждого свои удовольствия в жизни. Ты в деревне отстал от жизни. Пообщайся с министрантами Зеленого баала, они тебе расскажут, как правильно расслабляться и отдыхать.

– Я не устал, – буркнул Яма.

– Ну-ну, проживи еще десять-пятнадцать лет и больше такого никогда не сказанешь. Так вот, у Патриса друзей быть не может. У меня тоже, но по другой причине. Я – бизнесмен. Я в дружбу не играю, а строю деловые отношения. Так что твоя рекомендация ничего не стоит. Дважды.

Яма решил воспользоваться прочитанным в книге о баализме.

– Мне казалось, что баалисты всегда готовы помочь друг другу.

– Может быть. А ты баалист?

Яма не хотел врать. В последнее время принцип говорить только правду заметно усложнял жизнь. "А как же иначе?" – собирался сказать он, однако фламин его опередил.

– Ладно, пусть ты баалист. Называй себя как хочешь. Сейчас ты никто.

– Это оскорбление?

– Это учение Золотого баала. Твоя значимость в этом мире равна количеству твоих денег, а у тебя их совсем нет.

– Поэтому я здесь, а не веселюсь с зелеными баалистами. Я готов зарабатывать. Лучшего места, чем ваш приход, для этого не найти. Правильно?

Фламин кивнул и отпил вина.

– Скажу как есть. Ты – превосходный объект для инвестиций. Говорю же, ты своего добьешься. Может быть, станешь понтификом и будешь присылать мне тексты проповедей. Если я до этого доживу. – Фламин посерьезнел. – В этом-то и дело. Посмотри на меня. Сколько мне лет? Не гадай. Я не только самый богатый в Ажене, но и самый старый. Оранжевые шутят, что рекордсмен – рекордсмен во всем. Оказывается, не шутят. В моем возрасте долгосрочные инвестиции не интересны.

– Могу я задать личный вопрос?

– Валяй, – сказал фламин, вновь наполняя фужер золотистым вином.

– На что же вы собираетесь тратить свое состояние перед… то есть на склоне лет?

– Если бы я хотел его потратить, то погасил бы долги.

Яма уставился на фламина. Он настолько растерялся, что не решался переспросить. Для путника иметь долги было невыносимым стыдом, тем более в преклонном возрасте, когда можешь не успеть их раздать. Фламин глянул на Яму и усмехнулся.

– Ты приятный собеседник. С тобой я чувствую себя клеттским мудрецом, открывающим тайны жизни молодому ученику, который только и делает, что удивленно разевает рот.

– Я просто хочу понять. Почему вы не отдадите свои долги?

– Но это же очевидно! Если я их раздам, то стану беднее, – засмеялся фламин, запрокинув голову.

Яме тоже стало смешно. Он усмехнулся, но тут же понял, что фламин говорит от чистого сердца, его смех подобен веселью ребенка, чья игра, однако, заключается в издевательстве над безобидными зверьками. Яма потерял осторожность и неосознанно перевел тему на учение о Пути.

– Господин Дамиан, но ведь в будущей жизни у вас не будет накопленного золота.

Фламин ответил нисколько не задумываясь:

– С чего ты взял? Если я буду воскрешен, то почему мои деньги не воскреснут со мной? Неужели добрый и справедливый Создатель допустит такое? Разумеется, мое богатство, которое я зарабатывал всю свою жизнь, тоже будет со мной!

Яма помолчал, потом сказал:

– А что, если там золото ничего не будет стоить?

– А золото и здесь ничего не стоит.

– Очередной словесный парадокс?

– Очередной факт. Само по себе золото просто один из металлов. Лежит в земле, пить-есть не просит. Цену золоту назначают люди. Если все-таки будет великое воскрешение и жизнь после смерти, то, наверное, воскресят не только меня. А где есть люди – там есть и стоимость золота.

– Интересная цепочка размышлений, – искренне сказал Яма.

– Конечно. В старости об этом хорошо размышляется. Но ты не переживай, никуда нас не воскресят. Дадут спокойно отдохнуть после смерти. Так что золото пригодится в этом мире… Ты вообще-то не забивай голову религиозными размышлениями о вечности. В твоем возрасте надо жить и зарабатывать. Чего ты хочешь в баализме?

– Сделать мир лучше, – сказал Яма. Сейчас не пришлось лгать или выворачиваться. Он ответил как есть на самом деле.

– Мир и так хорош, ты его, пожалуйста, не изменяй, пока я жив. Но твои стремления пришлись по адресу – у баализма схожая цель: сделать людей счастливыми.

– Счастливыми… – словно эхо повторил Яма.

– Именно. Всех и каждого. Кто такой успешный баалист? Богатый человек, сильный и влиятельный, красивый и творящий красоту вокруг себя, наслаждающийся всеми проявлениями жизни, веселый и жизнерадостный. Никогда еще человечество не было столь близко к такому. Во времена Кха мы были рабами, во времена Тири-Эж – несамостоятельными детьми. Теперь люди становятся самодостаточными, свободными, счастливыми.

Фламин отпил еще вина. Яма не пил, но чувствовал себя захмелевшим.

– А вы счастливы? – спросил он.

– Обычно на такой вопрос отвечают: "А ты?" И после этого наступает философское молчание, оба сидят угрюмые, осознавая тщетность бытия и относительность жизни. Но вообще-то я счастлив.

– Отчего же?

Дамиан нахмурился. Яма понял, что перегнул палку с количеством личных вопросов.

– Хотя бы потому, что у меня есть деньги. Ты вот, например, несчастлив, потому что у тебя их нет.

– Не согласен. Деньги нужны мне всего лишь как средство для моих целей.

Фламин расхохотался громко и внезапно, как будто залаял цепной пес.

– Разве всем остальным людям деньги нужны для чего-то другого?! Ты действительно воображаешь, что только у тебя во всем мире есть цели! Ну ты и эгоист, у меня аж мороз по коже от такой свирепой бесчеловечности. Будь я помоложе, а ты постарше, мы бы обязательно сделали совместный бизнес!

Яма решил, что разговор давно ушел от первоначальной цели, а теперь и вовсе зашел в тупик. Поднимаясь из невероятно удобного кресла, он сказал:

– Я благодарен вам за увлекательную беседу, господин Дамиан. Извините, но мне пора идти.

– Правду про тебя говорили, ты не похож на местных обывателей. Некоторых ты пугаешь, но лично я узнаю в тебе родственную душу. – Фламин взял перо и принялся что-то писать, жестом показывая Яме подождать. Через минуту Дамиан поставил штамп, вырвал листок и протянул его Яме. – Возьми расписку. Подойди в кассу на первом этаже, тебе выдадут десять серебряных марок. И одну марку золотую – на счастье. Ради Золотого баала. Основную сумму сможешь получить в филиале моего банка, когда доберешься до Бовангры.

Яма ознакомился с документом.

– Вы очень щедры.

– Наверное, пьян. Если станешь понтификом Луарции – все мне верни десятикратно! А если я не доживу – сделай мне золотой гроб.

– Договорились, – сказал Яма.