Системный Кузнец

Глава 4

Разглядывая системные сообщения, почувствовал, как усталость уходит, уступая место пьянящему азарту. Улыбка сама собой расползлась по моему лицу. Колоссальная перспектива, сумасшедшая удача. Если бы у меня в прошлой жизни была такая «Система Божественного МЧС-ника», точно нашёл бы решение, как спасти того малыша и не погибнуть самому. От этой мысли горько хмыкнул.

Значит, Система, да? Задумчиво потёр подбородок. Теперь четко виделись все дефекты в работе Гуннара. Говорить ему об этом? Бесполезно, он сочтёт это за наглость, значит, не нужно, буду делать сам. А он пусть задаётся вопросами, почему мои гвозди входят в дерево как по маслу, а его — гнутся.

Кстати, о гвоздях. На первый ушло почти пятнадцать минут. Сделать сотню за оставшееся время, даже с Системой, казалось нереальной задачей. Нужна была оптимизация процесса.

Вновь сел на табуретку, но на этот раз подумать. Окинул взглядом кузницу — мой новый дом. Теперь, когда первая эйфория от победы прошла, я мог наконец рассмотреть это место трезвым взглядом.

Пол, на который сегодня так часто падал, — просто утоптанная до состояния камня земля. С точки зрения пожарной безопасности — идеальное решение, ничего не загорится. С точки зрения эргономики — катастрофа. Кочки и ямы так и ждали, чтобы ты споткнулся с раскалённой заготовкой в руках. Горн — примитивная груда камней, кое-как скреплённых глиной. Наковальня в центре — бесформенный кусок металла, её «лицо», то бишь верхняя часть, та самая, на которой лежит заготовка, было так избито, что выковать на нём что-то ровное было бы подвигом.

Потолок был низким — из толстых, почерневших от копоти балок, на которых висели клочья паутины. Он был абсолютно чёрным, словно его пропитали дёгтем. Это говорило о тысячах часов работы в помещении.

Встал и ноги сами понесли меня по комнате. Времени было мало, но дух исследователя, подогретый недавним успехом, требовал изучить своё новое рабочее место. Подошёл к верстаку, заваленному неструктурированным хламом. «Первым делом — организовать рабочее пространство,» — мелькнула профессиональная привычка. — «Каждый инструмент должен иметь своё место».

Подняв голову, увидел то, чего не замечал раньше — на стене, сложенной из таких же грубых камней, висела гладко оструганная доска. На ней ножом были высечены имена: Свен-плотник, Йорн-охотник, Староста, Гром-кожевник. Напротив имён — ряды зарубок, некоторые перечёркнуты. Долговая книга, простая и эффективная. Первое, что бросилось в глаза — зарубок было не так уж и много. Похоже, кузница едва сводила концы с концами.

И тут инстинкт пожарного, отточенный годами, ударил в набат. Угарный газ, куда он уходит? Я и раньше ощущал духоту, а теперь понял окончательно — вентиляции здесь не было. Маленькая дыра в крыше, кое-как прикрытая от дождя куском кожи — это не вентиляция, а насмешка. Весь смертельный невидимый газ, скапливаясь под потолком, медленно отравлял любого, кто здесь работал. Гуннар, скорее всего, уже страдал от хронического отравления, отсюда могла быть его вечная злоба.

Рука сама коснулась мехов — моих сегодняшних «партнёров». Грубая старая кожа, промасленная до черноты, сложенная гармошкой. Провёл пальцем по одной из складок и нащупал то, что и ожидал — маленькую дырочку, из которой при каждом качке со свистом уходила порция воздуха. Неэффективность, потери на каждом этапе. Кузница была не просто старой, она была больной и, похоже, лечить её придётся мне.

Выдохнув, подошёл к горну с металлом и вытащил новый пруток.

[Железный пруток (Обычный ранг. Качество: 25%)]

[Анализ: Высокое содержание шлака. Неравномерное сечение.]

Мусор, а не материал, но другого у меня не было. Взяв его в руки, посмотрел на системное сообщение. Нужно было придумать, как делать гвозди быстрее и не застревать на каждом этапе, выстроить что-то наподобие конвейера. Успеть к обеду… Возможно ли это? Не знаю, но я всегда находил решение в своей прошлой жизни и был уверен, что смогу найти его и сейчас.

«Разделяй и властвуй,» — всплыл в голове принцип спасательных операций. Нельзя делать всё сразу. Нужно разбить процесс на чёткие повторяемые операции.

Первый этап: нагрев. Решил греть не один конец прутка, а сразу несколько — веером. Взяв три прутка, сунул их в горн, работая мехами плавно, поддерживая, как уверяла Система, стабильную оранжевую температуру.

Второй этап: остриё. Выхватил первый пруток. Теперь, с загруженной в голову инструкцией, стало понятно, как действовать. Четыре лёгких удара с поворотом, молот звенел под моей рукой и теперь слушался лучше. Затем отложил этот пруток на край наковальни, чтобы он не остыл полностью и схватил второй. Снова четыре удара. Потом третий пруток. Пока работал с третьим, первый уже начал темнеть, вернул его в огонь.

Это был конвейер: пока одна заготовка греется, две другие — в работе. Перестал думать — тело двигалось само, подстёгиваемое знанием Системы и моей собственной волей. Руки всё ещё дрожали от усталости, спина ныла тупой болью, но в моих действиях появилась логика и ритм.

Третий этап: отрубание и шляпка. Я брал пруток с уже готовым остриём, вставлял в гвоздильню. Удар зубилом, затем четыре точных удара по торцу. Готово, следующий.

Первые десять гвоздей вышли всё ещё кривоватыми. Тело не слушалось. Умом понимал, как надо бить, но мышцы, слабые и нетренированные, не могли в точности повторить команду мозга. Удар получался то сильнее, то слабее.

[Создан: Гвоздь (Обычный ранг. Качество: 20%)]

[Ошибка: Нестабильная сила удара при формировании шляпки.]

Двадцать! Вдвое лучше моего самого первого гвоздя! Это зарядило бешеным оптимизмом и ощущением, что у меня действительно может что-то получиться! Но было очевидно — можно сделать их качественнее.

Стиснув зубы, с каждым новым гвоздём всё лучше чувствовал инструмент, точнее соизмерял силу. Пот заливал глаза, рубаха на спине давно превратилась в мокрую тряпку. Мышцы плеча горели так, будто в них вонзили раскалённый гвоздь. Но я не останавливался.

Двадцатый гвоздь. Тридцатый. Мои движения стали экономичнее. Уже перестал делать лишние шаги и замахи. Кузница наполнилась ровным мелодичным звоном.

К пятидесятому гвоздю вошёл в «состояние потока», которое иногда ловил на пожарах. Мир сузился до огня, металла и молота. Больше не чувствовал боли, только лёгкость и концентрацию. Система подсказывала, что температура идеальна, но я и сам это видел — по цвету и тому, как податливо ведёт себя металл.

Но вот тело предавало, оно имело свой предел.

После шестидесятого гвоздя почувствовал, как мир качнулся. Руки вдруг стали свинцовыми, молот в них казался неподъёмной кувалдой. Промахнулся, ударив по наковальне, оглушительный звон врезал по ушам и я пошатнулся, едва не упав. Истощённая физическая оболочка Кая исчерпала свой ресурс.

Опёрся о верстак, тяжело дыша. В ведре лежала внушительная куча гвоздей — не сотня, но каждый из последних пятнадцати был если не идеальным, то точно приличным гвоздём.

[Создан: Гвоздь (Обычный ранг. Качество: 27%)]

[Анализ: Удовлетворительная техника формовки. Геометрия близка к чертежу. Качество ограничено исходным материалом и нестабильной силой удара.]

Двадцать семь процентов. Уставился на сообщение и кривая усмешка тронула мои губы. Вышло увеличить качество почти втрое с момента первой попытки. Это был прогресс. Чувство профессионального удовлетворения, знакомое мне по прошлой жизни, пробивалось сквозь боль в мышцах.

Ошибки всё ещё были. Система бесстрастно констатировала, что мои удары нестабильны, и это чувствовалось: руки дрожали от усталости, и последний, четвёртый удар по шляпке часто получался то слабее, то сильнее, чем нужно.

Но двадцать семь процентов! Это уже не брак. Это был гвоздь, который плотник Свен, возможно, не отбросил бы с презрением.

Даже если бы я был в идеальной форме и отточил технику, то всё равно упёрся бы в потолок. Система ясно давала понять — проблема также в материале. Это ржавое железо, которое Гуннар называл заготовками, просто не могло стать чем-то лучшим.

Как же добиться ста процентов? Мысли унеслись вперёд: нужна очистка руды, нужна правильная плавка… Целая пропасть знаний отделяла меня от этой цели.

Ладно, это потом, задачи на будущее. А сейчас то, что мне удалось сделать несколько десятков более-менее приличных гвоздей — уже достижение.

Кряхтя, склонился над ведром со своими поделками и начал их считать, откладывая в сторону самые удачные. Один, два… десять… двадцать…

Шестьдесят два. Не сотня, которую требовал кузнец. Но это была не просто работа, это было заявление.

Посмотрел на свои руки — они были покрыты свежими мозолями, мелкими ожогами и дрожали от усталости. Присев на пол, прислонился спиной к прохладным камням стены и закрыл глаза.

Мне нужно было передохнуть, хотя бы минут десять. Сейчас в любом случае не смогу ничего сделать, а если Гуннар или этот Свен задержатся то, может быть, успею сварганить ещё десятка два.

Поджал губы, надеяться на это не стоит — по моим внутренним прикидкам, прошло уже точно больше трёх часов. Это всё ещё было медленно, но я ведь только учусь и нужно обязательно похвалить себя за достижения.

Сон стремительно забирал меня, веки налились свинцом. Заставил себя открыть глаза, просто разжать их со всей силы, до боли.

— Так-так-так, нельзя спать, — пробормотал тихо. — Не самая лучшая картина для вошедшего в кузню — увидеть подмастерье, клюющего носом. Вставай, Дима.

С силой выдохнул, стараясь изгнать из себя сон и, оперевшись о стену, начал медленно подниматься на ноги. В этот момент двустворчатые двери кузни с резким скрипом распахнулись, впуская внутрь яркий дневной свет. Инстинктивно зажмурившись, обернулся.

На пороге стоял здоровенный мужик. Не как кузнец, тот был хоть и крепким, но всё-таки чересчур грузным, с пивным брюхом. Этот же был сложен как скала — высокий, широкой в плечах, но при этом поджарый, без единой капли лишнего жира. Коротко стриженные тёмные волосы, смуглая кожа и чёрная кожаная повязка на одном глазу. Он излучал хищную уверенность и полное безразличие ко всему, что слабее его. Настрой у него был, скажем так, недружелюбный.

За ним следом в полумрак кузни шагнули ещё двое, двигаясь так же тихо, как волки. Один был помоложе, с длинными чёрными волосами, собранными сзади в тугой хвост. Второй, с русыми волосами и такой же русой короткой бородой, был ниже и коренастее остальных.

Оба были одеты в кожаную одежду и на поясе у каждого висел охотничий меч.

Одноглазый стоял на пороге, и его единственный тёмный глаз медленно обвёл кузницу. Он скользнул по остывающему горну, по наковальне, по беспорядку на верстаке и, наконец, остановился на мне, словно хищник, оценивая добычу. Тело инстинктивно сжалось, но я тут же заставил себя выпрямиться. Может, я и слабак в этом теле, но внутри меня всё ещё был мужик-спасатель, и хрен я покажу вам свой страх.

— Гуннар где? — голос у гиганта был хриплый, как скрежет камня о камень.

Сглотнул вязкую слюну. В этот момент память Кая пронзила сознание. Этот человек был мне знаком — Йорн Одноглазый, командир ополчения, вожак охотников. Сильнейший воин этого поселения, чей род тянулся от самых первых камней, заложенных в основание частокола. Человек, которого здесь уважали и боялись в равной мере.

Я знал его, потому что его знал отец Кая и очень хорошо. Они были друзьями, вместе водили людей в дикие леса. Это знание смутило, потому что взгляд, которым Йорн сейчас буравил меня, не содержал и тени былой дружбы, только холодное презрение. Чувства мальчишки, его обида и досада, снова захлестнули меня. Обида на то, что тебя ни во что не ставят, что ты — лишь тень своего великого отца. Но мой собственный взрослый опыт тут же вернул в реальность — в этом мире, похоже, ценятся только текущие заслуги. А у меня их не было.

— Язык проглотил⁉ — рыкнул Йорн и его голос стал злее. Кажется, молчание затянулось, а его раздражение росло.

Мужик стоял, сложив мощные руки на груди и сверлил меня единственным глазом. Охотники за его спиной вели себя расслабленно: тот, что с русой бородкой, с любопытством рассматривал кучу металлолома, а тот, что с хвостом, присел на табуретку и уставился себе под ноги.

Как ни старался, сохранить хладнокровие не получилось.

— Гуннар… — начал я, и одноглазый тут же хмыкнул, скривив губы от такого непочтительного обращения к мастеру.

— Мастер Гуннар, — тут же поправил себя, — ушёл к… — Чёрт, слово вылетело из головы! Откашлявшись, пытался выиграть секунду. — К рудознатцам.

Мужчина переглянулся со своими товарищами. Бородатый усмехнулся, а хвостатый покачал головой, не отрывая взгляда от своих ботинок.

— Вот же старый хрыч, — прорычал Йорн, выдыхая с шумом, как паровоз. Затем, без всякого предупреждения, его рука легла на рукоять меча и он с резко вытащил клинок из ножен. Кивнул остальным, и те, как по команде, сделали то же самое. Все трое смотрели на меня, как на врага.

Время будто остановилось, в голове была только одна мысль: «Как же тупо будет вот так сдохнуть, едва получив второй шанс. И, главное, непонятно за что⁈»

— Не надо, — жалобные слова вылетели изо рта. Очевидно, это скорее был страх Кая, чем мой, но разницы это не делало.

Здоровый мужик нахмурился, его глаз на несколько секунд уплыл куда-то в сторону — будто задумался. А затем его суровое лицо вдруг треснуло и он разразился хохотом. Громким и раскатистым, но от этого не менее пугающим, чем боевой клич.

— Ты что, щенок, решил, что мы тебя резать пришли⁈

Вылупившись на него, моргал, и только в этот момент до меня дошло, какую ересь сморозил. Почувствовал, как кровь приливает к щекам и, чтобы скрыть позор, тоже выдавил из себя кривую улыбку, а затем нервный смешок. Двое других охотников усмехнулись.

Но так же внезапно, как и начался, смех Йорна оборвался. Не сразу понял, в чём дело и всё ещё глупо хихикал, но, поймав его взгляд, тут же замолк. Лицо громилы снова стало предельно серьёзным.

Он подошёл ближе и моё новое тело инстинктивно сжалось. Кулаки невольно стиснулись, готовясь защищаться, хотя и понимал, что это бред.

Но одноглазый просто прошёл мимо. Он остановился у наковальни, повертел в руках свой меч, а затем, с выражением брезгливоции, бросил его на земляной пол, прямо к моим ногам. Металл глухо лязгнул о камень. Двое других молча сделали ровно то же самое.

— Передай этому пьянчуге, — проговорил гигант зловеще и тихо, — что его клинки годятся только на то, чтобы ковырять навоз. Моё терпение кончилось.

Опустив взгляд, увидел: на каждом из трёх клинков, лежавших в пыли, были повреждения, которые Система называла критическим дефектом. На одном — длинная трещина. На другом — глубокая выщерблина на лезвии. Третий был просто согнут в дугу. Последствия некачественной закалки, перегретого металла и использования зашлакованных материалов. Качество тут даже не оставляло желать лучшего, его просто не было.

[Меч ополченца (Обычный ранг. Качество: 24%)]

[Структурная целостность нарушена. Обнаружена трещина напряжения из-за неравномерной закалки.]

— Я таскался к нему по старой дружбе, — голос Йорна был полон разочарования. — И из уважения к его предку. Старик Торвальд ковал сталь, что пела в руке. Для Чёрного Замка ковал! А этот… — гигант запнулся и в его глазу сверкнула ярость, — этот пьянчуга делает клинки из навоза и окалины, которые ломаются о кости первого же вепря. Дружба дружбой, а шкуры моих ребят мне дороже.

Он шагнул вперёд, набрал полный рот слюны и смачно харкнул прямо на выщербленное лезвие одного из мечей. Густой плевок медленно пополз по грязному металлу.

— Так и передай, — процедил мужик.

Йорн смотрел на меня ещё несколько секунд и в его единственном глазу была видна холодная решимость. Он будто проверял, дошло ли до меня каждое его слово. Мне не оставалось ничего, кроме как медленно кивнуть.

Охотник подал знак своим людям и, не оборачиваясь, вышел из кузни. Двое других последовали за ним, так же молча, как и вошли, оставив после себя лишь тишину и три сломанных меча в пыли.