Скрытый Пророк

Глава восьмая

Дворец состоял из большого здания по центру и четырёх округлых меньших строений, окружавших его. Каждую постройку украшал маленький декоративный шпиль. Главный вход был широкий и с колоннами, и добраться до него можно было, только преодолев длинную серию широких каменных ступеней.

Шесть колонн стояли по каждую сторону медных дверей. На каждой из колонн были высечены изображения животных, почитаемых древними строителями-кеджани, в том числе великих кошек джунглей и громоздких, хватких созданий с хоботами, которых жители нижних земель использовали для перевозки тяжёлых грузов.

Принц, который куда меньше благоговел от себя, чем его приближённые, сопроводил Ульдиссиана внутрь. Ульдиссиан подивился такому отсутствию себялюбия у того, кто явно завоевал сердца многих в столице.

Возможно, он не первый выражал это своим видом, поскольку, когда они проходили по коридору, обвешанному прекрасно нарисованными картинами с изображениями жизни города и джунглей, Эхмад весело сообщил своему гостю:

— Я ведь по-настоящему не правлю в Кеджане. Кланы магов, а также гильдии вроде торговой заправляют здесь. Если бы они захотели, кто-нибудь из них мог бы прийти сюда прямо сейчас и завладеть моей головой!

Ульдиссиан сомневался, что это могло выйти так просто. Соперникам Эхмада в этом случае пришлось бы иметь дело с восстанием, которое даже кланы магов не смогли бы подавить. К тому же, если можно было использовать мастера Фахина в качестве примера, среди гильдий и кланов также имелись те, кто добровольно поддерживал молодого принца.

Черноволосая девочка в блузке с большим вырезом и свободных прозрачных штанах вбежала босиком, чтобы поприветствовать принца Эхмада. В своих тонких ручках она держала маленький, украшенный поднос с серебряным кубком.

Эхмад улыбнулся ей, и она захихикала. Однако, вместо того чтобы самому пить из кубка, он предложил его Ульдиссиану:

— Похоже, ты найдёшь этому лучшее применение, мой друг!

Не в силах спорить, Ульдиссиан с благодарностью принял питьё, которое оказалось одним из самых приятнейших вин, в которых, как он знал, знали толк в столице. Изнывающий от жажды, он выпил его в три глотка.

Получив от Ульдиссиана кубок обратно, принц отдал его служанке:

— Кайлей, принесёшь нам чай и немного фруктов на балкон Короля Чадаков.

— Да, мой принц, — Кайлей низко поклонилась и удалилась.

Вокруг было мало стражей и ни одного рядом с самим Эхмадом. Принц расхаживал с Ульдиссианом, словно они были старыми друзьями, а не незнакомцами, которые повстречались совсем недавно. В конце концов сын Диомеда пришёл к выводу, что молодой принц либо очень беспечный, либо очень смелый… Либо и то, и другое.

А затем Эхмад удивил его ещё больше, как бы между прочим заметив:

— Ты совсем не такой, как я ожидал, Ульдиссиан уль-Диомед.

Ульдиссиан сразу понял, что учтивость и дружеское расположение использованы для отвода глаз. Он отскочил от принца. Несколько часовых тут же отреагировали, устремившись к паре с копьями наготове.

— Нет! — крикнул Эхмад мужчинам. — Вернитесь на места.

То, что стражники тут же подчинились, показало, какую он имел власть над ними. Тёмные глаза Эхмада изучали Ульдиссиана.

— Ну и шуточки у меня, не так ли? Мама говорила, что они когда-нибудь убьют меня. Судя по твоему выражению и тому факту, что твои руки сейчас горят светом раскалённого железа, подозреваю, что я подобрался к этому ближе, чем показалось на первый взгляд.

Ульдиссиан посмотрел на свои руки и увидел, что принц не преувеличивал. Его ладони сейчас горели оранжевым светом и излучали соответствующее тепло.

— Прошу прощения, — сказал он Эхмаду, мысленно повелевая ладоням прийти в нормальное состояние.

Но они не пришли.

Не зная об этом, принц Эхмад счёл продолжающую демонстрацию Ульдиссиана за недоверие.

— Я узнал тебя с того момента, как увидел. Это благодаря мастеру Фахину.

— Мастеру Фахину? — пока слушал, Ульдиссиан концентрировался сильнее. Свечение, исходящее от его ладоней, ослабло, а затем и вовсе исчезло. Немного погодя унялось и тепло.

— Ты не знал? Мастер Фахин послал пару почтовых птиц в ночь, когда он согласился привезти тебя в город. Он хотел, чтобы я заранее знал о твоём приезде, — грусть отразилась на лице красивого молодца. — Он был славным сторонником и ещё славнейшим другом…

Ульдиссиан осмотрел сам себя.

— Вы знали, кто я такой, даже притом, что я походил на бедняка?

— Мне достаточно было посмотреть в твои глаза. Мастер Фахин был прав на их счёт, — что именно это значило, Эхмад не пояснил. Вместо этого он указал на коридор справа. — Давай пройдём на балкон Короля Чадаков.

Местом их назначения был действительно огромный балкон с видом на значительный отрезок северной части города. На нём имелись, как и ожидал Ульдиссиан, изображения чадаков, крупных хвостатых приматов, которые, как он знал, жили в джунглях по соседству. Хотя они были не единственными приматами, которым поклонялись в Кеджане, чадаки считались умнейшими, и в нижних землях он столкнулся со многими мифами об их короле, чьи кривлянья научили многому о гордости и правлении.

Сам пол, изумительная мозаика из шестиугольных элементов, содержал ряд изображений короля чадаков. Перила также были высечены в форме короля чадаков, пытающегося, порой неудачно, принять созерцательную позицию. У края стояли кресла — медные с обитыми сиденьями, — которым Ульдиссиан был рад. Когда он узнал, что нашёл принца Эхмада, у него открылось второе дыхание, но теперь и это дыхание закончилось. Он буквально упал в ближайшее кресло.

— Прости меня, — сказал принц. — Я должен был отвести тебя в место, где бы ты мог спать.

— Я сейчас не усну.

— Ну, всем людям нужно спать. Даже тебе, я думаю.

— Не сейчас… — но кресло казалось всё более удобным.

Пожав плечами, Эхмад уселся не в другое кресло, но на каменный парапет. Его выражение стало более серьёзным.

— Что случилось с мастером Фахином?

Этот вопрос снова взбодрил Ульдиссиана. Напрягая разум, он рассказал принцу Эхмаду всё, что мог вспомнить. Глаза принца широко отрылись, когда он услышал о магической атаке, и сощурились, когда речь зашла о смерти почитаемого торговца.

— У меня есть… Источники… Которые говорят, что виновен ты, мой друг-ассенианец. Источники, которые услышали это среди магов.

— Я бы никогда не убил Фахина или кого-либо из остальных. Это сделал один из них — Зорун Тзин.

Имя, похоже, не удивило принца Эхмада.

— Зорун Тзин хорошо мне знаком. Это шакал среди людей. Уже очень давно ссорящиеся магические кланы поручают ему то, в чём сами не готовы марать руки, — кеджани внимательней осмотрел Ульдиссиана. — Он — большая угроза.

Но разговор о заклинателе напомнил сыну Диомеда о кое-чём — вернее, кое-ком — ещё более зловещем.

— Есть гораздо большая угроза, чем Зорун Тзин.

— Да, ты, например, раз ты так быстро сбежал из его убежища, — в это время служанка принесла чай и фрукты, которые заказывал хозяин. Она поставила оба подноса на маленький стол из железа и мрамора, стоявший рядом с креслом Ульдиссиана. — Пожалуйста. Ешь и пей себе на здоровье.

Ульдиссиан не стал спорить, а тут же накинулся на фрукты и даже рискнул попробовать чай. Несмотря на жаркий регион, он ожидал, что чай будет горячим. Тем не менее, Ульдиссиан обнаружил, что он не только холодный, но приятен на вкус и с ароматом какого-то нектара.

— Таянский чай, — объяснил хозяин. — Поможет восстановить силы.

Налив вторую чашку, Ульдиссиан спросил:

— Так что там с Зоруном Тзином?

— Судя по твоему рассказу, магическим кланам самим придётся усмирять зверя, которого они спустили на тебя. Мастер Фахин поддерживал дружбу и союз со многими из них. Зоруна Тзина изгонят даже свои. Тебе не нужно волноваться о нём.

Но Ульдиссиан всё ещё помнил мимолётный взгляд. Тзин преследовал его по улицам, и взгляд, который Ульдиссиан прочёл в его глазах, указывал на ненависть, почти столь же глубокую, как…

Он подскочил. Чашка с чаем выскользнула из рук. Тонкий сосуд разбился об пол, чай разлился.

— Нет…

Принц Эхмад озабоченно наклонился к нему:

— Тебе нездоровится?

Ульдиссиан встал.

— Принц, мне нужно немедленно поговорить с кланами магов!

— И я начал посылать прошения к ним и главным гильдиям, мой друг. Я делал это с момента, как только прочитал сообщения Фахина. Это займёт немного времени…

Но гость принца слушал только вполуха. Как он не понял раньше? Ульдиссиан ругал себя, несмотря на факт, что его силы только сейчас начали восстанавливаться после ужасов убежища мага. Да, он увидел фигуру Зоруна Тзина на улицах…

Но глаза у него были маликовы.

— Вы не понимаете, принц! — взревел Ульдиссиан. — Есть новое опасение для магов, о котором они должны узнать прежде, чем оно доберётся до них!

— Должен признаться, ты меня теряешь. Я не представляю, о чём ты говоришь…

— Как и мы, — раздался вежливый женский голос, — но мы с радостью послушаем… Некоторое время.

Оба мужчины повернули головы и увидели три фигуры, которые не могли просто взять и прийти на балкон. Ульдиссиан занял оборонительную позицию. Он знал, что так произойдёт.

Но принц Эхмад храбро — или, быть может, опрометчиво — встал между гостем и магами. «Нурзани» — сказал он худосочному мужчине, который словно поднялся из-под земли по призыву Мендельна. «Приветствую, Кетуй» — сказал принц тому, кто больше походил на тень, чем на человека. Наконец, к женщине, которая первой заговорила, Эхмад обратился: «Как же я рад тебя видеть, моя красивейшая Амолия…»

В отличие от большинства женщин, которых до сей поры встречал Ульдиссиан, в ответ на слова Эхмада Амолия только слегка кивнула. Однако когда она отняла странный остроконечный капюшон, Ульдиссиан охнул, ибо Амолия была сходна видом с Лилией, как сестра. Определённо, из подобной породы черпала демонесса вдохновение для своего прикрытия.

Она заметила, как он приглядывается, и вспыхнувший огонь в её глазах предупредил его, что нахальства она не потерпит.

— Ты — Ульдиссиан уль-Диомед.

— Да, — ответил он, ничуть не расслабляясь. Он обогнул хозяина. После Фахина Ульдиссиан не хотел, чтобы Эхмад так же заплатил за свою дружбу.

Но женщина только сказала:

— Принц представил нас, — два её товарища оставили капюшоны поднятыми. — Ты говорил о предателе и убийце Зоруне Тзине.

Ульдиссиан оценивал их, но не мог решить, кто из них был наиболее опасен.

— Говорил. Мне нужно предупредить кланы магов…

— Предупредишь нас — предупредишь их. Хочешь говорить с ними — говори с нами.

Ульдиссиан планировал не так, но у него не было выбора. В первую очередь заклинатели должны были быть предупреждены об опасности в их собственных рядах. Это само по себе могло оказаться хорошим началом в деле заключения союза против Собора.

— Сначала скажите, вы нашли Зоруна Тзина? — спросил он.

— Ясно же, что нет.

— В смысле, когда вы в последний раз видели его?

— Мы видели его в последний раз, — Амолия оглянулась на своих двух товарищей и продолжила, — как раз перед тем, как он убежал в свои подземные комнаты. Должно быть, что-то произошло — и мы предполагаем, не без твоего участия.

— Так и есть, но не так, как думаете. У Тзина был слуга, великан.

— Терул. Мы видели, что осталось от него. Твоя работа?

Ульдиссиан решился не отрицать этого.

— Но не по причине, по которой вы думаете. Это был больше не Терул. Я не знаю, как давно, но думаю, что он уже вселился в тело великана, когда Зорун Тзин решил вырезать личный обоз мастера Фахина.

— Ты подтверждаешь, что это Зорун убил всех? — спросил тот, кого звали Нурзани, невероятно грудным голосом. — Мы подозревали это.

— Да, он это сделал… Но с ним был другой, кто позволил ему совершить это с таким… Тщанием. Это он вселился в слугу. Вам он известен под именем Малика.

Амолия нахмурилась.

— Ты о высшем жреце ордена Мефиса? О Малике, который, по нашим сведениям, мёртв?

Сын Диомеда неохотно кивнул.

— Мёртв… Но всё ещё смертоносен.

Он пояснил им, что случилось с Маликом и как так вышло, что жрец был возвращён. Ульдиссиан описал им своё потрясение, когда Терул признался, что он — дух жреца, вернувшийся и жаждущий мести, а потом свою отчаянную битву, кончившуюся бегством от злого призрака. Он опустил только упоминание камня — не был уверен, что хочет привлекать к нему внимание магов.

— И какое всё это имеет отношение к Зоруну Тзину? — спросила тень по имени Кетуй. — Ты сказал, что убил великана.

— Думал, что убил… Но Малик, наверное, продержался в теле достаточно времени. Я увидел Зоруна Тзина на улице сразу после того, как принц нашёл меня… Только теперь я думаю, что глаза были не его.

Нурзани наклонился к Амолии:

— Помнишь магов посох, что лежал без дела? Жрецу бы он не понадобился.

— Деяния Малика очень хорошо известны кланам магов, — вставил слово Кетуй, — но двигаться от тела к телу после смерти — звучит очень уж невероятно!

Амолия пристально взглянула на Ульдиссиана.

— Не навыки высшего жреца позволили ему обмануть свой рок, но спорные действия двух братьев… Но да, я думаю, Малик сумел развернуться.

— Но тела долго не выдерживают, — заметил Ульдиссиан. — Сколько продержится тело Тзина, я не знаю.

— Зорун Тзин был заклинателем исключительных способностей и спорной рассудительности, — отметила женщина. — Но его физические качества не привлекли бы меня, находись я в том состоянии, в каком ты утверждаешь, что находится Малик.

— Я вам тут не утверждаю! Я правду говорю! Если ваши люди найдут Зоруна Тзина, они должны поберечься от прикосновений к нему, — Ульдиссиан вспомнил кое-что ещё. — И обращайте внимание на чёрные струпья. Думаю, они появляются, когда тело на исходе…

Он ожидал, что маги тут же примутся за дело, но вместо этого Амолия посмотрела на двух своих товарищей. Троица стояла в молчании, просто глядя друг на друга.

Затем, ни с того ни с сего, Кетуй исчез.

— Весть о твоих подозрениях касательно Зоруна Тзина донесена, — объявила Амолия. — А теперь вернёмся к вопросу, что делать с тобой, Ульдиссиан уль-Диомед. — Её глаза угрожающе сузились. — В самом деле, что…

И внезапно его окружила изумрудная оболочка.

Это тело не сулило протянуть очень долго. Малик понял это сразу, как только занял его, но тогда его выбор был сильно ограничен. Он умудрился продержаться в теле великана намного дольше, чем считал возможным. Мефисто явно улыбался ему, когда глупец-заклинатель потянулся за кристаллом.

Осколок всё ещё находился в его руке, но зачем, Малик пока не знал. Он не был уверен, что успеет использовать его для закрепления в новом теле, куда переместится. Да и раз уж на то пошло, кто сказал, что следующая жертва будет стоить того, чтобы остаться в ней?

Пока только Ульдиссиан соответствовал этому критерию.

Он оставался в тени, используя все знания о своих собственных заклинаниях, чтобы не попасть в поле зрения внутренних очей магов. Было труднее правильно колдовать в этом теле, поскольку его предыдущий владелец обращался к другим силам в своём призвании. Малик подумал, что со временем он сможет приспособиться, но время было не на его стороне.

Он должен был найти Ульдиссиана. Ни одно другое тело не могло его устроить.

Малик прошёл мимо бочки, наверху которой собралась влага. Испытывая мрачное предчувствие, высший жрец хорошенько пригляделся к воде. Отражение было искажено, но всё же достаточно ясно, чтобы различить тёмную отметину возле левого уха.

— Так скоро… — пробормотал он голосом Зоруна Тзина. Малик только-только проник в это тело! На великане поражения начали появляться спустя два дня, а молодое тело Дюррама протянуло несколько недель, прежде чем проявились первые следы.

— С каждым новым телом времени всё меньше, — понял призрак. — Я должен быстро добраться до тебя, Ульдиссиан.

Но сначала он должен был найти свою жертву и сбежать из города, полного магов, которые считали его отступником. Для этого Малику уже нужно было раздобыть новое тело, такое, которое продержалось бы некоторое время. Мало проку будет от тела, которое подведёт почти сразу же.

Затем внезапное предчувствие заставило его углубиться в тень. Миг спустя фигура, завёрнутая в плащ, вошла в переулок, в котором он скрылся. Человек нёс с собой посох, по которому сразу стало ясно, что это один из собратьев-магов Тзина.

Словно этого было мало, другой маг появился на противоположном конце переулка. У него тоже был посох. Оба мужчины медленно брели друг к другу, а Малик был посередине.

Но, скрытый темнотой, восставший жрец не был обеспокоен. Он разглядел убранство каждого мужчины и знал, что именно нужно делать. В конце концов, разве он всё ещё не был слугой Мефисто?

Когда пара приблизилась, Малик начертил в воздухе нужные символы, после чего указал пальцем на мага по левую руку.

В этот самый момент его цель увидела его. Подняв посох на уровень плеч, заклинатель рявкнул:

— Стой на месте, Зорун Тзин! Ты — мой пленник!

Малик невозмутимо указал на второго преследователя.

Маг тоже поднял посох:

— Слишком много хочешь, собака Харакаса! Он — мой!

— Сарандешская свинья! Как и весь твой клан, ты стараешься украсть вместо того, чтобы заслужить награду!

Они сошлись в поединке, словно Малика здесь не было. Харакасский маг замахнулся одним концом посоха на своего противника из Сарандеши. Тот отразил атаку. Два магических посоха ударились друг о друга, последовала вспышка выбрасываемой энергии.

— Ползи назад в свою грязную дыру, сарандеши!

— Я сотру такие слова с твоего безобразного лица, харакасец!

Сарандеши потёр светящуюся руну на своём посохе. Его противника стала окружать красная аура.

Второй заклинатель незамедлительно прикоснулся к одной из своих рун. Вокруг красного сформировалось жёлтое свечение, пожирая его.

Оба издали гортанные крики и кинулись друг на друга, нападая одновременно физическими и магическими средствами. Они сражались, как два взбешённых кота, ничего не существовало для них кроме взаимной ненависти.

И пока они сражались, Малик спокойно проскользнул мимо. Сила его хозяина, Повелителя Ненависти, в который раз одержала верх. Два его так называемых пленителя либо убьют друг друга, либо будут разняты другими магами, которые найдут их. Так или иначе, Малик в выигрыше.

Но ему нужно было сделать больше. Минуя один переулок за другим, дух тщательно раздумывал. Триединое в руинах; оттуда помощи можно не ждать. Его владыки Люциона тоже больше нет, он пал жертвой Ульдиссиана…

С губ Зоруна Тзина слетело проклятье, обращённое к его собственной тупости. Он же в Кеджане. В столице. Он здесь не один.

Город был средоточием целых поколений строительства, где здания зачастую воздвигались на месте старых построек. Нынешнее население знало мало, если знало вообще, о некоторых аспектах истории их дома. Малик, однако, знал многое.

Вход, который он разыскивал, был полностью спрятан от глаз тех, кто проходил по нему. Это было сделано из эстетических соображений, но также и из соображений безопасности. Подземные глубины были тёмными и опасными, а в некоторых местах — населённые невиданными существами. Оборотная сторона истории Кеджана могла быть найдена здесь в виде украденных и утерянных сокровищ, а также тел мертвецов.

Малику было нетрудно обнаружить спрятанный рычаг на декоративной колонне в углу следующего переулка. Рычаг, едва ли в дюйм длиной, заскрипел после долгого бездействия.

Рядом с колонной опустилась часть улицы, открывая проход. Малик впрыгнул в дыру. Затем, когда камень не встал на место, как должен был, он попытался заделать дыру вручную. Тело Зоруна Тзина усложняло задачу: маг явно так не заботился о физическом превосходстве, как высший жрец.

Когда Малик наконец заделал дыру, он спустился по потрескавшимся и древним каменным ступеням в чёрное помещение, в котором был слышен водный поток. Маленький шар света, который призвал Малик, осветил тёмные, неспокойные воды, текущие по каналу, столь же широкому, как улицы наверху. Глубину канала нельзя было определить, но Малик знал, что человек там может пропасть с лёгкостью.

Зная о том, что наверху продолжается охота, Малик поспешил по краю канала, пробираясь всё глубже и глубже в лабиринт тоннелей. Система проходила под всем Кеджаном, но редко жители видели её, разве что когда случалась закупорка и вода заливала улицы. Кланы магов также не захотят первым делом искать его здесь — по разным и более опасным для жизни причинам.

По одной из таких причин дух и отправился в это адово место.

Крысы, змеи и другие твари сбегали от непривычного света. У некоторых существ вообще отсутствовали глаза: за поколения размножения в темноте нужда в этих органах отпала.

Что-то замаячило в воде недалеко от Малика. Он остановился, чтобы различить знакомую форму.

Тело находилось здесь уже несколько недель. Большую часть плоти уже отгрызли, но всё же оставалось достаточно, чтобы поддерживать форму тела. Это был мужчина средних лет и, судя по одеждам, довольно богатый. Без сомнения, жертва грабежа. Мало кто проникал сюда, но бандиты как раз могли.

И вот впереди он услышал пару спорящих голосов. Они говорили с диалектом низшего сословия, и предметом их спора был делёж награбленного, в частности — кольца и броши, украшенной драгоценными камнями.

— Кольцо моё, — заявил один. — Я отрубил его вместе с пальцем, так что оно моё!

— Не пойдёт! Брошь будет труднее продать! Забирай её. Ты сказал, у него будет золото! Если я не могу получить золото, я заслужил кольцо.

За углом старая медная лампа на выступе освещала две грязные фигуры в лохмотьях. Их спор остановился на полуслове, когда Малик, рассеяв свой огонь, показался на виду.

— Это кто? — рявкнул один, тот, который отрезал палец своей жертвы. Он был короткий и жилистый и, если не принимать во внимание нескольких отсутствующих зубов и пары шрамов, пребывал в относительно хорошей форме.

Его партнёр, в свою очередь, пусть и был выше и полнее, явно находился на первой стадии какой-то болезни, которая рано или поздно должна была выесть его плоть.

— Я хочу его сандалии, — рыкнул второй, указывая на Малика.

Высший жрец ничего не предпринимал, пока они не подошли к нему вплотную. Тогда он одной рукой плотно сжал горло более крупного бандита, а другой жилистого схватил за грудь.

Более высокий вор ударился о покрытую мхом стену, сжимая проломленное дыхательное горло. Его партнёр стоял, замерев, пойманный магией Малика.

Дух засунул руку в мешочек и достал осколок кристалла. Он всунул его в открытую ладонь вора и сжал пальцы. Затем Малик вбросил свою волю в человека, стоящего перед ним…

И вот он уже смотрел из других глаз на фигуру Зоруна Тзина с обвисшим лицом.

Маг повалился ему в руки. Малик выбросил Зоруна в чёрную воду. Глухой всплеск разнёсся эхом по древним тоннелям.

Рядом с ним второй бандит пытался дышать. Он посмотрел на того, кого считал своим напарником, и протянул руку, чтобы тот помог ему.

Малик придавил его к стене с нечеловеческой силой. Из-за пояса своего нового тела он вытащил кинжал.

— Мне не подходишь, — прошептал дух задыхающемуся, напуганному человеку, — но сгодишься тому, кого я ищу.

Он поднёс кинжал и, тогда как бандит начал извиваться, прочертил простой, неглубокий узор на груди. Вниз потекли струйки крови.

Когда с этим было покончено, Малик взял лезвие в зубы и поменял хватку таким образом, чтобы можно было поместить осколок прямо в центр узора.

Второй бандит совсем обезумел. Он стал усиленно вырываться, из-за чего Малик чуть не выронил кристалл. Дух всё больше гневался. Он заставил свою жертву смотреть прямо ему в глаза.

Пойманный этим взглядом, грабитель застыл. Малик начал бормотать себе под нос.

Слабый булькающий звук привлёк его внимание. Он удержал взгляд на кровавом узоре, но заговорил быстрее.

Бульканье внезапно усилилось. Теперь оно раздавалось недалеко от него. Уголком своего нового глаза Малик поймал место, где плавал труп Зоруна Тзина.

Тело качалось на воде, а затем со звуком втягиваемого воздуха исчезло под поверхностью.

Малик вернулся к чтению заклинания. В туннеле вдруг стало довольно прохладно. В тусклом свете лампы можно было различить, как у него и у бандита из ртов вырывается пар.

Что-то показалось из чёрных вод, поднимаясь гораздо выше Малика.

Не выказывая ни малейшей озабоченности, дух развернулся. Позади него нависло белое, как мел, существо, которое напоминало медуз внутреннего моря. Однако это привидение было в несколько раз больше Малика, а по центру прозрачной массы два бледных выпуклых глаза помещались на маленьких людских телах.

Под тварью висели густые заросли щупальцев, каждое из которых имело зазубренные края. Куски мяса и другие отвратительные предметы свисали с многих отростков, но они были далеко не таким ужасающим зрелищем, как то, что находилось внутри бескостной груды — тела существа. Там, уже разлагающийся, был труп Зоруна Тзина.

Помимо капель воды с жуткого существа опадало кое-что ещё — несъедобные куски одежды мага.

Малик встретил чудовище лицом к лицу.

— Ты понимаешь тайный язык, демон! Ты ответил на него.

Тварь издала густой булькающий звук.

— Мой хозяин — Мефисто, брат твоего хозяина… Диабло…

Снова демон забулькал. К этому моменту ничего осталось от мёртвого мага, не считая нескольких кусочков костей, в том числе черепа.

— Согласно договору между Тремя ты должен подчиниться мне. Ты должен исполнить мою волю! Слышишь?

Несколько кустистых отростков задвигались. Малик принял это за утвердительный ответ. Он улыбнулся.

— Правда, ты должен получить жертву получше. Это тоже часть договора. Живую жертву, а не эту жалкую закуску, которую ты только что проглотил.

Сотни отростков задвигались живее.

— Он твой, — сказал Малик, делая шаг в сторону.

Конечности демона потянулись к оставшемуся в живых грабителю. Малик подождал, пока первая из них коснётся мужчины, после чего отпустил его.

Внезапно обретший способность двигаться, головорез закричал и попытался освободиться. Но он был мухой, угодившей в паутину. Из-за своих усилий он только увязал больше, и зазубренные края отростков демона с лёгкостью разрезали его плоть.

Малик терпеливо наблюдал, как жертву чудовища тянут к студенистой пасти. Когда он оказался там, густая жидкость заглотила несчастного преступника. Несмотря на проломленное горло, его крик продолжался несколько секунд. Затем, уже когда с него начали стягивать кожу, он наконец затих.

Когда демон приступил к процессу переваривания своего последнего блюда, Малик снова заговорил:

— Теперь ты действительно привязан ко мне. Твоя магия принадлежит мне. Первым делом ты дашь мне силу продержаться в этом теле дольше, чем в предыдущем, — ему не нужно было пояснять, что это означало, потому что демон видел его истинную сущность. — Это даст мне время.

Существо замахало отростками, показывая, что понимает.

С улыбкой, достойной прежнего себя, Малик продолжил:

— А затем мы снова приступим к поиску Ульдиссиана уль-Диомеда.