Системный Кузнец

Глава 22

Огромная пасть, похожая на клюв с сотней мелких зубов, распахнулась передо мной. Тварь издала пронзительный визг, и из её глотки вылетела смердящая слюна. Существо стремительно ринулось в мою сторону. Инстинкт взял верх — занёс в сторону кирку и ударил наотмашь, острие скользнуло по толстому панцирю.

Существо мертвой хваткой вцепилось в деревянную рукоять, раздался хруст дерева. Не медля ни секунды, бросил оружие и отскочил назад. В тот же миг на морду твари опустилось острие кирки Йохана. Удар был слабый, и падальщик лишь взвизгнул от боли, не сбавив скорости.

Воздух наполнился визгом и хрустом. Кто-то кричал, захлёбываясь. Были видны мелькающие тени и хитиновые лапы, что проносились в метре от меня. Запах кислоты ударил в нос с такой силой, что заслезились глаза. Кто-то, истошно вопя, катался по полу, пытаясь оторвать от себя вцепившихся тварей, другие с животной яростью лупили кирками по панцирям. Сделав несколько шагов назад, я споткнулся о чьё-то тело и рухнул на спину.

И тут же тварь молниеносно извернулась и бросилась ко мне. Я изо всех сил ударил её ногой, попав в верхнюю часть клюва. Челюсти щелкнули в сантиметре от моей икры, едва не раздробив кость.

В этот момент еще один удар — на этот раз сокрушительный — проломил её хитиновую броню со звуком треснувшего ореха. Поднял глаза наверх и увидел яростное лицо громилы.

— ВСТАВАЙ! — рявкнул мужик.

Сердце колотилось в ребрах, гоня по венам адреналин. Вскочив на ноги, осознал, что был в шаге от смерти или, в лучшем случае, уродливого увечья.

— Спасибо… — выдавил дрожащим голосом.

Успел заметить, что падальщиков осталось всего трое, но и наших полегло немало. Пользуясь затишьем, рванул к своей кирке. Схватив её, покрепче сжал треснувшую рукоять, оглядываясь в поисках того, кому нужна помощь. Несколько шахтёров добивали тварь, брыкающуюся в конвульсиях. Обернув голову, увидел ещё одну — та, извиваясь всем телом, с невероятной скоростью мчалась за кем-то вверх по туннелю. Было видно, что убегающий безоружен.

— Йохан! — крикнул напарнику, который, опёршись на инструмент, хрипло хватал ртом воздух. Мужчина обернулся, и я указал рукой в сторону выхода.

— Ему крышка! — прокричал шахтёр.

Но я не мог просто стоять и смотреть, как тогда, в огне перед собственной смертью.

Не раздумывая, сорвался с места, преследуя падальщика. Его бесчисленные лапки-клешни скребли по камню с такой частотой, что сливались в размытое пятно, будто тварь не бежала, а летела над землёй. Выжимал из своего нового тела всё, на что оно было способно. За спиной послышались тяжелые шаги — видимо, ещё несколько шахтёров последовали за мной.

Никогда не знаешь, окажутся ли твои действия напрасны. Но если не попытаться — не узнаешь наверняка, и будешь жалеть до конца дней.

До падальщика оставалось метров десять, когда тот, издав оглушительный визг, прыгнул на спину шахтёру, повалив на камни. Даже с такого расстояния донесся отвратительный хруст рвущейся плоти и тканей. Тварь мёртвой хваткой вцепилась в шею бедолаги, а её сегментированный хвост извивался из стороны в сторону, словно в припадке дикого удовольствия. Крик мужчины оборвался почти сразу.

Я мчался, сжимая кирку наперевес. Главная мысль, бившаяся в голове — не попасть по человеку. Три метра. Два. Резко перехватил рукоять для бокового удара — короткий замах, и со всей ярости вогнал острие в бок существу. Лезвие утонуло в плоти где-то под брюхом.

Но тварь даже не дрогнула, хватка не ослабла — наоборот, она с новой силой вгрызлась в шею жертвы. Тело шахтёра под ней забилось в припадке. Кирка застряла в мерзких внутренностях существа. С усилием провернув, вырвал острие и тут же нанёс ещё один удар. В этот момент подбежали остальные, но замерли в нерешительности, не понимая, как помочь. Снова выдернул кирку и, замахнувшись, вонзил её в ту же рану, из которой уже ручьём хлестала густая слизь.

Челюсти разжались, тварь обмякла и сползла набок.

И вдруг — тишина, за спиной тоже всё стихло. Кажется, отбились. Мы, простые работяги, защитили себя сами — нам чертовски повезло, что существ было так мало.

Руки мелко дрожали, отказываясь держать инструмент, но я заставил пальцы сжаться в мёртвую хватку. Опасность миновала, но страх парализовал. Хрен я останусь здесь без оружия.

Шахтёр, которого растерзала тварь, лежал недвижим. Поднял глаза на стоявших рядом двоих мужиков — среди них был и Йохан, тот опустил голову, всё понимая.

— Я ведь говорил, — тихо произнёс напарник. — Ему крышка.

Он был прав — возможно, шансов и не было. Но если бы я заметил раньше, если бы побежал сразу… Знакомое чувство вины и разочарования накрыло с головой. Моя собственная память подбросила образ: ребёнок, которого не смогли вовремя достать из-под завала… когда добрались, было поздно.

Хотел возразить, сказать, что мы должны были попытаться, сделать всё, что в наших силах, но лишь крепче сжал челюсть. Эти слова никому не были нужны, и в первую очередь — мне.

Медленно обошёл бездыханное тело, чтобы заглянуть в лицо. Сердце пропустило удар. Искажённые предсмертным ужасом глаза Густава смотрели в никуда. Тот самый парнишка, что совсем недавно предлагал аферу с рудой, теперь мёртв. Его мечты о независимости мертвы вместе с ним.

Колени подогнулись, заставив опуститься на каменистый пол. Не выпуская кирку, положил её поперёк ног. Шахтёры молчали, каждый смотрел в сторону, пытаясь переварить случившееся.

И в этот момент, сквозь шок, прорезалась прагматичная мысль: руды сегодня не видать. Сейчас явится охрана, может, Охотники, нас всех выгонят… Да, было бездушно думать о таком сейчас, но когда ещё? В конце концов, я здесь именно за этим, растягивать добычу ещё на несколько дней не хотелось совершенно.

Тишину разорвал новый писк.

Он донесся снизу, из главного забоя, прямо из-за спин шахтёров, что оказались со мной над телом Густава. Но то был не одиночный визг, а хор. Десятки, а может и сотни глоток слились в единой трели.

Осознание не пришло сразу, просачиваясь в разум медленно, замораживая кровь в жилах. Это не конец, а лишь ещё одна волна. Я медленно поднял глаза на мужчин — они глядели в бездну туннеля, туда, где в глубине едва мерцал свет факелов. Тени стоящих там внизу работяг заметались в дикой пляске.

— Я больше не могу! — прокричал кто-то в забое надрывным голосом. — Мы все тут сдохнем!

Звон металла о камень. Ещё один. Люди бросали кирки, потеряв последнюю волю к борьбе, рванули вверх по туннелю в нашу сторону — обезумевшая от ужаса толпа.

Йохан поймал мой взгляд, в его глазах плескалась та же обречённость, что чувствовал я сам. Мужчина ничего не сказал, слова были не нужны. Нам крышка — ещё одну атаку, даже если тварей будет столько же, как в прошлый раз, мы не переживём.

Бросил взгляд наверх, туда, где туннель уходил в кромешную тьму. Выхода не было видно. Добежать? Бесполезно, не успеем. Напарник, кажется, прочитал эту мысль.

— Беги не беги — всё одно, — Йохан крепче перехватил рукоять кирки. — Умирать, так хоть не трусом, — прошипел тихо, больше себе, чем мне.

Я медленно поднялся на ноги. Вот он — конец, так близко, даже в прошлой жизни в самых отчаянных ситуациях не чувствовал его так остро. Даже под пылающей балкой до последнего цеплялся за надежду. А сейчас…

Сжал рукоять инструмента так, что костяшки побелели, дыхание сбилось, рвалось из груди. Но посреди хаоса и страха вдруг почувствовал покой. Странное чувство, словно принял свою судьбу.

«К чёрту всё, — пронеслось в голове. — Какая разница? Я ведь уже сдох».

Шахтёры неслись, сшибая друг друга в паническом ужасе. Йохан молча посторонился, давая им дорогу. В этой обезумевшей толпе взгляд не нашёл знакомую фигуру того громилы, что спас меня. Гордость не позволила бежать? Чёрт, его стало по-человечески жаль — умереть в одиночку, лицом к лицу с этим роем.

Из глубины туннеля нарастал многоголосый писк. Отражался от стен, вибрировал в камне под ногами, ввинчиваясь прямо в мозг до головной боли. Работяги пронеслись мимо, и в следующий миг визг прорезал предсмертный рёв громилы. Он длился лишь мгновение и утонул в нахлынувшем шуме.

Мы с напарником остались вдвоём против надвигающейся бездны.

И тут я их увидел — это была не куча отдельных созданий, а бурлящая река из хитина и зубов, что текла по туннелю, заполняя всё пространство. Они карабкались друг по другу, волнами перекатываясь через тела павших. Их было не меньше сотни.

Заставил себя дышать. Медленный глубокий вдох, концентрируя ци, затем выдох, сбрасывая напряжение. Это уже не имело смысла, но приносило тень спокойствия. Пятнадцать метров.

Йохан бросил на меня последний взгляд. В нём не было страха — лишь суровое достоинство человека, прожившего каторжную жизнь и готового встретить конец стоя. Зубы сжались до боли, холодная ярость подступила к горлу. Суки, задёшево я свою жизнь не отдам.

И в этот момент, прежде чем успел сделать шаг вперёд, мир изменился.

По спине ударил порыв ветра, словно пронёсся ураган, что-то огромное и невидимое двигалось с немыслимой скоростью. Слева и справа от нас промелькнули тени. Они не бежали — скользили в сантиметрах от пола, так быстро, что глаз не успевал сфокусироваться. Потоки воздуха взъерошили мне волосы.

Одна из фигур оттолкнулась от стены и метеором влетела в живую массу тварей. Двое других последовали за ней, вращаясь в воздухе, как смерчи из стали и плоти.

Охотники… Мысль пробивалась сквозь пелену шока.

Пещеру затопили новые звуки: глухие удары, треск ломающегося хитина, хруст и предсмертный визг падальщиков. Тварей швыряло в стороны, едкая слизь забрызгала стены. И теперь, в эпицентре бойни, я мог их разглядеть: Йорн, Киан и Брок — вся сокрушительная мощь этих воинов обрушилась на рой.

Пытался уследить за их движениями, но мозг просто отказывался обрабатывать череду невозможных атак, реакция не поспевала. Это была не драка, а истребление.

Не прошло и трёх минут, как всё стихло окончательно.

Я шагнул вперёд, искоса взглянув на напарника — тот застыл как статуя, с пустыми глазами.

— Вот же дерьмо, — сплюнул молодой Киан, чьи длинные волосы были убраны за спиной в хвост. Мужчина вытер меч о заляпанный слизью кожаный доспех. — Старик теперь с нас шкуру спустит. Говорил, надо было добивать их гнездо.

— С пауками нам не справиться, — резко отрезал одноглазый охотник, сканируя глазом туннель. — Это не наша забота.

— Эти растяпы даже проход завалить не смогли, — вмешался усатый, пиная ближайший труп падальщика. — Какие к нам вопросы? — Затем перевёл взгляд на нас и расхохотался грубым смехом. — Ну что, работяги? В штаны наложили, небось?

— Наши парни там легли, а ты ржёшь? — голос напарника был едва слышным.

— Ты бы пасть свою прикрыл, копатель, — злобно рявкнул в ответ Брок. — Мы твою жалкую жизнь только что спасли.

Шахтёр ничего не ответил, лишь сжал кулаки.

— О, Йорн, гляди! — усатый ткнул локтем командира. — Это же тот пацан — щенок Гуннара.

Старший охотник не удостоил нас взглядом, молча развернулся и пошёл вглубь забоя. Остальные последовали за ним.

Я стоял, не зная, что делать дальше, и взглянул на шахтёра.

— Не бери в голову, — тихо сказал ему. — Этот Брок — конченая сволочь.

Только тогда пальцы напарника разжались, кирка со звоном ударилась о камни.

— Что теперь? — спросил я.

Он медленно повернул ко мне лицо — в глазах была лишь пустота.

— Наверх, — выдохнул мужчина, развернулся и побрёл вверх по склону. Медленно, сгорбившись, словно нёс на плечах вес всех погибших.

Я смотрел на свой инструмент, потом на его удаляющуюся спину, и тут, сквозь шок и усталость, в голове всплыла руда. Семьдесят семь процентов — та самая, с духовными примесями. Я что, мудак? Почему думаю об этом сейчас? А с другой стороны… почему, чёрт возьми, нет? Я заслужил эту грёбаную руду, прошёл через ад, чтобы добраться до неё!

Горячий гнев поднялся изнутри — на эту шахту, на падальщиков, на Гуннара, на Охотников, на весь этот проклятый мир. Хер вам, просто так уйду.

Сделал шаг вниз, гоняя в уме гневные мысли. Сначала сдох под балкой. Потом чуть не утонул. Затем чуть не сожрали волки. Теперь это! Твари поганые… Я просто хочу свою руду, хочу сделать грёбаный меч, — выругивался про себя, переступая через распотрошённые тела.

Пол превратился в болото из слизи и ошмётков. Найдя островок чистого камня, перепрыгнул через разорванное пополам существо и вошёл в забой. Там, скрючившись в позе эмбриона, лежал громила, словно пытался закрыть лицо от собственной смерти, но твари изъели его спину и бока. Грустное зрелище. Заставил себя отвернуться — сейчас не до этого. Я шёл к своей цели, пока Охотники что-то обсуждали у прохода на нижний уровень.

— Слышь, ты куда намылился, щегол? Шёл бы наверх! — голос Брока был грубым и громким. Одноглазый Йорн молча стоял рядом, его единственный глаз буравил насквозь. Вся троица была с ног до головы забрызгана чёрной жижей, от них разило смертью.

Я замер, подбирая слова.

— Пришёл за рудой, — наконец произнёс на удивление ровным голосом.

Молодой охотник, опёршись на меч, криво усмехнулся.

— В рудокопы решил податься, пацан?

В голове пронеслась ядовитая мысль: была ли в случившемся их вина? Могли ли они предотвратить эту бойню?

— Нет, — в голосе сама собой пробилась спесь. — Хочу закончить дело и убраться из этой дыры.

— Сколько ты не спал? — внезапно подал голос командир. Его тихий вопрос прозвучал громче, чем издевки Брока.

— Почти двое суток. — ответил я.

Йорн смотрел на меня безразлично, будто оценивал изношенность инструмента.

— Шёл бы ты спать, щенок, — сказал мужчина лишённым эмоций тоном. — А то кони двинешь ненароком.

— Ха! Да я бы денег дал, чтоб на это поглядеть! — снова встрял усатый, гогоча. — Тварей пережил, а от кайла своего и подохнешь, как последний работяга! — он захохотал ещё громче, запрокинув голову.

Я взглянул на его рожу — ну и ублюдок!

— Довольно. От твоего ора в ушах звенит, — произнёс одноглазый. В голосе не было злобы, лишь усталость. Брок, на удивление, послушался и замолчал. — Иди, куда шёл, — бросил мне командир, не глядя.

Развернулся и двинулся в сторону старых забоев. В узком проходе плясали тени от догорающих факелов и давила тишина, прерываемая лишь шорохом моих шагов. Не было слышно ни стука кирок, ни голосов. Я был один в этом склепе.

Добравшись до гематитовой жилы, принялся её изучать. Несколько неглубоких трещин змеились по поверхности. Провёл по ним рукой и в одном месте порода чуть поддалась, готовая отколоться. Решено — сначала этот кусок, потом пробиваться к тому огромному валуну. Прицелился и несильно ударил — рудная крошка брызнула во все стороны.

Корзины — чёрт, совсем забыл про корзины. Нужно собрать всю пустую тару, какую смогу найти, снести её сюда, набить доверху, и только потом начинать выносить.

Пару корзин нашёл здесь же, в штольнях, и перетащил к своему месту. Затем вернулся в главный зал. Две есть, две уже отнёс наверх, ещё одну, полную, нужно будет забрать. Значит, осталось ещё одиннадцать. Игнорируя Охотников, пошёл вдоль стен, выискивая взглядом пустые плетёнки, с горем пополам удалось наскрести ещё девять штук. Схватив эту неудобную охапку, потащил её обратно.

Сбросив ношу, вернулся за своей полной корзиной. Несколько факелов уже погасли, и тьма в пещере сгустилась. Нужно будет найти свежую паклю… Вся эта затея вдруг показалась до смешного глупой, будто пытался проломить каменную стену собственным лбом.

Схватил свою тяжёлую корзину, и в этот момент тишину прорезал звук шагов. Тяжёлый топот, доносящийся сверху, не одного человека — десятка, а то и пятнадцати. Из темноты туннеля начали вырисовываться силуэты. Я узнал охрану лагеря, а впереди них, во главе процессии, шёл человек поразительно низкого роста, но невероятно крепкий. Его одежда напоминала тогу римского патриция, подпоясанную грубым кожаным ремнём. На груди тускло поблёскивал огромный медальон с камнем, внутри которого тлел рунический символ.

Это был старик, но время, казалось, лишь высушило его, оставив самое необходимое. Острые черты лица, тяжёлые надбровные дуги и массивные скулы. И волосы — длинные и чёрные как смоль, без единой седой пряди. Он шёл с властной решимостью, ступая по трупам падальщиков, словно их не существовало.

Вся процессия спустилась в зал и замерла, оглядывая поле бойни.

Тяжелый вздох сорвался с губ старика при виде растерзанных тел. Затем его взгляд нашёл меня и остановился.

— Ты ещё кто? — голос был тихим, но в нём звенела сталь, не терпящая неповиновения.

— Заточник, — ответил я, чувствуя, как внутренности стянуло в узел от напряжения. Сомнений не было — передо мной стоял глава клана Рудознатцев. А за его плечом, возвышался тот самый крепкий воин — начальник охраны.

Глава на мгновение прикрыл глаза, словно роясь в архивах памяти.

— Тот самый, о котором докладывал Кнут, — произнёс он негромко, но так, что его услышал каждый. — Должник. Остальные бежали. Ты остался. Почему?

Внимание старика пронзало насквозь. Взгляды свиты, оценивающие взгляды Охотников, пустые глаза охраны — всё это угнетало.

— Не знаю, — вырвалось само собой. Взгляд сам упал в пол, не в силах выдержать давление.

Тишину разорвал короткий смешок Брока за моей спиной.

— Мне доложили, что инструмент заточен добротно, — произнёс старик. — Забирай свою долю руды и будь свободен. Сейчас же.

С этими словами он отвернулся и направился к охотникам, увлекая за собой всю свиту.

Всё? Просто забрать руду? Не нужно больше колоть? Четыре корзины… Мой мешок… Сладкое обещание конца. Уйти из этого ада, добраться до сарая и просто… спать. Спать, пока мир не перестанет существовать.

Но другая часть меня — та, что прошла через этот кровавый кошмар — кричала. Уйти сейчас — значило предать всё, отказаться от той самой руды с духовными примесями. Меня разрывало надвое: одна половина жаждала покоя, другая — цели.

Развернулся и медленно пошёл мимо всех этих людей. Вдруг подумал, что если сейчас начну стучать киркой, точно будут вопросы. Нужно что-то сказать, объяснить свои действия. Остановился, глядя на спину главы клана, воздух застрял в лёгких. Старик говорил с Йорном, и прерывать их было самоубийством, но я заставил себя сделать это.

— Прошу прощения.

Слова повисли в воздухе, и наступила такая тишина, что, казалось, даже пламя факелов замерло. Разговоры оборвались на полуслове. Десятки глаз, до этого безучастных, сфокусировались на мне как на безумце, решившем пощекотать дракона. Медленно провёл рукой по щеке, стараясь унять дрожь.

— Мне нужно всего четыре корзины, — голос прозвучал неуместно. — Я нашёл там, в старой штольне, особую жилу. Позвольте добыть её.

— Дерзкий, щенок, — произнёс старик почти беззвучно.

— У ТЕБЯ СО СЛУХОМ ПРОБЛЕМЫ, ГНИДА⁈ — рёв начальника охраны ударил по ушам. Воин сделал шаг вперёд, и я инстинктивно вжал голову в плечи, но глава поднял руку, останавливая своего военачальника.

— Пусть делает, что хочет, — сказал старик ровным тоном.

В этой фразе не было ни милости, ни доброты. Лишь любопытство всесильного существа, которому было всё равно.

От автора:

Пока все перерождаются в архимагов, я стал аристократом, которого не любит весь город. Зато теперь я вижу людские души и могу их изменять. Осталось только научиться https://author.today/reader/479851