Системный Кузнец

Глава 12

Моё тело инстинктивно сжалось, взгляд бегал по кустам и меж деревьев. Стало нестерпимо холодно. Эти люди чувствовали хищников на огромном расстоянии. Какое же у них, чёрт возьми, изменённое восприятие! Оно тоже улучшается по мере «Закалки Тела»? Или это нечто иное?

Дар.

Слово всплыло из глубин памяти Кая. Да, у некоторых охотников он был. Уникальная врождённая способность, выделяющая одного человека из толпы. Именно благодаря Дару многие добивались здесь высот. Кто-то, как говорили, видел в полной темноте, а кто-то обладал скоростью, недоступной обычному человеку.

Память мальчишки подсказывала, что способность передаётся по наследству или «даруется» роду, когда его заслуги и сила накапливаются, достигая критической массы. «Даруется»… Кем? Для меня, Дмитрия, это звучало как суеверие, но я уже видел слишком много необъяснимого, чтобы просто отмахиваться. Сам факт попадания сюда сокрушил старое мировоззрение — здесь работали другие законы.

Внезапно ощутил острое желание учиться, впитывать каждую деталь, каждое слово этих людей. Особенно Йорна. В его молчании было больше смысла и знаний, чем в болтовне других.

— Ладно. Пошли, — наконец произнёс одноглазый, и напряжение слегка спало.

Мы двинулись вперёд, и усатый, понизив голос, проворчал:

— Похоже, волки заняты вепрями, а не нами.

Вепрей в этих лесах было много. Память пацана подсказала, что это не те кабаны, которых доводилось видеть в прошлой жизни. Это были «Ржавые вепри» и такое название они получили не просто так.

Огромные мускулистые твари, ростом со взрослого мужчину. Их тела покрывала густая жёсткая щетина, которая на вид напоминала ржавую проволоку. Она служила им природной бронёй, о которую, как говорили, гнулись плохие копья. Но главной их особенностью были жёлто-оранжевые клыки с тёмными прожилками, выглядящие так, будто выкованы из куска ржавого железа. Эти клыки легко могли пробить не только кожаный доспех, но и деревянный щит.

Идеальные машины для убийства: масса, скорость, природная броня и оружие, способное крушить кости. Они были одной из основных причин, почему одиночкам в этом лесу долго не жилось.

Помимо угрозы, вепри были и ценным ресурсом. Их мясо хоть и жёсткое, но невероятно питательное, а внутренности и шкуры высоко ценились в деревне. Они считались низшим рангом духовных зверей. А вот волки… Волки были настолько опасными, что на этих вепрей охотились.

Только подумал об этом, как тишину нарушил недовольный голос усатого охотника.

— Эти рудокопы нам чего-то не договаривают, — проворчал он, обращаясь скорее к лесу, чем к кому-то конкретно. — Если Каменные Волки бросаются на их частокол сейчас, летом, когда и в лесу еды навалом, значит, что-то там нечисто.

— Это не наше дело, Брок, — ровным голосом ответил Йорн, не сбавляя шага. — Придём, сделаем работу, заберём плату и уйдём.

Командир охотников отмахнулся, но беспокойство в его голосе стало очевидным.

Некоторое время мы шли в тишине, нарушаемой лишь хрустом веток под ногами. Молодой охотник, идущий позади, тихо напевал себе под нос какой-то мотив без слов — меланхоличная мелодия, вызывающая в памяти образ викинга.

— Заткнись, Киан, — резко оборвал его Брок.

Да, этот мужик определённо был занозой в заднице. Молодой парень тут же замолчал, едва заметно хмыкнув. У них была своя иерархия, и младший, очевидно, не мог перечить старшему.

Усач догнал командира и зашагал с ним вровень.

— Слышь, Йорн, я вот что подумал… — начал он заговорщицким тоном. — Если у этих рудокопов чумазых такая никчёмная охрана, что они без нас с волками справиться не могут, какого чёрта их начальник Хакон получает больше твоего?

— Потому что они люди барона, а мы — нет, — просто ответил одноглазый.

— Я просто к тому, что нам бы тоже не помешало наладить контакты с Чёрным Замком, — не унимался тот. — Глядишь, и перебрались бы туда. А там — девочки, вино рекой, а не эта грязь…

Громила резко остановился и обернулся. Его единственный глаз впился в Брока, взгляд был холодным и лишённым эмоций. Усатый тут же сник, помрачнел и молча отвёл глаза.

— Мы ещё проклянём тот день, когда барон вспомнит, что мы существуем, — невесело подал голос Киан. — В старые времена Оплот был вольным. А сейчас Штейн дерёт такие налоги, что мы работаем только на его карман.

— Вы бы лучше следили за лесом, а не языками трепали, — прорычал Йорн, обрывая дискуссию, и снова двинулся вперёд.

Да уж, в их маленьком отряде единством и не пахло. Прокручивал в голове этот короткий разговор. Брок — простой, как топор, его мотивы — деньги, женщины и лучшая жизнь. Он завистлив и не прочь «прогнуться» под сильного, если это сулит выгоду. Киан — молодой идеалист, помнящий рассказы о былом и ненавидящий нынешний порядок. А вот командир… этого одноглазого гиганта разгадать было сложнее всего. Скала, о которую разбивались и жадность Брока, и идеализм Киана.

Шаг троицы был лёгок. Глядя на спины охотников, не мог отделаться от ощущения, что для них и отвесная скала не стала бы преградой. Они двигались с природной грацией, а вот я, спустя каких-то полтора часа безостановочного подъёма, уже чувствовал, как ноги наливаются свинцом, а дыхание сбивается. Лёгкие горели, а мокрая от пота рубаха холодила спину. Хотелось попросить о привале хотя бы на пять минут, чтобы перевести дух, но моё дело было маленьким — не отставать и, желательно, помалкивать.

Когда они говорили о Чёрном Замке, память мальчика оставалась немой — ни образа, ни воспоминания. Всё, что знал — замок — главная крепость провинции. Но как он выглядел? Был ли вокруг него город или он одиноко взирал на окрестные долины? И кто такой этот барон Штейн, чьё имя охотники произносили со смесью уважения и опаски?

Ещё через десяток минут подъёма заметил перемену. Лес начал редеть, его плотный зелёный купол истончался, и сквозь прорехи в кронах пробивались клочки серого неба. Впереди — там, где заканчивались деревья, угадывались очертания каменистых холмов. Тропа под ногами тоже изменилась, мягкий ковёр из мха и листвя уступил место жёсткой, усыпанной острыми камнями поверхности. Каждый шаг отзывался болью в стоптанных сапогах.

И вот, когда мы вышли из-под сени деревьев, я остановился, поражённый открывшимся видом. Наша группа стояла на продуваемом всеми ветрами каменистом плато. Вокруг виднелись скалистые холмы и хребты, похожие на доисторических чудовищ. А вдалеке, на самом краю мира, было видно то, что раньше принимал за мираж на горизонте — огромные заснеженные пики, подпирающие само небо. Их вершины были окутаны тяжёлыми чёрно-синими облаками, и было не ясно, показалось или нет, но из этой тьмы то и дело вырывались искры. Зрелище величественное и жуткое одновременно.

Ветер здесь, на открытом пространстве, был совсем другим. Ледяной и порывистый, он пробирал до самых костей, и я тут же начал зябнуть, плотнее кутаясь в свою поношенную рубашку. Охотники же, наоборот, словно только этого и ждали. Оказавшись на открытой местности, троица лишь прибавила ходу, их движения стали ещё увереннее. Теперь, когда горизонт был чист, мужчины, видимо, ощущали себя в родной стихии.

Стараясь не отставать, разглядывал скудную растительность, умудрявшуюся цепляться за жизнь среди камней. Наряду со знакомыми мне пучками жёсткой горной травы и колючими кустарниками, виднелись совершенно диковинные экземпляры. Вот, например, растение, похожее на большой кулак из металлического на вид мха, в центре которого дрожала одна-единственная капля росы, хотя никакого дождя не было. А чуть дальше, в расщелине скалы, рос цветок с лепестками из тончайшего прозрачного льда, сквозь которые просвечивала огненно-красная сердцевина. Ещё были стелющиеся по земле лианы с листьями, на которых висели ягоды, издававшие тихий звон, когда их касался ветер.

Мне до жути хотелось дёрнуть одного из охотников за рукав и завалить вопросами: «Что это? Как называется цветок? Ядовиты ли ягоды?». Ощущение как в детстве, когда всё в новинку и хочется трогать и щупать руками всё, что никогда не видел прежде. Но я сдержался, понимая, что никому нет дела до моих открытий, поэтому молча шагал вперёд, впитывая этот новый мир и чувствуя себя песчинкой на фоне огромных гор.

— Слышь, Йорн, — снова раздался хриплый голос усатого Брока. — Давай тормознём на минуту. Природа зовёт, сил нет.

Охотник не ответил, лишь тяжело вздохнул. Он сбавил ход, давая нам передышку. Его товарищ, недолго думая, отошёл к ближайшему валуну, который мог хоть как-то укрыть от ветра, и принялся за дело. Киан скинул на камни свой тяжёлый рюкзак и присоединился к усачу.

Мы с командиром остались на тропе, молча ожидая. Ветер здесь, на открытом плато, проникал под одежду и впивался в тело тысячей иголок, меня начала бить мелкая дрожь — отчасти от холода, отчасти от накопившейся усталости.

— Ставлю мешок лучшей озёрной картошки, что дотяну вон до того Перволистника, — перекрикивая ветер, подал голос усач.

Молодой парень лениво обернулся, проследив за его взглядом. Мне тоже стало интересно. В нескольких шагах от них, в расщелине между камнями, рос тот самый ледяной цветок, что видел раньше.

— Пфф… Делов-то, — с безразличием фыркнул хвостатый, но всё-таки в голосе звенели нотки азарта.

— А ты больно дерзкий! — тут же завёлся Брок. — Просто штаны обмочить боишься, вот и не споришь! Так и скажи, кишка тонка!

Пока эти двое перепирались как мальчишки, я взглянул на Йорна. Тот стоял, отвернувшись, и смотрел на далёкие пики. Мужчина был серьёзен и абсолютно непроницаем.

В голове роились вопросы, хотелось нарушить эту тишину, спросить что-нибудь. Дружили ли они с Гуннаром? Как давно знакомы? Судя по изрезанным морщинами лицам, мужики были ровесниками и, скорее всего, знали друг друга с самого детства. Но мне показалось, что любое упоминание о кузнеце, особенно после того, что случилось, будет если не смертным приговором для меня, то уж точно верхом неуместности.

— А волки откуда в эти места приходят или они где-то тут рядом обитают? — спросил я то, что меня тоже интересовало. Хотелось узнать об этом мире как можно больше.

Одноглазый воин медленно обернулся. Его бесцветный глаз хладнокровно впился в меня так, что мне стало неуютно, будто сошёлся взглядом с хищником.

— Тебе что было сказано? Не путайся под ногами. — Голос был низким, без всякого выражения.

Я опустил голову, понимая, что выведать что-то у этого громилы практически невозможно. Для него я пацан. Хрен с горы.

Через несколько секунд вновь услышал голос мужчины:

— Обратно когда собираешься?

Не думал, что услышу такой вопрос — казалось, что ему до меня нет никакого дела. Поднял на него глаза и шмыгнул носом.

— Надеюсь, что послезавтра, — сказал бодро. Хотелось добавить: «если справлюсь с заданием системы и не умру», но эту тайну приходилось носить с собой. Йорн нахмурился, а я решил ловить момент, коль уж тот сам заговорил: — Мне нужно заточить на шахте все инструменты до заката следующего дня. Иначе… иначе я не получу обещанную награду.

На лице охотника не дрогнул ни один мускул, но мне показалось, что в глубине его глаз мелькнула усмешка. Громила едва заметно хмыкнул.

— Считай, что ты ушёл с пустыми руками, — произнёс он спокойным насмешливым голосом. — С твоими-то тощими ручонками такой объём работы в жизнь не осилить. Ты скорее сдохнешь под лавкой от усталости, чем сможешь там всё заточить до срока.

Он отвернулся, снова устремив свой взгляд к горам.

— Тебя просто надули, щенок. — добавил мужик через секунду.

В этот момент двое других охотников вернулись к тропе. Киан с лёгким кряхтением закинул на плечи свой огромный, набитый бог весть чем рюкзак, и с любопытством уставился на меня. Видимо, тот факт, что я впервые за несколько часов подал голос, было для него событием. А вот Броку моё самоволие пришлось не по душе, в его мире насекомое должно было молчать и не отсвечивать.

— Слышь, Йорн, чего ты с ним лясы точишь? — прохрипел он, вытирая руки о штаны. — Надо было этого заморыша там, в лесу, и оставить. Без церемоний. Пошёл бы на корм вепрям — те хоть пожирнее бы стали к зиме.

С самодовольной усмешкой сказал усатый, будто изрёк величайшую мудрость. Мне осталось молчать. Спорить с ним — всё равно что пытаться перекричать ветер. Но вот слова командира, брошенные с насмешкой, задели куда сильнее. Громила попал точно в цель, посеяв в душе сомнение, но какой смысл загоняться, когда уже вписался. Нужно собраться, сделав работу качественно и в срок, остальное неважно.

Стиснув зубы, опустил голову, уставившись на свои стоптанные сапоги. Если удастся заточить хотя бы один важный инструмент, нож или топор, но сделать это так, как никто другой в этой глуши не умеет, — меня могут заметить.

Брок, сплюнув себе под ноги, двинулся вперёд по тропе, всем видом демонстрируя, что дальнейший разговор со мной — пустая трата времени. Киан последовал его примеру, бросив на меня последний любопытный взгляд. А вот Йорн почему-то задержался. Он стоял рядом и глядел на меня.

— Что, запил этот размазня, Гуннар? — спросил охотник тихо.

Было ясно: не хотел, чтобы другие слышали, что крайне поразило. Зачем он спрашивает? Ведь и сам, наверняка, всё прекрасно знает.

— Да, запил. — ответил я спокойно.

На какую-то долю секунды увидел, как по непроницаемому лицу одноглазого скользнула тень. Но что это было за чувство, понять было трудно.

— Старый неудачник, — проворчал тот себе под нос. Сплюнул на серый камень и, не говоря больше ни слова, пошёл вверх по склону.

Я задержался на месте, озадаченный этим странным разговором. Что-то было между этими двумя — какая-то старая история, оставшаяся загадкой.

Мы шли по этим каменистым холмам ещё около часа, и казалось, что этому серому пейзажу не будет конца. Но вот за очередным поворотом, когда наша группа огибала один из самых больших и жутких на вид валунов, появилось нечто, заставившее замереть.

Поверхность камня была изрезана символами, похожими на древние руны. Но странным было не это. Вокруг каждого знака, прямо на голом граните, рос густой ярко-зелёный мох, образуя вокруг рун живые ореолы. Будто сами символы излучают невидимое тепло, которое позволяло этому мху процветать там, где ничто другое не могло выжить.

Оторвав взгляд от этого чуда, посмотрел вдаль и увидел его:

Огромный высокий частокол из заострённых брёвен, тёмных и толстых — он вырастал прямо из каменной пустоши. Справа и слева над ним высились две дозорные вышки, а в центре виднелись окованные железом врата, на вид куда прочнее тех, что защищали деревню. Мы добрались до шахты!

В горле пересохло, ноги подкашивались от усталости, но вид долгожданной цели заставил меня воспрянуть духом. Я отстал, засмотревшись на руны, и теперь, подгоняемый новой надеждой, бросился нагонять остальных. По моим прикидкам, отсюда до ворот было не больше десяти минут ходу.

Но стоило поравняться с Йорном, как тот резко остановился, вскинув вверх руку в знакомом мне жесте. Его тело замерло, как у хищника.

— Треугольник, — тихо бросил командир.

И в то же мгновение, без лишних слов и суеты, вся троица приняла боевую формацию. Их движения были настолько отточенными и синхронными, что казалось, они репетировали это тысячи раз. Воины встали в равносторонний треугольник, готовые к любому атакующему или оборонительному манёвру. Одноглазый впереди, Брок и Киан — сзади, прикрывая фланги.

Усатый бросил на меня злой взгляд.

— Эй ты, сморчок! В центр встал, живо! Или сдохнуть захотел раньше времени?

Не задавая лишних вопросов, нырнул в образовавшееся между ними пространство, окружённый тремя готовыми к бою мужиками. Это было и страшно, и безопасно.

— Так и пошли. Шаг в шаг, — холодно сказал громила.

Он сделал первый шаг вперёд, и товарищи синхронно двинулись в такт. Оказавшись в центре этого живого механизма, старался не сбиться с ритма, чувствуя, как с каждым шагом по спине ползёт холодный липкий пот. Тревога подкатывала к горлу.

Каменные Волки — те самые, что терзали шахту — были где-то здесь. Наблюдали, ждали нашей ошибки. Буквально физически начал чувствовать на себе десятки затаившихся глаз, не понимая, откуда возникло это чувство, ведь самих волков пока не было видно.