Скрытый Пророк

Глава пятнадцатая

— Пойти на мировую с Инарием? — Ульдиссиан с трудом верил своим ушам, как, судя по виду Мендельна, и его брат. Промелькнула мысль, что годы наконец одержали верх над Древним. Он точно выжил из ума. Как ещё можно было объяснить такое безумное предложение?

— У того может быть сделка с Диабло, я знаю… И возможно, нам тоже предстоит на неё пойти. Я был бы рад принять любое другое предложение, но в свете нынешних обстоятельств я не вижу другого пути.

— Нет! — Мендельн встал между ними. — Есть другая возможность. Другой ангел. Тираэль.

— Та самая причина, по которой Высшее Небо сейчас спускается на Санктуарий. Не думай, что только мой отец или демоны — мастера манипуляции. Тираэль — и мне страшно слышать от тебя подтверждение, что это действительно он, — не посчитает нарушением кодекса воина света игру словами и создание впечатление у тебя и, вероятно, Ахилия, что он добрый и благообразный! — плащ Ратмы заколыхался почти нервно — эффект ещё более усиливался тем, что не было ветра. — Всё, чего он желал, пока находился здесь, — создать больший хаос, который поддерживал бы заинтересованных в выживании этого мира настроенными друг против друга, чтобы Высшему Небу потом легче было их судить и покончить с их существованием.

— Это невозможно! — выпалил Мендельн. — Я говорил с ним. Он был обеспокоен безумием Инария и боялся, что демоны заполучают контроль над человечеством. Он…

— В правде может быть спрятано много лжи, — плечи Древнего опустились. — Для Тираэля мы — монстры, существа, которые никогда не должны были рождаться. Следовательно, мы не достойны ни доверия, ни правды. Имеет значение только наше истребление, чтобы мы не пятнали всё сущее. Нет… Мы должны добиваться союза с моим отцом, причём быстро.

Ульдиссиану не верилось, что они к чему-нибудь придут с Пророком. Должен был быть другой путь.

— А что дракон? Он ничего не может сделать?

— Он сделал. Предупредил меня о приближении Высшего Неба.

— И это всё? Больше он ничего не сделает?

Ратма уставился на него с негодованием.

— Я не сказал, что он останется безучастным. В данное время он пытается укрыть от них истинное местоположение Санктуария. А если не удастся, он попытается задержать их в пути своей силой.

Судя по тону Ратмы было маловероятно, что Траг’Оул добьётся успеха.

Ульдиссиана терзал ещё один вопрос, и он касался самого Инария:

— Зачем этому другому ангелу идти на такие ухищрения? Неужели твой отец такой могущественный?

— Сам по себе нет, но он привязал свою сущность к Камню Мира и черпает из него, как кровопийца. Это сделало его гораздо, гораздо сильнее, настолько, что даже Трое ведут себя с ним осторожно.

— Диабло! — внезапно то, что случилось с Ульдиссианом в канализации столицы, предстало в ином свете. — Он попытался обхитрить меня, чтобы я дал проникнуть в мой разум — или мою душу! Правда, я отбился…

— Повелитель Ужаса был в Кеджане? — сын Инария задумался. — У меня ещё было то жуткое ощущение, что там происходит что-то большее…

— Гораздо большее, — согласился Мендельн. — Ведь это Пророк отправил меня к Малику!

Невозможно было не прийти к единственному логичному заключению. Верховный демон в большом городе. Связь Инария с Маликом. Злобное существо в тоннелях.

— Они объединились, — процедил Ульдиссиан. — Эти трое объединились, — он закачал головой, не веря собственным словам. — И этим вызвана резня большинства тех, кто по-настоящему правит Кеджаном!

— Ах, как бы смеялся Тираэль… Если он вообще умеет смеяться. — Ратма сплюнул. — Что ж, либо его манипуляциями, либо стараниями моего отца и владыки демонов всё встаёт по местам для Высшего Неба. Величайший город Санктуария, средоточие силы, которое могло быть простоять, хотя бы недолго, против войска ангелов, охвачен хаосом. Самое смешное, что, я уверен, ни Инарий, ни Диабло, не рассматривают происходящее иначе как партию в шахматы между ними.

Мысль была печальной, ведь от неё казалось ещё менее вероятным, что Инарий прислушается к голосу рассудка.

Ульдиссиан опешил, осознав, что он вдруг начал считать союз с Пророком чем-то желанным.

— Станет ли он говорить с нами? — наконец осмелился он спросить.

Судя по всему, своей переменой отношения он удивил даже Ратму, потому что Древний некоторое время оглядывал его, прежде чем ответить:

— Возможно, станет… Правда, это может привести отнюдь не к тому, чего мы хотим.

Что означало, что Инарий с такой же вероятностью может попытаться убить их, как и слушать.

— Но если есть хоть малейшая надежда подступиться к нему, — продолжил сын ангела, — то сделать это должен я. Отношения между нами натянуты, но всё же они лучше, чем перепалка между тобой и им.

Ульдиссиан предпочёл бы иначе, но он видел резон в словах Ратмы.

— Как ты сделаешь это?

— Просто пойду и поговорю с ним… Прямо сейчас пойду, на самом деле.

С этими словами Ратма исчез.

Застигнутый врасплох, Ульдиссиан протянул руку к Древнему, но было поздно.

— Проклятье! Мы ещё не всё обсудили!

— И правда, — ответил Мендельн. — Что нам делать с Ахилием? Он служит ангелу бездумно и невольно, но тем не менее служит.

У Ульдиссиана не вставало вопроса, что делать.

— Мы действуем с установкой, что эдиремы должны быть в безопасности. Это означает, что мы возвращается к ним немедленно, — рукой он подманил брата к себе и возвратил ему кинжал. — И если это подразумевает, что нам придётся сражаться с этим Тираэлем, то так и будет.

Мендельн только кивнул. Ульдиссиан подумал о Серентии и остальных. Он ощутил присутствие их массы в целом недалеко от братьев, но было невозможно определить местоположение конкретно дочери Сайруса.

И пока Ульдиссиан концентрировался, он беспокоился о том, что бы это могло для неё значить.

Они исчезли с места своего нахождения и вновь появились среди эдиремов. Когда сыны Диомеда материализовались, вокруг них поднялись испуганные крики. Боясь случайных нападений, Ульдиссиан окружил себя и брата щитом — и не зря, поскольку в следующий миг в них полетел огненный шар.

— Прекратить! — прокричал Сарон откуда-то. В следующий миг тораджанец упал на одно колено перед Ульдиссианом. — Ты вернулся! Мы страшились худшего, мастер Ульдиссиан!

— Я тоже, Сарон, — Ульдиссиан похлопал невысокого человека по плечу, затем быстро оглядел остальных. — Где Серентия?

— Я не видел её несколько часов. Сказать по правде, мастер Ульдиссиан, я было встревожился, но она коснулась меня своим разумом и сказала, что расчищает нам путь.

— И что это значит?

Тораджанец пожал плечами.

— В то время я предположил, что она говорит о выступлении на столицу. Мы… Мы хотели освободить тебя.

— За что я благодарю вас, — Ульдиссиан сосредоточился сильнее, но всё равно не мог ощутить Серентию.

Однако он отметил ещё кое-что к северу — то, что напомнило ему об Ахилии.

Мыслью устремляясь вперёд, Ульдиссиан рассеянно сказал:

— Оставайся с ними, Мендельн. Сделай всё, что можешь.

— Ульдиссиан! Не…

Но было уже слишком поздно. Ульдиссиан оставил эдиремов и переместился в джунгли к северу. Зрение адаптировалось к тёмной обстановке… Но недостаточно скоро.

Невидимая сила ударила его подобно тарану, послав Ульдиссиана в воздух. Если бы сын Диомеда не окружил себя щитом ещё до того, как попал сюда, то он точно был бы мёртв. А так Ульдиссиан сначала пролетел через один толстый ствол, затем через другой, полностью разломив оба. Третий ствол наконец остановил его полёт, но тоже чуть не переломился.

У него даже не было времени, чтобы прийти в себя. Две стрелы ударили его, и хотя они должны били представлять гораздо меньшую угрозу, чем магия, одна проникла сквозь его защиту. К счастью, она оказалась достаточно замедлена, чтобы оставить только неглубокую рану… Рану прямо над сердцем.

Он вырвал из себя стрелу и перекатился на бок. Ульдиссиан знал, что на него была устроена ловушка. Он и правда ощутил Ахилия, но не Серентию. Это позволило ей ударить до того, как он успел сориентироваться.

Но почему они пытались убить его, было не до конца ясно. Ангел, который манипулировал ими, играл почти так же грязно, как Инарий. Ахилий умудрился избежать успешного убиения его раньше, но теперь, похоже, был вполне убеждён, что Ульдиссиана нужно прикончить.

Но каков был смысл? Ратма сказал, что хозяева Высшего Неба опускались на Санктуарий. Так почему тогда Тираэля волновал один единственный человек, неважно, насколько могучий?

Задав этот вопрос, Ульдиссиан понял, что знает ответ.

Но в первую очередь нужно было остановить это безумие. Он вскочил на ноги.

— Серентия! Ахилий! Это я! Это…

Ещё одно дерево наклонилось и попыталось затянуть его в свою густую листву. Пока Ульдиссиан пытался вырваться, синее пламя объяло ветви.

Его сразу обдало жаром. Истекая потом, Ульдиссиан взмахом руки окружил себя облаком холодного воздуха. Пламя тут же умерло; почерневшие ветви и листья остались страшным напоминанием о том, что было уготовано Ульдиссиану.

Несмотря на свою тревогу за обоих друзей, он в то же время начал быстро разъяряться. Серентия и Ахилий подобрались слишком близко к непосредственному нанесению вреда ему. Они даже не давали ему возможности попытаться рассказать им правду. Что они о нём думали такого, что так сильно желали его смерти?

Укрепив свой щит, он выступил вперёд и попытался ещё раз призвать к голосу разума.

— Серри! Нам нужно поговорить. Ангел, к которому вы примкнули, так же опасен, как Инарий. Возможно, опаснее. Он хочет уничтожить весь мир…

— Оставь свои притворства при себе, высший жрец! — раздался голос. — Мы знаем, кто ты и что ты сделал. Во имя памяти об Ульдиссиане мы заставим тебя раскаяться за все жизни, которые украл, особенно — за его жизнь!

Он исторг проклятье, поняв наконец, чем — или, скорее, кем — они его считали.

Маликом.

Как ангел добился этого, Ульдиссиан не знал. Но важно было то, что сын Диомеда теперь знал, почему эти двое так страстно хотят его убить.

И ему на ум не приходило никакого способа доказать им, что он был самим собой.

Копьё угодило ему под рёбра. Отвлёкшись на разоблачение Серентии, Ульдиссиан раскрылся. Его щиты всё ещё должны были держаться, но когда Ульдиссиан раненный упал на спину, то подумал, что Тираэль наверняка что-то сделал, чтобы помочь их оружию достигнуть цели. Это также объяснило бы предыдущий удачный выстрел из лука.

Его пронизала боль. В голове стучало. Он схватился за копьё и сжёг его дотла. Задыхаясь, Ульдиссиан приложил ладонь к ране и вылечил её.

Его раздражение достигло высот. Он не мог просто находиться здесь и давать им всё новые шансы убить его. Общее положение вещей было гораздо важнее этой битвы. Ульдиссиан должен был положить этому конец… Даже если для этого необходимо было причинить вред обоим противникам.

Или даже сделать что-то худшее.

Он распрямился — и тут же очередная стрела устремилась на него. Правда, на этот раз Ульдиссиан был готов. Сначала он направил свою силу, чтобы обратить стрелу в пепел, затем ударил туда, где наверняка стоял лучник.

Под воздействием его заклинания деревья и кустарник на площади в несколько ярдов сравняло с землёй. Раздался крик, но он был женский и исходил с другой стороны.

— Нет! — крикнула Серентия. Она выскочила из джунглей, распростерев руки к Ульдиссиану. Деревья, которые он только что повалил, полетели к нему, горящие.

Он сумел отклонить несколько первых, но в это время Серентия призвала новое копьё и метнула его. Ульдиссиан умудрился поймать копьё в нескольких дюймах от себя, после чего вонзил наконечник в почву.

Когда наконечник вонзился, возникла стена из грязи. Она поднялась на несколько ярдов и мгновенно отвердела.

Дерево за деревом врезались в стену, но, укреплённый силой Ульдиссиана, грязевой барьер держался. Импровизированные снаряды ударяли в него со стуком, подобным раскатам грома.

Но прежде чем Серентия успела попробовать что-нибудь ещё, Ульдиссиан метнул в сторону неё воздух. Он ушиб дочь торговца так, словно сам Ульдиссиан ударил её. Со стоном она повалилась навзничь.

Делая глубокий вдох, сын Диомеда огляделся вокруг. Не ощутив никакой другой угрозы, он ринулся к Серентии.

Она лежала распростёртой посреди выкорчеванного кустарника, её голова была склонена набок так, что Ульдиссиан поначалу испугался, что тяжело её ранил. Тем не менее, беглый осмотр не выявил ничего угрожающего жизни.

Дочь торговца застонала. Её глаза раскрылись, и она увидела Ульдиссиана, склоняющегося над ней.

Красочное ругательное выражение, достойное демона, сорвалось с её губ. Она попыталась двинуться, попыталась использовать свою силу, но Ульдиссиан уже подготовился к этому. Серентия быстро обнаружила, что ничего не может сделать.

— Серри, успокойся, пожалуйста, — прошептал он, решив, что использование детской формы её имени может смягчить её подозрения. И правда, на её лице немедля отразилось смятение, хотя настороженность полностью с него не исчезла. — Это я, Ульдиссиан, клянусь!

— Нет… Он сказал… Я видела побоище в столице. Он показал нам, что произошло… И что маликов призрак забирал тело за телом… В том числе твоё!

— Ангел солгал, — напрямую ответил он.

— Но… Нет… — она на самую малость скосила взгляд.

Ульдиссиан ощутил фигуру за своей спиной, но не сделал ни единого движения. Вместо этого бывший фермер пробормотал:

— На таком близком расстоянии ты уж точно должен суметь подстрелить меня, Ахилий.

— И если он хотя бы попробует, — ответил ещё один голос, — я отправлю его обратно, откуда он пришёл.

— Мендельн? — выдохнула Серентия.

С величайшей осторожностью и непринуждённостью Ульдиссиан оглянулся. Как он и отметил, бледная фигура лучника стояла прямо за ним. Несколько листьев прилепились к телу восставшего мертвеца. Ахилий приготовил для выстрела очередную покрытую грязью стрелу, но Ульдиссиан видел, как прямо у него на глазах друг его детства опускает лук.

Едва видимый позади Ахилия, Мендельн держал костяной кинжал наконечником вниз. Мистическое оружие тускло светило, как светит луна.

— Мендельн… — прохрипел охотник. — Ты… Ты не знаешь… Правды… Это… Это не Ульдиссиан! Это то… То существо… Малик!

— Нет, это мой брат, — спокойно ответил Мендельн. — Я бы понял, что это Малик, с первого взгляда — неважно, в каком он был бы теле. Я научился этому.

— Но…

— Ангел солгал вам обоим, — встрял Ульдиссиан. — Он использовал вас как пешек, — говоря это, он освободил Серентию от своих невидимых пут. Она посмотрела на руку, которую он предложил ей, с подозрением, но в конце концов приняла её.

— Я верю, что это действительно он, Ахилий, — сказала Серентия. — В самом деле верю.

Похоже, её признание только разгневало лучника.

— Он чуть не заставил… Заставил меня… Снова это сделать! Я чуть… Не убил тебя!

Мендельн присоединился к ним. По-прежнему держа светящийся кинжал рядом с собой, он добавил:

— Я даже сейчас не уверен, что ангел хотел смерти Ульдиссиана. Думаю, он просто наводит как можно большую сумятицу в подготовке к прибытию войска.

— Какого войска? — спросил охотник.

Ульдиссиан объяснил. Сразу, как только до его друзей дошёл смысл сказанного, на их лицах отобразился ужас.

— Весь мир? — воскликнула черноволосая девушка. — Ничего… Никого не останется?

— Если Тираэль и ангелы исполнят задуманное. Другая альтернатива, судя по всему, — порабощение демонами… Или Инарием.

— Этого не может быть. Ведь это означает, что всё, что мы сделали, было впустую, Ульдиссиан!

Он покачал головой:

— Нет, Серри. Я не смирюсь с этим. Я буду сражаться до самого конца. Это наш мир — не Инария, не ангелов, не демонов!

— А что… Что Ратма? — хмуро спросил Ахилий. — Может он… Может он убедить Инария… Присоединиться к нам? Это… Хоть возможно?

— Это хоть нам надо? — передразнил Ульдиссиан. Он страстно затряс головой. — Думаю, Ратма обречён на неудачу, но он решил попробовать — и в это время нам нужно подготовиться.

— К прибытию ангелов, — закончил Мендельн.

Но Ульдиссиан снова затряс головой.

— Нет… Нет, думаю, на самом деле, сначала — к Инарию.

Ратма никогда прежде не был в Соборе Света, но он слышал легенды о нём. Он был в точности таким, как гласили легенды, но, несмотря на это, он был нисколько не впечатлён. Всё величие, всё великолепие посвящались мании величия его отца, а не добру, как утверждалось.

Стражники, выстроившиеся вдоль коридоров, не видели, как он идёт мимо них, не видели его даже старшие жрецы. Он не материализовался прямо в покоях Инария, потому что его отец принял бы это за выказывание неуважения. Хотя Ратма и вправду не уважал ангела, он чувствовал, что сейчас не время подчёркивать этот конкретный пункт.

Усердные стражи, стоящие рядом с дверями в покои Пророка, оказались так же слепы, как и остальные. Фигура в капюшоне прошла прямо мимо них, а в следующий миг — сквозь сами двери.

Ратма не объявил о своём прибытии, когда оказался в огромной изящной зале. Инарий и без того прекрасно знал, что его отпрыск был там.

И действительно, в следующий миг голос, который Ратма так презирал, отдался в его голове и сердце:

МОЙ БЛУДНЫЙ СЫН… ТЫ ПРИШЁЛ, ЧТОБЫ ВЫМАЛИВАТЬ ПРОЩЕНИЕ ЗА СВОИ ГРЕХИ?

Ангел материализовался в своём полном грандиозном великолепии в нескольких футах над Ратмой. Его крылья широко распростёрлись через залу, полный спектр их энергий наполнил мраморное помещение изумительным набором расцветок. Несмотря ни на что, Ратма не мог не восхититься внутренней красотой того, чем был его отец.

— Отец, не мог бы ты избавить нас обоих от этого извечного вопроса?

НО ЕСЛИ НЕ ЭТО — ПРИЧИНА, ТОГДА ЧТО? ВО ВРЕМЯ НАШЕГО ПОСЛЕДНЕГО РАЗГОВОРА ТЫ ОБОРВАЛ НАВСЕГДА ВСЕ СВЯЗИ МЕЖДУ НАМИ. ПОЭТОМУ, ЕСЛИ ТЫ НЕ ИЩЕШЬ ПРОЩЕНИЯ, Я НЕ ВИЖУ ПРИЧИН ПРОДОЛЖАТЬ АУДИЕНЦИЮ.

— Есть очень хорошая причина, и ты знаешь это! — сказал Древний, и его огромный плащ заколебался. Он воздел к ангелу кулак. — Всему Санктуарию грозит разрушение. Единственная надежда спасти его…

СОВМЕСТИТЬ МОЮ МОЩЬ С СИЛОЙ ЕРЕТИКА УЛЬДИССИАНА И ЕГО ЧЕРНИ, НЕ ГОВОРЯ УЖЕ О ТЕБЕ И, БЫТЬ МОЖЕТ, КУЧКИ ПЕРВОРОЖДЁННЫХ, СКРЫВАЮЩИХСЯ ПОД КАМНЯМИ? — тон Инария явно выражал презрение. — МОЖЕТ БЫТЬ, ЕЩЁ ПРИГЛАСИМ В НАШИ РЯДЫ ПЫЛАЮЩИЙ АД? ИЛИ ТАК НАЗЫВАЕМЫЕ КЛАНЫ МАГОВ?

Говоря это, ангел стал сиять ещё ярче, так что Ратме пришлось заслонить глаза рукой. Ратма боролся с всегда присутствующим побуждением преклонить колени перед отцом. Инарий махнул рукой в сторону изображений на потолке, его ладонь в перчатке сжалась, словно он хотел схватить всех и каждого из них.

В ВЫСШЕМ НЕБЕ Я БЫЛ ОДНИМ СРЕДИ МНОГИХ. Я НЕ СМОГ БЫ УСТОЯТЬ ПРОТИВ ИХ ВОЙСКА, — он ещё раз посмотрел вниз на сына. — НО СЕЙЧАС МЫ В МОЁМ МИРЕ… МОЁМ МИРЕ! ЖИТЬ… ИЛИ УМЕРЕТЬ… РЕШАЮ И ВСЕГДА БУДУ РЕШАТЬ Я, ЛИНАРИАН!

Это превращалось в беседу, которую Ратма и Инарий слишком часто вели на протяжении целых эпох. Древний всегда догадывался, что его родитель склонен к сумасшествию, но теперь он начал понимать, что ангел совершенно безумен.

Несмотря на это, Ратма не оставил попыток:

— Отец, ты знаешь, что Тираэль обнаружил Санктуарий…

НЕТ! — крылатая фигура опустилась, оказавшись в нескольких дюймах над безупречным полом. — ПЛАН ПРОВАЛИЛСЯ! ПРАВДА СТАЛА ИЗВЕСТНА МНЕ! ТИРАЭЛЬ НЕ ЗДЕСЬ; ТИРАЭЛЯ НИКОГДА НЕ БЫЛО ЗДЕСЬ. А ДАЖЕ ЕСЛИ И БЫЛ, НИ ТЫСЯЧА ТИРАЭЛЕЙ, НИ КТО-ЛИБО ЕЩЁ НЕ МОЖЕТ ВЫСТОЯТЬ ПРОТИВ МЕНЯ, ПОСКОЛЬКУ Я ПРИВЯЗАН К КАМНЮ МИРА! НЕТ, ЛИНАРИАН, ТИРАЭЛЬ НЕ ЗДЕСЬ. ТВОИ УЛОВКИ ОТКРЫЛИСЬ МНЕ. ТЫ ДЕЙСТВУЕШЬ В СГОВОРЕ СО ВСЕМИ ОСТАЛЬНЫМИ. ТЕБЕ МОЖНО ДОВЕРЯТЬ НЕ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ЛОРДУ ДИАБЛО, КОТОРЫЙ ДУМАЕТ, ЧТО СВОИМ «СОЮЗОМ» МОЖЕТ ПОМЕШАТЬ МНЕ РАЗГЛЯДЕТЬ ЕГО ПРЕДАТЕЛЬСТВО.

Эти слова подтвердили для Ратмы некоторые подозрения и страхи, касающиеся последних событий.

— Так значит… Значит, избиение невинных в столице — это во многом твоих рук дело! Ты оставил кланы магов в смятении и гневе и ещё больше расшатал положение Санктуария. Ты — игрушка в руках Тираэля, как ты не видишь этого?

ВЫ ВСЕ — ИГРУШКИ В МОИХ РУКАХ, ТЫ ХОТЕЛ СКАЗАТЬ. ГОРОД ОБРАТИЛСЯ ПРОТИВ ЕРЕТИКА УЛЬДИССИАНА, КАК ВСЁ ВОЗРАСТАЮЩАЯ ЧАСТЬ ПАСТВЫ ПО ВСЕМУ МИРУ, — очень человечий смешок излетел из неземного создания, смешок, преисполненный безумного триумфа. — А ЕЩЁ ЛОРД ДИАБЛО ПРЕДЛАГАЕТ МНЕ ТО, ЧТО, КАК ОН ДУМАЕТ, ДАСТ ЕМУ НАКОПИТЬ ВЛАСТЬ НАД МОИМ МИРОМ И СДЕЛАТЬ ИЗ ВОЙСК ЕРЕТИКА СОЛДАТ ДЛЯ ПРОКЛЯТОГО. ОН ОТКРЫВАЕТ МНЕ ПУТЬ К ТОМУ САМОМУ ХАОСУ НАД САНКТУАРИЕМ, КОТОРОГО Я ЖАЖДУ: С НИМ ПРОЩЕ БУДЕТ ОЧИСТИТЬ МИР И ОТРОИТЬ ЕГО ЗАНОВО С ЛУЧШИМ ПОРЯДКОМ, КОТОРЫЙ БЫЛ УГОТОВАН ЕМУ С САМОГО НАЧАЛА.

Ратма ранее ощутил неохоту Ульдиссиана, когда Древний предложил искать союза с Инарием, и хотя сын ангела мало чего ожидал, он увидел, что даже Ульдиссиан недооценил то, насколько невозможен был успех. Отец Ратмы жил в своём собственном мире, но это был даже не Санктуарий… Это была фантазия в его собственном сознании.

И из-за слепого безумия Инария каждый должен был пострадать.

Ратма сделал последнюю отчаянную попытку:

— Отец, Тираэль не…

На этом он остановился. Инарий взирал на него сверху глазами, которые даже отдалённо не были человеческими, но пылающей энергией. В этот миг Ратма осознал пропасть между даже им самим и тем, кем был его отец. Мироздание подшутило, сделав их отцом и сыном; между Ратмой и поганкой было больше физической связи.

ТИРАЭЛЬ ИЛИ ТЫСЯЧА ТИРАЭЛЕЙ, ЭТОТ МИР МОЙ, ЛИНАРИАН! МОЙ.

Ощущение очень плотного закрытого пространства обуяло Ратму. Его отец сильно увеличился в размерах, очень быстро превратившись в гиганта.

Да нет… Вся комната выросла вместе с ангелом, что означало, что это отпрыск ангела изменялся. Без его ведома Инарий уменьшил Ратму до размеров крысы — и даже ещё меньших.

Крылатая фигура приземлилась и протянула руку к своему сыну. Дымчатая сфера немедленно образовалась вокруг Ратмы. Древний атаковал клетку всех магией, которой владел, но это ничего не дало. Один на один против отца он был ничем.

Крошечная сфера поднялась над полом и прилетела прямо в раскрытую ладонь Инария. К этому времени она была уже не больше горошины.

ТЫ ТАК ПОХОЖ НА СВОЮ МАТЬ, — сказал Инарий. — А ЖАЛЬ.

С этими словами он отправил сферу вместе с Ратмой в пустоту.